Опубликовано в журнале Урал, номер 6, 2016
Алексей
Коровашко
— родился в 1970 году в городе Горьком. Окончил филологический факультет
Нижегородского госуниверситета им. Н.И. Лобачевского, где в настоящее время
работает заведующим кафедрой русской литературы. Доктор филологических наук.
Автор многих научных, публицистических и литературно-критических работ.
Печатался в журналах «Вопросы литературы», «Новый мир», «Сибирские огни», «Урал».
В повести Юрия Тынянова «Подпоручик Киже» ошибка писца влечет за собой появление мнимого, «виртуального» человека. Может показаться, что подобного рода случаи экстраординарны и полностью обусловлены сбоями тех бюрократических механизмов, которые были созданы в эпоху российского самодержавия. Однако в наши тихие, благостные дни, когда в ушах не стоит вечный звон от бряцанья оков тоталитаризма, происходят вещи куда более фантастические и, казалось бы, неправдоподобные, чем причудливые искривления монаршей воли. Нежные дуновения рыночной экономики не только отправили в небытие мрачную фигуру цензора, но и переместили на свалку истории назойливые профессии книжного редактора и корректора.
Результаты этого великого освобождения не заставили себя долго ждать: рукописи книг, лишенные надзора со стороны традиционных контрольных органов, на пути до печатного станка стали неожиданным образом мутировать и порождать множество параллельных вселенных, подчиняющихся своим собственным законам, бесконечно далеким от привычных схем исторического развития.
Возьмем, к примеру, продукцию российской фирмы «Арт-родник», специализирующейся на выпуске книг по искусству и связанной отношениями коллаборации с немецким издательством «Taschen». В частности, серия «Назад к истокам видения» представляет собой дублирование исходного Taschen’овского проекта на русском языке. Традиционный пиетет, который российский читатель имеет по отношению ко всему тому, что произведено по ту сторону бывшего железного занавеса, заставляет и от этой серии ждать изысканно точных характеристик, масштабных обобщений и тщательно выверенной фактографии. Однако в действительности мы имеем дело с какой-то «фоменко-носовщиной» в области искусствознания. Причем есть все основания полагать, что повинны в этом не столько авторы указанной серии (хотя и к ним, разумеется, можно предъявить претензии), сколько сотрудники «Арт-родника», ответственные за перевод и редактуру.
Откроем для начала книгу Барбары Деймлинг о Боттичелли. Если читать ее достаточно внимательно, то поневоле остановишься на фрагменте, который, по сути дела, подвергает ревизии всю священную историю человечества, заставляя нас по-новому взглянуть как на корреляцию Ветхого и Нового заветов, так и на функцию их персонажей. В нем в ходе разбора фрески Боттичелли «Наказание Корея, Дафна и Абирона» (1481–1482) сообщается, что «сыны Израилевы были недовольны многими бедствиями, которые обрушились на них во время переселения из Египта, и требовали низложить Моисея». Кроме того, «они хотели избрать нового вождя, который вернул бы их к сытой жизни в Египет, и угрожали побить Моисея камнями, но Иисус встал на его защиту». Есть подозрение, что в руках Барбары Деймлинг находится уникальный ветхозаветный апокриф, содержание которого идет вразрез с основными положениями современной библеистики. С одной стороны, ее комментарий к фреске Боттичелли явным образом отсылает нас к шестнадцатой главе Книги Чисел, где действительно повествуется о «восстании на Моисея» Корея, Дафана, Авирона и Авнана. С другой стороны, угроза побить Моисея камнями (заметим сразу, не высказанная кем-либо, а лишь ощущаемая Моисеем в настроениях толпы) содержится в имплицитном виде в семнадцатой главе Книги Исход. Но даже если заподозрить Барбару Деймлинг в бесхитростной контаминации указанных эпизодов, все равно остается неясным, откуда она взяла, что спасителем Моисея от вышеназванных ветхозаветных инсургентов выступил именно Иисус: согласно той же Книге Чисел, избежать опасности знаменитому еврейскому пророку помог сам Господь, по велению которого земля «разверзла свои уста и поглотила» Корея, Дафана и Авирона «и домы их, и всех людей Кореевых и все имущество».
