Рассказ
Опубликовано в журнале Урал, номер 8, 2015
Инна Начарова — родилась и живет в Уфе. Окончила Самарский государственный
институт культуры. Много лет проработала в сфере рекламы и связей с
общественностью. Автор поэтического сборника «Отблески рассвета» и ряда книг в
жанре «женская проза»: «ПроцеДура», «Любовь forever», «Мандат недоверия», «Богиня изумрудная», «Мать
Будды» и др. Лауреат уральской премии «Белое крыло» и Всероссийской
литературной премии «Белая скрижаль». Диплом в номинации «За мастерство» Третьего
международного конкурса в Дюссельдорфе (Германия). В «Урале» печатается
впервые.
Субботняя оперативка вся про снег. За ночь в городе
его выпало предостаточно. Утренние газеты пестрели заголовками: «…340 единиц
спецтехники борются со снежными заносами». Борис Аркадьевич знал, что бить
будут в основном его. Жена утешает тем, что не ругают того, кто ничего не
делает. Его ругали и отчитывали всегда. Зимой, летом и уж тем более в
межсезонье. Осенью к проблемам благоустройства добавлялись протекающие крыши и
жалобы жильцов верхних этажей многоквартирных домов. Частный сектор справлялся
сам. А высотки эта проблема держала в своей цепкой хватке частенько даже после
капитального ремонта. Сегодня же главная проблема — снег, и мэр не скупился на
указания и предупреждения в адрес Бориса Аркадьевича. Подчеркнуто обращался к
нему «господин Сепунов». Хотя в другое время звал его
по имени и отчеству. Борис Аркадьевич слушал мэра молча. Глава не любил эмоций
подчиненных, мнил себя рупором простых жителей города и потому в выражениях не
стеснялся, очевидно, подчеркивая тем самым свою простоту и простоту стоявших за
его спиной жителей. Женщин на оперативке было немного. Начальницы управлений
здравоохранения и образования. В такие минуты они делали вид, что не слышат. Их
слух улучшался, когда с персоны Бориса Аркадьевича — начальника УЖХ города —
переходили на других.
По окончании оперативки Борис Аркадьевич уже в
коридоре администрации давал указания своим подчиненным по телефону. По
лестнице поднималась Галина Ивановна, заместитель начальника одного из
управлений городской администрации. Борис Аркадьевич видел ее расположение к
нему. Она была моложе его вдвое, но он знал, что только позови — Галина
Ивановна не откажет. Да, были коллеги и моложе, и стройнее, и миловиднее. Но
Борис Аркадьевич не связывался с юными нимфетками, жаждущими денег и
покровительства. С ними всегда возникали лишние проблемы. А такие дамы, как
Галина Ивановна, свой маневр знали от и до. Помнили про мужей, детей и внуков.
Лишнего не требовали и отдавались всецело, с какой-то особенной страстью,
граничащей с исступлением. Так размышляя, Борис Аркадьевич галантно
поздоровался с Галиной Ивановной. Она кокетливо ему улыбалась, а взгляд словно
проникал внутрь его. Да, милая дама. И Борис Аркадьевич ни с того ни с сего
пригласил ее после работы прокатиться за город, выпить шампанского на морозе.
Его предложение не застало ее врасплох. Она была готова и быстро согласилась на
поездку.
***
Рабочий день Бориса Аркадьевича был переполнен людьми,
просьбами, указаниями. Утренняя селекторная оперативка с директорами ЖЭУ была
только о снегопаде и уборке снега. Гамил Газимович, директор одного из ЖЭУ в новом микрорайоне,
посетовал на нехватку трактористов на снегоуборщики. Борис Аркадьевич резко
отрезал: «Сам садись!» Гамил не обиделся. Знал, что
шеф не со зла, а от необходимости. Гамил и сел.
Начинал-то он трактористом в ЖЭУ, где Борис Аркадьевич в те годы работал
главным инженером.
На два часа был назначен митинг. В поддержку
президента. Явка для всех чиновников строго обязательна. Когда Борис Аркадьевич
подъехал к площади перед одним из дворцов культуры, народу собралось уже много.
Ответственные отлаживали аппаратуру для музыки и выступающих. На улице минус
двадцать три, а люди, укутанные в теплые шали, шубы и валенки, веселые.
Смеются, рассказывают друг другу что-то смешное…
«Нет, мы такие же, как раньше. Нас голыми руками не
возьмешь», — раздумывал Борис Аркадьевич, разыскивая среди толпы своих
сотрудников. По дороге с мужчинами здоровался за руку. Здесь все друг друга
знали. Собрались сотрудники районных администраций и муниципальных учреждений.
А вот и Галина Ивановна. В ладненькой каракулевой шубе и в каракулевом берете.
Улыбается ему, как всегда, приветливо и зазывно. Его окликнул заместитель
главы. Этот огромный и громогласный мужик был удивительно справедлив. Его
уважали. Но большинство работников его побаивались. Он умел лихо на место
поставить любого «небожителя». Борис Аркадьевич ему не просто симпатизировал.
Они приятельствовали, невзирая на табель о рангах.
Заместитель слыл любителем женского пола. Борис Аркадьевич его эту страсть
разделял, и они частенько вместе ездили в баню к одному местному банкиру,
умеющему держать язык за зубами и понимающему толк в простых земных радостях.
Девок заказывал в известном модельном агентстве. Их директриса заменила
ругательное название на слово «эскорт», и на словах все выглядело пристойно.
— Здорово, Борис Аркадьевич! — радостно забасил зам.
— Тоже решил поддержать? — отшутился Борис Аркадьевич.
К ним подошла закутанная секретарша Бориса Аркадьевича и быстро стала
докладывать, сколько человек его службы пришло, кто и почему не придет. Борис
Аркадьевич кивал в такт ее словам. В конце доклада похлопал девушку по плечу,
скупо похвалил: — Молодец!
Секретарша исчезла в толпе. Ноги начинали замерзать.
