Сказка
Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2017
Станислав Востоков — родился в Ташкенте. Окончил Республиканское художественное училище им.
П.П. Бенькова. Автор книг «Не кормить и не дразнить!», «Остров, одетый в
джерси», «Ветер делают деревья» и др. Лауреат премий «Алые паруса», «Заветная
мечта», Премии им. В.П. Крапивина и др. Постоянный автор альманаха для
семейного чтения «Детская».
Часть первая
Музей
Городок писателей
Недалеко от Москвы есть станция Городок писателей. Если пойти от станции
по дороге, перейти речку и подняться на горку, вы окажетесь в дачном посёлке.
Здесь много зелени и тишины. Зелень и тишина нужны для того, чтобы хорошо
писалось.
В посёлке три улицы: Николая Ивановича, Ивана Николаевича и
Николаева-Иванова. На них стоят дачи. В дачах живут писатели. Но главное, они
там пишут. Видите их? Нет? А слышите? Тоже нет? Вот. Значит, пишут. И лишь в
одном доме шумно, в доме с жёлтыми стенами и зелёной крышей. Это музей
знаменитого сказочника Николая Ивановича. Здесь всегда слышен детский смех и
даже детский визг. Точнее, во все дни, кроме понедельника. Потому что
понедельник в музее выходной. Понедельник, в отличие от детского смеха,
писатели любят.
Неглавный герой книги
Музеем Николая Ивановича заведует Сергей Борисович. У него есть всё, что
нужно хорошему директору музея: очки, борода и живот. Он неглавный герой этой
книги. Но главное, что он очень хороший человек.
Разговор директора с доской
— Хрясь! — сказала доска.
— Ой! — ответил директор.
Он вынул ногу из дыры и внимательно осмотрел крыльцо.
— Сурен-джан! Суренчик!
Сергей Борисович заспешил к маленькому белому дому. Когда-то тут
находился гараж знаменитого Николая Ивановича, а теперь работал Сурен.
Голый по пояс, он вышел из двери так неторопливо и гордо, что незнакомый
человек мог принять его за президента или короля небольшой страны. Но Сурен не
был президентом, он был плотником. Правда, иногда его называли королём
плотников. Одним топором он мог срубить настоящий дворец.
В Городке писателей Сурен был нарасхват. Когда-то писатель Чехов сказал,
что в человеке всё должно быть прекрасно. Поэтому обитатели Городка старались
строить красивые дома. И поэтому застать Сурена в музее было трудно.
— Сурен, крыльцо сгнило!
— Как сгнило?! — не поверил Сурен. — Я же его недавно делал! Десять лет
назад.
— Пятнадцать, Суренчик!
— А! Тогда может быть! Пятнадцать — это нормально.
Король плотников неторопливо пошёл под навес. Там стоял верстак, на нём
тиски, гвозди и инструменты. Сурен долго прикидывал, какой доской лучше забить
крыльцо, какими гвоздями и каким из семи молотков. Потом неспешно направился к
музею.
Глядя, как Сурен прибивает доску, директор думал:
«Золотые руки! С руками у нас в музее всё в порядке! А голов не хватает».
На днях самая светлая голова музея, принадлежащая экскурсоводу-виртуозу
Павлу Михайловичу, ушла в длительный отпуск и уехала собирать фольклор на
Кавказ. Сергей Борисович позвонил в Москву и попросил замену. Не разобравшись,
ему прислали оркестр «Виртуозы Москвы». Директор провёл музыкантам экскурсию по
музею, напоил чаем и отправил обратно. Сегодня должен был приехать нормальный
молодой экскурсовод.
Главный герой книги
Издалека, а также из-за плохого зрения директор не заметил в новом
экскурсоводе никаких странностей. Но чем ближе тот подходил по дорожке, что шла
от станции к музею, тем казался страннее. А когда он подошёл окончательно,
директор пожалел, что вчера отправил назад «Виртуозов Москвы». Если бы он знал,
кого ему пришлют сегодня, он бы взял на работу их всех.
Ему прислали гориллу.
Она была в новых джинсах, фирменных кроссовках и хорошо отглаженной
рубашке. Но это была горилла!
Директор очень расстроился. Но он был хорошим человеком, поэтому
пригласил гориллу с дороги выпить чаю.
— Серёжа, — представился гость.
«Значит, тёзки!» — удивился Сергей Борисович, и от сердца у него немного
отлегло.
Чем дольше они пили чай, тем больше у него отлегало от сердца. После
восьмой чашки он понял, что лучшей замены виртуозу Павлу Михайловичу ему не
найти.
Серёжа отслужил в армии, окончил МГУ с золотой медалью и защитил диплом
по очень сложной теме «Доказательство существования современной детской
литературы в России».
— Ну что же, — сказал Сергей Борисович, — завтра выходной. Во вторник
выходите на работу. А это вам, чтобы вы не скучали в понедельник.
Он поставил перед Серёжей стопку книг о жизни Николая Ивановича. Потом
посмотрел на могучую фигуру Серёжи и добавил к первой стопке вторую — об
истории музея и Городка писателей.
— И купите себе очки.
— Зачем? — удивился Серёжа. — У меня хорошее зрение.
— Для солидности, — объяснил Сергей Борисович. — Человека в очках люди
лучше слушают.
«Пенсне»
В понедельник Серёжа прочитал первую стопку книг и отправился в оптику
покупать очки. Магазин назывался «Пенсне». Над его кассой висел большой портрет
Чехова.
— У вас плюс, минус? — спросила продавщица.
— Мне нужны очки для солидности, — объяснил Серёжа.
— Посмотрите там, — она указала на витрину с надписью: «Очки
представительского класса».
К удивлению Серёжи, очки для солидности оказались намного дороже очков
для зрения.
— Почему такая большая разница? — спросил он.
— Ну, вы же знаете, что самые дорогие машины — это машины для солидных
людей, например, «Роллс-ройс» или «Бентли». С очками то же самое.
— Но у меня нет столько денег!
— Вы можете купить очки в кредит.
Серёжа вздохнул и купил самые дешёвые очки представительского класса.
На выходе из магазина он снова посмотрел на портрет Чехова и подумал, не
купить ли шляпу. Для солидности. Но удержался.
Как Сурен стал Николаем Ивановичем
Во вторник Серёжа провёл свою первую экскурсию. Перед её началом он очень
волновался. Но когда в музей пришли первоклассники, Серёжа собрался и с улыбкой
вышел на крыльцо.
— Здравствуйте, Николай Иванович! — хором сказал первоклассники. —
Спасибо вам за ваши сказки!
— Я не Николай Иванович, — смутился Серёжа, — я Серёжа.
— А где же Николай Иванович? — удивились первоклассники.
