Борис Акунин. Нечеховская интеллигенция. Короткие истории о всяком разном
Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2017
Борис Акунин. Нечеховская интеллигенция.
Короткие истории о всяком разном. — М.: АСТ, 2016.
Книг, выпущенных издательством АСТ на основе авторского блога Бориса
Акунина «Любовь к истории» и входящих в издательский цикл с тем же названием,
явилось на свет уже четыре: «Самый страшный злодей и другие сюжеты» (2011),
«Самая таинственная тайна и другие сюжеты» (2012), «Настоящая принцесса и
другие сюжеты» (2013), «Северный Часовой и другие сюжеты» (2015).
Напомню, блог «Любовь к истории» Акунин-Чхартишвили
начал вести в конце 2010 года и широко анонсировал свою задумку: публиковать в
блоге исторические сведения, которые не пригодились ему при сочинении книг и стали
«мёртвым грузом».
Дальнейшее развитие событий показало, что слова о «мёртвом грузе» были
лукавством — исторические миниатюры и анекдоты и сами по себе, а не в контексте
романов являются ходким материалом для конструирования книг, а книги,
составленные из них, отлично раскупаются. Борис Акунин не скрывал, что его блог
станет не просто «факультетом ненужных вещей», но это своего рода литературный
эксперимент. В интервью «Московским новостям», данном в апреле 2011 года, он
говорил о блоге: «Это новый для меня тип текстов — коротких, иллюстрированных,
сюжетно завершенных. …способ постепенного написания книги, которая по ходу дела
может менять очертания».
При плодовитости и старательности Бориса Акунина нет ничего удивительного
в том, что на основе блога родилось уже несколько книг. На мой взгляд,
«короткие, иллюстрированные, сюжетно завершённые» повествования Акунину удаются
хорошо, литературно они безукоризненны. Чтобы поместить лекцию в миниатюру,
нужен талант. Талант историка: выбрать главное. Талант литератора: рассказать
это главное доходчиво и увлекательно.
Исторические «крохотки» Акунина — полезное чтение. Знание истории — удел
не только узкого круга «высоколобых». В идеале оно должно быть нормой жизни для
всех, вне зависимости от уровня базового образования.
Есть в акунинских «блогокнигах» что-то от
знаменитой формулировки Козьмы Пруткова: «Полагая
быть историком, он рассказывал анекдоты». Анекдотом во времена Пруткова
называли всякий занимательный и поучительный случай. Анекдот в обеих его
ипостасях — тогдашней и теперешней, сугубо юмористической, — великолепный
исторический источник. Именно с исторических анекдотов большинство начинает
постигать тайны прошлого. Даже в вузах грамотные преподаватели начинают лекцию
с броской картинки, чтобы потом всю пару объяснять её серьёзность.
Так что к блогу Акунина «Любовь к истории» и книгам, взросшим на его
тучной ниве, я априори отношусь хорошо.
Однако же до книги «Нечеховская интеллигенция»,
формально не входящей в серию «Любовь к истории» (на обложке и в выходных
данных указания на серию нет), но тоже скомпонованной из постов блога, у меня
не возникало мысли отрецензировать «блогокнигу». А
сейчас она возникла. Почему?..
Дело не только в самой книге, хотя она примечательна. Похоже, она
воистину «меняет очертания» — составлена из «сюжетов», которые уже приходилось
читать ранее (скажем, про Северный Часовой). Но в ней сюжеты построены «в
лучшем порядке».
В каком? На этот вопрос отчасти отвечает название — «Нечеховская
интеллигенция». Более всего меня заинтриговало слово «интеллигенция», ибо никто
не знает, что оно значит. Это не фигура речи: авторитетные толковые словари
истолковывают термин «интеллигенция» как минимум амбивалентно.
Словарь Ожегова и словарь Ушакова прагматично сводят понятие к «людям
умственного труда, обладающим образованием и специальными знаниями в различных
областях науки, техники и культуры», и «общественному слою людей, занимающихся
таким трудом». Но в ходу и более сложные определения. Так, в словаре Ефремовой
«интеллигенция» — не только «социальная группа лиц, профессионально
занимающихся умственным — преимущественно сложным и творческим — трудом,
развитием и распространением образования и культуры», но и «лица, отличающиеся
высотой духовно-нравственных устремлений, обостренным чувством долга и чести».
Ефремовой вторит и современный «Энциклопедический словарь»,
прослеживающий историю термина, введённого в обиход Петром Боборыкиным, и
поясняющий, что на Западе вместо слова «интеллигенция» чаще употребляется его
синоним «интеллектуалы». Но словарь подчёркивает, что «понятию интеллигенция
придают нередко и моральный смысл, считая ее воплощением высокой нравственности
и демократизма».
То ли двусмысленность понятия, то ли непростая история образованного
сословия в ХХ веке, в особенности в России, привела к тому, что сегодня слово
«интеллигенция» становится едва ли не подвидом изощрённого оскорбления. Причём
у разных страт. Сомнительной пикантности ситуации добавляет то, что
образованное сословие в последнее время принялось демонстративно не причислять себя
к интеллигенции, то ли отрекаясь от своих корней, то ли подчёркивая свою
безопасность…
Иными словами, термин здесь и сейчас весьма непопулярен. Несмотря на это
— или, напротив, благодаря этому, — он оказался так важен для писателя, что он
вынес злосчастное слово в заголовок новой книги. Что же значит для Акунина «нечеховская интеллигенция»? Какой она предстаёт на
страницах книги?..
