Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 10, 2014
Олеся Савостова — родилась в п. Пойковском Нефтеюганского района
Тюменской области. Окончила Уральский федеральный университет. Переводчик с
английского. Стихи публиковались в коллективных сборниках «Тропа на Парнас», «Золотое
перышко». Живет и работает в Екатеринбурге. В «Урале» публикуется впервые.
Вьетнам. Сезон дождей
В
тихо-восточном небе над югом
Рдеет
излом.
Вдоль
горизонта выгнулись дуги —
Божьим
узлом.
Свет
завязался робкий и сонный
Над
глубиной
Долгой
реки, оживленной муссоном.
Это —
иной
Мир,
где пустою рыбацкою сетью
Вьют
облака,
Где тонкоплечие смуглые дети
Спят на
руках
Теплой
земли, переполненной кровью.
Здесь
каждый плод
Вскоре
созреет, рожденный любовью
Пролитых
вод.
Это
иной, обезличенный вовсе
Мир для
людей.
Где
жизнь — вода и сезоны покосов —
Прочих
ценней.
Дай мне
надежду. Возьми мою руку
И от
беды
Ты
увези меня к Богу и Югу.
Дай мне
воды.
***
Я буду
здесь не больше суток.
Смотреть,
как дым свивает кольца
Над жерлом
труб. Как в зимний сумрак,
Сгорев,
за час осядет солнце.
Лицом —
на Север. Засыпая,
Считаю
звенья занавесок.
За ними
блещут снег и тайна
Большого
леса. Жарко в детской.
Ты на
краю моей постели
Сидишь
беспомощно и свято.
Где я
бываю? Там ли? С теми?
Кто в
моих снах отныне спрятан?
О чем я
завтра утром вспомню,
Застыв
на трапе с небом вровень?
Горячий
лоб накрой ладонью
И ляг
со мною рядом. Кроме
Тяжелой
тьмы, мне снятся реки,
Сеульский мост, туман и Суздаль.
Сейчас
опустишь свои веки
И все
увидишь — наши узы
Нас
держат ближе всех объятий.
Я
прежде не боялась ночи…
Теперь
тоску твою забрать бы,
Но не
могу. И не помочь ей.
Мы — на
краю одной постели.
Одной
разлуки. Слышишь, мама,
Старательно
метели стелят
По
следу снег. Он чистый самый.
Лицом —
к ветрам. К тебе — спиною.
Мой
рейс сегодня в восемь тридцать…
Ты до
утра поспи со мною.
Мне это
никогда не снится…
Граница
Там, у
основы, на твердой земле,
Под
позолотой драконы и птицы
Спят,
позабыв о полетах: им не
До
высоты, где луна серебрится.
Площадь
мощеная. Дым на камнях.
Юный
монах шепчет древность по слову
В небо,
которое держит меня,
Память
и жизнь, невесомые словно.
Ночь
отпивает из чаши морей,
И
синева, разливаясь надзвездно,
Затвердевает,
сгущается в ней…
Там,
где я буду, сейчас уже поздно.
Там,
где я буду, сознание спит,
Тени
обходят изгибы, изъяны,
Плавности
рук, беззащитности спин.
Все
безрассудно. Темно. Безымянно.
Нет
никого, кто бы ждал впереди:
Каждого
сон успокоил, присвоив, —
Будет
исход этой ночи один:
Я возвращусь,
будь на то Божья воля.
Там, у
земли, выгибает хребет
Остров
и дышит волной у причала.
Там уже
поздно, меня уже нет.
Снами
святыми спят мудрые Чанги.
Дремлет
монах, прислонившись к стене,
Камни
теплом отзываются денным…
Все они
тоже сейчас обо мне
Вспомнить
не могут за шепотом пенным.
Может
быть, снится моё лицо
Близким?
Или дождю над лагуной?
Я вижу
ночь с золотистым венцом:
По небу
— грозы, по морю — шхуны…
Заговор
Изо
всех углов, изо всех теней
Собирайся,
тьма, и сойдись над ней,
Утопи во
лжи, подари страстей,
Положи
ее с ними спать в постель.