Зам позвал Бориса Аркадьевича внутрь дворца культуры. Здесь для руководителей
первого звена был накрыт буфет с выпивкой и закуской, горячими пирожками и
чаем. Для всех остальных работал буфет на улице — с той лишь разницей в ассортименте,
что там отсутствовало спиртное. Митинг шел долго. Ораторы сменялись
музыкальными коллективами. Люди уже опустошили прихваченные с собой фляжки и
теперь весело приплясывали и махали флажками.
Борис Аркадьевич протянул руку для рукопожатия
появившемуся из толпы главе одной из районных администраций. Глава был
пенсионного возраста. Его взяли на эту должность для решения вопроса продажи
участка земли в центре города столичному инвестору под застройку. На этом
участке располагался огромный гаражный кооператив жителей близлежащих домов.
Территория была сдана им в аренду. Сопротивление владельцев гаражей было
сломлено в короткий период силами районной администрации. Были выданы копеечные
компенсации собственникам, хотя столичный инвестор суммы для решения этого
вопроса заложил немалые. Все понимали, что разница осела в кармане главы. Его
переводили из района в район для решения подобных вопросов. Борис Аркадьевич
про себя именовал его «кризисным менеджером». И теперь с застывшей улыбкой он
слушал банальные шутки районного главы, которым сам рассказчик громко смеялся.
Спасение пришло откуда не ждали. У собеседника зазвонил в кармане телефон, и
Борис Аркадьевич тут же ретировался, кивнув на прощание.
Митинг подходил к концу, и он глазами искал в толпе
Галину Ивановну. Думал, что неплохо бы повезти ее в банкирскую баню, пошалить с
ней в огромном теплом бассейне. Но с банкиром заранее он не договорился. А
ехать на авось неловко. Значит, сегодня надо остановиться на бутылке
шампанского из горла и быстром сексе в машине. Галина Ивановна стояла
неподалеку от его «Тойоты Прадо», делая вид, что раздумывает до какой остановки
ближе идти. Борис Аркадьевич пикнул сигнализацией и галантно открыл дверь со
словами: «Садитесь, я вас подвезу». Галина Ивановна без лишних слов впорхнула
на пассажирское сиденье и пригласила его в гости к подруге, которая в отъезде.
Квартира была небольшая, но в новом доме в центре
города. Коридорные стены декорированы нишами, в которых стояли дорогие вазы с
искусственными цветами. Небольшую спальню всю занимала огромная кровать.
Шампанское они пили здесь же из горлышка, не отвлекаясь на поиски фужеров.
Когда Борис Аркадьевич уже ехал в сторону дома,
мыслями еще находясь в нежных и страстных объятиях Галины Ивановны, звонок
телефона вывел его из юношеской задумчивости. Звонил сын. Как всегда, он
вляпался в очередную неприятность. Сегодня у него забрали права за вождение в
нетрезвом виде.
— Ты где? — рявкнул Борис Аркадьевич.
— Дома, — ответил отпрыск.
Дома Борис Аркадьевич разбушевался не на шутку. Сын
сбивчиво объяснял, что ходил на премьеру балета в театр и выпил там в буфете
глоток коньяка. Борис Аркадьевич знал страсть своего сына к балеринам
театральной труппы.
— Дягилев нашелся! Балетоман! Ты их всех уже поимел
или еще остался кто? — кричал Борис Аркадьевич.
— Он весь в тебя, — тихо заметила жена.
Борис Аркадьевич с удивлением перевел взгляд на жену.
Он был уверен, что она пребывает в счастливом неведении относительно его
похождений на стороне.
— Не говори глупости! — гаркнул он уже жене и пошел
звонить начальнику ГИБДД.
***
На Масленицу по разнарядке он поехал в пригородное
село с местным депутатом. Сначала заехали в дом к ветерану, которому сегодня
исполнилось девяносто лет. Привезли букет гвоздик, грамоту, торт и пять тысяч
рублей денег. Дом был ветхий, без удобств. В единственной комнате давно не
прибирались. По стенам висели картины. Секретарша местного главы поселения
схватила с подоконника трехлитровую банку и поспешила в сени за водой для
цветов. Ветеран оказался при памяти. Рассказывал гостям, что комод, стоящий в
центре комнаты, он сделал сам еще до свадьбы. А картины писал его отец. Картины
были приятные глазу, с местными пейзажами. Ветеран продолжал рассказ о том, что
этому дому сто лет и построил этот дом его дед после отмены крепостного права.
Хороший такой был визит. Борису Аркадьевичу дедок понравился, и он вспомнил
своего отца-фронтовика, умершего несколько лет назад. Попрощавшись с ветераном,
поехали к местной администрации.
В деревне было весело, празднично. Украшенная разноцветными
помпонами и лентами лошадь, запряженная в сани, катала местную детвору. На
маленькой площадке перед администрацией возвышалось чучело Масленицы, громко
играла музыка, на длинном столе стоял большой самовар, на тарелках горки
блинов. В воздухе пахло шашлыками. Стояли на морозе, ждали заместителя главы
города. Потом за ним прошли в администрацию, расселись за хлебосольно накрытым
столом в кабинете местного главы. Подали шашлыки. Вкуснейшие. Глава пояснил,
что у них здесь есть фермер, который свинину выращивает и продает. Замглавы
сказал пафосную речь. Себя и собравшихся называл слугами народа. Того самого,
который веселился на морозе. После застолья вышли на площадь, позировали для
прессы и, тепло распрощавшись, поехали по домам. Рабочая суббота закончилась.
Но дела семейные ждали Бориса Аркадьевича. Сегодня на вечер он пригласил
начальника ГИБДД в банкирскую баню. Заехал на работу, проверил дела на участках
по районам и, прихватив «тревожную» сумку, поехал в сторону бани — выручать
своего непутевого отпрыска.
