[На достаточных основаниях. Стихотворения / Сост. Я. Грантс. — Челябинск: Издательство Марины Волковой, 2013.]
Опубликовано в журнале Урал, номер 10, 2013
Сам по себе факт коллективного сборника из произведений поколения двадцатилетних уже свидетельствует о некотором экспериментаторском бесстрашии, отличающем составителя. Нынешнему провинциальному книгоизданию такая разборчивость свойственна далеко не всегда: под одну обложку часто верстают всех — от школьника до пенсионера. В одном поколении рядового города-миллионника сейчас трудно найти хотя бы десяток молодых поэтов примерно одинакового уровня — даже крепких середнячков. Однако Янису Грантсу эксперимент удался, и его подопечные — шестнадцать молодых дарований — отнюдь не лопочут под общей обложкой, как вроде бы предначертано им самой кармой такой книги, но выстраивают и обустраивают свое литературное пространство. Стержнем пространственного мироустройства, вне сомнения, является стихотворение Елены Оболикшты (да, она теперь тоже — челябинский автор; переехала из Екатеринбурга пару лет назад):
…переворачивая листву отказавшись выпить
голем идет к обрыву с обрыва в припять
смотрит пока вода не вмерзает в тело
голем бежать по льду непростое дело
ветрены города и дома без окон
жил будто насекомое в белый кокон
смерти своей глядел говорил не больше
выше деревья только в опальной польше
смотрит вперед сухими как соль глазами
в поезде разбивающемся в рязани…
К этому стержню ближе всего примыкают стихи Владимира Тарковского и Дмитрия Машарыгина. Метафизическое обоснование искусственности жизни—смерти—сумасшествия у Тарковского вылилось в развернутый цикл под названием «Три истории. Катарсис». Короткие поэтические повествования про Мартина, который боялся медуз, про Кевина, с которым «что-то не так», и про «странное исчезновение Марты» — девочки «с волосами цвета лукового пера» — завершаются многое объясняющим, хотя и содержащим весьма условные приметы, текстом:
Кевин, Мартин и Марта в одной палате
Не разговаривают друг с другом с момента встречи.
Все одиннадцать лет наблюдают похожий вечер.
Как бы ради чего-то, словно чего-то ради,
Путешествуют по коридору с одной надеждой,
Что коридор — это некий вагон, бегущий
В некий запасник, где временно дремлет будущее
Между двух станций, где-то двух станций между.
Условная, ритмическая торопливость героя в случайных обстоятельствах времени и места у Дмитрия Машарыгина внезапно переходит в почти романсовый надрыв, передающий и клиповое сознание жителя современного мегаполиса, и его тоску по свободному протяженному времени и открытым пространствам:
трактиры ущелья кивание женщины вслед
почти старику убегающему до равнины
все дальше и дальше как будто бы не по земле
а дальше и дальше — почти исчезая над ними…
Субъект центральных текстов сборника всегда в своей основе иррационален: либо просто искусственен, либо вторичен — как порождение сна или бреда, либо ведет себя не в соответствии со своим возрастом, статусом, социальной ролью. Тем не менее он навязчив и повторяем, и название сборника — «На достаточных основаниях» — подчеркивает его право на вполне легальную жизнь. Такой подход вписывается в современную тенденцию, когда содержание поэтических текстов должно уходить от отражения переживаний среднестатистических людей и описания традиционных чувств и состояний — любви, тоски, страха, нежности, боли, страсти, смерти. Чувства у авторов сборника, как правило, сильны, но неопределенны. Непонятно, «о чем они», но при затягивающей ритмике большинства текстов, их отчасти клинической, отчасти ворожейной вязкости вопроса о смысле и не возникает. Субъект персоноцентричен, объект антропоморфен. Герой, заканчивая свое существование в стихотворении одного автора, тут же возрождается у другого поэта и продолжает рассказ о своем:
на повестке зима. ты выходишь за черный квадрат
как победа над солнцем, как будто из ленты нуар
незаглавный герой. из карманов летят в тротуар
пара тонких перчаток, что значит — без лиц и без дат
(Евгения Рябинина. Нуар)
Так, реинкарнируясь от автора к автору, герой-призрак, герой-символ постепенно становится осязаемым и фиксирует свое внимание на реальных, а не вымышленных приметах времени и места:
троллейбусные и автобусные маршруты
и их номера
трамвайные маршруты
и их номера
листья яблонь
сорта Розмарин
листья груш
сорта Александра Бера
5 полезных бактерий
48 часов
tri slona
семь слонов
первая книга слов
последняя книга слов
(Андрей Черкасов)
Нельзя не отметить, что большая часть текстов в сборнике — это отказ от традиционной формы стихосложения как в содержательном, так и в техническом плане. «На достаточных основаниях» — сборник, представляющий сплав авангарда, постмодерна и даже отчасти позднего символизма. Читать его любопытно, почти на каждой странице обращают на себя внимание метафоры: это и «кожура мандариновых копеек» — у Евгения Горбачева, и «мумия прошлого пианиста» — у Сергея Гордиевских, и «надтреснутый голос листвы» — у Артема Петрова. Время от времени сквозь лес метафор продираются сюжеты-ужастики, как у того же Евгения Горбачева или у Александра Букасева, или драматические сюжеты, как у Юлии Федотенко. По преимуществу сюжетность связана с темой материнства, отцовства, деторождения. И это тоже — нынешний тренд молодых авторов. При всей многослойности сборника сквозной его темой все равно остается герой-голем, искусственный интеллект, придуманный человек-зомби, который может исчезнуть, принеся много зла, а потом все равно возродится. Это такое коллективное бессознательное молодых челябинских поэтов, которого они боятся, но о котором все равно говорят.