Опубликовано в журнале Урал, номер 7, 2012
Андрей Торопов
― родился в г. Каменске-Уральском Свердловской области. Закончил исторический факультет и аспирантуру Уральского госуниверситета. Кандидат исторических наук. Автор двух поэтических сборников ― “Спасительный недуг” (2005) и “На нашей стороне” (2008). Постоянный автор журнала “Урал”. Живет в Екатеринбурге.
Андрей Торопов
Распад империи Саввы Яковлева
Савва Яковлевич Собакин (Яковлев) сделал головокружительную карьеру, проделав путь от крестьянина до миллионера и коллежского асессора. Его возвышение, по словам историка Н.И. Павленко, “не имеет себе равных ни по темпам, ни по приемам обогащения”. Савва Яковлев сколотил огромное состояние на винных откупах и подрядах благодаря своим предпринимательским талантам и стал вкладывать капиталы в промышленные предприятия. Он купил в центральной России ряд мануфактур по выработке льняных полотен. За период с 1766 по 1778 год Яковлев покупает 16 чугуноплавильных, железоделательных и медеплавильных заводов на Урале, в том числе знаменитые невьянские, алапаевские и Верх-Исетский заводы. С 1770 по 1779 год он строит 6 заводов и становится владельцем крупнейшего заводского хозяйства на Урале.
После смерти Саввы Яковлева, последовавшей в 1784 году, его хозяйство было разделено между женой и детьми. Старший из сыновей Саввы Яковлева Михаил, являвшийся его правой рукой во всех делах, умер еще в 1781 году. Претендентами на огромное наследство Саввы Яковлева выступили: его жена Мария Ивановна, сестра Степанида, сыновья Петр, Гавриил, Иван и Сергей, дочь Анна и дети Михаила Саввича Николай, Иван, Михаил, Григорий, Савва, Мария и Анна.
По завещанию Саввы Яковлева, подписанному им 7 ноября 1783 года, его основное движимое и недвижимое имущество должно было оставаться в нераздельном владении четырех сыновей и вдовы. Савва Яковлев и здесь проявил свои деловые качества и стремление к тому, чтобы его потомки продолжали иметь не только богатство, но и общественное положение: “Движимое и недвижимое имение предоставляю вообще, по желанию их, владение, потому что сия часть недвижимого имения сопряжена с такою экономиею, что в разсуждении оной, по распоряжению моему, учрежденной, без разорения доходу раздроблять его не можно; а сверх того и опыты доказывают, что от частых раздроблений при разделах приходят многие домы в упадок”. Савва Яковлев завещал, чтобы его наследники владели имением совместно или назначили уполномоченного для управления.
Исключение Савва Яковлев сделал только для детей своего старшего сына Михаила. Михаил “еще при жизни своей” хотел получить лавки в Гостином дворе и попросил отца записать их на имя своего старшего сына Николая, поскольку имел чин титулярного советника “и в звании купеческом быть не хотел”. Была составлена купчая на имя Николая, под которой по приказу Саввы Яковлева подписались остальные его дети. По этой купчей лавки отходили в часть Михаила, а в случае его смерти должны были принадлежать всем его детям. Савва Яковлев оставил детям Михаила еще два дома в Санкт-Петербурге и четыре уральских завода: Уинский и Шермяитский, находившиеся тогда уже в Пермском наместничестве, Климковский и Холуницкий в Вятском наместничестве с 812 душами крепостных (по четвертой ревизии) и “со всеми к ними принадлежностями”.