Серёжа не хотел их расстраивать и поэтому сказал:
— Николай Иванович ушёл в магазин за хлебом. А пока его нет, давайте
осмотрим дом.
Экскурсия прошла очень хорошо, но под конец всё едва не испортилось.
Когда первоклассники уже осмотрели весь дом, а некоторые даже туалет, в дом
вошёл Сергей Борисович. Он хотел посмотреть, как Серёжа ведёт первую экскурсию.
— Здравствуйте, Николай Иванович! — обрадовались первоклассники. —
Спасибо вам за ваши сказки!
Сергей Борисович удивленно посмотрел на Серёжу. У того был такой
несчастный вид, что мудрый директор сразу всё понял.
— Меня зовут Сергей Борисович, — сказа он. — А Николай Иванович…
— Пошёл в магазин за хлебом, — подсказал Серёжа.
— Пошёл в магазин за хлебом, — согласился Сергей Борисович, — и за
макаронами.
Первоклассники накупили сувенирных открыток с портретом Николая
Ивановича, а потом вышли на улицу. Там учительницы построили первоклассников в
колонну и повели к выходу. Тут в ворота вошёл Сурен, который ходил в магазин за
хлебом и за макаронами.
— Здравствуйте, Николай Иванович! — закричали первоклассники. — Спасибо
вам за ваши сказки!
— Какие сказки? — удивился Сурен.
Но тут Сергей Борисович ему подмигнул, и Сурен тоже всё понял.
— А, за сказки? Пожалуйста! — ответил он и, улыбаясь, пошел в свой белый
домик.
А Сурен действительно был похож на Николая Ивановича в молодости. Только
нос у него был немного другой формы.
Про грибы
В Городке писателей было три улицы: Николая Ивановича, Ивана Николаевича
и Николаева-Иванова. На них стояли три музея этих трёх писателей. Но в музей
Николая Ивановича приходило больше всего людей. Во-первых, потому что он
находился ближе всего к станции, а во-вторых, потому что люди часто путали
Николая Ивановича с Иваном Николаевичем и Николаевым-Ивановым. А два других
музея стояли у самого леса, и туда никто не заходил, кроме заблудившихся
грибников. Но они отказывались от экскурсий. Они только спрашивали, в какой
стороне станция, и бежали на электричку. Из-за этого сотрудники музеев Ивана
Николаевича и Николаева-Иванова очень злились на сотрудников музея Николая
Ивановича. Зато у них всегда было достаточно времени, чтобы сходить за грибами.
Полицейский Жора
Вскоре Серёжа совсем освоился в музее. Только в одном помещении он ещё не
был, на веранде, где имелся отдельный вход со двора.
Как-то Серёжа спросил у директора, почему они не показывают посетителям
веранду.
— Там живёт полицейский Жора, — объяснил Сергей Борисович, — он охраняет
музей.
— Почему же он никогда не выходит наружу и даже запирается изнутри? —
удивился Серёжа.
— Я думаю, это потому, что он боится грабителей. Только вы ему об этом не
говорите. Зачем обижать хорошего человека?
Жора тоже был хорошим человеком, просто он занимался не своим делом.
В детстве Жора хотел стать артистом балета. Но оказалось, что у него
кривые ноги. С кривыми ногами в балет не берут, а в полицейские берут. И он
стал полицейским. Но любовь к балету у Жоры осталась.
Во время учебы на полицейского он по команде «бегом марш» делал балетный
элемент кабриоль, а при команде «кругом» — тур с двумя оборотами. Начальство
это заметило и после окончания учёбы отправило Жору охранять музей Николая
Ивановича. Это было самое культурное место из всех, что оно могло предложить.
В Городке писателей Жоре понравилось. Тут было уютно и спокойно. На
веранде имелся даже телевизор. Жора запирался изнутри и смотрел канал
«Культура», по которому иногда показывали балет. А когда не показывали, Жора
танцевал отрывки из любимых произведений или писал критические заметки,
например, такие: «Во время исполнения па-де-шат балерина Иванова прыгнула
слишком низко. Надо было на десять сантиметров выше».
И ещё он написал жалобу на телевидение, что балет показывают слишком редко.
На телевидении удивились и прислали полицейскому диск с записью всех ролей Майи
Плисецкой.
Первое научное открытие Серёжи
В кабинете Николая Ивановича было много книг, которые быстро покрывались
пылью. Серёжа приводил их в порядок при помощи пылесоса.
Когда он чистил книгу одного американского автора, из неё в пылесос вдруг
юркнуло несколько листков. Серёжа вынул их из пылесоса, разгладил и прочитал.
Это были потерянные страницы из дневника Николая Ивановича. На них он писал,
что начинает работу над новой поэмой. Название поэмы было Серёже незнакомо, и
он отнес находку директору.
— Так-так! — сказал Сергей Борисович, разглядывая страницы из дневника. —
С помощью пылесоса вы, Серёжа, сделали большое научное открытие! Я давно
подозревал, что существует неопубликованная поэма Николая Ивановича! Надо
обязательно её найти.
Привет от Павла Михайловича
Тем временем экскурсовод-виртуоз Павел Михайлович добрался до горы
Адай-Хох и прислал оттуда смс-ку: «Кавказ подо мною один в вышине!»
Сергей Борисович ответил: «Я не понял, кто под кем».
Павел Михайлович был большим специалистом по стихам, в том числе по
стихам Пушкина. Но от избытка чувств (он находился на высоте
Экскурсовод-виртуоз обиделся. Смс-ки от него больше не приходили.
Портрет Фонаревского
В музее хранилось много ценных экспонатов. Например, портрет жены Николая
Ивановича работы великого Брюквина, головной убор индейского вождя от
благодарных читателей из племени чероки и мантия профессора Оксфордского
университета от благодарных профессоров Оксфордского университета. Но самым
ценным был портрет Николая Ивановича, который принадлежал окурку известного
поэта-футуриста Фонаревского. Поэт-футурист многое делал окурками. Даже писал
стихи. И вот с этим портретом чуть не случилась беда.
Однажды Жора простыл, и ночью у него начало стрелять в ухе. Жора решил,
что на музей напали, и стал отстреливаться. Одна из пуль попала в портрет
Николая Ивановича. К счастью, это была копия. И под ней тоже копия. Таких копий
предусмотрительный Сергей Борисович изготовил двадцать девять штук. А оригинал
был в самом низу — тридцатый. Пуля пробила двадцать восемь копий и застряла в
двадцать девятой. Портрет Николая Ивановича даже не помялся.
Волшебное дерево
В музее засох клён, и Сергей Борисович решил его срубить.
— Надо сделать из него Волшебное дерево, — предложил Серёжа, — пусть на
нём растут арбузы, дыни и ананасы.
