Опубликовано в журнале Урал, номер 8, 2012
КРИТИКА
ВНЕ ФОРМАТА
Болъчьа треба
Сущю мне у полък, непщевах,
яко Uisge Beatha (то есть свята вода, сиречь скоцкий самогон) довлелъ был
бысть, аще съ Коло чти съсудъ двоицею, и яко не подобе буде подвигнути. Того
ради взях меру Jamison сиречь Иаковличь, имах полоз улицкий (трамваи) и ползох
Васильевску острву.
“Книгы и кофэъ”. Идеже
словописатели древле седоша, ли детьскыи словописательстии, ли блазн есть?..
Али азъ ту быхъ уже, подоба е. Ей-ей, S летъ тому, в первое чтох повесть свою
людем, вспотех и ся изумих, яко снему словописательстю треба то сице — в слух всем. Чюеш, яко наг въ вивлиофице, ли в снеме
винопииц безименъ. Повесть оная бысть о них же, и реша людие, яко все суть
другое и довлеем есмь чушдыим списователем-естьственикы. После же чта
отроковица, вещь бы “Вешние нестроения” и реша ей людие, яко есть благовестие
дурокурия снотворного. И вышед вон, плака ся горко. Азъ паки вышед, и в купе
куряхом. И се, третья отроковица такоже куряше и рече, яко ей-ей, погано ту есть, и подоба е, книгы оны пред пресловутъ критек
Топоров нести, яко критек сей сицевы книгы любляше, и ркуще, посмиса ся
плотоядне. И несох е ему, яко имя его годе бысть. Глас
же Топоровль розгласоваше имени люту. Симь же точию утешах ся, пакостны беседы сей мамонты во главе вращаяй.
Тамо же блуждаах, яко S лет.
Одесную полата, ошую полата. А и не точию полата ошую —
яко книжниця, яже крмница, идеже девица затрапезна рече, яко есть еще полата
сокровенная, полата Зеленая, яко же реша, тамо грядем. И х двери поману,
знамение сотвори. Толи не грядох тамо в борзе, яко узрех писателъ Карасёв. Не
знал быхъ его, ниже видеах, али бысть Карасёв, бы
словутъ творець Чеченьстех повестей, яко бе самовидне. Олександръ чтааше кънигу
печален сущь, яко аз непщевах, яко приятию мер конец стал
есть, яко людие расточиша ся, пакы час осмый, приглашано же в седьмем.
Олександр же паки читаах. И бысть тишина, але дух болычь изыде сквожьню полаты
Зеленые.
Отвлекшу мне ся от Карасёва,
стукох. Первое, отворившу дверь, узрих кинокритикъ (подвигохулитель) Манцов,
иже такоже не знал есмь, опасно не видел есть жив, але
седе Манцов сущь паки и паки от Карасёвъ. Седеах прост и зрях просто.
Кромешность чюдима, яко же реша, род благ есть. Таку присно мнил есмь добру а сверепу езуицку мниху быти, ли благу а люту ляцку
попу. Ревную словеса его, суть бо она годная. Чтох слово о рубеже
омериканьстем, идеже сказа, вскую нам не получи ся съ Север, имже паки получи
ся съ Дивий Запад. Другое чту, по времене, в слове
своем пише сице: “блядье, уясте руце ваше от ны, sovci et plebei sumus”!
Кратъче, язъ к тому, яко внидох, и се, род благы, попы ляцкие, рубежь, и се
гряду sovci plebeique, мне имущю дихотомию (сиречь усекновение) легъку. Чьто
повемь?.. Манцов глава есть, и се верно.
