Масако Бандо. Дорога-Мандала
Опубликовано в журнале Урал, номер 9, 2015
Масако Бандо. Дорога-Мандала.
/ Пер. Е. Сахаровой. — СПб.: Гиперион,
2014.
Недавно ушедшая из жизни японская писательница Масако Бандо не так хорошо известна российскому читателю. В 2006 году по-русски выходил ее роман «Остров мертвых», а в 2014 — книга «Дорога-Мандала». Первое, на что обращают внимание российские издатели, — это что писательница работает в жанре мистики. Более того, они даже характеризуют ее творчество модным японским словечком «кайдан», означающим жанр средневекового японского рассказа о сверхъестественных силах. Мистика в ее творчестве действительно имеет место, однако она не является самоцелью. Она имеет скорее функциональную природу. У Масако Бандо нет цели любой ценой вызвать страх, как это было у Лавкрафта или популярного Стивена Кинга. Да и удается ей ощущение страха неважно. Самой сильной стороной писательницы является все же реалистическое видение жизни. И видение это мрачно. Может быть, поэтому с фотографий, доступных в интернете, на нас с усталым депрессивным выражением смотрят тусклые глаза. В «Дороге-Мандале» Бандо с блестящим знанием деталей реконструировала первые послевоенные годы. Вывод из этого опыта погружения в прошлое очень неприятный. Масако Бандо ненавидит японских солдат и офицеров за учиненные ими зверства.
Но начинается история с событий, происходящих десятки лет спустя после войны. Молодая пара, Асафуми и Сидзука, раньше работали в Иокогаме в исследовательской лаборатории, но произошло сокращение, и они оба потеряли работу. Не имея средств жить в большом городе, они решили перебраться к родителям, проживающим близ гор Татэяма, и поселиться в бывшем доме деда Асафуми по имени Рэнтаро. В этом доме они находят старый реестр клиентов Рэнтаро с записью их имен и адресов. Рэнтаро занимался изготовлением и продажей лекарств на основе трав и сам обходил с ними клиентов. Так параллельно начинается рассказ о Рэнтаро. В молодости он служил в Маньчжурии, потом демобилизовался и отправился в Малайю. Там он познакомился с девушкой Саей из местного племени, с которой стал жить. Она помогала ему находить травы, а он готовил из них лекарства. От нее у него родился ребенок. Но тогда было военное время, японцы захватили Малайю, и, когда Рэнтаро уехал, у нее начались проблемы. Сначала ее обвинили в пособничестве китайцам, потом отдали в японский бордель. Там она возненавидела японцев, хотя по-прежнему надеялась на то, что добрый Рэнтаро вернется и заберет ее. Она познакомилась с одной девушкой, которая, после того как война японцами была проиграна и они ушли, предложила ей въехать в Японию по ее документам, найти Рэнтаро и отомстить ему. Так Сая и поступила. В пункте встречи репатриантов ее приняли за японскую кореянку и без проблем пропустили в страну. Она добирается до дома Рэнтаро, но встречает холодный прием. Его японской жене очень не нравится посторонняя в доме. Со временем Рэнтаро находит для нее отдельное жилье, куда потом частенько наведывается для любовных утех. А потом ему, как и всякому бродячему торговцу лекарствами, приходит время отправляться в путь, и здесь начинается мистическая часть сюжета.
Рэнтаро решил пойти по «дороге-мандале», идущей рядом с горами Татэяма. Что такое «дорога-мандала», писательница не поясняет. Это просто самоназвание мистической дороги, хотя и имеющее географическую привязку к реальным японским горам Татэяма. В планы Рэнтаро входило обойти местные поселения и оставить в них лекарства. Но с самого начала все пошло не так. В одном поселении его чуть не избили за то, что он якобы приставал к жене старосты, и ему пришлось уносить ноги. А потом он встретил внука — того самого Асафуми, который полвека спустя нашел его реестр в доме Саи, Асафуми, потеряв работу, решил пойти по семейной колее и тоже стать бродячим торговцем. Для начала он решил пройти по пути деда, той самой «дороге-мандале», где они, уже не разделенные временем, и встретились. Не до конца понимая, кем они приходятся друг другу, Рэнтаро и Асафуми часть пути проходят вместе и встречают странных паломников, среди которых карлик, однорукая женщина, девочка, старик с зайцем на спине и прочие. Эта процессия, как выясняется, циркулирует по «дороге-мандале». Мир уничтожен вселенской катастрофой, поэтому смысла куда-либо стремиться нет. Причем сама эта процессия воплощает бедствие. Их цель — добраться до одной из вершин, а потом идти обратно. И так по кругу. Рэнтаро решает отправиться с паломниками. Он устал от своей жизни, от жены и от Саи и хочет перемен. Что касается Асафуми, то он идет домой вместе с девочкой, но дома нет — все уничтожено, и кругом снуют люди, превратившиеся в зверей и готовые убить за еду. Итогом его путешествия по «дороге-мандале» становится переоценка отношений со своей женой, с которой он решает разойтись.