— Как, арбузы и дыни?! — удивился Сурен. — Не может такого быть!
— Как в сказке у Николая Ивановича, — объяснил Серёжа.
— А, тогда ладно! — согласился Сурен. — В сказке — это нормально.
Вместе с Серёжей они проложили в дереве шланги и надели на них резиновые
арбузы, дыни и ананасы. Когда приходили дети, Сурен в белом домике накачивал
насосом воздух, и на дереве появлялись волшебные плоды. Дети были в восторге.
Правда, плоды приходилось часто латать, потому что дети думали, что они
настоящие, и пытались их съесть.
Петька Золотой Палец
В Москве жил вор Петька Золотой Палец, который грабил музеи. Его так
прозвали за указательный палец, который гнулся во все стороны. Им Петька
открывал замки. И он не знал неудач, пока не решил украсть из музея Николая
Ивановича портрет, принадлежащий окурку Фонаревского.
Петька крал портрет двадцать девять раз, и каждый раз в его руках
оказывались искусно сделанные копии. Тогда вор решил украсть весь музей. Но и
тут ему не повезло.
Сергей Борисович каждый день пересчитывал копии картин. Поняв, что за
портретом Фонаревского охотятся, он заказал надувную копию музея в той фирме,
которая делала резиновые плоды.
Сурен надул копию, и её поставили перед настоящим домом.
Ночью вор украл надувной музей, перелез с ним через забор и побежал к
станции. Но по дороге он случайно задел сучок сосны. Музей лопнул, и
оглушенного Петьку отвезли в больницу, где ему заодно исправили его знаменитый
палец, чтобы он был как у всех людей.
А потом Петька из телевизора узнал, что после случая в Городке писателей
все музеи Москвы, в том числе его любимая Третьяковка, заказали себе надувные
копии. И Петька решил уйти из воров.
Петька Незолотой Палец
Когда Петька выздоровел, он пришёл к Сергею Борисовичу, чистосердечно во
всём признался и попросил взять его на работу.
— Но у нас место экскурсовода занято, — развёл руками директор.
— Может, тогда сторожем? — спросил Петька.
Сергей Борисович задумался. В музее был полицейский. Но получалось, что
он охранял только веранду, на которой жил. А ценные экспонаты оставались без
присмотра.
И Сергей Борисович согласился.
Так Петька Золотой Палец стал сторожем. Он охранял территорию музея, дом
и заодно веранду с полицейским.
С тех пор Жора стал спать гораздо спокойнее и даже по ночам отваживался
открывать форточку.
Второе научное открытие Серёжи
Когда не было экскурсий, Серёжа бродил между деревьями за домом, собирая
сухие ветки, фантики и сувенирные открытки с портретом Николая Ивановича.
Территория музея была очень большой, и Серёжа ещё ни разу не доходил до самого
дальнего забора. Иногда Серёже казалось, что он находится в родных африканских
джунглях.
Когда не было сухих веток, он чистил скворечники, в которых, правда, жили
не скворцы, а белки. Скворечники висели довольно высоко, но ловкий Серёжа
добирался до них без лестницы.
Как-то он вытаскивал из скворечника сухую траву и вдруг увидел в ней
пожелтевший скомканный листок. Серёжа с волнением развернул его и узнал
знакомый почерк Николая Ивановича. Через минуту обсыпанный сухой хвоей Сережа
протягивал листок директору.
Сергей Борисович пробежал взглядом по выцветшим строчкам.
— Так-так! Сегодня вы сделали второе научное открытие! Этот листок —
начало неопубликованной поэмы Николая Ивановича! Но где продолжение?
Таня
Дети не удивлялись тому, что экскурсоводом в музее работает горилла. Ведь
в сказках Николая Ивановича много говорящих зверей. И только одна девочка не
хотела этому верить. Это была Таня, дочка писателя Северо-Западова, который жил
на соседней даче. В конце концов Таня пришла в музей, купила билет и спросила
Серёжу.
— Вы правда горилла?
— Правда, — ответил Серёжа.
— Но гориллы не разговаривают!
— Разговаривают, — сказал Серёжа, и Тане пришлось поверить. А потом и
пройти экскурсию по музею.
Тане так понравилось, что она захотела стать экскурсоводом. А из своего
дома она решила сделать музей писателя Северо-Западова. Правда, своему папе она
пока ничего не говорила. Чтобы не пугать раньше времени.
И ещё Таня начала вести дневник.
Пол-потолок
Каждый день в музей приходили шесть классов. Поэтому к вечеру потолок на
первом этаже деревянного дома (он же пол на втором этаже) сильно прогибался. А
стены начинали выпирать наружу.
Когда последняя экскурсия заканчивалась, силач Серёжа вправлял
пол-потолок на место. Потом Сергей Борисович, Сурен, Петька и Таня давили на
левую стену, Серёжа — на правую и выравнивали дом.
А в это время полицейский Жора сидел на веранде и писал большую статью о
мастерстве Майи Плисецкой. Он замечал, что дом вздрагивает, и думал: «На улице
сильный ветер».
В один из таких дней Таня записала в дневнике: «Пункт 1. Настоящий
экскурсовод должен быть сильным».
«Здесь был Ваня»
На стене музея кто-то написал: «Здесь был Ваня». Сурен закрасил надпись,
но утром она появилась опять. Сурен снова закрасил, и она снова появилась.
Тогда Петька решил выследить хулигана. Он вечером спрятался за кустом жасмина
и, чтобы не заснуть, стал перебирать в уме картины Третьяковской галереи: «Зал
номер один: портрет императрицы Анны Иоановны, холст, масло, 262 на
В полночь кто-то завыл в лесу. Петька пошёл посмотреть, кто там воет, а
когда вернулся, на стене была надпись.
На следующий день Петька пришёл к Жоре.
— В лесу кто-то воет. Давай ты посмотришь — кто, а я посижу в засаде.
— Я не могу оставить пост, — ответил Жора и покраснел.
Он не любил ходить ночью в лес.
И Петька махнул на эту надпись рукой.
Где же рукопись?
Серёжа очень хотел найти неизвестную рукопись Николая Ивановича. Вместе с
Таней и Петькой они проверили все скворечники, птичьи гнезда и даже мышиные
норы. Причём большую их часть прощупал своим бывшим золотым пальцем именно
Петька. Но следов рукописи не было.
— Скорее всего, её украли, — догадался Сергей Борисович, — и второпях
похитители потеряли начало. А птицы, вернее, белки отнесли его в скворечник.
В тот день Таня сделала новую запись: «Пункт 2. Настоящий экскурсовод не
должен бояться мышей».