Завещание не устроило часть наследников Саввы Яковлева. Если Мария Ивановна, Петр, Иван и Гавриил выступали за выполнение воли покойного, то Сергей и дети Михаила оспорили завещание. Вмешалась в раздел наследства и дочь Саввы Яковлева Анна
― жена заводовладельца А.И. Баташева. Ей по духовному завещанию полагалось только 100 тысяч рублей, так как, выходя замуж с “вознаграждением” в 25 тысяч рублей “в платье и прочих вещах”, она подписала бумагу, что удовлетворена приданым. Она указывала, что, хотя и находилась при отце во время его болезни “безотлучно”, ничего не знала о духовном завещании. По ее мнению, Савва Яковлев “от двух параличей с давняго времени лежал на смертном одре и что та духовная писана пред смертью, как он был без разума и памяти и в языке не имел изображения”. Она утверждала, что при составлении завещания присутствовал только Петр Яковлев, который и составил духовную.Разбор жалобы наследников императрица приказала поручить “Совестному суду”. В качестве посредников выступили светлейший князь Г.А. Потемкин и сенаторы И.В. Елагин и П.В. Завадовский. Мнения посредников разделились. Потемкин и Елагин считали, что завещание Саввы Яковлева следует оставить в силе. Григорий Потемкин (кстати, Петр Яковлев был генерал-аудитор-лейтенантом при его штабе в 1787 году) аргументировал это тем, что доказательства неспособности Саввы Яковлева составить завещание самостоятельно выглядят явно неубедительными, поскольку на следующий день после его составления завещатель ездил к “Преосвященному Митрополиту Новгородскому и Санкт-петербургскому просить о засвидетельствовании еа [духовной]”. И.П. Елагин считал, что, согласно Соборному уложению, дети должны следовать воле своих родителей, а Анна, после выхода замуж, вообще не может претендовать на долю в наследстве.
П.В. Завадовский считал, что неважно, был ли Савва Яковлев “в совершенном уме”, когда составлял завещание. Просто завещание противоречит государственным законам, по которым все дети должны получать равные части в наследстве. Завадовский подчеркивает, что по законам раздел наследства должен быть справедливым, а дети Михаила Саввича получили гораздо меньшую часть, чем им полагается, при том что роль Михаила в накоплении богатства Яковлевых была очень важна. Михаил, “быв гораздо старший всем другим, более потому и других братьев и вспомоществовал отцу своему в трудах и стяжании”. Что касается подписки, данной Анной Саввичной в день свадьбы, Завадовский считал, что она не препятствует ей получить свою долю в наследстве, поскольку она не упоминается в духовной и Савва Яковлев не предъявлял ее ни в каком судебном месте. Она была предъявлена матерью и братьями Анны уже в Совестный суд. Не подписывал ее и муж Анны Баташев. По мнению Завадовского, Савва Яковлев не собирался оставлять эту записку сыновьям, “в тайне держал” и составил ее только “для одной памяти себе или же ради какой-нибудь предосторожности”. Завадовский считал, что имение Саввы Яковлева нужно разделить между всеми наследниками по справедливости.
Так, используя разные лазейки в законах, посредники по-разному и каждый по-своему убедительно доказывали свои противоположные точки зрения. Мнение Завадовского восторжествовало почти по всем пунктам. Воля Саввы Яковлева была исполнена только по некоторым пунктам. В указе императрицы Сенату от 15 мая 1785 года предписывалось, как он желал, 5 тысяч рублей отдать в Приказ общественного призрения, 20 тысяч в Воспитательный дом, 20 тысяч сестре Саввы Яковлева
― Степаниде и по 10 тысяч дочерям Михаила Яковлева Марии и Анне. Анне Баташевой пришлось довольствоваться завещанными ей отцом 100 тысячами рублей “сверх данных при жизни отцом ея приданного на 25 000 рублей и дома, в коем она ныне с мужем жительство имеет”.Остальное имущество, за исключением выделенной “указной части” М.И. Яковлевой, следовало разделить на четыре равные части между детьми Саввы Яковлева Петром, Иваном и Сергеем и сыновьями Михаила Яковлева. Гавриил Яковлев к этому времени уже умер. Для проведения раздела следовало выбрать из числа “знающих купеческие и заводские дела и обряды двух-трех человек”, которые бы “росписание частей учинили бы по самой справедливости”. После чего “метанием жребия” каждому из наследников должна была достаться своя часть. Санкт-Петербургскому городовому магистрату было поручено “смотрение” за этим процессом. На время раздела первому департаменту магистрата была поручена опека над общим имением, оставшимся после Саввы Яковлева. Посредниками в деле раздела выступили И.П. Елагин, граф А.С. Строганов и граф А.Р. Романцов. Таким образом, Савве Яковлеву не удалось воплотить в жизнь свою мечту об едином, могущественном торгово-промышленном доме своей семьи.