Сердце
жми, калечь, изуродуй так,
Чтобы
сжалось вмиг, обратясь в кулак.
Отбери
слова, тишине дай жизнь,
Зазывай
борей и кружи, кружи!
Остуди
ее, уничтожь, развей —
Расскажи
ей все о судьбе моей.
Озари
ее, покажи удел,
Чтобы
страх прожег и до смерти тлел.
Обезличь,
измучь, в сердце лед вложи…
А потом
позволь сотню лет прожить.
***
И если призрак здесь когда-то жил,
То он покинул этот дом. Покинул.
И. Бродский
Повсюду,
каждый миг —
Неполнота.
Почти
родной язык,
А речь
не та.
Почти
ликую,
Замечая
вдруг
Стрелу
косую
Взгляда.
И испуг.
Июльский
зреет
Полукруг
по дням.
Я краем
зренья
Вижу,
что изъян
Есть в
отраженье,
В воздухе,
в воде,
В любом
движенье
И в
любой среде…
Во
всем, во всем
Наполовину
брак…
Во
всем, во всех!
Не то,
не те, не так!
Неполнота,
небрежность,
Не…
Ты
просто реже…
Реже
снишься мне.
***
Город
живет у реки.
В
городе ночь.
В сети
летят мотыльки.
Им не
помочь.
В
спешке летят поезда.
Им не
успеть.
Тлеет
над ними звезда —
Желтая
медь.
Все
доживает себя.
Ночь
напролет.
Все
доживает себя.
Город
живет.
Что ему
смерть мотылька?
С ним —
река.
Бабочка
гибнет, пока
Смерть
легка.
***
Бессонница
ворожила надо мной
Каждую
Ночь
Младенчества.
К утру
она сбегала заговаривать других,
А тело
мое, как воздухом, заполнялось сном.
Родители
приводили меня на службу,
Складывали
мне персты и мысли.
Учили
правильно просить заступничества.
Научили
Понимать
Чужой
Страх.
Маме
говорили, во мне полыхает гордыня,
Бабушке,
шепотом, — про искру Божью.
Во мне
не было ничего от огня.
Только
сны
Выжигали
Веру.
Не
слушай никого, мама! Им невдомек,
Что по
ночам я не сплю, что время
Темнотой
лежит на моем теле, и я думаю
Об
огне,
О
перстах,
О том,
кто стоит меж.
Я
такая, как ты загадывала на звезду:
Упрямые
локоны и голова светлая.
Эта
звезда меня выбрала спутником,
И
теперь надо мною бессонница
Выцветшим
осколком — месяцем
Улыбается,
Целует,
Шепчет
Сны
Напоследок.
Кофейня № 7
В
кофейне номер семь,
В
кофейне номер неба,
Нет
сумеречных чар,
Здесь
утра бродит дух.
Здесь
варится для всех
Горчение и нега.
Парит
кофейный чад,
Как над
кофейней — пух.
Здесь
миг короткий спят
До дна
кофейной чашки,
И в этих
снах покой
И бред
не различить.
Здесь
дремлют все подряд…
Убийцы
ли… монашки…
И даже
Бог порой
Пьет
кофе. И молчит.
***
Я лицом
повернусь
К той
стене, что несет
Снов
предутренних груз,
Пять
семей, небосвод.
Та, что
Богу видна
Из-под
солнечных врат.
Он от
света до дна
Взгляд
опустит назад.
Я молчу
что есть сил,
Лежа к
миру спиной.
Ты меня
упаси
От
надежды любой.
Я не то
говорю,
Утешаюсь
не тем.
Неуместна в строю
И в
порядке систем.
Укрепи
во мне ту,
Что жива по сей день…
Через
свет, в высоту,
Возвращается
тень.
***
Облака,
на окраинах острые,
Отлетают,
отпетые осенью,
Огибают
ограды окольные,
Отовсюду
отходят, отмолены.
Полумесяц
поблекший, полый,
Прожигает
прозрачные полы
Платья
перистой пелены…
Потемнели
почти, пленены
Облака
отворенными окнами.
Обогревшись
опавшими охрами,
Оных
Обь отражает одна.
Отпускает,
оплакав, она.