Подарок от Павла Михайловича
Когда Сурен узнал, что Павел Михайлович отправляется на Кавказ, то
попросил его прислать горсть армянской земли. Через две недели пришёл мешок
земли весом пятьдесят килограммов. Сурен высыпал её рядом с белым домиком,
поставил там палатку и объявил это место территорией Армении. Теперь Сергею
Борисовичу каждый раз, когда он шёл к Сурену с новым заданием, приходилось
показывать паспорт. Хорошо, что не надо было ставить визу. У наших стран
безвизовый режим.
Таня и очки
Однажды Таня обратила внимание, что и Серёжа, и Сергей Борисович носят
очки. На следующее утро она надела папины очки и пошла в музей. По дороге она
упала в канаву, стукнулась о столб, чуть не наступила на курицу и нарушила
российско-армянскую границу у палатки Сурена.
Серёжа заметил странное поведение Тани и рассказал ей про очки для
солидности. На другой день Таня пришла в новых очках. В них она стала выглядеть
намного старше своих восьми лет. На девять с половиной.
Разговор под Волшебным деревом
Когда была хорошая погода, директор выносил на стол под сухое Волшебное
дерево самовар. Они с Серёжей пили чай и обсуждали музейные дела.
— Я всё думаю об этой рукописи, — сказал Серёжа, — куда она могла
подеваться?
— Я вам открою большую тайну, — ответил Сергей Борисович. — Скажите, вы
когда-нибудь доходили до дальнего забора музея?
— Нет, — ответил Сережа.
— А знаете, почему? Потому что его нет. На месте дальнего забора
начинается Сказка.
— Не может быть! — удивился Серёжа.
— Может, — сказал директор и посмотрел на Серёжу мудрым взглядом. —
Неужели вы думаете, что в поэмах Николая Ивановича всё выдумка? Нет, там всё
правда. Потому что он много раз бывал за Забором, которого нет. И рукопись,
скорее всего, похитители спрятали именно там.
— Неужели у Николая Ивановича были враги?
— Врагов не было, а недоброжелатели имелись.
И он рассказал, что, когда Николай Иванович ещё жил в своем доме, музеи
Ивана Николаевича и Николаева-Иванова уже существовали. И там бывало много
народу. Но их директора понимали, что дом знаменитого Николая Ивановича вскоре
тоже превратится в музей, и тогда посетителей у них станет гораздо меньше. И
два директора стали всячески вредить Николаю Ивановичу.
— Наверное, это они украли рукопись, — предположил Сергей Борисович.
— Завтра выходной, понедельник, — ответил Серёжа. — Я отправлюсь в Сказку
и попробую найти рукопись.
— Возьмите Петьку и Жору, — посоветовал Сергей Борисович. — Так мне будет
спокойнее.
— А как же музей?
— Ничего. Один день я подежурю вместо них.
Потом директор пошёл под навес, где Сурен хранил инструменты, и принёс
оттуда ручную бензиновую газонокосилку.
— Берите, Серёжа, в Сказке пригодится.
Серёжа удивился, но спорить с мудрым директором не стал.
Часть вторая
Сказка
Где трое, там и четверо
Рано утром Петька, Жора и Серёжа с газонокосилкой за спиной отправились в
глубь музейной территории. Они шли по дорожке между папоротниками, перебирались
через поваленные деревья, продирались через разросшиеся малинники.
«Надо заняться лесом, — думал Серёжа. — А то ни пеший не пройдёт, ни
конный не проедет. Гм! Кажется, так говорят в сказках. Значит, мы уже
недалеко».
Серёжа точно помнил, что из музея они вышли втроём. Но теперь их стало
четверо. Рядом с Серёжей шагала Таня с рюкзаком на плечах и очками на носу.
— А ты куда? — удивился Серёжа.
— В Сказку, — ответила она. — Вам помогать.
Серёжа хотел отправить её домой. Но потом передумал. Ведь Николай
Иванович писал поэмы для детей, значит, Тане в Сказку можно. И дальше они пошли
вчетвером.
Забор, которого нет
Долго ли они шли, коротко ли, а всё по обе стороны леса тянулся зелёный
забор музея. Тянулся, тянулся и вдруг кончился. Они дошли до Забора, которого
нет. Вместо него на протоптанном в траве перекрёстке стоял большой придорожный
камень. На камне темнела надпись: «Налево пойдешь, к Бабе-Яге попадёшь, направо
пойдешь, к Бабе-Яге попадёшь, прямо пойдешь, всё равно к Бабе-Яге попадёшь».
Ниже было нацарапано: «Идите по тропинке наискосок. Иван-царевич». Они пошли по
тропинке наискосок и пришли к Бабе-Яге.
Где искать рукопись?
В избушке на куриных ногах никого не было. Только на жарко растопленной
печке лежал какой-то добрый молодец и храпел.
Вдруг в печке стрельнуло полено. Полицейский Жора решил, что на них
напали. Он выхватил пистолет и выпустил несколько пуль в печку. Там что-то
завозилось, заохало, и наружу вылезла Баба-Яга.
— Тьфу! — Она выплюнула на пол Жорины пули. — Чую, чую, русским духом
пахнет!
Вдруг она осеклась, глядя на Серёжу.
— Ты откуда будешь?
— Вообще, из Африки, — ответил он смущённо. — Но я уже давно живу в
Москве.
— То-то дух странный!
— Бабушка, а где вы пули научились так ловить? — спросила Таня.
— В цирке, деточка. Когда на детских утренниках выступала.
Баба-Яга взяла веник, подмела пули в совок и высыпала в ведро.
— А в печку вас кто засунул?
— Иван-царевич, хулиган. Хотела научить его, как за столом сидеть. Чтобы
локти на стол не класть и спину держать прямо. Он хоть и царевич, но манеры
деревенские. А он все «не могу», да «не могу», да «покажи, как правильно». Ну,
села я на стул, он меня вместе со стулом схватил и в печь сунул. Хорошо я в цирке
на углях лежать научилась.
— А кто на печи спит? — поинтересовался Петька.
— Где? — старуха обернулась. — Ах, проныра! Это же Емеля. У него печь
развалилась, так он теперь по чужим домам ходит. Забудешь дверь закрыть, он
шасть — и на печь. Ну, сейчас я его!
Баба-Яга стала тормошить Емелю, а он только отмахивался да говорил:
— Уйди! Дай сон досмотреть!
— Я тебе уйду! — рассердилась Баба-Яга.
Она неожиданно легко стащила крепкого Емелю с печки и вытолкнула за
дверь. А потом бросила вслед большую кожаную подушку.
В окно Серёжа и остальные видели, как Емеля почесался, поднял подушку и
пошёл в лес.
— Скажите, вы знали Николая Ивановича? — спросил Серёжа.