Еще больше, кстати, способно запутать читателя само имя Иисус, которое может заставить подумать, что речь идет о Христе. Конечно, человек, хотя бы немного ориентирующийся в событиях священной истории, вряд ли нарисует в своем воображении картину, где новозаветный Христос появляется в Синайской пустыне, чтобы подать руку помощи ветхозаветному Моисею. Но какое-нибудь прекрасное дитя цифровой эпохи, вскормленное на тучных пажитях Википедии, вряд ли с первого раза догадается, что почтенный искусствовед толкует не об Иисусе из Назарета, а об Иисусе Навине.
Столь же радикально, как с иудаикой, «Арт-родник» обходится и с антиковедением. Свидетельство тому — книга Ренаты Ульмер «Альфонс Муха». Из нее мы узнаем, что любимый многими чешский художник, сотрудничая с актрисой Сарой Бернар, создал в 1898 году афишу к спектаклю по трагедии Катулла (sic!) «Медея». Осуществляя этот проект, он выбрал «одну из наиболее драматичных сцен» означенной трагедии: «…с глазами, широко раскрытыми от ужаса, Медея стоит перед трупами своих детей, убитых ею из мести». Если верить Бунину («Окаянные дни»), молодой Валентин Катаев говорил ему: «За сто тысяч убью кого угодно. Я хочу хорошо есть, хочу иметь хорошую шляпу, отличные ботинки…» Экстраполируя это признание на нашу ситуацию, можно смело утверждать, что за обладание до сих пор неизвестным текстом трагедии древнеримского поэта Гая Валерия Катулла (ок. 87 до н.э. — ок. 54 до н.э.), к тому же писавшего только стихи, любой литературовед-античник не только не задумываясь убьет любого, но и съест собственные шляпу и ботинки: наука, что ни говори, требует жертв. Впрочем, в итоге они, увы, окажутся напрасными, поскольку «Арт-родник» умудрился превратить в Катулла французского поэта-парнасца Катюля Мендеса (Catulle Mendès, 1841–1909), действительно выпустившего в 1898 году трагедию «Медея» на сюжет популярного античного мифа.
Небольшая по объему книга о Мухе таит в себе еще один сюрприз, на этот раз геополитического характера. Обнаружить его можно на той странице, где воспроизводится рекламный плакат Мухи «Украинская выставка в Иванчице» (1912). Вчитываясь в это название, начинаешь понимать, что мало кто сделал так много для удревнения украинской государственности, как издательство «Арт-родник».
Ведь полноценная выставка «экспортного» характера, посвященная хоть научно-промышленным, хоть культурно-художественным успехам какой-либо территориальной единицы, свидетельствует о наличии у нее сформировавшегося самосознания и стремления к автономному существованию. Иными словами, организацию в одном из городков Моравии временного «посольства» Украины можно считать приметой независимости, неважно в данном случае какой — уже обретенной или еще только обретаемой.
Но, к сожалению, все эти сопровождаемые журчанием «Арт-родника» проявления нацбилдинга обусловлены исключительно переводческой халтурой. Дело в том, что фраза «Krajinská výstava v Ivančicích», украшающая плакат Мухи, означает не «Украинская выставка в Иванчице», а «Региональная (областная, краевая) выставка в Иванчице». Таким образом, первая в истории всеукраинская ВДНХ на поверку оказывается заурядной чешской ярмаркой легкой и пищевой промышленности.
