Опубликовано в журнале Урал, номер 8, 2013
Лось
большой идёт, ничего не боится,
идет лось, ест ветку дерева
трескается лицо Лесной Невесты,
но груди истекают её, родники бьются как сладкая кровь
по Перми едет мужчина большой в малиновых шортах на велосипеде
У Перми есть посреди города карманы с фильмами
У Перми есть кайманы в Каме
посмотрю кино в твоем кармане
«Аквилегия излеченная»
«Блудные скворцы»
японцы думают, что горы могут ложиться спать
африканцы знают, что жирафам,
и сами жирафы знают, что со сном им не везёт,
не везёт, не везёт, не везёт, нет,
не знают жирафы, что им со сном не везёт
набираю в поиске — пермские горы
набираю в поиске — нос, синь, конёк
беру у живого белокурого Саши Корамыслова
живую гроздь розовой сирени,
кусаю настоящую шаньгу, которой угостил Курицын Вячеслав,
впитываю пермский дождь в свой платочек
да, а Курицын Вячеслав — в резиновых сапогах
Урал наводит меня на мысль о границе мыслимого и немыслимого!
немыслимые мысли
а вот если бы я была пчелой без половой принадлежности?
удмуртские цветы ценили бы меня
я улетела
я прилетела. я поцарапаю ногтем камень здесь.
а «здесь» промоет меня стерео
в поиске выходит — святотатство.
в поиске выходит — татуажное.
Пермь живет Пермь мочит
лёглёглёглёглёглёг
ком
лесы с блёснами тянут речных мужчин и женщин и детей и стариков речных
они шлёпанцы надевают
и гуляют с сахарными палочками, стирают детские пеленки в реке,
пьют дождь и стирают пеленки
любят друг друга, текут друг в друга
Открывают пельменную
чтобы там
камлать!