Денис Гуцко. Бета-самец. М.: «Астрель», 2013.
Опубликовано в журнале Урал, номер 11, 2013
Вечный сюжет: зависть. Каин покусился на Авеля, Сальери ополчился на Моцарта, Кавалеров восстал на Бабичева, а Денис Гуцко объявил войну самому себе.
Причиной для борьбы нанайских мальчиков стал «Русский Букер» 2005 года: никому не известного ростовчанина наградили по чистому недоразумению. Тогдашний председатель жюри Аксенов чересчур ретиво опекал Наймана, и прочие члены ареопага голосовали за Гуцко назло мэтру. А. Рудалев на этот счет высказался довольно затейливо: «Был нужен герой-флагоносец нового поколения, который… прорвал предельно костную премиальную плотину» (орфография подлинника сохранена. — А.К.). Невольный костолом Гуцко, получив флаг в руки, тотчас его уронил: «Покемонов день» и «Домик в Армагеддоне» не впечатлили решительно никого — ни публику, ни критику. В общем-то, это многих славный путь: о лавровенчанных литераторах у нас говорят от силы две недели, а потом бесповоротно забывают. И поделом.
Но Гуцко с мужеством отчаяния решил дотянуться до самого себя, букероносного: «Не представлю ничего стоящего в ближайшие год-два — прошу списать в утиль». Безумству храбрых поем мы славу…
Роды проходили тяжело: схватки и потуги растянулись на два года. «Бета-самец» появился на свет с врожденным синдромом Альцгеймера и тут же угодил в палату интенсивной терапии. «Дружба народов» отнеслась к тексту ласково, чего не скажешь про «Астрель». Д.Г. откровенничал: «Я получил на руки внутреннюю рецензию издательства — она была очень жесткой. Анафема, а не рецензия. Я начал переписывать диалоги, сцены». Надо ли говорить, что после таких признаний я читал журнальный вариант параллельно с окончательным? Ну очень уж любопытна стала чужая творческая кухня.
Злобного рецензента из «Астрели» Гуцко обязан поить коньяком по гроб жизни, ибо тот спас Дениса Николаевича от окончательного срама. Журнальный вариант «Бета-самца» по числу нелепиц превзошел всех и вся, включая «Цветочный крест». «Рыжий кладбищенский глинозем», — послушайте старого металлурга: глинозем, он же Al2O3 — белый порошок и на погостах не водится. «Он был воздушен и мускулист», — дивный оксюморон, куда там скупому рыцарю. Пуще всех не повезло персонажам. Главный герой Саша Топилин страдал тяжелой формой гипертрихоза: особая примета — «небритые скулы». А у любовницы его Анны была «хлипкая, с детскую ладошку грудь», — это, простите, как? С кулачок — я бы еще понял. Эротика двух монстров била все рекорды дерзкой изобретательности: «Соски затвердели у него на глазах». Учитесь, вот вам Кама-с-вечера — Эммануэль курит!.. Все это было пересыпано каким-то уж совсем базарным просторечием: «жмакай», «муздыкался» и т.д.
После правки топилинская щетина перебралась-таки со скул на щеки, вместо глинозема на кладбище завезли вполне кошерный суглинок, а сюрреалистическая ладошечная грудь вообще канула в небытие. Но не боги рецензии пишут: кое-что ускользнуло от недреманного редакторского ока. «Стол отплывает к распахнутой дверце «Газели»… Он похож на погибшего в битве коня, которого несут похоронить с почетом», — не иначе, тут сам Буцефал преставился или Инцитат. «Девушку догоняла связка воздушных шаров, бодаясь друг с другом и с ее плечом», — связка бодалась друг с другом? Воля ваша, это уже выше человеческого разумения. Стиль откровенно смехотворен: «Она поднялась, чтобы поправить подушку. Он нырнул ей под руки, и все снова завертелось», — Денис Николаевич, вам бы в Аверченко заглянуть для порядка… Добавим дурную фонетику: «с руки», «с рукава», «с рисом», — и картина будет полной.
Впрочем, откровенно топорная работа со словом — далеко не главный дефект «Бета-самца». Теряюсь, право, с чего бы начать? — Наверно, с сюжета.