В Японии нет единства в отношении к событиям Второй мировой войны. Одни, как патриарх японской литературы Кэндзабуро Оэ, осуждают японский милитаризм. Другие, как бывший премьер Дзюнъитиро Коидзуми, посещают храм Ясукуни — святилище обожествленных солдат и офицеров, умерших за Японию. Масако Бандо однозначно принадлежит к первой группе. В «Дороге-Мандале» она рассказывает о том, что японцы, якобы геройски умершие за Японию, в действительности были насильниками и убийцами, бездушными захватчиками и разрушителями. Чтобы занимать такую позицию в современной Японии, нужно немалое мужество, поскольку сейчас в стране идет осторожный процесс реабилитации милитаристского прошлого. Масако Бандо не церемонится с читателем и рассказывает всю правду о судьбе той же Саи. Необразованная туземка по вине японцев становится проституткой в борделе для солдат и обслуживает в день по двадцать-тридцать мужчин. Ее подруга по несчастью, под именем которой Сая после войны попадает в Японию, мрачно резюмирует, что женщины-неяпонки для японских солдат являются сортирами. Предметами, куда справляют нужду. И Рэнтаро пользовался Саей так же, как сортиром. Именно поэтому Сая едет в Японию, чтобы отомстить ему.
В отличие от книги Юко Цусимы «Смеющийся волк» (см. «Урал», № 5), где также были описаны первые послевоенные годы, Масако Бандо гораздо подробнее выписывает время. В ее книге встречаются интересные детали, которые вряд ли можно обнаружить в сухих архивных документах. Например, она пишет о том, что в стране совершенно не было кастрюль и в их качестве продавали солдатские каски. А также о том, что в годы войны был принят закон о честной конкуренции, запрещавший заниматься коммерцией более чем одному члену каждой семьи. Еще она упоминает земельную реформу Макартура, согласно которой не вернувшиеся на свои земли владельцы теряли их в пользу арендаторов. Такой тщательно прописанный исторический фон свидетельствует о глубоком знании автором того времени.
Масако Бандо хорошо передала характерное для переживших войну ощущение, что она так и не закончилась. И спустя десятки лет после войны в Японии оставались люди, хранившие преданность идее великой Японии и по-прежнему рассматривавшие остальных людей как второсортных. Сценам с их участием посвящены самые драматические страницы книги. Это создает мрачное ощущение преемственности истории и ее безнадежной цикличности. Этому же посвящена и мистическая часть сюжета. Мистическое воображение писательницы, конечно, не поражает яркостью образов или волшебством иррациональной логики. Мистическая история в романе несет на себе отчетливый отпечаток выдуманности, почти высосанности из пальца. Это довольно посредственный рассказ, хотя и с присущими плохим мистикам космическими обобщениями. Но важно здесь, наверное, само направление мысли, а не ее результат. Для Масако Бандо Япония — это территория разрушения и смерти. Выжить в ней сумели лишь уроды или карлики, да и те, по-видимому, несут в себе гибельный заряд, приносящий запустение, ибо куда они ни придут, везде их встречают панорамы выжженной земли. Впрочем, этой истории однозначно не хватает простой органичности, чтобы у искушенного читателя возникло желание разбираться во всей этой метафизике.
Хотя осуждающее милитаризм послание Масако Бандо является в книге центральным, в «Дороге-Мандале» есть место и для вполне нейтральных тем, имеющих отношение к жизни в мирное время. Например, весьма любопытен сам японский феномен торговли лекарствами, когда торговцы пешком отправляются в отдаленные деревушки, чтобы доставить порошки, травяные настойки и коренья нуждающимся людям. Писательнице замечательно удалось передать атмосферу странствий этих аптекарей, которые и в 20 веке, кажется, сохраняют приверженность традициям, идущим от начала времен. По причине такой симпатии к простому и важному ремеслу, которым занимается Рэнтаро, Масако Бандо все же остается японкой и не намерена ставить крест на всем, что касается ее страны. Она осуждает внешнюю политику Японии, но способна очень тонко прочувствовать ее историческую традицию, сначала синтоистскую, а потом и буддийскую. Но если резюмировать «Дорогу-Мандалу» кратко, то мы снова вернемся к ужасам войны, о которых предельно лаконично высказалась сама писательница: «Это была эпоха, когда овдовевшие женщины становились проститутками, осиротевшие дети жили на обочинах дорог, школьники чистили обувь, а молодые девушки готовы были скорее расплачиваться собственной кровью, чем торговать своим телом».