***
Сегодня воскресенье. Борис Аркадьевич уже давно не
любит воскресенья. Блинчики с творогом стали привычным воскресным завтраком. Он
с интересом наблюдал за женой, снующей между кухней и гостиной. Она всегда в
домашней одежде, с хвостиком давно не крашенных волос. Поблекшая, ни о чем не
мечтающая женщина. Он исполнил все ее мечты. Интересно, когда она узнала о его
похождениях на стороне, размышлял Борис Аркадьевич, смакуя ароматный кофе. Жена
никогда не садилась с ним и с детьми за стол. Она всегда подавала, убирала,
добавляла «горяченького». Она всегда в хлопотах. Помощницы по дому не брала
принципиально. Борис Аркадьевич не спорил. Раз сама захотела быть уборщицей и
кухаркой, пожалуйста. Дом у них по нынешним меркам не слишком большой. Но два
этажа просторных комнат и холлов требовали постоянной работы по дому. Во дворе
он высадил розовые кусты. Самолично их обрезал и укутывал на зиму. Ему
нравились эти цветы. Они напоминали ему красивых и сильных женщин. Не случайно
слово «роза» женского рода. Поливал он их тоже сам. Жена относилась к цветам
равнодушно. Раньше он дарил ей цветы. Много и часто. Заказывал букеты у дорогих
флористов. Но жена принимала их без эмоций, вымолвив лишь тривиальное
«спасибо». И в какой-то день он перестал покупать ей цветы. Время роскошных
букетов в их семье миновало. Нет, он продолжал покупать цветы. Только теперь
женщинам из его случайных интрижек. Они восхищались букетами, смотрели на него
счастливыми глазами. Он ощущал себя Богом. Ну или почти небожителем.
Когда кофе в чашке оставалось на последний глоток,
запищал сотовый. Борис Аркадьевич рявкнул привычное: «Сепунов
слушает!» — и через короткую паузу добавил: «Еду». Жена привычно спросила:
— Что случилось?
— Авария! Буду поздно.
В новом микрорайоне города прорвало коммуникации с
горячей водой. Их меняли месяц назад. Провели дорогостоящую опрессовку
по новой технологии, и теперь все насмарку. Как говорит Борис Аркадьевич: «Коту
под хвост».
***
Борис Аркадьевич вел прием граждан. Как всегда, двух
отведенных часов не хватило. Он принял всех, кто пришел. Коротко дал указания
подчиненным и, попрощавшись со всеми, пошел к машине. Звонок Галины Ивановны
настиг его уже в салоне, и потому разговаривал он с ней открыто игриво, надежно
скрытый серебристым корпусом авто от посторонних ушей.
Поехал к небольшому ресторанчику на набережной. Это
деревянное прибрежное заведение принадлежало двум братьям из одной из бывших
союзных республик, имевшим разрешение на работу в России. Заведение было
опрятным. И зимой, и летом мясо здесь готовили на открытом огне. Подавали
коньяк и красное вино. Чай приносили в больших, расписанных золотом и смальтой
чайниках. Наливали в традиционные национальные стаканчики прозрачного стекла.
Аромат чабреца, добавленного в чай, дарил некоторую домашность и уют. Сахар
только кусковой. По выходным здесь собиралась диаспора братьев, только мужчины.
Играли в нарды и пили этот ароматный чай. Хозяин заведения, один из братьев, с
уважением относился к Борису Аркадьевичу. Предписания на снос всех прибрежных
кафе были выписаны еще в прошлом году, но это кафе не трогали, и прибыль текла
своим чередом. Бориса Аркадьевича здесь обслуживали бесплатно. Если случалась
оказия выпить, то отвозили до дома. Взаимопонимание, граничащее с
приятельством. Поэтому Галину Ивановну он пригласил поужинать именно сюда.
Галина Ивановна явилась невыразимо прекрасной. Светлая
норка развевалась на ее плечах, демонстрируя миру в меру загорелую зону
декольте. Серо-бирюзовый костюм подчеркивал безупречную фигуру. Черная кожа
сапог плотно облегала стройные ноги. Высота шпильки была головокружительна.
Борис Аркадьевич остался доволен. Ел и пил от души. Говорил много банальностей.
Галина Ивановна, не поморщившись, их принимала. Потом долго целовались в
машине. И в час ночи подъехали к ее дому. В одной из квартир этой обшарпанной
старой хрущевки жила его королева. Борис Аркадьевич
как истинный джентльмен грузно вылез из машины, прошагал несколько шагов за
Галиной Ивановной до дверей ее подъезда. Вновь обнял ее, прижимая к себе. Он
уже устал. Не мальчишка на задних сиденьях прелюбодействовать. Он даже и не
понял сразу, почему она вся напряглась и широко открыла глаза. Потом коротко
выдохнула: «Муж». Борис Аркадьевич от неожиданности спросил: «А кто наш муж?»
Галина Ивановна шепотом по инерции ответила: «Учитель химии». Борис Аркадьевич
убрал руки от Галины Ивановны и повернулся в сторону неожиданно появившегося
родственника. «Вот болван!» — оценил он про себя свой мальчишеский поступок.
Пошел провожать замужнюю тетку, возможно бабушку, до подъезда. Да еще полез
целоваться.
Муж оказался ростом ниже, чем Борис Аркадьевич. Но не
хлипкий. На ботаника не похож. Кулак мужа неботаника впечатался ему ровно в правую скулу. Борис Аркадьевич
опешил. Не увидев сопротивления, химик врезал ему еще разок. Первой в себя
пришла Галина Ивановна. Она схватила мужа за руки и тихо зашептала:
— Ты что? Он тут ни при чем. Не смей меня позорить.
Муж процедил в сторону Бориса Аркадьевича:
— Еще раз увижу — убью.
Галина Ивановна завела его в подъезд. Борис Аркадьевич
взял пригоршню сухого морозного снега и растер им скулу. Потом медленно пошел к
машине, обзывая себя разными нехорошими словами.
