Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 5, 2015
Лера Манович —
поэт, прозаик, математик. Родилась в Воронеже. Окончила Воронежский
государственный университете и Высшие литературные курсы при Литературном
институте им. Горького. Публиковалась в журналах «Дружба народов», «Гвидеон», «Арион», в литературных
сборниках. Финалистка Международного Волошинского
конкурса 2013 года. Живет в Москве.
***
деревья и заборы пролетали
и деревень кладбищенские виды
когда везла тебе из серых далей
окрепшую на воздухе обиду
в вагоне пахло пеплом и грибами
старик никак не мог найти билета
и всё ровнял дрожащими руками
набухшую от осени газету
все электрички шли по расписанью
и стрелочник в каморке привокзальной
теряя смысл твердил, чтобы позвали
какую-то неведомую Таню
луна на вcё светила бесполезно
и поводя сухим янтарным веком
cледила как нутро змеи железной
исторгнет на платформу человека
Поминки
дней убывающих холодное свеченье
у кухонной плиты хозяйки силуэт
и кофе чай и в вазочке печенье
а человека нет
***
Вздыхал натруженный причал
Пустотами вбирая влагу
И ты на cтанции встречал
С цветком завернутым в бумагу
На новой плоскости земли
Почуяв новые тропинки
Нас по булыжнику вели
Невозмутимые ботинки
И город c площадью пустой
Кустом топорщился у входа
И в номер чистый и простой
Звала усталая природа
***
стояли и курили, ждали чуда
но осень желтый выдала билет
покоя нет, и счастья тоже нет
мне б просто унести себя отсюда
троллейбус полз по мокрой мостовой
и шевелил ленивыми рогами
чужие угощали пирогами
своим хватало просто, что живой
любовь текла в израненном стволе
томилась в хирургических отходах
свистела в легких мертвых пароходов
и окликала лезвием в спине
в надломе поднебесной тетивы
тугую книгу мальчик раскрывает
и снова упоительно читает
мол, жили-были
кто-то
но не мы
***
Не пропадай. В какой унылый край
Земная ось качнула это лето?
И почему-то женщин очень жаль,
Когда их сумочки подобраны по цвету
К плащу. Печален неба свод,
И листья каждой жилкой кровоточат
И всё желтеет, тлеет и гниет,
Но сдаться увяданию не хочет.
Ты плачешь оттого, что ты живой,
А всё прошло. Пчелою пролетело.
Так плачет дерево под медленной пилой,
Цилиндрами своё теряя тело,
Так плачет мать, кроватку теребя,
Невыбранное имя повторяя,
И я как никогда люблю тебя,
И я как никогда тебя теряю.
Ventspils
cегодня никто не купит
цветы на рыночной площади
старуха в большой шапке
уйдет печальная
квадратные часы
замрут от удивления
баянист на Katrinasiela
не поднимет глаз
cлишком рано для прощания
зачем мы покидаем Вентспилс?
простреленная голова фонтана
смотрит с укоризной
цветные спины коров
остывают на ветру
никто не погладит
траурные бока сухогруза
с белым клеймом
мы покидаем Вентспилс
руки женщины
взбивают в мансарде подушку
и она забывает твой затылок
ночной шепот
повис между рамами
город ускользает
из рук
как мелкая рыба
и соль остается на чемоданах
***
Лето отпели,
Все возвращались с дач,
Август как призрак
Cкорбно стоял позади
Ты мне сказал:
Очень красивый плащ,
Тронул за пуговицу
На груди…
Я не забуду
Тамбура ржавый пол
На запотевшем стекле
Надпись: «Марина — б…»
Падает осень
Зрелым плодом на стол
Будто за лето
Хочет
Долги отдать
***
утром
в сверкающем золоте листвы
на теплом
канализационном люке
сидели бездомные кошки
величественные как сфинксы
вальсируя
листья падали с деревьев
кошки поднимали острые морды
белая
рыжая
черная
я любовалась ими
стоя рядом с домом
ничтожная в своей мятой шляпе
в своей древней зависти
зная что
никогда
никогда
никогда
даже через тысячу лет
не сумею так гордо сидеть
на
канализационном люке
***
когда меж огородов дач и вилл
бродило лето бедрами качая
тебя любила я и ты любил
и шевелились лодки на причале
и темный колебался водоем
и ласточки так низко гнезда вили
мы шли на нерест — люди нас палили
как двух б… под красным фонарем
так дерни, милый, выдави стекло
к чему нам паcторальные картины
гарпун держать ровней поможет спину
согреет пульс электроволокно
пока на кафедре физических наук
какая-нибудь Белла или Ада
не зафиксирует реакцию распада
стучи хвостом, мой серебристый друг
Баллада о проигравших
проигравшие едут в метро
читают утренние молитвы
проигравшие женщины едут стоя
мужчины спят под ними —
они еще помнят о приличиях
в окна проигравших не светит солнце
они перемещаются под землей как черви
ангелы не видят тех кто под землей,
демоны не видят тех кто под землей
друг друга не видят те кто под землей
земля как столетний ворон
научилась говорить человеческими голосами —
мужскими и женскими
земля презирает проигравших
она говорит им: «cохраняйте спокойствие»
говорит: «следующая станция»
снова и снова повторяет: «следующая станция»
и её черное
горло трясется от смеха
***
смеркалось. над распахнутой землей
томился постоялец неподвижный
и воздух надрывался тишиной
когда веревки опускались ниже
корней и трав. и снова вверх ползли
и на ладонь ложились как ручные
все подходили, брали горсть земли
не зная почему, но так учили
и было странно обрывать дела
и в землю класть непрожитое тело
и безутешно плакала вдова
но к осени опять
похорошела
***
моя первая учительница
Шалтай-Болтай Александра Васильевна
живет в синей папке с завязками
у нее есть только лицо
черно-белый портрет
в овале
она окружена
маленькими овалами
как королева-матка
среди кладки
детских лиц
в муравейнике школы
спите спокойно
Александра Васильевна
нету у нас больше ни спичек
ни сигарет
мы вымерли
так и не вылупившись из овалов
захлебнулись в проявителе
нам как мамонтам
не хватило тепла
и теперь мы
глянцевы и покорны