Вместе с тем украинофилия «Арт-родника» имеет все признаки неизвестной науке патологии. Чтобы убедиться в этом, достаточно заглянуть в книгу Тилль-Хольгера Борхерта «Ян Ван Эйк», в которой, помимо прочего, сообщается, что этот фламандский живописец летом 1428 года «уезжает из своего дома в Лилле и в конце года в составе высокопоставленного бургундского посольства отправляется через Англию и Галицию в Португалию». Едва мы посмотрим на карту Европы, как увидим, какой невероятный крюк пришлось сделать Ван Эйку ради достижения юго-западной части Пиренейского полуострова. Сначала он пересекает Ла-Манш, затем по каким-то неведомым причинам возвращается на континент, чтобы отправиться в Галицию, путь до которой лежит через немецкие и польские земли (правда, из Англии он мог пуститься по морю в один из ганзейских городов и уже оттуда направить свои стопы к обладающей неизъяснимым притяжением Червонной Руси). Только побывав в Галиции, Ян Ван Эйк, воодушевленный, видимо, сознанием выполненного экзистенциального долга, считает для себя возможным проложить маршрут, ведущий в Португалию (как именно он выглядел, мы не беремся судить с определенностью, но допускаем, что пролегать он мог через владения Оттоманской Порты и Средиземное море). Чем объяснить безумные подсказки персонального «автонавигатора» Яна Ван Эйка, мы, честно сказать, не знаем. Разве что особым сакральным статусом Галиции в начале XV столетия. Вполне вероятно, что этот славянский регион выполнял примерно такую же функцию, какую имела Золотая Орда для русских князей: послы европейских стран получали в Галиции нечто вроде «ярлыка» на ведение дипломатической деятельности.
Впрочем, настала пора разрушить все эти хрустальные замки галицийского величия: реальный Ян Ван Эйк, а не его «арт-родниковский» призрачный двойник добирался из Лилля в Португалию не через Лондон и Галицию, а, понятное дело, через Лондон и Галисию — исторический регион на северо-западе Пиренейского полуострова. Не исключено, конечно, что в эпоху глобальной евроинтеграции разница между Галицией и Галисией полностью сотрется, но в XV веке она все-таки ощущалась очень и очень сильно.
Не следует думать, что ляпы, подобные перечисленным в этих заметках, характерны для продукции только тех издательств, которые сознательно выбрали стратегию полного забвения редакторских и переводческих принципов. Встречаются они и в деятельности тех учреждений книжной индустрии, которые стремятся не снижать уровень качества и не разочаровывать читателя. Так, исследование Роберта Хьюза «Рим. История города: его культура, облик, люди», выпущенное издательством «Corpus» в 2014 году, является, по нашему мнению, едва ли не лучшим «нон-фикшном» последнего десятилетия. Но и в нем, несмотря на почти образцовый перевод и редактуру, угнездились любопытные исторические «флуктуации» (при солидном, почти шестисотстраничном объеме произведения Хьюза это, пожалуй, простительно). Например, нам сообщается, что повседневную пищу древних римлян «составляла полента (кукурузная каша — жидкая и горячая или застывшая и поджаренная ломтиками)». Если бы это на самом деле было так, то дату открытия европейцами Америки пришлось бы передвинуть, как минимум, на полтора тысячелетия «вниз», потому что кукуруза была завезена в Старый Свет после второго плавания Колумба, завершившегося в 1496 году.
Не меньшее удивление вызывают и некоторые сведения в монографии Хьюза, касающиеся новейшей истории. Так, в главе «Рим освобожденный» почему-то утверждается, что Жерар Депардье «сыграл… по-французски» Юлия Цезаря в фильме «Астерикс и Обеликс: миссия Клеопатра» (2002). В отличие от предыдущего примера, не стоит углубляться в хронику великих географических открытий, чтобы заметить рассогласование между книжной и подлинной реальностью. Даже тот, кто не видел комедию о приключениях легендарных галлов в Египте, прекрасно знает, что Жерар Депардье играет в ней огромного жизнерадостного Обеликса, а не хлипко-тщедушного Цезаря.
Заканчивая наши в высшей степени доброжелательные заметки, выскажем надежду, что редакторам и переводчикам современных российских издательств регулярно будет сниться сон, в котором они, подобно героине фильма Андрея Тарковского «Зеркало», идут по пустому коридору советской типографии тридцатых годов и с ужасом думают о том, что пропустили в печать текст с какой-то политически чудовищной опечаткой. Если благополучно проснутся — катарсис им обеспечен.