На мануфактурах, подлежащих разделу, начинают составлять ведомости с описью движимого и недвижимого имущества. Так, 3 ноября 1785 года последовало сообщение из Санкт-Петербургского губернского правления в Вятское наместничество, в котором требовалось “о скорейшем понуждении к сочинению умершаго коллежского ассесора Савы Яковлева наследников и, со стороны несовершеннолетних, опекунов тулского купца Григорея Владимирова с товарищи, состоящим в здешнем наместничестве заводам и фабрикам описей и о доставлении оных Санктпетербургского Городоваго Магистрата в 1 департамент”. После составления подробных описей имущества Саввы Яковлева и раздела его на части 10 марта 1787 года было проведено “метание жребиев”.
По раздельному расписанию вдове Саввы Яковлева Марии Ивановне, которой, по согласию всех наследников, должна была достаться 1/7 от имущества мужа, была выделена Шуралинская часть заводского хозяйства Яковлевых на Урале. В нее вошли Шуралинский завод, при котором числилось по последней ревизии 176 душ крепостных “мужеска полу” стоимостью 39 842 рубля, Верхнетагильский со вспомогательным Вогульским (874 души) стоимостью 170 370 рублей, Верх-Нейвинский с 821 душой стоимостью 161 715 рублей, Шайтанский с 409 душами стоимостью 70 479 рублей, Сылвинский с пятью душами стоимостью 33 151 рубль, Уткинский с двумя душами стоимостью 38 482 рубля. Всего вдова получила шесть основных заводов, один вспомогательный и 2278 душ крепостных и вторую часть Сибирского дома при бирже недвижимости в Санкт-Петербурге. Ее недвижимое имущество оценивалось в 530 046 рублей. Сверх этого М.И. Яковлева получила “Обуховской дом”, который со всеми строениями, двором, садом и мебелью был оценен в 60 000 рублей. Ее движимое имущество, “состоящее в наличных деньгах, в хлебном провианте, в железе, в разных подрядах, задатках, в долгах, припасах, инструментах” оценивалось в 161 650 рублей 22
╬╬
копейки.Дети Михаила Яковлева по жребию получили Ярославскую часть, куда вошли Большая ярославская мануфактура, Крапивинская, Рыбинская и Бородинская фабрики с 2 691 душой крестьян, недвижимая часть которой вместе с домами в Москве и Казани, а также лавками в Гостином дворе оценивалась в 545 435 рублей, а движимое имущество в 700 557 рублей 82
╬ копейки.Петр Яковлев получил Невьянскую часть, в которую входили два завода: Невьянский с 3298 душами стоимостью 538 237 рублей и Быньговский с 1121 душой стоимостью 200 881 рубль. Из этого числа крепостных часть должна была быть переселена на заводы братьев Петра Яковлева. Также он получал третью часть Сибирского дома и лавки в Санкт-Петербурге. Таким образом, Петр Яковлев становился владельцем 4 329 душ и недвижимого имущества стоимостью 800 818 рублей. Перешедшее ему движимое имущество оценивалось в 181 970 рублей 98 копеек.
Иван Яковлев получил верх-исетскую часть, в которую входили Верх-Исетский завод с 162 душами стоимостью 74 626 рублей, Режевской с 574 душами стоимостью 184 193 рубля, Холуницкий, Климковский и недостроенный Чернохолуницкий с 383 душами стоимостью 156 563 рубля. Также Ивану Яковлеву переходила Трекинская пристань с одной душой стоимостью 5 772 рубля, село Плещеево в Ярославском наместничестве с 1120 душами стоимостью 109 513 рублей, Великосельская бумажная фабрика с 367 душами, первая часть Сибирского дома, лавки в Санкт-Петербурге, “ветхой” дом в Коломне и дом в Лаишеве. Иван Яковлев становился владельцем 2616 душ крепостных и вечноотданных крестьян. Всего его недвижимое имение оценивалось в 675 357 рублей, движимое в 353 516 рублей 69 ╫ копейки. В раздельном раписании указывалось, что верх-исетской части недостает 124761 рубля “против же Невьянской”. Эту сумму владелец Невьянской части должен был заплатить полосовым железом из своего движимого имущества. О споре, возникшем из-за лесов, отведенных к Верх-Нейвинскому заводу, шедшем еще между Прокофием Демидовым и графом Воронцовым, в раздельном расписании указывалось, что эти леса должны по-прежнему оставаться во владении Верх-Нейвинского завода “без всякого на то возвражения”.
