Виктор Пелевин. Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами
Опубликовано в журнале Урал, номер 11, 2016
Виктор Пелевин. Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами. —
М.: «Эксмо», 2016.
Проект «Виктор Пелевин» все больше похож на безнадежного больного, что
отчаянно мечется от врачей к знахаркам и глотает все подряд, от валидола до виагры. Взять хоть чехарду с тиражами: «Batman
Apollo» — 150 000, «Цукербрины»
— 75 000, «Смотритель» — 100 000 + 50 000 (на поверку те же 75 000), «Лампа» —
55 000. Или калейдоскопическую смену редакторов: Юлия Качалкина
— Максим Лаврентьев — Ольга Аминова. Или долотом сработанную PR-поддержку
«Лампы»: Виктор Олегович скоропостижно скончался во время ночного
спиритического сеанса и будет погребен в Гельзенкирхене.
Тут, ясен пень, является автор, чтобы загробным голосом Фредди Крюгера возвестить: «You shouldn’t have buried me, I’m
not dead». Понимать
надлежит в прямом и переносном смысле.
То же самое внушал публике издатель. «Очень интересно и смешно. Это то,
что мы давно ждали, просто Пелевин-Пелевин, и написано так, как ранние и лучшие
его книги», — обнадежил С. Рубис, директор редакции,
курирующей Пелевина.
При такой вводной жди беды. Вампи(до)ров,
курирующих Who-Яндекс. Семи глаголов «быть» в абзаце
из трех предложений. Оскоменной лекции о фантомности всего сущего. Анального вау-эксгибиционизма
пополам с випашьяной. Террориста арабско-немецких
кровей по имени Herr Али, который по совместительству
— реинкарнация Зеленой бочкоТары. Амикошонства со
Вседержителем. Мейнстримных шуток про изгнание Обамы
из барака. Розенкрейцеров на велосипеде, дискурсмонгеров
на метле и прочих гермафродитов на адронном коллайдере.
На самом деле, не так страшна «Лампа», как ее малюют. Ну, Пелевин. Но в
терапевтических дозах. И спасибо, что не Пелевин-Пелевин…
Невзначай подумалось: а есть ли смысл о чем-то толковать? Все, что могло
быть сказано про Пелевина, уже сказано — разными людьми, в разное время и по
разным поводам. Но применимо к его любому тексту, вплоть до «Лампы Мафусаила».
Прошу убедиться.
«Виктор Пелевин взял новую, ранее недосягаемую для него высоту. Ему
удалось написать книгу, которую зубодробительно скучно читать. Это, как обычно,
килограмм действительности, порубанный метафизическими кусками и замаринованный
концептом. Роман нехотя и небрежно написан, нехотя и небрежно разогнан до
договорного объема, концы в нем нехотя и небрежно сведены с концами. Автору
“Чапаева” не удается свободно писать на литературном языке. Строить сложные
композиционные лабиринты Пелевин тоже не умеет. Пелевин всегда писал на
волапюке серых переводов с английского. Точно так же Пелевин всегда склеивал
сюжет из разрозненных анекдотов, взятых взаймы в интеллигентском фольклоре,
американском масскульте, у собратьев по цеху. И всегда накачивал тексты
гуманитарными мудростями. Чуть не все модные интеллектуальные заморочки
переперты им на язык родных осин. За долгие годы автор устал втолковывать нам
одно и то же не меньше, чем мы — слушать. Читателя в очередной раз разводят. В
том числе и на бабки» (использованы фрагменты рецензий А. Андерсен, В. Бабицкой, С. Белякова, Мартына Ганина, А. Немзера, М. Свердлова, В. Топорова).
Этим, собственно, предмет исчерпывается. Тем не менее для приличия
подобает внести и свои пять копеек.
При ближайшем знакомстве с «Лампой» возникает лютое желание немедля похоронить
ее за плинтусом в Гельзенкирхене. Ибо сделан роман по
принципу «тех же щей да пожиже влей» — ленивая и неряшливая компиляция из всего
написанного ранее.
Давным-давно ПВО заявил: «Мой новый роман реально все накроет и все
объяснит». «Лампа» — та же самая претензия на энциклопедию русской жизни. На
416 страницах нашлось место масонам и хипстерам, гомосексуализму и дендрофилии, ФСБ и ФРС, ватному и либеральному дискурсу,
инопланетянам и украинскому кризису, трейдингу и феминизму… боюсь, и это далеко
не полный реестр. «И всем друзьям по мере сил / Слоновьей кистью угодил, /
Изобразив снега, и лед, / И Нил, и дуб, и огород…» Пелевин снова да ладом
адаптировал интеллектуальную прозу к клиповому сознанию целевой аудитории, не
способной оперировать сложными семиотическими структурами. Это Достоевский мог
пространно рассуждать про тварь дрожащую и право имеющих. Читатель, воспитанный
на рекламных роликах, такого не переживет. Потому ПВО подменяет анализ
дефинициями, а чаще того — попросту механически упоминает процессы и явления.
На большее нет ни сил, ни желания — да большего-то target
group и не требует.
