Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 3, 2013
Александр Калужский
Девять пьес одного года
Александр Калужский
(1958) — поэт, переводчик. Родился на Чукотке, жил и работал в Свердловске. Сейчас живет на юге Калифорнии.
На речке
Ивану
Тормошит меня ни свет ни заря;
шепчет на ухо: “Вставай поскорей!”
и уводит со двора втихаря
на Подкаменку таскать пескарей.
В мокрых зарослях заброшенный тракт;
за кедровником — сворот с большака;
там в распадке, словно мутный смарагд,
тусклым светом истекает река.
В той реке брожу, закинув уду,
с переката на другой перекат;
и как будто разговоры веду… —
только где он, мой попутчик, мой брат?
“Где ты, Ваня, отзовись, два вихра!” —
Пусто место, сколько взглядом ни шарь…
Пробирает до слезы шивера;
не берет мою наживу пескарь.
31 января 2012
Затворник
—
“Затворник бурый”, “скрыпник долголапый”зовется он, твой постоялец тайный,
свой хищный шелк сучащий тихой сапой
между каморкой платяной и спальней…
— Запомни: он посланник тьмы! — у дверки
брось конский волос да кружок латуни… —
шептала ворожея в Альбукерке
про дом, куда я въехал накануне,
за сотни миль от местного меркадо,
ажурных кровель в мавританском стиле,
от этих плит саманных, чья прохлада
пугливей немигающих рептилий.
— Представишься и, не снижая голос,
промолвишь оберег трикраты, без ошибки;
после чего он примет конский волос
и дом оставит — для заплечной скрипки
смычок искать отправится в потемки…
Латунь же спрячешь в место поукромней…
— Вон видишь “пряжу” на своей котомке? —
Такую только смерть сучит — попомни!
…….
А в доме — память затевает прятки,
и я хожу как дух, едва ступая:
то здесь, то там висят седые прядки —
углы тесовые… судьба слепая!..
28 февраля 2012
Щегол
Нервы … или водорослей йод?
будоражит, будто перед бурей;
сумерки падут, взойдет Меркурий;
тут и вспомнишь: брат совсем сдает…
То ли светом пронизало вдруг,
колющим, как хвоя здешних торий;
то ли сердце распознало в хоре
голосов… знакомый с детства звук?..
“Помнишь, за околицей щеглы
отжигали над полынью пыльной?..” —
взглядом спросит верховой посыльный;
лишь кивнешь в ответ с конца иглы.
Стынут за спиной отпускники,
оставляют замки из песка, и
только память все не отпускает:
ты — на местном — under lock and key.
Жги за прутьями, щегол борзой,
как тогда над Синими Камнями,
за чужими синими морями
заливайся певчею слезой!
22 апреля 2012
Княжна
Щиплет легкий мороз поутру;
сыплет золкой древесною дым
и уносится на Ангару
с Колорадо; и я
А в Иркутском остроге — апрель;
и сверкает, как из-под резца,
благородной лазурью шпинель
неоглядных чертогов творца.
А на шумном подворье княжна
в епанче из густых соболей;
скинет жаркую шубу она,
станет белого света белей.
Заструятся в ладонях шелка;
позабудутся брашна и мед —
у княжны за спиною река
заходящее солнце несет…
И дробится оно наугад
по волнам, будто сердце мое…
Не к добру я заснул на закат!.. —
да и чту мне добро без нее!
21 мая 2012
Калифорнийские пожары
Ночью гостиничный воздух заткан угарною тьмой;
на горизонте кварталы тлеют, как угли в камине.
Если рвануть в допожарный вечер (два дня по прямой),
сыщешь родные хоромы, коих уж нет и в помине;
включишь там старую лампу, вставишь портреты в альбом,
где обитают под флёром их черно-белые предки;
выйдешь во двор
мечется по околотку, словно шальная из клетки;
только стемнеет, увидишь: в балке зажгли факела
под изводящие душу стоны и вой бесноватой…
Утром в отеле доложат: весь переулок дотла…
Ну а к исходу недели, лишь примиришься с утратой,
в городе снимут кордоны; тысячи вспыхнувших фар
поволокутся по трассе: цело ли там их жилище?..
Ну же, щипли себя крепче: минул гремучий пожар —
твой это! неопалимый! выстоял на пепелище!
…………….
То ли неловкость удачи давит порухи среди,
то ли, оплакав утраты, сердце вчистую ослепло:
что ни возьмешь — замирает, жжет нестерпимо в груди —
будто не вещь на ладони, будто лишь пригоршня пепла.
11 июля 2012 г.
Кауаи
Волны мелют породу
— Он уйдет молодым, этот остров… — сказал мне геолог,
потирая спаленный тропическим солнцем висок.
— Век вулкановых отпрысков в здешних широтах недолог.
Позже ночью я тщетно пытался представить уход
этих круч изумрудных и кряжей, чьи острые складки
боронят испаренья диковинных горных болот,
с их фисташковым пологом на красно-бурой подкладке.
А прибой продолжал ворошить вековое зерно,
громыхать меж утесами окаменевшей пшеницей…
И так трудно мне было в ту ночь, что хоть камнем на дно,
лишь бы перемолоть ее — тяжесть под левой ключицей…
Небо чуть побледнело, чтоб с новою силою гнесть
на ликующем острове позаплутавшую душу;
будто все, что утратил, слилось в беспощадную весть
и разило наотмашь, как волны, дробившие сушу.
25 августа 2012 г.
***
Пойди пойми: совсем другой табак,
и воздух здесь не северный, прогретый,
а смачный дым от первой натощак,
казалось, исходил от сигареты,
которую, добыв с большим трудом
безлюдным утром пасмурного лета,
ты целовал двадцатилетним ртом,
пуская дым, приправленный виною
за то, что все-таки оставил дом,
с его диван-кроватью раздвижною,
с его застольями до хрипоты,
прыжками на Парнас и в паранойю
со всем, что уж навряд ли вспомнишь ты,
на три десятка вспять перелетая;
а впереди — петляют сквозь кусты
овраг рябой да пойма холостая.
1 ноября 2012 г.
На краю света
В городе ангелов стынут волокна тумана,
будто присутствуешь при появленье на свет
тверди, восставшей из мутных глубин океана,
зыбкого берега, коему имени нет;
будто в преддверии стужи умолкла округа,
жестом незримым стянув на себя облака, —
здесь, у холодной воды, в ожиданье друг друга
мы просыпались от жалобных стонов гудка…
Плотный туман превращает черты в очертанья;
свет истекает, и память плутает во мгле:
— Где же мы есть, если что ни причал — расставанье?
Как мы приплыли сюда? На каком корабле?..
— Чьи это тени проносятся, неразличимы,
вдоль безымянного берега тянут свой звук?..
В городе ангелов плачут зимой херувимы —
больно печальны слова человечьих разлук.
21 декабря 2012 г.
Герань
Оставлял ее в густую рань,
закрывал калитку за собой;
терпкий аромат ее
воровал небритою губой…
В стужу пу льду, летом по мосткам —
словно мошкара на свет лампад —
пробивался к белым лепесткам,
собирал их терпкий аромат.
А за стенкой — слободская брань;
а в портфеле — на плацкарту бронь…
— Эх, цвети-ети твою герань!
— Ох, реви-рыдай, моя гармонь!
24 декабря 2012 г.