Сергей Яковлев становился владельцем Алапаевской части. В нее входили Нижнеалапаевский (так стал называться Алапаевский завод после постройки Верхнеалапаевского) с восемью душами крепостных стоимостью 32 812 рублей, Верхнеалапаевский завод с одной душой стоимостью 7416 рублей, Верхнесинячихинский с 13 душами стоимостью 34 820 рублей, Нижнесинячихинской с двумя душами стоимостью 17 445 рублей, Верхнесусанский, не имеющий крепостных душ, стоимостью 20 057 рублей, Нижнесусанский с тремя душами стоимостью 19 235 рублей, Ирбитский с 293 душами стоимостью 98 425 рублей. На долю Сергея Яковлева приходились также Шермяитский и Уинский медеправильные заводы с 468 душами стоимостью 80 527 рублей, место под завод, купленное Саввой Яковлевым у Прокофия Демидова. Поскольку в части Сергея Яковлева было очень мало крепостных, “к уравнению” ему передавались село Великое в Ярославском наместничестве с 1555 душами “в вечное и потомственное владение”. Также Сергей Яковлев получил четвертую часть Сибирского дома, “порозжее” место в Нижнем Новгороде, лавки и Демидовский дом в Санкт-Петербурге. Он становился владельцем 843 душ. Его недвижимое имущество оценивалось в 536 182 рубля, движимое имущество в 222 603 рубля 22 копейки.
В раздельном расписании указывались границы между новыми уральскими заводскими хозяйствами и принадлежность рудников к той или иной части. Богатый Высокогорский магнитный нижнетагильский рудник разделялся на четыре равные части между хозяйствами. Уже добытую с него (в годы раздела) руду также делили на равные части между Невьянским, Верх-Нейвинским и Верхнетагильским заводами. Староборский рудник делился на три равные части между этими же заводами. В расписании отмечалось, что руду, добываемую для Невьянского завода, “возить той части необозженую, дабы не было сомнений в порубке лесов”, поскольку рудник находился за пределами Невьянской лесной дачи. Остальные рудники должны были оставаться в тех частях, в каких лесные дачи находятся.
Актуальным был и вопрос добычи горнового камня для доменных печей. Добывать горновой камень из Чирковской горы должны были только Верх-Нейвинский, Верхнетагильский и Уткинский заводы шуралинской части. Невьянский, Алапаевский и Режевской заводы добывали горновой камень из горы Точильной.
Большое внимание в расписании уделялось использованию пристаней заводскими частями, потому что от них зависел сбыт продукции. Трекинская пристань закреплялась “в вечность” за верх-исетской частью, но половину пристани и “магазейнов” она должна была передать алапаевской части. Шайтанская пристань, где до этого “с Алапаевских заводов привозимое железо складывалось и на караваны погружалось”, оставалась во владении невьянской части.
В соответствии с расписанием распределялись и крепостные по заводским хозяйствам. В шуралинскую часть переводились 36 душ крепостных с семьями Невьянского завода. Кроме них шуралинский владелец мог забрать с Невьянского завода приказчиков Дмитрия Деева, Федора Богомолова и Алексея Горшенева, а также девять конторщиков, служителей и других работников. За этих 12 человек с семействами Шуралинская контора должна была уже заплатить по установленной цене: за приказчиков по 500 рублей, за конторщиков и служителей по 325 рублей, за “взрослых и годных в работу мужеска полу” по 150 рублей, “за малолетних мужеска полу” по 50 рублей, а за “женской пол всякого неизключительно в семействе их находящегося возвраста” по 20 рублей.
От Невьянского и Быньговского заводов “целыми селениями” в верх-исетскую часть Режевскому заводу передавались деревни Кунара и Осиновка с 229 душами, а в алапаевскую часть Ирбитскому заводу деревни Бродовая, Боровая, Темная и Беляковка с 82 душами. Они должны были оставаться при тех заводах “в вечном и потомственном владении”. Владелец невьянской части не должен был “ни под каким видом иметь к ним когда либо нибудь притязания ни частно кого из крестьян в угодьях и землях обидить”. Если владельцы алапаевской и верх-исетской части когда-нибудь бы перевели крестьян этих деревень на свои заводы, то “оставшиеся по переводе земли” переходили бы безвозмездно к невьянскому владельцу.