***
Публичные слушания по бюджету на следующий год
проходили в городском дворце культуры по обыкновению шумно и многолюдно. Особо
активные участники из числа населения города регистрировались для выступлений
заранее. Выступления эти, как правило, были неконструктивные и очень напоминали
революционные маевки семнадцатого года прошлого столетия. Некоторые из ораторов
несли заведомую чушь. Во время таких выступлений зал оживлялся, раздавались
смешки, переходящие во всеобщее веселье. Порядок быстро восстанавливали
сидевшие на сцене мэр и председатель Совета. Тексты и тезисы выступлений
передавали им. Они же и вносили ясность в процедуру слушаний.
Оставшись после публичных слушаний на небольшой фуршет
здесь же, во дворце культуры, Борис Аркадьевич долго слушал пространные речи
одного из депутатов, совсем недавно получившего мандат на довыборах. Этот юный
недоросль давал ему советы, нисколько не смущаясь своей глупости и неопытности,
которые искупались тем, что его отец занимал высокую должность в одном из
министерств. От навязчивого новоиспеченного политика Бориса Аркадьевича спас
звонок жены, и он, извинившись, отошел. Жена почему-то спрашивала, во сколько
он будет дома. И Борис Аркадьевич от неожиданности ответил, что через полчаса.
Он незамеченным спустился в гардероб и, одевшись, быстро уехал в сторону дома.
Снег валил стеной. Борис Аркадьевич сделал контрольный звонок: проверить
готовность ночной смены дорожной снегоуборки.
***
Дома дочь с загадочным видом усадила их с женой на
диван в гостиной. Сына, как всегда вечером, дома не было. Жена взяла Бориса
Аркадьевича за руку. Он удивился и перевел взгляд на дочь:
— Не томите уже. Что стряслось?
— Папа… и мама, я выхожу замуж, — выпалило их
прекрасное чадо.
Борис Аркадьевич с трудом удержался от реплики типа
«наконец-то», заменив ее вопросом:
— За кого?
Жена крепко держала его за руку. Он понимал, что эта
новость только для него новость. Жена давно все знает.
— Папочка, он тебе понравится, — заверила его дочь в
правильности своего выбора. — В субботу он с родителями придет к нам просить у
вас моей руки.
— Это ты правильно придумала. Пусть просит, а мы
поглядим, — шутил Борис Аркадьевич.
— Папочка, он очень хороший, — ластилась дочь.
— Ну, если хороший, тогда на свадьбу мы с матерью вам
квартиру подарим, — конкретизировал ситуацию Борис Аркадьевич.
— Пап, нам здесь не надо, — робко начала дочь.
— А где надо? В Париже, што
ль? — посуровел Борис Аркадьевич.
— Меня на работу в Эрмитаж пригласили…
— Значит, квартира нужна в Питере? А жених-то тоже в
Эрмитаж пойдет?
Тут вмешалась жена:
— Анатолий геофизик. Он работает вахтовым методом на
севере.
Вот так всегда. Жена уже и имя знает будущего зятя. И
место работы. А он обо всем узнаёт последним. И сегодняшнюю эту постановку они
только для него и устроили.
Дочь он любил. Но замуж ей действительно было давно
пора. В двадцать семь лет у них с женой уже было двое детей. А дочь только под
венец собирается. Он обнял дочь и пообещал ей квартиру в Питере. Жена счастливо
улыбалась тому, что все прошло гладко, без бурь и скандала. Жених Анатолий ей
понравился. Дочь познакомила их месяц назад. Отцу сразу говорить не стали,
чтобы не нервировать раньше времени. Тем более у дочери тогда решался вопрос с
работой. Искусствовед по специальности, она всегда мечтала работать в одном из
лучших музеев мира. И когда вопрос с работой в Эрмитаже решился положительно,
решили все рассказать отцу.
Борис Аркадьевич чмокнул жену в лоб после семейного
ужина и отправился читать утренние газеты, которые в течение дня сегодня и
просмотреть-то было некогда. Около полуночи вернулся сын. Борис Аркадьевич не
поленился встать и пойти его встретить, чтобы проверить, не в пьяном ли виде он
опять за рулем. Сын удивленно посмотрел на отца:
— Пап, ты меня встречаешь?
— А что, пришел кто-то еще? — пытался казаться суровым
Борис Аркадьевич.
— Я тронут.
— Главное, что не тронулся.
Поняв, что сын сегодня не пил, Борис Аркадьевич
вернулся в спальню.
***
Навстречу Борису Аркадьевичу по длинному коридору
городской администрации шла невероятно прекрасная Галина Ивановна. Строгий
костюм ладно облегал ее роскошную фигуру. На стройных длинных ногах, как
всегда, туфли на высоченной шпильке. У Бориса Аркадьевича засаднила скула. Он
вспомнил химика и свою безответственность. Галина Ивановна улыбалась и
приветливо кивнула ему. Борис Аркадьевич спросил:
— У вас все хорошо?
— У меня плохо не бывает, — весело ответила Галина
Ивановна и добавила: — Любое плохо я превращаю в хорошо.
Рассмеявшись, Борис Аркадьевич пошел дальше. Вечером
они пили шампанское в бассейне банкирской бани. Огоньки светильников отражались
в прозрачной воде, кружась в хороводе с голубыми глазами Галины Ивановны,
смотревшими на него с невиданной им страстью и неугасаемым желанием. До
подъезда он ее больше не провожал, высаживая во дворе соседнего дома.
На следующий день они в составе городской комиссии по
подготовке города к новогодним праздникам ездили с елки на елку, проверяли
иллюминацию, подписывали справки. А потом ужинали вдвоем в ресторане. Пили
коньяк под запеченную утку и обсуждали рабочие вопросы. Борис Аркадьевич был
необыкновенно доволен общением с этой женщиной. Она была красива, умна. Их
связывала общая работа и желание. Он невольно вспомнил ее шелковистую кожу,
упругость уже опытного, но еще молодого тела. Галина Ивановна видела по его
глазам, о чем он думает, и, усмехнувшись, заторопилась домой.
