Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 8, 2015
Давид Паташинский — родился в Москве, жил в Новосибирске. В 1991 году переехал в Израиль, в 1999 году — в США. Инженер-электронщик, техник, часовщик, фотограф. Автор 5 книг стихотворений. Стихи публиковались в России и за рубежом. В «Урале» публикуется впервые.
***
наступает весна на пятки и на ладони.
утонув во мгле, останемся навсегда,
как пехотинцы вздрагивали на понтоне,
а вокруг застывала вода.
чёрные пальцы протягивает мне время,
белые пальцы снега тают и вдаль текут.
иду себе, давно ничему не веря,
прижимая к груди синего неба лоскут.
наступает пора правильного не надо.
дорога закончилась, лоб уперев в апрель.
рука её, пронзительна и перната,
заряжает буквами каменную свирель.
бессонник
горят ладони на свету а спать не надо
не надо спать проспишь любовь проспишь её ты
и на ограду заползает винограда
живая плесень отрицание полёта
и ты не мальчик никогда и не раззява
стекло простило отпечаток козерога
и за окном кричат друзья послушай зяма
ты не забыл что завтра дальняя дорога
и завтра дальняя она не пей не пей же
дойти ещё дойти уже дойти когда-то
и утро скоро ночь становится все меньше
её совсем пропали тихие солдаты
***
на облаке сидела штучка в штанах из шерсти
люблю тебя потому что я сам такой
люблю тебя погремушка а время шесть и
завтра наступает обыкновенный покой
помню как ты бегала в сарафане
а сарафан бегал тебя безумец сатин сатин
зимой нас все время куда-то везли сани
люблю тебя поэтому и простил
когда ты забыла меня не знаю
дышать не могу и вечером свят свят
на пороге стоит и смеется моя лесная
они не услышат потому что они спят
***
Птица чёрная, совершенно чёрная птица
идет по воздуху за чёрной водой,
и особенно хорошо молчится
дурочке молодой.
Тусклое небо, воздух пропитан дымом,
догорают последние корабли,
осыпаясь по дурным дырам.
Соль молодой земли
хороша вечерним, чёрным карманам,
воронья тень висит на столбе.
Успокаиваясь совсем малым,
пью себе.
Пью всю ночь чёрную, тяжёлую воду,
лишаясь самых последних чувств,
улыбаюсь страшному хороводу
и фонарём свечусь.
***
ты на меня посмотришь, а ты на меня не смотри,
у мельников лица белым покрыты все
а это обычный снег, он падает раз-два-три,
и трава пожелтевшая лежит в снежной росе
а я хлеба тебе испеку, чтобы вкусно хрустел,
в полотенчико заверну, чтобы он не погас
а помнишь, прилетел жестяной коростель,
зажег на кухне свой птичий газ
и вот у людей начинается главный торг,
они едят торт, становятся талые, как вода
на рынке и не пройти от внезапных торб,
а из труб возникают дымные города
а из ладоней появляются дивные чудеса,
и дитя, я назову его просто дитя,
смотрит в ночь, услыхав знакомые голоса,
игрушечным фонарем в настоящую тьму светя
***
Стой-постой, говорит, а карман пустой,
а дорога в грязь переходит, в жижу,
в ногах горит, колотит пустой верстой,
знал бы, говорит, как я себя ненавижу.
Словно козни выжиг, тихо звенят в ушах
песни славян, мелос души горячей,
чижик-пыжик станет чужак, чужак,
под гору вечером выбежав дохлой клячей.
Стой-постой, человек, говорит, простой,
на воде обжегшись, на воздух дуя,
положил на стол за ночной постой,
за хозяйку, простившую обалдуя.
День прогорает в дым, он останется молодым,
ничего не боялся, судьбе смеялся,
музыки полон дом, вылечился трудом,
принимай, говорит, нового постояльца.
Стой-постой, строй человечьих стай
давным-давно в небесном омуте нависелся,
воздух густой в сердце не допускай,
не выдержит, говорит, сердце.
***
может быть, ты стоишь в очереди за хлебом,
может быть, и тебя назовут героем,
но все это произойдет другим летом,
а этим летом мы тебя в землю зароем,
этим летом, которое закончилось наконец-то,
мы тебя навсегда, навсегда проводим,
дадим тебе в дорогу любимые нэцке,
посадим над тобой кусты малин или смородин,
а лето закончилось, долгое, смертное лето,
и ты, который всех прощает, спасибо тебе за это.