Игорь Сахновский. Свобода по умолчанию. — «Октябрь», №2, 2016
Опубликовано в журнале Урал, номер 6, 2016
Игорь Сахновский.
Свобода по умолчанию. —
«Октябрь», № 2, 2016.
Игорь Сахновский, не мудрствуя лукаво, вынес важнейший мотив нового романа в заглавие. Страницы переполнены размышлениями о свободе во всех ее ипостасях: личной, духовной, политической… Размышления эти загнаны в формат антиутопии: светлое будущее автор рисует мрачными свинцовыми красками.
Главный герой — госслужащий «средней весовой категории» Турбанов, работающий в «Министерстве контроля за соблюдением национальных стандартов». За мудреной вывеской скрывается контора, через которую проходит вся создаваемая в стране продукция. Сфера ответственности центрального персонажа — литература. Слово «цензор» в романе не прозвучит, но, по сути, Турбанов и есть цензор, решающий судьбы книг и их авторов. Именно он после прочтения выносит вердикт — разрешать или запрещать.
Свобода литературы, свобода творчества — тема для нашей страны особая. Молодые писатели, родившиеся на излете советской власти, с такой проблемой никогда не сталкивались. Сейчас можно выпустить все, что угодно: не заинтересуется традиционное издательство — значит, выложим в Интернет — хоть один читатель да найдется! Но еще живы те, чей творческий путь во времена СССР был не столь безоблачен: их рукописи нещадно кромсали, «заворачивали», а то и сообщали, куда следует, о неблагонадежности автора.
Тема свободы в литературе в антиутопии Сахновского прочитывается и на другом уровне. Со свободой можно играть, поворачивая ее к себе нужной стороной в корыстных целях: узнаваемые в персонажах некоторые современные российские писатели подстраиваются под общественные веяния. Если для успеха книги необходимо ругать либералов — будем ругать, если выгодно быть показным патриотом — постараемся выжать для себя максимум «кайфов» из модной темы.
Границы творческой свободы легко смещаются в зависимости от — вставим умное словечко — конъюнктуры. Симптоматичен эпизод с увольнением главного персонажа. Турбанову, ставшему неугодным начальству из-за того, что он запретил плохую книгу угодного властям писателя-патриота, «шьют дело» о педофилии. Улики нашлись в литературе: когда-то Турбанов поставил гриф «Разрешить» на сборник статей, где положительно говорилось о набоковской «Лолите».
Сюжет Сахновского — абсолютный вымысел, однако опирается он на нашу с вами реальность. Три года назад в окно музея Владимира Набокова в Санкт-Петербурге бросили бутылку с запиской, осуждающей блуд, а на его фасаде появилась надпись «Педофил». Памятен и более давний случай, когда в столице у Большого театра активисты одного известного молодежного движения устроили громкую акцию по уничтожению книг Владимира Сорокина. Творческая свобода писателя наталкивается на свободу выражения мыслей возмущенными людьми. Свобода воюет со свободой. В одном и том же художественном монологе можно увидеть как душевные метания отчаявшегося человека, так и чуть ли не призывы к терроризму. Все зависит от фантазии и домыслов читателя.
В микросюжетах романа также наблюдаются постоянные стычки разнонаправленных свобод. Описывая мимоходом детали российского будущего — пенсии отменены, вклады заморожены, полицию переименовали обратно в милицию, введен «духовный налог» на просмотр телепередач, в Уголовном кодексе появилась новая статья «за оскорбление чувств электората», — автор останавливается возле картин, способных вызвать двоякую реакцию.
Художественный мир, созданный Сахновским, состоит из сплошных запретов и ограничений. Государство будущего жестко стоит на защите моральных ценностей. Стоило бы порадоваться, однако действия полиции нравов вызывают лишь чувства обиды и несправедливости: люди, защищающие нравственные идеалы, глумятся над влюбленными и при обыске воруют у героя кошелек с полуторамесячной заначкой.
Таким образом, высокими словами «нравственность», «мораль», «духовность», «патриотизм» в романе прикрываются глубоко порочные персонажи, сумевшие обрести определенную власть и теперь всеми способами пытающиеся данную власть монетизировать.