— Как же, как же! Талантливый был человек. За столом умел себя вести, и
пахло от него правильно.
— Кто-то украл у него рукопись и спрятал здесь, в Сказке. Не подскажете,
где её искать?
— Ну, если украли, значит, спрятали в тайнике. А тайников у нас тут
немного. Сундук на острове Буян, голова витязя да пещера с хрустальным гробом.
Там и ищите.
Сотрудники музея поклонились Бабе-Яге, как полагается, до пола и вышли за
дверь.
Жора, который выходил последним, спросил:
— Правда, что у вас нога костяная?
— А у тебя какая, деревянная, что ли?
— Извините, — сказал Жора, — до свидания.
Хулиган царевич
Лес становился всё ниже, а земля всё мокрее. Скоро у всех, кроме Жоры,
обутого в полицейские ботинки, промокли ноги.
— Туда ли мы идём? — засомневался Жора.
— Хоть бы указатель какой поставили или стрелку! — проворчал Петька.
И тут они вышли к болоту, сплошь утыканному стрелами. Они торчали в хилых
деревьях и болотных кочках. На кочках стрел было даже больше, чем травы. В их
гуще сидела лягушка в ржавой кольчуге.
— Что у вас тут происходит? — удивился Серёжа.
— Иван-царевич балует, — хмуро ответила лягушка. — Хочет новую царевну
добыть.
— У него же есть одна! — сказала Таня.
— С той он поссорился, — объяснила лягушка. — Он её шкуру сжег. А шкура
была фирменная, из тридесятого королевства. Настоящая кожа. Сейчас таких нет.
Только тридевятое барахло из кожзама.
Тут бывший вор Петька, обладавший очень тонким слухом, уловил еле
заметный посвист. Он сначала подумал — птичка. А потом понял — стрела!
— Ложись! — крикнул он.
Все упали на кочки, и болото закачалось, как надувной аттракцион. В кочку
перед Таней воткнулась стрела. Таня встала, вынула стрелу и стала с интересом
разглядывать.
— Брось! — посоветовала лягушка. — Будут неприятности.
— Я папе подарю. Он старые вещи коллекционирует.
Тут хилые берёзки затрещали, повалились, и к болоту вышел Иван-царевич.
Он был неожиданно толстый. Видно, царевна-лягушка очень хорошо готовила.
Все встали и отряхнулись.
Иван-царевич недоверчиво посмотрел на Таню.
— Эй, четырехглазая, тебе сколько лет?
— Восемь.
— А выглядишь на все девять с половиной! Отдай стрелу, я на тебе все
равно не женюсь. Мала ещё.
— А зачем вам жениться? — спросила Таня. — У вас же есть жена.
— Я на неё обиделся. Она меня из дома выгнала. Может, новая жена добрее
будет.
— Не будет! — зазвенела кольчугой лягушка. — Я тебе сто раз говорила, что
у нас была только одна царевна.
— Вам просто надо у Василисы прощения попросить за шкуру и помириться, —
посоветовала Таня.
— Я царевич! Мне не пристало у кого-то чего-то просить! В том числе
прощения.
Таня разочарованно махнула рукой.
— С таким характером вам никогда не стать настоящим экскурсоводом!
— Кем? — удивился Иван-царевич.
Таня важно поправила на носу очки и стала выглядеть на все десять.
— Настоящим экскурсоводом! — она показала на Серёжу. — Таким, как наш
Серёжа!
Серёжа смущённо улыбнулся.
— Я не допущу, чтобы меня срамили в собственном царстве! — рассердился
Иван-царевич. — Давай с тобой силой меряться!
Он попытался выхватить меч, но тот заржавел в ножнах и не выхватывался.
— Не советую, — предупредила Таня. — Он одной рукой потолок в музее
вправляет.
Иван-царевич оглядел могучего Серёжу и согласился.
— Тогда давай загадки загадывать. Я знаю одну такую загадку! Сто одежек,
и все без застежек.
— Капуста, — ответил Серёжа и загадал свою: — Сколько будет два плюс два
и делить на два?
— Ха, ха, ха, — засмеялся Иван-царевич. — Тоже мне загадка! Два будет.
— Три, — ответил Серёжа.
— Почему? — удивился Иван-царевич.
— Потому что сначала деление делается.
— Мы победили! — сказала Таня. — Идите просите прощения!
— Конечно, вчетвером против одного! Отдай стрелу!
Он забрал стрелу и ушёл.
Таня достала дневник и написала: «Пункт 3. Настоящий экскурсовод должен
хорошо знать математику».
— Наконец-то! — Лягушка с облегчением скинула свое железо. — Знаете,
плавать в кольчуге довольно тяжело.
— Я бы на вашем месте не торопился, — сказал Жора. — Вдруг он за старое
примется.
— Вряд ли. Теперь Василиса приберет его к рукам.
— Где у вас тут остров Буян? — спросил Серёжа.
— Налево по тропинке. Там будет озеро, на берегу лодка. Только там вёсел
нет. Царевич спрятал.
Буян
На берегу озера действительно была лодка. И вёсел там действительно не
было.
— Нехороший человек этот царевич, — проворчал Жора.
— Он исправится, — пообещала Таня.
— Да? А грести чем?
— Пистолетом, — пошутил Петька.
Жора попробовал грести пистолетом, но у него ничего не вышло.
— Я пошутил, — сказал Петька, — надо газонокосилкой.
— Да ну тебя, — обиделся Жора, — сам греби.
— А что, это идея! — обрадовался Серёжа.
На берегу валялось много кривых дощечек. Наверное, от кораблекрушений.
Серёжа сделал из них лопасти, прицепил к газонокосилке и сунул в озеро. Она
зажужжала, завертелась, и плот полетел по синим волнам.
Не успели путники насладиться плаванием, как приплыли к острову.
На нем росло единственное дерево. Перед ним стояла табличка: «Памятник
природы. Охраняется тривосьмым государством». На дереве было вырезано крупными
неровными буквами: «Ваня + Василиса = любовь». На вершине дерева под налетающим
с озера ветерком покачивался на цепях большой сундук.
Серёжа снял рубашку, чтобы не изорвать о сучья, и отдал Тане. Она
добавила в дневник четвёртый пункт: «Настоящий экскурсовод должен быть
аккуратным».
Серёжа легко залез на дерево, снял с цепей сундук и спустил на землю. На
нём висел большой исцарапанный замок. Он был открыт. Петька осмотрел замок и
поморщился:
— Работал непрофессионал.
Серёжа осторожно открыл крышку. В сундуке, положив под голову кожаную
подушку, спал Емеля. Во сне он сопел и причмокивал.
— Эй! — Петька потряс его за плечо.
