Опубликовано в журнале Урал, номер 4, 2015
Последнее время меня мучают вопросы, которые я даже сформулировать не могу.
Поговорил со своим психологом. Она мне типа объяснила, почему я как бы людей не люблю. Ты, говорит, сам к себе как к человеку не относишься, потому что у тебя эмоциональная сфера плотно закупорена. А раз ты сам к себе как к человеку не относишься, то ты, следовательно, и не человек. От этого, говорит, у тебя и зимняя депрессия такая затяжная.
Много людей — плохо, потому что ненужно. Мало людей — тоже плохо, потому что появляется крепость итд. Любить людей не за что, но котов я тоже подозреваю, а о погоде вообще и нечего говорить.
Я раньше книги сжигал в печке, а теперь файлы с компьютера удаляю лишние. Приятно. Хотя, конечно, книги жечь эстетичнее, «тепло горящих страниц», все дела. Старик Гегель (редкий болван, антр ну) систему свою тоже, наверное, сочинял так же, как я файлы на жестком растасовывал. Странно, что я сперва понял, что я физически не прочту всю эту массу книг, а только потом понял, что эти книги вовсе и не нужно читать. Чтениевая или чтойная булимия. Книг ни читать, ни писать не нужно, потому что говорить людям нечего и не о чем, следовательно, единственная возможная форма литературы-письменности — это стилизация.
Чего и сколько следует читать? По философии-психологии можно прочесть 2–3 попнауч-книжки. Это примерно будет соответствовать высшему образованию университетскому, ну, какое я в свое время имел. Русский язык учится так же, как и любой другой, — прочтением 5–6 книжек (200–300 стр.). Когда столько прочёл, дальше уже точно основы не забудешь через год. Следовательно, далее читать ничего не нужно. А вот если только самоучитель — то забудешь. История, психология, частично право — это ведь тоже литературка.
Сепир как-то сказал: «Изучение иностранного языка лишено морального аспекта, поскольку лгать можно только на родном языке». Гаспаров же на это шутил, что человека, говорящего по-иностранному, можно сразу подозревать в неискренности. А также шёл гораздо дальше: лгать невозможно даже на родном языке, когда ты поймёшь, что в общем у тебя нет языка, нет ничего своего. (Или это пролетарское прошлое?..) Есть такой анекдот про оптимиста-пессимиста и китайский, английский и «калашникова». Так вот этот анекдот, весь юмор его — в ложном выборе. Потому что правильно, конечно, выбирать всё сразу: и «калашникова», и китайский, и инглиш.
Прочёл 2–3 книжки, законспектировал (а кстати, не следует ли сразу снабжать книжку конспектом и маргиналиями?.. конспекты как-то выродились в оглавление), в набросах поупражнялся на форумах, овладел общей теорией. А дальше что?.. Дальше надо бежать в салон делиться прочитанным, умственность показывать. В соцсетях это скучно, там люди неживые. То ли дело в Париже при старом режиме.
Всё надо понимать неправильно — иначе скучно. И всем в салоны: говорить, говорить, говорить.