Жена Бориса Аркадьевича готовилась к приему будущей
родни со всей ответственностью. Он это понял, как только переступил порог. Два
перегоревших точечных светильника в холле были заменены. У входа на стене
красовалось новое огромное зеркало. Сын в гостиной смотрел телевизор. Борис
Аркадьевич присел к нему на диван.
— Здравствуй, пап.
— Здравствуй, сынок. Ты в курсе, что твоя сестра
выходит замуж?
— Давно пора, — ответил сын равнодушно.
Поди пойми, знал или нет. Борис Аркадьевич похлопал
сына по плечу и пошел спать. Завтра снова тяжелый день. Хотя когда его рабочий
день был легким? Это только обыватели уверены, что такие, как он, ничего не
делают и только разворовывают городской бюджет. А бюджет вещь сбалансированная.
Борис Аркадьевич давно уразумел, откуда можно отщипнуть безнаказанно и куда
положить для этой безнаказанности. Дай бог, чтобы его сын постиг этот баланс и
стал столь же весомой фигурой в городском мироустройстве, как и он, Борис
Аркадьевич. Пока сын перенял только его страсть к женскому полу.
***
Из кабинета главы сегодня все выходили в хорошем
настроении, шутили. Жизнерадостный тон задал сам глава, что бывало нечасто.
Исполнительная власть готовилась к инспекции власти законодательной. Говоря
попросту, депутаты сегодня будут объезжать город на предмет проверки его к
новогодним праздникам. Проинспектируют городские площадки для массовых гуляний,
объекты общепита и досуга, гостиницы города. Когда на оперативке все отчитались
о готовности их служб к депутатской проверке, глава подытожил:
— Маршрут согласован, дорога устлана лепестками роз.
Все дружно рассмеялись, понимая глубокую правдивость
слов молодого градоначальника.
У гардероба Бориса Аркадьевича остановил начальник
управления по школьному питанию и, крепко пожав ему руку, поинтересовался
делами домочадцев. Их дочери вместе учились в московском вузе и с тех пор приятельствуют. Борис Аркадьевич открыл ему долгожданную
семейную тайну о предстоящей свадьбе дочери. Собеседник предварительно
поздравил его, пожелал поскорее внуков, тут же вспомнил о своих и утопил Бориса
Аркадьевича в столь непонятных ему откровениях о гениальности отпрысков своей
дочери в возрасте пяти и семи лет. Борис Аркадьевич с облегчением распрощался с
ним, как только тот сделал паузу. Шагая к служебной «Тойоте», он раздумывал над
тем, что скоро станет таким же. Подумал, не позвонить ли Галине Ивановне, но
спохватился, вспомнив, что сегодня к ним придут будущие родственники сватать
дочь. Он про себя сокрушался, что не додумался спросить, кто они, чем
занимаются. Жена-то, наверное, все знает, но не считает нужным ему это
говорить. Думает, что у него и без этого дел хватает. Курица.
Когда он женился на ней, она была другой. Он влюбился
в нее до беспамятства. Тогда она была похожа на паву. Он выполнил все обещания,
которые давал ей тогда, в молодости. И она превратилась в курицу. Наседку их
семейного гнезда. И хоть птенцы уже выросли и научились летать, она все еще
кормит их из клюва. Да и летают-то они только с его помощью. А ведь у него в их
возрасте карьера уже вовсю шла в гору. И не по мановению волшебной палочки, а
благодаря упорству, смекалке и умению. И еще огромному желанию жить лучше, чем
его родители — всю жизнь в колхозе за копейки.
За этими думами он не заметил, как доехал до дома.
Борис Аркадьевич выбрался из машины, водителя отпустил домой. Дверь ему открыла
жена. Он ее узнал не сразу. Прическа, макияж, красивое платье, цвет которого
был под цвет ее глаз. Жена его удивление заметила и весело рассмеялась.
Заставила сменить рубашку и взяла с него обещание вести себя с гостями ровно и
спокойно, не раздражаясь по пустякам. От обновленного вида жены он был слегка
растерян и пообещал ей все, о чем она просила.
— Где дочь?
— У себя. Наряжается.
— А сын?
— Бреется.
Борис Аркадьевич чувствовал себя не в своей тарелке от
всего этого общего переполоха и перемен.
***
Звонок входной двери раздался ровно в назначенное
время. Жена подтолкнула Бориса Аркадьевича к двери, и он пошел открывать. На
пороге стоял невысокий плотный паренек с хитроумным, на взгляд Бориса
Аркадьевича, букетом. Хитроумными, в его понятии, были букеты, состоящие менее
чем из пятнадцати роз. Борис Аркадьевич приветливо кивнул парню и перевел
взгляд на родителей за спиной жениха. На пороге стояла невыразимо прекрасная
Галина Ивановна и драчливый учитель химии. У Бориса Аркадьевича заныла скула, и
он автоматически потер ее. Галина Ивановна первая нарушила молчание:
— Здравствуйте, уважаемый Борис Аркадьевич! Вот так
неожиданность! — И, повернувшись к мужу, добавила: — Борис Аркадьевич тоже
работает в администрации.
Химик кивнул и, проходя в дом следом за Галиной
Ивановной, шепнул Борису Аркадьевичу:
— Надеюсь, все между нами. Детям это знать лишнее.
Борис Аркадьевич кивнул и закрыл входную дверь. Аромат
духов Галины Ивановны заполнил его ноздри. Это был аромат страсти. В своем доме
он к этому не привык. Жена всегда пользовалась тонкими ароматами. Яркие
цветочные и пряные ароматы он вдыхал в других местах и с другими женщинами.
Вмиг эти полярные миры перемешались. И это смешение не давало ему избавиться от
смятения и ответить на вопрос: что значит для него Галина Ивановна.
Борис Аркадьевич прошел в комнату. Все обсуждали
случайность будущего родства коллег. Жена с интересом разглядывала Галину
Ивановну. Дамы пили шампанское. Борис Аркадьевич с сыном пили «Хеннесси».