По условиям расписания на Алапаевские заводы также переводились из других частей: 13 душ с Невьянского завода, четверо с Быньговского, одна с Большой ярославской мануфактуры, трое с Верхнетагильского. На Ирбитский завод переводились 31 душа с Невьянского, 46 с Быньговского, 42 с Верхнетагильского, семеро с Верх-Нейвинского, двое с Верх-Исетского. На Шермяитский и Уинский заводы переводились семь душ с Невьянского завода и четыре с Быньговского. В их число также входили приказчики, расходчики и служители. Также владелец алапаевской части мог взять из Невьянской приказчиков и расходчиков дополнительно, но за это он уже должен был заплатить.
На Верх-Исетский завод переводились шесть душ крепостных с Невьянского завода, девять с Быньговского, четыре с Верхнетагильского, три из деревни Воробьевской, одна душа с Верх-Нейвинского. На Холуницкий завод
― 18 душ с Невьянского, 10 с Быньговского, восемь с Верхнетагильского и одна с Шайтанского. В числе переведенных были также были приказчики и расходчики. Среди приказчиков первым назван Григорий Заверняев, который потом будет управляющим верх-исетской частью. Также верх-исетская часть могла взять за невьянской еще 11 душ приказчиков и других работников дополнительно за деньги. Еще в верхисетскую часть на Холуницкие заводы должны были быть возвращены несколько крепостных с Невьянского, Шермяитского и Уинского заводов.После раздела 10 марта 1787 года заводское хозяйство Яковлевых окончательно распалось. Условия раздела были утверждены указом императрицы от 27 июля 1787 года. Но споры между наследниками Саввы Яковлева продолжались до начала XIX века.
М.И. Яковлева недолго владела своими уральскими заводами. 24 марта 1788 года она продала шуралинскую часть сыну Ивану Яковлеву, что значительно увеличило его заводское хозяйство. М.И. Яковлева продала свои шесть основных заводов и вспомогательный Вогульский с “землями, лесами, рудниками и всякими угодьи, с мастеровыми и работными людьми и крестьяны с женами их и детьми и со внучаты, и с имеющимися при тех заводах материалами, припасами, инструментами и со всеми к тому недвижимому имению принадлежностьми”, а также свою часть Сибирского дома при бирже в Санкт-Петербурге всего за 300 тысяч рублей. Шуралинская часть в раздельном расписании оценивалось гораздо больше, и эта продажа была в большей степени подарком матери сыну.
Эта сделка сразу же возвысила Ивана Яковлева над братьями и, вероятно, стала главным поводом для многолетнего имущественного спора, затеянного Петром Яковлевым. Еще в 1788 году братья сотрудничали друг с другом, и Иван Яковлев присылал деньги на содержание заводов как верх-исетской, так и шуралинской и невьянской частей. Но уже в январе 1789 года Петр Яковлев подает на имя императрицы прошение с жалобой на брата. Он указывает, что они с братом заключили письменное соглашение, “все недвижимые имения покупать пополам и купчии крепости заключать на общие наши имена”. Петр считал, что брат нарушил соглашение, купив заводы у матери без него.
В Екатеринбургском уездном суде началось рассмотрение этого спора, который на время тяжбы приостановил действие сделки о покупке шуралинской части. Дело закончилось в 1794 году. Екатеринбургский уездный суд вынес решение в пользу Ивана Яковлева, так как Петр не смог предоставить “достоверное свидетельство” соглашения с братом. Только тогда Иван Яковлев стал полноправным владельцем шуралинской части.
Однако на этом тяжбы не закончились. Петр Яковлев отказался выполнять условия раздельного расписания о переводе с его заводов людей в другие части и о пользовании рудниками, удерживал в своем владении деревни, которые должны были перейти в другие части. Он и его приказчики затеяли настоящую войну. Ссылаясь на указы Петра I о передаче Невьянского завода с землями и людьми Демидову, а также на указ Елизаветы Петровны о разделе заводов между наследниками Акинфия Демидова, Невьянская заводская контора доказывала, что Невьянские заводы находятся на особых условиях и отбирать у них людей и рудники нельзя. Владельцы и приказчики верх-исетской и алапаевской частей отправляли в правительственные органы прошения о выполнении условий раздельного расписания.
