Опубликовано в журнале Урал, номер 2, 2014
Вступление
TXT — речь, которая между прямым и непрямым высказыванием, то, что возникает, когда человек говорит: «Не знаю, как об этом сказать», а ему: «Так и скажи». Так и сказала.
TXT: Мужчина
Можно твердить ceci n`est pas une pipe.
Но, отучаясь от табака,
Мир возвращается в доколумбову эру.
Вырастить сына.
Вылечить грипп.
Вынести мусор.
Не загрязнять атмосферу.
Жить в плену закона, пола и языка.
Пол — причем — вовсе не секс, а подобье пытки и казни.
Тебе себя не означить.
Лишь щека, темнея, напоминает о чем-то,
И это — дразнит. Дразнит.
TXT: Счастье
Мне снилось, что ты надел коричневый пиджак, клетчатые брюки, чужое лицо и ушел к неприятной молодой и с высоким голосом. В это время ты спал, обнимая подушку, а когда встал — у тебя вдруг закружилась голова. Часа в три наступившего дня стало темнеть. Темнота не помешала девушке веселой и нежной, собственной легкостью как бы уже и обремененной, приехать и сфотографировать нас на фоне такой удобной для этого дела белой кухонной стены.
Утром-то, оказывается, было землетрясение. Мы с тобой его благополучно проспали.
Счастье? Наверное, — счастье. Между воображаемым горем и несбывшейся катастрофой.
TXT: Modern poetry
Стоит отказаться от языка, и ты — внутри смыслового потока, где каждый жест значит нечто, сам себя мыслит, сам себя называет. Причины вырастают из вещей, словно полупрозрачные белесые корни — из теплой картошки, забытой под батареей. Каждый может добраться до той недоступной прежде, внешней всему точки, где траектории всех путей образуют вполне поддающийся описанию узор. Тут уже ничего не придумаешь, в мире, где слова — это факты. Остается записывать, как шахматный композитор записывает ходы неумолимого эндшпиля.
TXT: Метро
Стою в метро.
День влажен и напрасен,
Как старое дырявое ведро.
Но миру мир, злу зло, добру добро,
Но мир в его отдельности — прекрасен.
Как ставятся — наперекор словам —
Простые вещи плотно и непрочно.
Вы мне никто, но кто тогда я вам.
Я мыслю вас. Сие — неправомочно.
Сие — опять-таки — напрасный труд,
Мы наследим.
За нами подотрут.
TXT: Апология субъекта
Я не являюсь тем, кем я
являюсь.
Я в бытие без спросу заявляюсь.
Я пальцами материю вощу.
Я ничего не жду и не ищу.
Здесь жить нельзя, но можно — окопаться.
Сквозя, скользя, внутри себя копаться.
Разъяв на части тела вес сырой,
Пустую явь внутри себя открой.
Ты — собственный, единственный, ты — свой.
Такой-сякой, убогий. Никакой.
TXT: Быт
Что у других — быт
У меня — болит
Человек без фона
Почти инвалид
Женщина с оторванными вещами
Тряпками кастрюлями и борщами
Чистое пространство
Вокруг меня как вода меня вытесня…
TXT: Память
Мое твое такое вот другое.
Все эти все — они как будто всё.
Но я-то здесь.
И знаю — хорошо, что не одна, не двое и не трое,
А множество, бесчисленное мы,
В котором нет меня, но я — зарыта,
Как бы в песке. И мы — обречены:
Сознание достаточной длины
Чужой подкладкой памяти прошито.
Конвой мои просматривает сны:
Одна бомбежка, голод, две войны.
Сорочка мыло грязное корыто.
Сырая бздюка плюс чужая речь.
Написано забыть нельзя сберечь
TXT: Родина
Лето. Такие пустые тени.
Я подлежу неизбывной хрени.
Неубиваемая страна
Потом разит, шелестит газетой.
Лето — бормочет — такое лето.
Дача — ворчит — черенки-семена.
А у самой-то и юбка — одна —
Выгорит — так что не вспомнить цвета.
Шея, напротив, станет черна.
И пастернак, и петрушка — грядка
Вовремя будет за-се-я-на.
Я же в углу тишину читаю,
Втиснувшись в кресло как запятая.