Так о чем Гуцко книжку намуздыкал? О зависти. Бизнесмен Топилин волею судеб оказался на побегушках у своего компаньона Литвинова. У Топилина было производство, у Литвинова — связи. Ага, тот еще конфликт. Сальери vs Моцарт — противостояние таланта и гения. Кавалеров vs Бабичев — противостояние поэта и функционера. «Бета-самец» решает архиважную этическую и социальную проблему: кто главнее, ремесленник или GR-менеджер? А ну, мужики, на первый-второй рассчитайсь… Пытливый ум способен отыскать в конкуренции альфа-Литвинова и бета-Топилина отсылку к тандемократии. В журнальном варианте был такой намек: «После подписания мирового соглашения, прямо в кабинете следователя, проникновенно зажмурившись и отвернувшись от всех — получилось аккурат к выцветшему плакатику тандема, — перекрестился и пробормотал молитву». Но в книгу не вошел, — по-видимому, тема к моменту публикации окончательно выдохлась. В результате имеем абсолютно бытовую разборку, много шума из ничего.
А шума действительно много. В «Дружбе народов» «Бета-самец» составляет 81 559 слов. Книга и того больше: 93 910. Роман по сути своей — небольшая повесть, больная водянкой: фактуры здесь страниц на 25–30, никак не больше. Все остальное — архитектурные излишества: ненужные коллизии, необязательные персонажи, бесполезные флешбэки. Детальный рассказ об отроческой влюбленности Топилина занимает 1 270 слов: Нинка была неординарно некрасива, но источала электрическую похоть, у Нинки были смоляные волосы, а маленькая грудь напоминала острые маковки инжира и прочая, прочая, прочая. Читатель ждет уж рифмы «розы», но озабоченная дурнушка бесследно исчезает, — Мисюсь, где ты?.. Или вот бывший боксер Иваныч — тот помянут как минимум в трех эпизодах, но задача у него более чем скромная: внушить Топилину, что стоять на ринге опаснее, чем двигаться. А есть еще старшина Бану, его любовница Тонька, ее любовник лейтенант Митюк, солдат-конюх Коля, секретарша Тома, директор школы Полугин по прозвищу Полугог, проститутка Яна Букина из десятого «Б», актеры самодеятельного театра, названные поименно, двортерьер Боб и жеребец Ятаган, он же Яшка… Зачем? — То ведают Бог и Гуцко. А еще издатели, к которым с повестями и близко не подходи, будь то хоть «Повести Белкина».
Вернемся, однако, к разношерстной компании персонажей. Всех их объединяет общая черта — поступки за гранью здравого смысла. Скажем, Топилин наряжается в чужую, не по размеру, одежду и рассказывает случайным знакомым фантастические байки: про то, как его на зоне опетушили. Или про то, что он лидер нелегальной антиправительственной группы «БоЁк» — «Боевые клоуны». А в финале и вовсе берет на себя чужую мокруху. Все это, по замыслу Д.Г., означает неспособность жить своей жизнью. Логику и мотивации здесь подменяет овеществленная и до неприличия развернутая метафора, и герой начинает выглядеть если не законченным придурком, то человеком с ба-альшими странностями. Самое любопытное, что все вокруг Топилина ведут себя, мягко говоря, неадекватно. Мать героя добрых двадцать лет заботится о сумасшедшей Зинаиде — одноразовой любовнице мужа. И не просто заботится — прописывает в своем доме и возит по греческим курортам. Высокая самоотверженность, прямо-таки евангельская. Анна, та вообще камикадзе — на излете бальзаковских лет беременеет от Топилина, которому по 105-й статье УК корячится срок от шести до пятнадцати. Солдат Коля галопирует на полковничьем жеребце в серебристом парике, полосатых чулках и противогазе с проволочными ресницами. Так-то, а еще говорят, шизофрения — болезнь не заразная…
««Бета-самец» как раз и есть тот самый «реализм-который-триумфально-вернулся»», — поспешил объявить Л. Данилкин со свойственным ему человеколюбием. Утверждение, на мой взгляд, спорное. В «Бета-самце» нет триумфаторов, кроме дилетантства 750-й пробы. Смею, однако, думать, что Д.Г. вполне удовлетворен. Ведь у борьбы нанайских мальчиков есть одно бесспорное преимущество: при любом раскладе покинешь ринг непобежденным. Нет, не так; применительно к моменту скажу по-гуцковски: уйдешь с ринга…
Александр КУЗЬМЕНКОВ