— Уйди! — отмахнулся Емеля. — Дай сон доглядеть!
Тогда Жора вынул пистолет и выстрелил в воздух. Не успел грохот
затихнуть, как с неба полил дождь. Выстрел не произвел на Емелю впечатления. Но
когда ручейки потекли по его румяному лицу, он открыл глаза. Емеля встал,
зевнул, взял подушку в охапку и пошёл куда-то по берегу. Дождь как начался, так
и закончился.
Серёжа осмотрел сундук, но рукописи Николая Ивановича не нашёл.
— Надо идти к голове, — сказал он.
Петька посмотрел на Жору.
— В следующий раз осторожнее с пистолетом. Видишь, какое небо. Раз — и
дождь!
Голова хорошо, а четыре — лучше
С помощью газонокосилки они пересекли озеро и пристали к противоположному
берегу. Вдали что-то размеренно грохотало. Серёжа посмотрел на часы.
— Странный гром, бьёт через каждые двадцать секунд.
Таня посмотрела на небо.
— Туч нет.
— Бывает такой гром без туч, — сказал Жора, — пушка называется. Я бы в ту
сторону не ходил.
Но все пошли именно туда, поэтому и Жоре пришлось. Он не собирался
оставлять друзей в трудную минуту, ведь он один был вооружен.
Шли они шли и наконец вышли на поле, окружённое тёмным лесом. Посреди
поля, перед цветущим лугом, стояла огромная голова в шлеме и чихала через
каждые двадцать секунд. От этого в тёмном лесу каждый раз ломалось десять
деревьев.
— Простудилась, наверное, — пожалела голову Таня.
— К ней опасно подходить, — сказал Жора. — Я читал, что из больного
человека при чихании вылетает миллион микробов. Сколько же их вылетает из этой
головы?
— Столько же, — ответил Петька, — просто у неё микробы намного больше,
размером с воробья.
— Ну и что?
— Ну и то. Ты сможешь вдохнуть воробья?
— По-моему, у него аллергия на пыльцу, — сказал Серёжа. — Смотрите,
сколько вокруг цветов. Надо их скосить, а то он так часто чихает, что мы с ним
не сможем поговорить.
— Уж очень сильный ветер, — сказал Петька. — Смотрите, он почти весь лес
перечихал.
Это была правда, пока они разговаривали, в лесу целыми остались считанные
деревья. Его уже и тёмным назвать было нельзя.
— А мы потихоньку. Пока до него докосим, он, глядишь, и перестанет.
Сначала косил Жора, за Жорой Петька, за Петькой Таня с помощью Серёжи. А
самый опасный участок, под носом головы, докашивал он сам. Скошенную траву тут
же уносило к лесу.
Вот голова чихнула в последний раз и успокоилась.
— Спасибо вам, добрые молодцы да красная девица, — сказала она басом. — А
то у меня от ветров носовых ум за разум заходит.
— Он что-то сказал про заразу? — прошептал Жора и получил от Петьки
локтем в бок.
— Чем я могу вас отблагодарить? — спросила голова.
— Мы ищем потерянную рукопись Николая Ивановича. Можно посмотреть в вашем
тайнике?
— Николая Ивановича? Знаю. Хороший был писатель, талантливый. Мне как-то
бревно в глаз попало, так он его вытащил.
Голова откатилась в сторону, открыв неглубокую яму. В ней на кожаной
подушке спал Емеля.
— Это кто такой? — удивилась голова.
— Емеля, он без печки остался, ему спать негде, — объяснила Таня.
— А как он сюда попал?
— Со стороны затылка подкоп сделал, — сказал Сережа. — Смотрите, тут
земля совсем свежая.
Таня вынула из рюкзака дневник и записала:
«Пункт 5. Настоящий экскурсовод должен быть наблюдательным».
Петька стал щекотать Емелю своим незолотым пальцем.
— Уйди! — отмахивался тот. — Дай сон доглядеть!
— А ну-ка, добры молодцы да красна девица. Отойдите в сторонку.
Голова дунула во все щёки, и Емелю вынесло из ямы вместе с подушкой.
Он встал, зевнул, сунул подушку под мышку и вразвалку направился к лесу.
— Как он везде успевает? — удивился Петька. — Мне бы так уметь на моей
старой работе!
Голова снова встала над ямой.
— Остался последний тайник, — сказал Серёжа, — пещера с хрустальным гробом.
— Может, вас поддуть дотуда? — предложила голова.
— Спасибо, мы сами!
Нечасто Жора говорил так уверенно. Но это был именно тот случай.
На речке Смородине
За сломанным лесом текла речка, берега которой густо заросли смородиной.
Через речку был перекинут мост. У моста сидел Змей Горыныч. Его средняя шея
была почему-то завязана узлом. Причем не простым, а морским узлом булинь.
— Очень кстати! — сказала правая голова. — Завтрак, обед и ужин.
— А ты, девочка, иди гуляй, набирай вес, — сказала левая голова. — Лет
через десять приходи.
Средняя голова в разговоре не участвовала и выглядела какой-то грустной.
— Только этого волосатого надо сперва опалить, — правая голова кивнула на
Серёжу. — А то весь рот в шерсти будет, не отплюёшься.
Серёжа надел на газонокосилку винт из дощечек. Горыныч дыхнул дымом и
пламенем. Тут же взвыла газонокосилка. Поднятый ею ветер отбросил пламя, и оно
обожгло самого Горыныча.
— Ай-ай-ай! — закричал он.
Змей подбежал к реке и сунул в неё обожженные крайние головы.
Серёжа и остальные хотели перейти через мост, но Горыныч загородил его
хвостом.
— Всё равно не пущу, — хмуро сказала средняя голова. — Давайте силой
меряться.
— Да где тебе с нами тягаться! — ответил Петька, вспомнив, как говорят в
сказках. — Попробуй сперва нашего меньшого брата одолей.
Он подмигнул Жоре и тот достал из кобуры пистолет.
— Это что ещё? — удивился Горыныч.
— Карликовый дракон, — ответил Петька. — Декоративный.
— Что-то больно мал!
— Мал, да удал.
Змей вытащил охладившиеся головы из реки.
— Как будем силу пытать?
— Видишь, на том берегу сосна?
— Ну, вижу.
— На ее верхушке ветка.
— Ну, вижу.
— На ветке шишка.
— Вижу, вижу.
— Кто её собьет, тот и сильней.
Горыныч выворотил из земли огромный замшелый валун. Потом размахнулся и
швырнул за реку. Валун со свистом улетел далеко за сосну и упал в лес,
разбросав столетние деревья. Так на землю падают метеориты.
— Теперь мы, — сказал Петька и на всякий случай посмотрел на небо. Оно
было чистое.
