Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 3, 2013
Михаил Гундарин
Сердце качается, как вагон…
Михаил Гундарин
— живет в Барнауле, преподает в университете, кандидат философских наук. Член Союза российских писателей. Автор сборников стихов “Календарные песни” (1994), “На экране” (2001), “Новые календарные песни” (2004), “ХХХ/30” (2006), “Горячо: бесполезно” (2008), ряда прозаических произведений.
Гаражная баллада
Моя броня горит пожаром,
Копье мне
— молнья, солнце — щит.Не приближайся, в гневе яром
Тебя гроза испепелит.
А. Белый
Вот и прожита жизнь в ледяных гаражах.
Второсортным портвейном попробуй согрейся!
А с копеечным Югом ты был на ножах…
Ни на что не надейся!
Но как старый резец захлебнется резьбой
И далеко летят заостренные брызги,
Так и мир, победивший тебя, на разбой
Не решается больше, измызган
Роковым поединком, где вышел твой щит,
Как луна с финкарем из густого тумана,
И, на небе черкнув, будто лазером, “shit”,
Стал изнанкой экрана.
Где твой гаечный ключ, словно меч, словно луч,
Выбил ржавую искру
Из покрытых броней, обезвоженных туч
Продырявил канистру.
Спи спокойно, увидев иное, боец,
В головах твоих ветошь и масло.
В “Жигулях” полумертвых — охрипший певец,
Ожидающий часа.
Будет утро похмелья и час торжества,
Мы их вряд ли увидим.
Наше дело — ослепнув, придумать слова,
Послесловье к обиде.
***
мушкетеры твои ацтеки
где Мария
в начале лета
проводила друга навеки
а запомнила только это
как стоял на тяжелом камне
посреди ледяного неба
говорил все равно запомни
улыбался нелепо
это было в книге не в книге
гастронома среди эфира
где хромая душа
выпрыгивать
училась за двери мира
до сих пор золотые титры
зависают над облаками
это мантры Мария мантры
все дословно что было с нами
***
по первому снегу собачьему следу
я буду искать остальные детали
тебя окликать как чужую победу
молить чтобы нас не прервали
твой голос бездомен в моем телефоне
в закрытых глазах отражается небо
над парком что в ласковой зелени тонет
и запахов полон как теплого хлеба
ты в городе где так чисты переулки
что запросто можно не выпачкав ноги
весь мир обойти и вернуться с прогулки
и вот ты в дороге
а я говорю возвращайся скорее
а ты отвечаешь увидимся снова
на нашей весенней веселой аллее
где сила и слава и слово
18 марта 2006 года
Все идет по плану. Весна
Карусель скрипуча, как древний бог.
Лишь самой себе до конца верна,
Раскрывается книга в двенадцать строк.
Вот и все, что осталось от болтовни
Пылкой юности (думали — не унять!).
Двадцать третьего будет плюс пять в тени.
Не забудь же перечитать
Эти строки, придуманные тебе.
(А по сути, придуманные тобой.
И особо — двойной пробел,
Несмолкающий, как прибой…)
В дороге
Будто раздвинулась занавеска
Или рванула в кустах граната
С полной ладонью чужого блеска
Ангел стал виден над автострадой.
Облако это текло и тлело
В летнем закате до горизонта —
Призрак, уставший белеть на белом,
Таять намеком на старом фото.
Будет последним вечером света
Нынешний вечер? Или назавтра
Снова увидим пыльное лето,
Длинную ленту цвета асфальта?
В ресторане
Олегу Латышеву
Никотин заполняет верхушки легких,
И они темнеют, как на картине
Художника Х. закатные горы,
Словно сопки на Сахалине.
Я там не был. Я не был нигде, но море
Настигало сердце везде и всюду.
Даже в здешнем полуночном разговоре
Я его ощущал отрицаньем чуда.
Все равно нагонит меня, нагонит,
Все равно обманет меня, обманет,
И не важно уже, на каком перроне,
За какою дверью, в каком стакане.
Моя мера не та, что несет в бутылке
Гладко выбритый малый в дешевом фраке,
Не во взгляде его, не в его улыбке.
Она там,
в подступающем с моря мраке.
***
Сердце качается, как вагон
Поезда “Барнаул
Повторяется, как рефрен,
Продвигается, как патрон
В тоннеле грязного льда.
Здесь попутная лесостепь
Царапает стекла до дрожи,
Здесь нарезанный черный хлеб
На серой газете разложен.
Крепко-крепко связан стоп-кран
Проволокой железной.
Я ее размотаю сам,
Горячо, бесполезно.