За столем черен
и подлинен отроковицы седяху. Премо коежде паряше достакан с искренним,
яко вино пияху. Непщевах, не подоба е Uisge beatha. Аминь, съсуд высок и тонък висяше во главе стола. Премо наградоделителю и
ККК-строителю, седящю в кресле готьне с упыри. Верно,
яко несмь видел и прежде, але се чловек сь, притчесловесен, наградотворьць, бе лише,
яко от Карасёв и от Манцов. Несть словес описати
Василий. Во главе очи суть. Хытрьци си умудряють ся причести промысл
и душу детеску. Аминь, упустил есмь все. Вручено есть Игорю. Егда
смотреах словописатель Карасёв. Водка упита, болък уеден.
Явил есмь Uisge beatha. Але не воскресих от них никогоже. Абие грядох к трапезе
Колы для и протянуто бысть достакан пуст множьство.
Аминь, Манцовль достакан бысть сьдеже.
О письменности не глаголаху.
Глаголаху о хулопорицании и хулопорицании хулопорицания. Азъ же паки млъчаах.
Послеже седоша к Манцову отрок и отроковица красна, яко имеаху с лавреатъ
шептание беспрестани, яко подстрекаху и творити чесо вне острву Васильевстю.
Видеах же, яко стесняше ся сицево ызыти, але соблазнен бысть и ызыде. Але
непщевах, яко вина бысть Uisge beatha мое, зане Игорь время, егда Васко
беседоваше с влас огнь, мой сосуд смотреаше опасно.
Манцовю ушедшю, приспехоста
поздниа. Имярек Михалчь с супругою Яно, велегласныа, жгощя, але бес плища велика, а добре множающя, оба быста словолюбця, яже Вася
представи. Приидоста же отрочета отъ sobaka.ru — Вадимъ и Романъ, оба кромешность
творческу имяста. Роману влас же темен, яко поминааше
Одъвордо Северинъ из пелены “Мережя-община”, яко же рехъ ему, иже помысли и
абие благоволи. Онже Вадимъ рече, яко сообразен есмь
словописателю Сянчиню, чесо ради первое погрузих ся и быхъ печален, второе же
непщевах, яко помни, яко есмь оному словописателю подоболичн, и не брегох. И
се, прииде отроковица Лиза имярек — словолюбица, критекъ, письмоведаяй,
и яко позде уведохъ, Марьам Петросян кумиропочитаяй. И того, вси
поздепришедстии бяху бо единоученицы Васи, мафиа, яко же реша спрутъ
Камчатескъ, сиречь крабие. Мало позде же ина отроковиця заблуди ся дверию, али
бысть ей в скоре возлито, бысть же она ККК-провождению
причястна. На конец, от трапезы възгляну Карасёв с сосуд водка и книга чтана
(али чтааше ли книгу или не чел бы, известно несть, але седеаше пред стол согбен) ту все гряде со всемь.
В борзе бысть приспехоша
стану волшебну, егда вси глаголаху единовременно и никтоже не потону в хоре
сем, точию плескаху ся. Аще повем по дробну, бысть над столем
благостремительное мыслешорахоние и отклик бысть мгновен в зраке соседстем. И
быть щястие се не в долге, бысть бо заведению сию
закрыту быти, и прошени бяху людие ызыти на въздухъ. ККК-комисиа похоте “Книгы
и кофэ” болъчьей взятъкъ (мытоимьствем) растлити, али се не получи ся. На
воздусе рекъ Василий, яко сеть велеборза учюди и в Петрограде. И паки рече, яко
треба кратко писати, али не точию же в разум, заутре же имяше быти чясть друга
наградостроительства — сретение с лютые критекы
петръгороцкые, того для смущен есть и похоте спати:
“идеже вашъ пресловутъ поездъ преисподнь есть?” Отроковиця же рекомая Лиза
сотвори знамение и нечьто подъехало бысть. И се — чюдо бысть вечерне-невечернее,
непщевах, яко извлече два болъка и вручи и словописателю Карасёву яко старшему
нас.