Будущий зять суетливо всем разливал. Химик пил вино. В разгар знакомства
учитель стал делать комплименты жене Бориса Аркадьевича. От чего хозяин
побагровел. И только жена и несравненная Галина Ивановна, будущая свекровь его
дочери, невозмутимо обсуждали предстоящую свадьбу. Потом перешли к подаркам.
Химик, раскрасневшийся от вина, претенциозно объявил:
— Мы подарили своему сыну главное — хорошее
образование. И, как водится на Руси, жена должна идти к мужу. Так что жить
молодые будут у нас!
Борис Аркадьевич не выдержал и ответил:
— Жить они будут у себя. В городе Санкт-Петербурге. У
моей дочери там новая работа. А кормильцу семьи все равно, откуда на вахту
летать.
Борис Аркадьевич запрокинул в себя оставшийся в фужере
коньяк и довольно крякнул. Жена решила разрядить обстановку и стала
рассказывать, как они начинали свою семейную жизнь много лет назад. Жених с
невестой уже давно ушли в комнату дочери. Сын делал знаки Борису Аркадьевичу,
вымаливая разрешения пойти по своим делам. Галина Ивановна, улыбаясь, смотрела
на все это действо будто свысока. Словно она птица, парящая над чужим гнездом.
Химик, явно обиженный резким тоном Бориса Аркадьевича, пил вино молча. Жена
развлекала гостей уже разговорами о том, какой умницей была их дочь с детства.
Про музыкальную школу, про птичек и рыбок, про страсть к искусству.
Когда прощались у порога, жена спохватилась и убежала
в кухню за куском торта для будущего зятя, который он так и не попробовал.
Химик пошел к машине, а Галина Ивановна тихо сказала Борису Аркадьевичу:
— Я только хочу, чтобы мой единственный сын был
счастлив.
Борис Аркадьевич галантно поцеловал ей руку, и
подоспевшая жена сунула ей в руки коробку с тортом. Борис Аркадьевич обнял жену
и чмокнул ее в щеку. Они оба смутились этому прилюдному откровению.
Когда гости ухали, жена долго обсуждала новую родню
вслух. Отчего-то жалела химика и в итоге сделала вывод, что он несчастлив с
женой, потому что она ледяная:
— От нее холодом веет, заметил? — спрашивала жена
Бориса Аркадьевича.
— Я тепло одет, — отшутился Борис Аркадьевич и пошел
спать. Но долго ворочался, не мог уснуть. Стечение семейных обстоятельств очень
удручало его. Он поймал себя на мысли, что Галина Ивановна сегодня не волновала
его. Он испытывал лишь досаду.
***
Горка из фужеров искрилась пенящимся шампанским.
Вокруг калейдоскоп кудрей, глаз, губ, духов. Над всем этим громкая музыка, вспышки
фотокамер, взрывы веселого смеха. Борис Аркадьевич встречал гостей. Поздравить
его приехали глава и один из министров. Он поил их своим любимым коньяком.
Закуски впечатляли и изысканностью, и невероятным количеством. Галина Ивановна
отчего-то больше общалась с молодыми. Бесконечно что-то поправляла или
спрашивала у его дочери. Жена встречала и рассаживала родню. Химик о чем-то
беседовал с друзьями молодоженов. Свадьба была обильной и шумной. В разгар
всеобщего веселья Борис Аркадьевич не удержался и пригласил Галину Ивановну на
танец. Химик хмурился.
В конце вечера Борис Аркадьевич с женой вышли на
свежий воздух. До них из-за деревьев долетели голоса:
— Ты ведешь себя как шлюха даже на свадьбе нашего
сына!
— Неудачник! Ты просто завидуешь ему.
— Замолчи!
— Зачем? Ты же хотел услышать правду. Я спала с ним. И
снова буду, если он предложит.
— Замолчи!
— Ну уж нет! Я тянула все эти тридцать лет бюджет,
хозяйство, сына и тебя, неудачника!
Жена сжала руку Бориса Аркадьевича:
— Это она про тебя?
— Не придумывай. Пойдем в зал. Подслушивать некрасиво.
Он помог ей снять шубу в гардеробе. Когда они сели на
свои места за праздничным столом, жена уверенно сказала:
— Это она про тебя.
Вокруг них веселилась свадьба их дочери. Борис
Аркадьевич знал, что через некоторое время жена это забудет. Дети уедут. И все
войдет в спокойное русло. Проблемы Галины Ивановны и химика семьи Бориса
Аркадьевича не касаются.
***
Утреннее селекторное совещание Борис Аркадьевич
сегодня проводил сам. Выслушал все сводки за ночь. Начальнику коммунальной
службы одного из районов пригрозил выговором за то, что не устранил неполадки с
общедомовым вентилем в доме, где проживала мать одного из высокопоставленных
чиновников. Районный начальник божился, что до обеда все сделает и лично
навестит старушку. Борис Аркадьевич слышал, как некоторые хохотнули. Кто-то
буркнул:
— Цветочки не забудь.
— Рановато! — пошутил один из сотрудников.
— Разговорчики! — рявкнул Борис Аркадьевич.
Всех маляров перебросили сегодня на незаконченный
объект. Аврал никто не отменял. Хоть вроде и живем при капитализме, но старые
правила живы в умах управленцев. Спешно делали ремонт в головном офисе одной из
партий к приезду высокопоставленного партийного чиновника из столицы.
Устанавливали раковины и унитазы с золоченой фурнитурой. Покупали новую
роскошную мебель с вензелями и неизменной позолотой. Развешивали километры тюля
и парчи на окнах. Борис Аркадьевич был лично знаком с этим высокопоставленным
чиновником. Когда-то они вместе ездили париться в баню, брали девок, распаренные
выбегали на снег, пили много водки и горланили жалостливые песни, когда уже
больше не было сил пить и париться. Борис Аркадьевич помогал чиновнику, когда
тот шел вверх по карьерной лестнице. А чиновник, в свою очередь, не забывал
старого товарища и зорко следил за тем, чтобы «не обижали» Бориса Аркадьевича.