Сюжет выстроен по тем же клиповым схемам: четыре разнородных отрывка —
«производственная повесть», «космическая драма», «исторический очерк» и
«оперативный этюд». Нижайше прошу уволить от спойлера, ибо пересказывать
абортированные пелевинские фантазмы по силам лишь
отпетому мазохисту. Да и овчинка выделки не стоит: сюжет у ПВО лишь бесплатное
приложение к пророчествам и прозрениям, каковые всегда перевешивают.
А открытий чудных здесь — как у дурака махры, оптом и в розницу. Миром
правят масоны из Federal Reserve
System и ФСБ. Американских вольных каменщиков
патронирует инопланетная цивилизация рептилоидов,
русские подчиняются цивилизации бородатых чертей (их самоназвание невыразимо на
земных языках). Российско-американский конфликт возник из-за бестактной выходки
эфэсбэшного генерала перед Весьма Превосходным
Мастером. Блатное «пацаны» есть видоизмененное «масоны», а распальцовка — след
тайного языка масонских жестов. И «вату», и «либералов» подкармливает Лубянка.
Доллар — фикция, не обеспеченная ничем, кроме веры в доллар (NB: с 1975 года
ОПЕК продает нефть исключительно за баксы). Бог иллюзорен: «Ты выбираешь мою
форму и голос, каким я говорю. Даже смысл моей речи на девяносто процентов ты
сочиняешь сам». И так далее — см. «Чапаева», «Священную книгу оборотня», «Batman’а Apollo» и проч.
Ничего особо нового тут нет: привычная утилизация вторсырья — своего и
чужого. Рептилоиды переползли в «Лампу» прямиком из
больного на голову Дэвида Айка, который отнес к ящерам кланы Бушей и
Рокфеллеров. Топорный перевод пушкинского послания «В Сибирь» на феню — sorry, позднемасонское арго —
аллюзия на Фиму Жиганца. И без Венички Ерофеева тоже
никак: «Транс-цен-ден—тально,
да». А про масонов вам Игорь Прокопенко с Максимом Шевченко расскажут. В любое
время суток и на любом ТВ-канале.
Действие — Пелевин и тут верен себе — постоянно вязнет во многом (и
пустопорожнем) глаголании. На нудный наркотрип потрачено 1678 слов. На описание дендрофилии героя, возлюбившего родные осины отнюдь не
метафорически, — 1190. На каббалистическую трактовку идишизма
«хуцпа», представленного как тетраграмматон, — 1860.
Договорный объем — не мною подмечено… Впрочем, тут автора выручает любимый
прием психологического айкидо — прокаталепсис,
подмеченный М. Свердловым еще в 90-х: «Действия мало в твоем опусе, одна
болтовня. А чего в твоей писанине слишком много, так это… умняка
тухлого» («Обаятельная самоирония», — предсказуемо умилилась Г. Юзефович).
Спасти читателя от неминучей дремоты призваны каламбуры — тоже традиция,
между прочим. Если в «Смотрителе» Виктор Олегович шутил, как главбух с
20-летним стажем, то нынче острит с изяществом сельского кавээнщика: «Это
был бойкий парень по имени Сер. Так он сокращал “Сережа”, имея в виду не
фекальный глагол, а адскую серу. Но я подозревал, что он таким образом борется
со своей латентной гомосексуальностью: “Сергей”, то есть “серый педик” — очень
эффективное в смысле метапрограммирования имя, и
носят его, как правило, яркие гомофобы».
Язык… Господи, прости, примири, укроти! Клише — «лучащийся счастьем»,
«мрачная завеса тайны», «адская стужа» — сменяются школярскими
плеоназмами и синезисами: «дорожный багаж», «карточный
пасьянс», «множество слов здесь непонятны»… И вновь выручает оружия
любимейшего род: «Как объяснить… человеку, что сама необходимость говорить
на подобном ватном жаргоне — отвратительном и нелепом, согласен, — вызвана в
конечном счете такими, как он? Той средой, которую они создали? Воздухом,
который они пропердели насквозь?» Соломки
подстелить никогда не вредно: мол, вынужден играть в бисер перед свиньями…
Однако при более сложной задаче — стилизации под усадебную прозу — Пелевин
моментально въезжает в пародию на благородие: «Слово офицера и дворянина»,
«я ведь не Наполеон Буонопарте» (орфографическая
ошибка автора. — А.К.).
Not dead,
говорите? Ну-ну.
Как назвать все перечисленное одним словом, избегая обсценной
лексики, — право, не ведаю. Д. Быков, тот умнее — политкорректно возводит позднепелевинские опусы к принципу у-вэй:
«Виктор Пелевин давно уже выбрал писание романов оптимальной буддийской формой неписания». Кабы еще за не-писание платили не-гонорар…
Да, и вот еще что. Прошу считать вышеизложенное моей последней (крайней,
по авторской терминологии) рецензией на ПВО. В самом деле, сколько можно об
одном и том же? Кесарю кесарево, рерайт рерайтерам. Караул устал.