Постоянная для книг Сахновского тема любви подается в «Свободе по умолчанию» в новом для автора ракурсе. В свое время писатель стал лауреатом премии «Русский Декамерон» за лучшее произведение о любви. Литературные критики, говоря о романах Сахновского, поражались, как мастерски и по-разному поэт и прозаик раскрывает этот сложный мотив. Однако в условиях несвободы, стальной нитью вшитой в ткань новой книги, любовь вынуждена бороться за свое существование. В мире большой власти и больших денег ей не хватает места. Одно из главных событий начала романа — расставание центрального персонажа с женой и старт его одинокой жизни. Кажется, что бездушная система окончательно перемолола Турбанова и автор уйдет от важнейшей для его творчества темы, полностью сосредоточившись на вопросах существования свободы в России. К тому же технологии будущего позволят заменить женщин в сексуальном плане вполне реалистичными голограммами. Но в поисках свободы герой случайно встретит ее — Агату.
Ее вставные рассказы, ее мудрые мысли — это и есть жизнь, это и есть свобода. Она не играет с важным понятием, не ищет максимальной выгоды — она просто живет. Может, в этом и кроется счастье? И тут Сахновский верен себе, рассуждая о возможности любви даже в условиях несвободы. Причем любовь эта получается кристально чистой. Проведем параллель с чувствами совсем маленького ребенка, который любит не за что-то, а просто так. Малыш, пока ничего не знающий об ужасах окружающего мира — обмане, предательстве, изменах, наполнен настоящими, чистыми эмоциями. Агата для Турбанова становится ангелом любви, вытягивающим его из круга зла.
Зла вокруг героев с избытком. Одни берут откаты и пухлые конверты: «Теперь и в указах, и в официальных рассылках устарелый термин “взятка” уважительно трактовался как “добровольное содействие в реализации властных функций” или как “народный деловой ресурс”». Другие играют по-крупному. В Лондоне к Турбанову подсядет постаревший беглый российский олигарх, организовавший в 2013-м иллюзию собственной смерти. Он напомнит, как в прежние годы искусственным путем банкротились успешные предприятия и крупные банки. Расчетливые владельцы бизнеса выскребали из подшефных учреждений все ценное, обнуляли счета, вешали на фирмы кредитное бремя и сбегали за границу. Затем аналогичную аферу решили провести со всей страной, придумав новую «национальную идею» — управляемый конец света.
Фантастические пророчества Сахновского навевают жуткие чувства. Любой здравомыслящий человек, прочитавший роман, пожелает, чтобы эти пророчества остались лишь на бумаге. Однако уже скоро нас ждут очередные выборы. Большинство экспертов утверждает, что после них расклад политических сил в Госдуме особо не изменится. Это значит, что внесистемная оппозиция вновь не признает их результаты и станет во весь голос кричать о нарушении политических свобод. Так что же все-таки такое свобода? Герой романа, оказавшись в положении несвободного человека, будет думать о свободе: «разве она требует, чтобы ее добывали? Вот же она — здесь, в тебе. Ты с ней родился, как любой человек. Но ведь никто же почти не помнит об этом. Так мало людей, которые знают или хотя бы догадываются, что они свободны изначально, такими родились. Ну, может, еще в раннем возрасте как-то чувствуют ее — свободу по умолчанию. А взрослея, перестают помнить и знать. И всё чаще сомневаются в свободе, любви и в жизни как таковой».
Сахновский пытается донести до читателя, в принципе, известную всем идею: люди сами выстраивают вокруг себя стены, бегут от любви ради одноразовых удовольствий, «загромождают свою и без того сложную жизнь», а потом жалуются на отсутствие свободы.
Пробить стены способно лишь великое чувство. Автор конструирует многосложную антиутопию, но в одном он по-прежнему остается реалистом. Можно перечислить массу романов, в которых в итоге побеждает любовь. «Свобода по умолчанию» встанет в их ряд. Мотив любви на протяжении повествования идет бок о бок с мотивом свободы. Турбанов постоянно эволюционирует, двигаясь к любви, к свободе, к настоящему мелкими перебежками, привыкая к меняющемуся состоянию после каждого шага. Агата же свободна изначально: бывшая актриса, случайно ставшая психоаналитиком, существует в пространстве, в котором нет границ. И ей не страшны никакие концы света.
Из романа Игоря Сахновского «Свобода по умолчанию» может получиться неплохое кино. Во всяком случае, отдельные фрагменты по своей стилистике похожи на элементы готового сценария со всеми указаниями для режиссера и актеров. Остается верить, что в реальной жизни никогда не появится режиссер, который устроит для России подобную антиутопию. Уж больно не хочется быть в ней актером.