Селекторное совещание закончилось, и Борис Аркадьевич
спешно поехал в министерство на следующее совещание. По дороге он позвонил
Галине Ивановне. Она долго не отвечала. Услышав ее проникновенное «Здравствуй»,
он спросил:
— Не хотела отвечать?
Она молчала в трубке. Борис Аркадьевич понял, что в
кабинете она не одна, и закончил по-деловому:
— Вечером у твоей подруги. Организуешь?
— Не вопрос. До вечера.
Борис Аркадьевич думал о том, что Галина Ивановна
очень удобная женщина. Не капризничает. Не нагружает. Решил вечером перед
встречей заехать в ювелирный, купить ей что-нибудь. Знал, что Галина Ивановна
будет рада. Хотя и без подарков она всегда рада ему. За этими раздумьями его
застал звонок из столицы от старого приятеля и покровителя.
— Здоров, дружище! — громогласно ревела трубка.
— Рад слышать тебя, дружище! — отвечал Борис
Аркадьевич. — Скоро прилетаешь?
— Скоро! Сегодня вечером встречай в аэропорту, —
радостно сообщила трубка.
— Рад. До встречи!
Борис Аркадьевич был рад приезду друга. Вспомнил о
Галине Ивановне, чертыхнулся. Решил взять ее с собой в аэропорт. Позвонил жене,
сказал о приезде гостя из столицы. Поймал себя на мысли, что, как пацан,
изложил ей алиби. Сам недоумевал зачем.
***
Упоительно в Галине Ивановне было все. Они пили чай на
кухне квартиры ее подруги. Горячий чай с молоком и ароматным вареньем. Галина
Ивановна намазала варенье на булку с маслом и передала кусок Борису
Аркадьевичу. Он смотрел на ее ловкие движения. Она даже не накинула простыни.
Белизну ее тела оттенял полумрак от светильника. Борис Аркадьевич в изнеможении
любовался ею и с явным удовольствием пил чай.
— Твой сын похож на своего отца? — спросил Борис
Аркадьевич.
— Когда я выходила за него замуж, он был другим. Все
подруги завидовали мне. Сейчас я завидую им всем.
Галина Ивановна облизывала ложку с вареньем и смотрела
в темноту окна.
— Если твой сын станет похожим на своего отца и моя
дочь будет несчастна с ним, я заберу ее, — уверенность Бориса Аркадьевича не
вызывала сомнений.
— Сами разберутся, — ответила Галина Ивановна.
— Ты же не разобралась. Тебе некому было помочь. А я
всегда помогу своей дочери, — настаивал Борис Аркадьевич.
Галина Ивановна пожала гладкими белыми плечами.
Потом засобирались в аэропорт. У Бориса Аркадьевича
щемило сердце. То ли от волнения встречи с давним другом, то ли от нежности к
Галине Ивановне. Последнее было ему не свойственно по отношению к параллельным
женщинам. «Старею», — подумал Борис Аркадьевич, заводя машину.
Городские огни сменились мелькающими в черноте трассы
фонарями. В аэропорту было многолюдно, несмотря на поздний час. Столичные рейсы
всегда рождали оживление. Борис Аркадьевич припарковал машину, но выходить не
спешил, раздумывая, не достать ли из аптечки таблетку валидола. Губы Галины
Ивановны дышали жаром ему в шею. Он слышал ее невнятный шепот, чувствовал ее
прикосновения. Он уже хотел ее снова. Но резкая боль в груди заставила его
глубоко вдохнуть и достать все же валидол. Когда объявили о посадке, пошли к
выходу пассажиров.
Борис Аркадьевич с прибывшим товарищем шумно
приветствовали друг друга. Галина Ивановна стояла в сторонке, привлекая взгляды
встречающих и прилетевших мужчин. Борис Аркадьевич познакомил друга с Галиной
Ивановной, и все отправились в ресторан аэропорта отметить встречу. У Галины
Ивановны зазвонил телефон, и она вышла из зала ресторана, чтобы ответить. Друг
Бориса Аркадьевича посмотрел ей вслед, а затем, повернувшись к Борису
Аркадьевичу, сказал:
— Такую кобылку оседлать много здоровья надо.
— Где наша не пропадала! — почти задорно ответил Борис
Аркадьевич.
— Ну, ну, дружище, — похлопал по плечу Бориса
Аркадьевича его визави. — Она моложе тебя лет на двадцать?
Борис Аркадьевич кивнул. Потом пили коньяк, говорили
комплименты Галине Ивановне, без стеснения вспоминали прошлые приключения.
Галина Ивановна слушала их браваду снисходительно, отпуская хвалебные реплики.
Потом разъехались на такси, оставив машину Бориса Аркадьевича на стоянке
аэропорта.
***
Начальник одного из районных управлений жаловался Борису
Аркадьевичу на то, что в одном из элитных поселков часть владельцев коттеджей
сливают воду из домашних бассейнов прямо на улицу. Все это застывает, образуя
ледяные надолбы на улице. А другая часть жителей жалуется, что по такой улице
они не могут совершать дневные и вечерние прогулки.
— У кого щи пусты, а у кого жемчуг мелкий, — подытожил
районный управдом.
— Бери членов административной комиссии, участкового и
иди составляй протоколы на нерадивых хозяев. Нарушение правил благоустройства
налицо, — посоветовал Борис Аркадьевич.
— Да ты что! У них всяких удостоверений на каждого
члена семьи по два! Только что у собак да кошек нету. Я так свои полгода до
пенсии не доработаю, — жалился директор.
— Тогда долби лед и посыпай песком тротуары, —
подытожил Борис Аркадьевич. С этими выросшими элитными поселками в черте города
одни проблемы. Домовладельцы все высокопоставленные чиновники и нувориши со
связями. Обслуживающим организациям работать там нелегко.