Борис Акунин любит вести диалог со своим читателем. В «блогокнигах» это его свойство просто бросается в глаза. В «Нечеховской интеллигенции» он постоянно обращается к «вам»,
то есть нам, читающим.
«Если бы не Данил, я нипочем бы не
заметил.
А вы разглядите?
Видите? Под «КРИВЫМ» написано:
НАС ОСТАЛОСЬ ТРОЕ
(потом три неразборчивые фамилии;
последняя похожа на «Жданов»)
УМЕРАЕМ ЗА РОДИНУ».
(Из
очерка «Забытые герои»)
При этом если Акунин чего-то не знает, то не стесняется это признавать.
«Если вы ждёте разгадки, то зря. Её нет. Так и осталось непонятно, что
все-таки произошло в небе над Ла-Маншем». (Из очерка «Откуда что берётся-2» о
загадочной кончине миллионера Лёвенштейна, выпавшего из собственного самолёта в
1928 году.)
Однако всё, что касается «нечеховской
интеллигенции», в книге Акунина «покрыто неизвестным мраком». Ни предисловия,
ни послесловия, ни интерлюдии, ни даже книжной аннотации не посвятил писатель
объяснению, какова она — нечеховская интеллигенция.
Да и «социальный состав» героев книги весьма пёстр, в ней действует далеко не
одна мыслящая страта. Здесь и воины (в том числе японские, немецкие и даже дикари,
аборигены острова Северный Часовой Андаманского
архипелага), и аристократы, и крестьяне, и церковные деятели, и венценосные
особы, и революционные разночинцы, и молодой Григорий Чхартишвили,
сотрудник издательства «Русский язык», пропустивший в испанском переводе
названия издательства говорящую ошибку: «Idiota ruso». В преддверии Олимпиады-80! Вручную вырезать
квадратики с буквой «m» и заклеивать опечатки во всех экземплярах тиража было
достойным наказанием за невнимательность…
Но я отвлеклась. Кто бы ни фигурировал в новой книге Акунина, они все
называются общим термином «нечеховская
интеллигенция». Логично предположить, что исходным для этого понятия будет
«чеховская интеллигенция». Но чеховская интеллигенция — понятие растяжимое. Кто
это — чиновник, умерший от ужаса, что обрызгал чихом вышестоящего? Актрисы
Раневская и Аркадина, которым драмы, происходящие
рядом с ними, служат лишь «подмостками» для их театральных страданий? Три
прекраснодушные сестры, стонущие: «В Москву, в Москву!» — сидя на месте? «Попрыгунья»
либо её муж Дымов? Или же население палаты № 6?..
Вот и ответ! — по крайней мере, мне он видится таким. В книгу «Нечеховская интеллигенция» Борис Акунин собрал истории, в
основе которых лежит поступок (у чеховских интеллигентов с поступками плоховато).
Не обязательно благородный или красивый. Просто — поступок. Даже такой
дурацкий, как выглянуть из двери несущегося над морем самолёта — что, по мнению
Акунина, и проделал магнат Лёвенштейн. Но показательнее для писателя не такие
случаи.
Один из «краеугольных камней» сборника — история «Памяти свиты»:
фактически дифирамб тем царедворцам, что не бросили своих сюзеренов в беде,
опале и на крестном пути. Борис Акунин приводит два примера и пять имён верных
товарищей опальных монархов. Первая — Мария-Луиза Савойская, принцесса де Ламбаль, подруга Марии-Антуанетты,
вернувшаяся в революционную Францию, узнав об аресте королевской семьи, и не
отрекшаяся от дружбы с пленной королевой — за что и понесла мучительную смерть
и омерзительные посмертные глумления. Вторые — четверо спутников семьи
Романовых: врач Евгений Боткин, слуги Алоизий Трупп,
Иван Харитонов и Анна Демидова. Писатель считает несправедливым, что этих
четверых, добровольно принявших казнь вместе с царской фамилией, не удостоили
канонизации, хотя нравственный выбор, совершённый ими, того стоил.
«Царская семья для меня — просто несчастные жертвы отвратительного
преступления, а вот эти четверо — вполне себе святые», — пишет Акунин о
слугах-страстотерпцах (на деле этого звания удостоен лишь доктор Боткин),
возвращая нас к определению интеллигенции: «Лица, отличающиеся высотой
духовно-нравственных устремлений, обостренным чувством долга и чести».
Для контраста в книге приведены и очерки о поступках, лишённых
духовно-нравственных устремлений, понятий долга и чести. Их я цитировать не
буду. Неприятно. Борис Акунин тоже признаётся, что ему было неприятно их
писать. Но история не знает сослагательного наклонения, а нравственный абрис «нечеховской интеллигенции» был бы неполным без картин
совершенной безнравственности.
Мне замысел книги «Нечеховская интеллигенция»
видится идеалистическим портретом такой интеллигенции, от принадлежности к
которой людям не захочется отрекаться. А одно из основных её достоинств — то,
что это мое мнение не навязано Акуниным, а мною лично додумано. Он говорит, но
не стремится убедить, рассчитывая на восприимчивость читателя и его личные
выводы. Как истинный интеллигент.