Жора хорошенько прицелился и сбил с сосны шишку.
— Ваша взяла! — вздохнул Горыныч и убрал хвост.
— А что у вас с шеей? — спросила Таня.
— Даже сказать стыдно, — ответила средняя голова. — Съел я как-то стадо
овец и завалился спать на неделю. А мимо проходил этот хулиган, Иван-царевич.
Проснулся, а у меня вон чего.
— Можно попробовать развязать, — сказал Серёжа. — Это узел булинь.
Он забрался на спину к Змею, уперся коленом и потянул.
— Ой! — вскрикнула средняя голова. — Больно!
— Всё уже.
Серёжа спрыгнул на землю, и Таня подала ему пачку влажных салфеток,
потому что Горыныч был очень грязный, покрыт мхом и лишайниками.
— Ну, спасибо! Никогда я не видел от людей ничего хорошего. Теперь что
хочешь для вас сделаю!
Серёжа не стал говорить, что он не человек. Чтобы не разочаровывать Змея.
— Тогда подскажите, как дойти до пещеры с мёртвой царевной.
— Зачем идти? Садитесь на меня, я подвезу.
— Подождите!
Таня достала из рюкзака плед и расстелила на грязной спине Змея.
— Вот теперь садитесь!
Она помнила четвертый пункт дневника о том, что экскурсовод должен быть
аккуратным.
Сотрудники музея уселись на плед. Горыныч разбежался и тяжело взмыл в
воздух.
— Я высоты боюсь! — сказал Жора.
— А ты не смотри на небо, смотри на землю, — посоветовал Петька.
Жора посмотрел на землю, которая проплывала далеко внизу, и чуть не упал.
— Лучше я буду в небо смотреть.
— Так ты не высоты боишься, а земли, — сказал Петька. — Не морочь голову!
Па-де-де из «Спящей красавицы»
Земля внизу поднималась кочками, холмами, а потом, собравшись силами,
встала горой. Змей облетел её и приземлился у входа в пещеру. Серёжа и Петька
сняли с Горыныча позеленевшего Жору. Но он ещё десять минут боялся смотреть на
землю. Таня стянула со Змея плед, встряхнула и сложила в рюкзак. Наконец Жора
пришел в себя, и они вошли в пещеру.
В центре неё между столбами качался хрустальный гроб. В нём смутно
угадывались очертания царевны.
— Кажется, чтобы разбудить, её надо поцеловать, — вспомнил Серёжа.
— Я не могу, — ответил Петька. — Её же потом замуж брать надо. А у меня
ни кола ни двора и работа в ночную смену.
— Я тоже не могу, — сказал Серёжа. — Я всё-таки не человек. Как-то
неудобно.
— А я попробую! — вызвался вдруг Жора. — У меня на диске с Майей
Плисецкой есть «Спящая красавица». Я знаю, что делать.
— Балет будет? — в пещеру всунулись головы Горыныча. — Можно посмотреть?
— Я не настоящий танцор, — засмущался Жора. — Я только в самодеятельности
выступал.
— А мы с Горынычем настоящих и не видели, — успокоил его Петька. — Давай,
не стесняйся.
— Хорошо, только темновато здесь, как бы на сталактит не наткнуться.
Тут же в пастях Горыныча зажглись три факела.
— Как в театре! — восхитилась Таня.
Жора вспомнил па-де-де из «Спящей красавицы» и двинулся к гробу. Он
исполнил медленный танец принца из пятой картины, красиво склонился над гробом
и чуть не поцеловал Емелю.
— Ну, это уже слишком! — обиделся Жора.
— Можно хлопать? — спросил Змей.
— Погоди.
Петька подошел к гробу, и они вместе с Жорой стали трясти Емелю.
— Уйдите! — отбивался он. — Дайте сон досмотреть!
— Странный балет! — заметил Горыныч.
Серёжа достал Емелю из гроба и поставил на ноги. Петька внимательно
осмотрел гроб. Там было пусто. Емеля с подушкой направился было к выходу, но
остановился, увидев Горыныча.
— Эй ты, где рукопись? — крикнул Петька.
— На кой мне она? — ответил Емеля, почесываясь. — Я ж неграмотный.
— Его надо обыскать, — предложил Жора.
— Обыскивайте! — Емеля хлопнул оземь подушку и задрал рубашку.
Под нею не было ничего, кроме голого живота.
— Где же тогда рукопись? — развёл руками Петька. — Мы все тайники
проверили!
— Почините мне печь, скажу, — Емеля поднял запылившуюся подушку.
Серёжа посмотрел на часы.
— А далеко идти? У нас мало времени. Тане нужно дотемна дома быть.
— Ага, — сказал Таня. — А то потом в музей не пустят.
— Я довезу, — сказал Горыныч. — Одно крыло здесь, другое там. Очень
хочется узнать, чем всё закончится.
Пришлось Тане снова доставать плед и всем — забираться на грязную
чешуйчатую спину.
Жора чуть не поскользнулся на лишайнике, потому что заранее смотрел
вверх.
— Чего это он? — удивился Емеля, пристраиваясь поспать между крыльями.
— У него боязнь земли, — объяснил Петька.
— Редкая хворь! — заметил Емеля и тут же захрапел.
Всем тайникам тайник
Горыныч летел так быстро, что свистело в ушах. Таня даже съела таблетку
парацетамола, чтобы не простудиться. Вот Змей заложил крутой вираж, пошёл на
снижение и сел у кособокой избушки на краю небольшой деревни. Местные жители,
которые до этого стояли, задрав головы, с криками бросились врассыпную.
— Вот и дома!
Емеля с подушкой слез с Горыныча и пошёл по заросшему крапивой двору.
Передняя стена избы лежала на земле, внутри стояла полуразваленная печь.
Все, кроме Змея, вошли в дом.
— А почему вам щука всё не починит? — спросила Таня.
— Она больше мои желания не исполняет. Говорит, что её волшебство из меня
лентяя сделало.
— Жалко, Сурена нет! — вздохнул Серёжа. — Он быстро бы дом поправил.
— Ничего, обойдемся, — ответил Петька. — Я за свою жизнь столько стенок
разобрал, что уж одну как-нибудь собрать сумею.
Он взял Жору, Горыныча, и они отправились в лес за брёвнами. А то старые
совсем сгнили под дождями.
— Тогда мы займёмся печью, — сказал Серёжа. — А ты, Емеля, смотри и
запоминай. Пригодится.
— Смотреть — не делать, — кивнул он. — Как-нибудь сдюжу!
Серёжа с Таней замесили раствор, размешали газонокосилкой и стали класть
выпавшие кирпичи на место. Последний кирпич, к общему удивлению, в кладку
положил сам Емеля.