Борис Аркадьевич выглянул в окно кабинета. Зима
смотрела на него красным морозным небом, заснеженными дворами, автомобильными
заторами в этих дворах. Вечером собрание с председателями домкомов одного из
районов. Решил съездить послушать, что люди говорят. Скоро очередные выборы, и
все службы города начинали к ним готовиться. Борис Аркадьевич созвонился с
районным руководителем. Обсудил с ним организационные вопросы предстоящей
встречи и поехал на обед с крупным предпринимателем, выигрывавшим тендеры на
подряды по капитальному ремонту. Коммерсант давно зазывал его обсудить текущие
вопросы.
Обедали долго и сытно. Коммерсант маневр свой знал
хорошо, и Борис Аркадьевич это ценил. Бюджетные средства всегда были предметом
пристального интереса практически всех структур. И, конечно же, средства
собственников жилья. В преддверии праздников финансирование увеличилось в разы.
Велосипедов никто из чиновников не изобретал. Работали по старой, годами
отшлифованной схеме. После обеда, распрощавшись с предпринимателем, Борис
Аркадьевич отправился в администрацию, а оттуда на собрание с домкомами.
***
Собрание с председателями домовых комитетов проходило
по традиции шумно и нервно. Среди домкомов Борис Аркадьевич заметил явное
омоложение. Если раньше это были бабушки, уповающие на барина, который приедет
и рассудит, то сейчас — молодые женщины и мужчины, оппонирующие ссылками на
законы. Все требовали ответа на вопрос о том, куда исчезли накопления жильцов
несколько лет назад. Скрупулезно считали нынешние бюджеты своих домов. Самые
отважные даже лазили по подвалам с представителями поставщиков услуг и
обслуживающей организацией. Проверяли наличие вентилей, снимали показания
счетчиков. Большинство из них никак не могло взять в толк, что средства на
капитальный ремонт подлежат перераспределению. В экстазе всеобщей
хозяйственности не замечали очевидного. Борис Аркадьевич чувствовал себя
пастухом огромного разнородного стада. Когда он объяснял избранной элите
собственников жилья, элита эта замолкала. Слушали его внимательно, кивая
головами. За много лет он изучил психологию жителей и научился говорить то, что
от него хотят услышать. Одна особо ухоженная дама далеко забальзаковского
возраста кокетливо терроризировала его вопросами. Он терпеливо слушал. Давал
принародные указания подчиненным. Этот маневр действовал на аудиторию безотказно
и положительно. Людям нравится, когда кто-то заставляет работать тех, кто, по
их разумению, не работает, а только неизвестно куда списывает их деньги.
Антагонизм жителей и сотрудников ЖКХ вечен. Борис Аркадьевич понимал, что
сознание собственников жилья не изменишь за одно собрание, и потому к людям и
по ту, и по другую сторону баррикады относился с пониманием.
Собрание затянулось. Борис Аркадьевич посматривал на
часы. Он договорился провести вечер с Галиной Ивановной. Однако погорячился с
планами. Сегодня был тяжелый день. И усталость чувствовалась все сильнее.
Хотелось домой. Поесть горячего домашнего супчика. Почитать газету. Жена
звонила днем, рассказала, что сын попросил ее погладить ему свежую рубашку к
вечеру. Опять, наверное, по своим балеринам поедет. Балетоман хренов. Женить
его надо. Борис Аркадьевич про себя решил обдумать кандидатуру невесты для
сына. Он вышел в коридор, пока все шумно ругали директора ЖЭУ. Позвонил Галине
Ивановне и, сославшись на затянувшееся собрание, отменил встречу. Обещал
позвонить завтра. Как школьник, объяснял ей причину. Ругал себя за это. После
собрания поехал домой, положив под язык уже привычный за последние дни валидол.
Увидев в дверях жену, даже обрадовался. Потом хлебал суп и разговаривал с женой
о детях. Прочитать газеты не успел. Уснул сразу, как голова коснулась подушки.
Утром прочитал ночное смс от Галины Ивановны:
«Неразделенный ужин был пресным». Показалось, что и жена читала это смс. Борис
Аркадьевич сделал вид, что ему все равно. Но в душе эта мысль неусидчиво
ерзала.
***
— Как ты там? — Борис Аркадьевич звонил дочери не
часто.
— Пап, у тебя что-то не так? — Она была похожа на
него. Решения принимала обдуманно и быстро. Чувствовала собеседника.
— У меня? Все хорошо, — он стушевался перед
проницательностью дочери. У него случилось. В его жизни случилась Галина
Ивановна. — Дочь, все хорошо, — повторил Борис Аркадьевич.
Ее брак с сыном Галины Ивановны выбил его из колеи. Он
чувствовал неудобство и фальшь. Опять жгло где-то в груди, и он быстро завершил
разговор.
***
Он умер на работе, как и полагается
высокопоставленному чиновнику. Администрация организовала похороны, выражала
соболезнования жене и детям. Галина Ивановна, сжимая в руке десять красных
гвоздик, вошла в фойе городского дворца культуры, где проходила церемония
прощания с покойным. Подошла к его вдове, чтобы сказать трудные слова утешения.
Вдова начала первой. Вполголоса, чтобы не слышали другие:
— Он умер из-за вас. Мы обе это знаем. Вы осквернили
мой дом.
— Я уеду к детям, — попыталась уйти Галина Ивановна.
— Нет, — продолжала вдова. — Вам нечего делать в доме
моей дочери. Если вы все же решите поехать, я скажу вашему сыну, что у его
матери была связь с отцом его жены. Я не хочу вас более видеть. Никогда.
Галина Ивановна растерянно смотрела на красивое лицо
скорби в черном дорогом палантине поверх красивой и аккуратной прически. Смерть
мужа сделала ее краше. И это не казалось удивительным Галине Ивановне. Все
несчастные женщины несчастливы одинаково. Только счастье у всех разное. У
каждого свое.
Галина Ивановна медленно шла к выходу. В дверях она
столкнулась со старинным другом покойного, знакомство с которым произошло в
аэропорту. Он взял ее под локоток и пригласил поужинать. Вспомнить покойного.
Галина Ивановна кивнула. Ужинать сегодня дома она была не в силах.