Отъехавшю Василию, троицею,
Лиза, Карасёв и аз идяху дале премо преисподня Vasileostrovskaya, держаяй болък
под рукы, абие аз, абие Карасёв, али прежде яко подвигнути ся, вопроси мя
Карасёв: слуговах ли, и аще слуговах, которыи вои?.. И помнихъ аз, многая лета
после же воины, добро се есть, яко слуговах. Быхъ бо имел с
Карасёв ещё приключай древле. Быхъ бо принесл рукописание дневнику “Нево” —
тогда бо отрицаху Невском, после же преехоша отрицати Моице — в
вертепе же стало быть на стежь и никогоже. Верно,
бысть тамо геона и хляби аццкие. Мни, яко купы харатий долу, все яко получиша с
SH год, и вода текоше из снаряд трубн. И се, все
плуху, кысноху и квашаху ся. И бысть никогоже. Сюръ чистъ. Адъ грофомоно,
сиречь словописателя борзоблядобесного. И подъяхъ на объ ум хартию и чтохъ:
Олександръ Карасёв, повесть “Ноташо”. Помних приключай он Олександру, онже тому
печален посмиа ся. После же видох “Ноташо” в “Листопаде” и не дивих ся о том. И
се, некоторый старец в sweater приде после К минут в
“Нево”, справщик ли замсправъ, неведомо, точию рек, яко похотели бяху чинениа,
али сребра не довлело бысть, беспеняsие стало быть и буде выдворение получити
ся. Вопроси, чьто принесл есмь. Отвещах: повесть. Онже оглядааше кладбище се красно-речиво. Послеже смотри долу под ноse
собе. Аз же такоже смотрих собе. Стояхове бо двою романю и одней повести.
Не дошедшу нам до
Vasileostrovskaya, седохом в cafe (сиречь кабак), идеже зачахом с Лиза препирати ся о М. Петросян.
Рехъ, яко два-10-жды починах читати кънигу сию и кажды
раз устави о главе “Курильщикъ”. И се, незапу познах, яко в ходе сих подход, устал быхъ курити, якоже не быхъ могл створити
после Олень Каръ.
И се, пытахове аз и Карасёв
бедну Лизу о Петросян. Молеахове бо ю указати, уистити
и критерионъ дати.
И не да критерионъ.
— Несть бо критерионъ, — покиваше Карасёв печален.
И того быхомъ прошени ызыти во своя си, аще бо болък резохомъ ножем их и водка своя
пияхомъ.
И дале бысть, яко не до
письменности и не к хулопорицанию хулопорицания относяще ся, быхомъ бо на стеse пешеходне, и яты быхомъ в учясть гражданскую,
все трие, в купе болък и водки останък.
По вине кровеустроения
замудихом к мостем, але рече Олександр под утро: “Добре
держаахомъ ся”.
После же ходеахомъ в долге
меж Дворчь мост и мост поручик Шмичь: кыиже буде прежде?.. Болък же пекоше ся
то под руцею Карасёвлю, то под моею, зобахомъ и,
роняхомъ и, и паки зобахомъ. После же наидохомъ лавку в вертепе темне. Внезапу
иде в сретение девица с власъ дерзык, моляще пиво. Прогласи ся Анна, бысть бо sело велегласна и многоглаголива, PI слов в разъ. Аз же
потщих ся исповедати ея знамение sвездоsверине и се,
упромыслих с разу. “Яко сотворил еси сице?” Але се получаеть ся токмо с водолеи. С водолеи все есть препросто: точию водолеица
можетъ Д утра седети единицею в вертограде вертепном с
власы дерзкы и скороглаголати незамудно. Олександр же бысть устал и по времене
изрекоше гласом южным песенны: “Аннчк, отроковицю, довлеет многоглаголание
твое”.
После же позвони мене жено моя и глаголаше сонно: “Вечеря письменна стала есть?..
Эва…”.
И се, едохъ на Вантовы,
Олександру с водолей Анна и
Лиза пиющим пиво в рочны S-кълубъ.
Василий ШИРЯЕВ,
Камчатка,
посёлок Вулканный