Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 6, 2014
Алексей Порвин
— поэт, автор стихотворных книг «Темнота бела» (М.,
2009), «Стихотворения» (М., 2011), «Live By Fire» (Lyttelton, 2011), «Солнце
подробного ребра» (Спб, 2013). Стихи
публиковались в журналах «Волга», «Нева», «Дружба народов», «Воздух», «Новая
Юность», «Урал» и др. Лауреат премии «Дебют» в номинации «Поэзия» (2012).
Живет и работает в Москве.
***
Где элементы примирения?
Неясен свет, но в тающих
снегах
время не делится на ранее
и на слова о звуках благих.
Пусть опустела роль
карателя,
тележный шум не тронет
никого;
слово себя
зачем растратило,
перечисляя части всего?
Пейзаж потоптан лошадиными
разбегами: пусть звуковая
пыль
встанет последними
кордонами;
ясна в попытке только капель
—
поди состав попытки выяви,
когда разнообразие уймут
горы, истоптанными выями
продетые в туман, как в хомут.
НАРОДЫ ПРИЛИВА
Звенья просветов виснут
вдоль
вертикали: этой несвободой схвачен
приветный ветер, ласковая
соль
твоих приливных буерачин?
Нежность с пространственной
цепи
сорвалась: сближенье будет
верным риском;
угомонись, прохлада, отступи
(покой прикорневой
затискан).
Хватит втирать солёный
взмах;
кочевые шорохи себя разъели:
где ласкова поспешность в
полутьмах,
слова истёрлись, погрубели.
Даже затишные верхи
зацелованы оседлым короедом —
до голосов томительной
трухи,
летящих за волнами следом.
ОБЛАВА
Спрятать в игре огромные
грозы —
но трудно ухватить тоску;
если разъять — стоголосы
облака предстанут на лугу.
Возгласы тонут в громе
живучем:
пластик войнушки
— беззвучен?
Пусть щёлкнет детский
пистолет —
безответной тишине вослед.
Ветви себя
зачем обступали
облавным резким шепотком,
чувство искусно мочаля,
на волокна раздирая гром?
Легче печаль разъять на
волокна
(целое — слишком бесплотно)
—
и, по отдельности поймав,
оглушить ребяческим пиф-паф.
СОБАЧИЙ ЛУК (БЕЗВРЕМЕННИК
ОСЕННИЙ)
Кусочек неба если
продлился простором —
холодом откуда тянет прямо в
грудь,
когда вся топь позади?
Где люди безучастны
к продолженным звукам —
слушайте, что скажет о любви
— сквозняк
(теперь всё легче идти).
До всех не дотянуться
словами и небом:
облако на горизонте красоты,
кого — молчаньем стыдишь?
Замолчанное чувство,
сухой лепесточек
вертятся на сквозняковом
языке,
но всё не кончится тишь.
***
Люди из земли выходили —
все в сумрачном поту, в
грунтовом мыле,
где касочный метростроевский
звяк
им сердце изглодал, как
червяк:
«Мало в чувстве — старых
тоннелей?
Как радостно пробираться по
ним
к немым лучам: просветом
уцелели
слова (а всё же выход —
незрим?).
Кто отмыт работой — последуй
за голосом, что встал над
всем — победой,
где солнцами завертелся уход
от сказанных земных
несвобод.
К зрению приладив колёса,
до скорости световой разгони
проникновенье в глубину
утёса:
задуманы туннельные дни».
***
Световой неразберихой
плачет чей блестящий черёд…
Там брошен жребий? Станем тихой
сталью (голод к тишине не
придёт).
Что сияет на дороге —
сильней звезды в недолгом
слоге?
Небо, частью слова живи
(корнем, но не окончаньем
любви).
Мотоциклы проревели
пыльное мгновенье насквозь,
сухому бросили апрелю —
слёзный винтик (потому не
спалось).
Винтик, нам в слова
сверкавший,
любого здесь накормит кашей
—
мена, мера, пыль, времена… —
Лишь вчерашняя душа голодна.
ПЕСНЯ О РАННЕМ СНЕГЕ
За плечами вскрылился снегопад:
разве в небо — снежинки голосят?
Треск ветвяный
предстаёт картечью —
вопреки заплечью.
Не страшась полузвуков — говори:
дряхлые стволы иссякли
злобой,
птичьи смыслы летели изнутри
белизны особой.
Разговоры нежнеют нараспев,
ветви стынут, прицельно
похрустев:
птичий голос заскрипел,
подстрелен
ивняком расщелин.
Огрубенье прицелится в людей
старыми ветвями, но
промажет:
речь — расплывчатей дальних
лебедей
в белоснежном раже.
СКВОРЦЫ
Человеком забытый
пред любым пейзажем
словарный долг —
зовётся тьма незваная
(а кто-то ещё примолк?).
Что молчальный
избыток?
Певчая призывно пустеет
дрожь,
где птицы всё обманное —
телами закрыли сплошь.
Говорить над карнизом
сумрак, воскресивший свободу
враз,
к простору заоконному
добавив пространство фраз?
Беспечальный унизан
ветер — полостями: вложить
туда —
звучащий над балконами
остаток
тебя,
вражда.
ОПРЕДЕЛЕНИЕ ДЕРЕВА
Высказать осталось одно.