— Фу! — Он вытер лоб рукавом. — Давно так не работал!
Тут на Горыныче приехали бревна. Под руководством Петьки Сережа с Жорой
быстро поставили новую переднюю стену и дверь с крыльцом, да ещё краше прежних.
Емеля больше не помогал, боялся с непривычки переутомиться.
Таня вынула дневник и написала: «Пункт 6. Настоящий экскурсовод должен
уметь всё».
Вот в печи запылал огонь, и Емеля полез на неё отдыхать.
— Вы ничего не забыли? — спросил Серёжа.
— А? Тьфу ты!
Емеля слез, расстегнул подушку и достал из неё рукопись Николая
Ивановича.
Таня ахнула.
— Мы по сундукам и по пещерам ищем, а она у него в подушке!
— Вот это тайник! — сказал Петька со знанием дела. — Всем тайникам
тайник!
— И как же тебе не стыдно было краденую рукопись прятать? — спросил Жора.
— Откуда мне знать, чья она? Мне сказали «спрячь», я и спрятал. И спать
на ней хорошо было. Мягко.
Не попрощавшись, он забрался на печь и захрапел с присвистом.
Гости вышли в заросший крапивой двор. Красно солнышко уже тянуло к лесу.
— Далеко до выхода из Сказки? — спросил Серёжа.
— Близко, — ответил Горыныч. — Пройдете напрямик лесом, мимо избушки на
курьих ножках, и будет выход. А я полечу, овец поищу. Приятно было
познакомиться.
Змей взмыл и, пугая воробьев, полетел над крышами.
Стрела Ивана-царевича
Шли они сначала сосновым лесом, потом еловым и дошли до избушки на курьих
ножках. Баба-Яга огромным напильником подравнивала избе когти.
— Ну что, нашли, чего искали? — спросила она.
— Нашли, бабушка, — ответил Серёжа, — правда, не там, где думали.
— То бишь книжка скоро будет?
— Когда выйдет, обязательно пришлем вам экземпляр.
— Не надо слать. Мои помощнички сами за ней явятся.
— Спасибо, бабушка, за помощь. Нам домой пора. Поздно уже.
— Скатертью дорога! — кивнула Баба-Яга и снова заработала напильником.
Они прошли тропинкой наискосок и вышли к придорожному камню. Возле него
стоял Иван-царевич с ведёрком краски и закрашивал нацарапанную им надпись.
— Исправляю ошибки молодости, — объяснил он. — Сейчас докрашу, потом
пойду Змея развяжу и стрелы на болоте соберу. Они всё-таки денег стоят.
— Змея Серёжа развязал, — сказала Таня. — Идите сразу на болото.
— Спасибо, что помирила меня с женой, — Иван-царевич вздохнул. — Семейная
жизнь — сложная штука!
— Жалко, что вы у меня стрелу забрали.
— За этим дело не станет.
Стараясь не запачкать кафтан краской, Иван-царевич вынул из колчана
стрелу и отдал Тане.
— На память о нашей встрече.
Они попрощались с царевичем и прошли сквозь Забор, которого нет.
Сначала под ногами заколыхались знакомые папоротники. Потом по сторонам
появился зелёный забор, а между тёмных стволов засветились приветливые жёлтые
стены музея.
На столе под Волшебным деревом уже закипал самовар. Сергей Борисович
расставлял вокруг него чашки.
Часть третья
Книга
Павел Михайлович возвращается… и улетает
Теперь Серёжа в перерывах между экскурсиями не собирал веток и не чистил
скворечников. Он занимался рукописью. Ему помогала Таня. Сначала она набирала
текст в компьютере, а потом отвечала на звонки издательств, которые звонили без
перерыва. Всем хотелось заполучить новую книгу Николая Ивановича. В конце
концов Таня и Серёжа в них запутались.
К счастью, тут с Кавказа вернулся экскурсовод-виртуоз. Павел Михайлович
угостил всех осетинским пирогом, договорился с самым лучшим детским
издательством и улетел собирать фольклор в Якутию.
Тем временем Сурен сделал для рукописи красивую стеклянную витрину и
поставил в кабинете Николая Ивановича. Как ни странно формой она напоминала
подушку. То ли Сурен что-то знал, то ли так получилось случайно.
А за окнами музея уже падали листья. И лес в тех местах, где стояли липы,
становился оранжевым.
Конференция по Николаю Ивановичу
Через два месяца книга была издана большим тиражом. По этому поводу
Сергей Борисович провёл в музее конференцию. На неё собрались специалисты по
Николаю Ивановичу со всего мира. Сергей Борисович пригласил даже двух
директоров соседних музеев, но они одновременно решили заболеть и не пришли.
Специалисты уже ознакомились с рукописью и говорили, что это лучшее
произведение Николая Ивановича. Они считали, что он сказал в ней много такого,
чего до него никто не говорил, и что она настолько глубока, что даже они сами
не всё понимают.
В конце конференции слово взял специалист из Америки. Вместе со словом он
взял со стола новую книгу.
— У менья фопрос. Ф послеслофии фаш сотрудник Серьёжа фыражает
благодарность фсем, кто ему помогал: Петру, Георгию и Татьяне. И это понятно.
Но дальше он благодарит Бабу-Ягу, Змея Горыныша и ещё нескольких сказошных
персонажей. Так фот, я хотел спросить…
Тут в окно влетели какие-то птицы, не то гуси, не то лебеди, выхватили из
рук специалиста книгу и улетели.
— Вы что-то хотели спросить, — напомнил Сергей Борисович.
— Нет, нет, нишего, — ответил специалист из Америки и сел.
— Тогда приглашаю всех к чаю!
А как же надпись на стене?
Таня теперь уже училась. Но во второй половине дня она брала стрелу
Ивана-царевича и приходила в музей. Таня водила экскурсии для первоклассников.
А стрелу она использовала вместо указки. Папа ей разрешил. При этом Таня так
важно смотрела через очки, что первоклассники принимали её за старшеклассницу.
Однажды вечером Серёжа и Таня, выходя из музея, заметили между деревьев
волка. Причём на его спине кто-то сидел. Странное видение мелькнуло и пропало.
Таня подергала Серёжу за рукав и показала на стену. Надписи «Здесь был
Ваня» больше не было.
Что было потом
Потом Таня выросла и стала экскурсоводом. Её папа, писатель
Северо-Западов, не разрешил сделать из своего дома музей, ведь посетители
мешали бы ему писать. Поэтому Таня стала запасным экскурсоводом в музее Николая
Ивановича.
Жора уже больше не вырос, но тоже стал экскурсоводом. В
Санкт-Петербургском музее балета.
И Петька стал экскурсоводом. Догадались, где? Правильно.