Бескрайность — это наш
слезливый дозорный:
не упустит из вида — вода
слова о главном вдали… —
Нежных дефиниций полно
у лесного массива, когда
проснулся разлихой сквозняк
медосборный?
Идите к фразе, шмели.
Шелест присосался к весне
хоботком, называемым ствол:
шмелиное определение дуба.
А как сказать о словах?
Ни людьми, ни зверем извне —
не скажешь: это всё окажется
грубо.
Кто предметы для слова нашёл
—
стоит на взморье в слезах.
ПИКНИК
Заклятия забыты: остановит
ли кто
бутербродную речь к полудню?
Солнце если чувствами занято,
о речном вспоминаем судне —
пусть паруса увидят
непрестанный жевок,
пусть канат на людей
позлится:
где пейзаж замолчанный
сверхвысок,
разрослись, засияли блюдца…
Кораблик резко бросит —
полутени снастей
(на людей пусть ложатся
сетью),
нынче, тьма буквальная,
ослабей.
Остаёшься за всё в ответе.
Значения ложатся (оставаясь
никем)
на людей, ничего не веся:
не дают расшириться пикникам
до размеров пейзажной выси.
***
Если весна далека,
пора рассказывать современно:
вот глубокая река,
недолгих свойств благая замена;
— слышен теплеющий быт:
кто ролью плачется
соучастной?
Парковая грязь — бежит,
струится жуткой песней
бессвязной.
Сумрак моста разводной —
примкнёт к параметрам
снегопада,
станет новой шириной
(сегодняшних лучей
маловато).
Прочая узость поёт
подножным облаком
потеплений:
это — переходим вброд
(да что нам ужас — мелкий,
аллейный).
МЕШКОВИНА
Ветром что шуршит и птицей
свистит —
пространство вряд ли в себе
уместит:
предстанет спасительным
делом
средина между чёрным и
белым…
Серый цвет? Да нет же, это
труды:
оттенок приятен холщовый —
огромной тканью ничьей
правоты —
пыль виснет над печалью
дворовой.
Памятник — холстом закутан
зачем?
Холодный мрамор не понят
никем
(в простор
безголосый положим,
в беседы символичным
прохожим?).
Шарканья свои сдирает метла,
в клубы пылевые бросая:
пыль — нынче — лучший мешок
для тепла,
вместит все звуки южного
края.
ЗАКАЛКА
Предзимним купаньем побудут
фразы:
кто приблизился к плескам
речным?
По мосткам набродился если,
ощути огонь ничьим.
В тумане начальном, конечно,
благо:
затерялся, пропал безвестно
—
несговорчивый свет в кутерьме
с ожиданьем пополам.
Чревато — хожденье по доскам
мрака.
Необуты, идут словесно —
человек с человеком к зиме
по уступчивым мосткам.
Из чувства вытаскивая
огромность
и другие занозы, взгляни
темнотой, как саднят напевно
загрудинные огни.
***
Нестрашные псы поклацать могут зубами,
но продлится мотив;
другие пасти ведают днями,
человека схватив?
(Сосновая
ветка — это верхняя челюсть
с молочными зубами качаний
на прибрежном ветру;
а нижняя — это лодка: к домыслам чалясь,
уключиной пусть лязгнет
значений:
как приятна
нутру!)
Приятная будет анатомия,
муза:
к дымовому теплу
касание скупого укуса —
добавляет смолу…
Телесностью здешней — кто
порадует душу?
Предзакатный напев
молчанием навечно укушен:
так кончается гнев.
НАЧАЛО
Под утро крепчающий алфавит,
отправляйся восвояси;
а движенья чувства — кто не
повторит?
Всего трудней понятье грязи.
Темнеют дворовые турники
с летним горизонтом вровень:
это удивленье утренней
тоски,
простора поднятые брови?
Кто выберет слабые облака
вместо говорливой силы?
Во дворе предметы смотрят
свысока
(созвучно жизнь
провозгласили).
Здесь всякий останется
удивлён.
Свет сильнел
словесной мышцей:
нынче пропоётся
с чувством в унисон —
от мощи нелегко отмыться.
***
Спешат дерева поймать
невнятность
(зарю попробуй-ка
присвой),
всё у бездыханных
не ладится:
ухватится за кого — покой?
Вдыхая туманные престолы,
для сердца цепкого — кто
жив?
Хватка не ослабнет фонемная,
пространственный не грядёт
отзыв.
Безмерных пространств никто
не взыщет
и не потребует назад —
всё твоё. А в голосе
утреннем —
напрасные дерева спешат…
По ветру, по линии преемства
—
листвой скользит рассветный
звук:
примет парк неясное,
главное?
Всё валится из пейзажных
рук.
***
Слово в слезах и в жгучих
травах
будет с тобой, оно — не
отнято;
сколько здесь просторов
здравых,
мыслей былых непогод…
Берег предстанет изложеньем
даже пустых шагов охотника;
к теплокровным — кто —
мишеням
спешно свободой примкнёт?
Связность травы едва нарушит
некто — мгновеньями
плаксивыми;
в перечне лесных зверушек
сердца подобного нет?
Много в лесу — туманных
логик:
снова тоска шуршит
крапивами,
смотрит в
даль холмов пологих,
в сказанный августом свет.