18 августа 1789 года приказчик Уинских заводов Александр Хохлов сообщал в Пермское наместническое правление о том, что условия раздельного расписания не выполняются, и просил “учинить законное рассмотрение и владельцу Алапаевской части господину моему повелеть Невьянской канторе деревни Брадовую, Боровую, Беляковку и Темную […] отдать”. Через восемь лет поверенный Ивана Яковлева Григорий Зотов сообщал в феврале 1797 года в Пермское губернское правление, что некоторые крепостные, которых по условиям раздельного расписания следовало перевести в шуралинскую часть, “и поныне состоят непереселенными”.
То же самое относилось и к Высокогорскому магнитному руднику, руду на котором по условиям раздельного расписания должны были добывать все заводские части Яковлевых. Невьянская часть до начала XIX века добывала на нем значительно больше, чем другие части, “приискивая между тем разные средства к воспрепятствованию воспользоваться равномерною тех руд добычею.
Дело доходило до открытых столкновений между служителями разных заводских частей. В 1797 году дворянские заседатели Неклюдов, Солонинин и секретарь Алапаевского нижнего суда вместе с приказчиками верхисетской части Заверняевым, Деевым и Левицким “с немалым числом служителей и огнестрельным оружием и железами” приехали в деревню Кунару и избили невьянских служителей Якова и Степана Зыкиных, старосту Зырянова и других, “крича невьянским, что де вам нет здесь дела, а мы главные, а мы главные и крестьяне принадлежат заводосодержателю Ивану Яковлеву”. Верхотурский уездный суд наказал тогда верх-исетских служителей и членов Алапаевского нижнего земского суда.
Только в начале XIX века притязания невьянской части были признаны необоснованными. Указом Сената от 21 марта 1804 года было предписано удовлетворить все требования Ивана и Сергея Яковлевых. На Петра Яковлева возлагалась ответственность за “волокиту осьмнадцатилетним дела ево продолжением”. С него взыскивались расходы, затраченные государственными органами на ведение дела, и убытки, понесенные его братьями. Нужное количество руды Высокогорского рудника, которое невьянская часть была должна другим частям, по указу Пермского горного правления от 5 августа 1808 года этим частям следовало добыть на невьянском участке рудника и отвезти на свои заводы. Поражение в этом длительном судебном процессе подорвало заводское хозяйство Петра Яковлева. В 1808 году оно находилось на грани банкротства. Таким образом, окончательное разделение заводского хозяйства Яковлевых на три части произошло только в начале XIX века.
Сыновья Саввы Яковлева продолжили дело отца по развитию своих уральских металлургических заводов и строительству новых. Они управляли своими заводами, сами решали важнейшие дела. К 1818 году, когда умер Сергей Саввич, последний из сыновей Саввы Яковлева, в Невьянском, Верх-Исетском, Алапаевском округах было построено еще 9 заводов и одна запасная плотина. Яковлевы продолжают строительство и в начале XIX века, в то время как, например, в Нижнетагильском горнозаводском округе после постройки Н.А. Демидовым двух заводов в 1760-м и 1774 годах число предприятий уже не меняется.
Историк уральской металлургии Д. Кашинцев выделяет Петра Яковлева из числа других уральских заводовладельцев конца XVIII века: “Один из таких немногих
― Петр Саввич Яковлев, получивший по смерти отца пару хорошо поставленных заводов ― Невьянский и Быньговский, ― ввел там серию заграничных и домашних изобретений, построил на передовых началах большой Петрокаменский завод”.Иван Саввич Яковлев умер первым из братьев, 27 ноября 1801 года. В течение нескольких лет его уральское заводское хозяйство находилось под общим управлением его наследников, а потом 29 октября 1806 года Московским надворным судом был произведен раздел наследства Ивана Яковлева. Его уральское заводское хозяйство было разделено на две части между сыновьями. Алексей Иванович Яковлев получил весь Верх-Исетский горнозаводский округ, Александр Иванович Яковлев
― Холуницкий горнозаводский округ. Александр Яковлев достроил Чернохолуницкий завод в 1810 году, построил вспомогательные заводы: Богородский в 1813 году и Нижнетроицкий в 1815 году.Петр Саввич Яковлев умер 1 июля 1809 года. В конце жизни по состоянию здоровья он уже не мог управлять своими заводами. С сентября 1807 года его заводами управляли опекуны, назначенные Дворянской опекой. У Петра Яковлева не было детей, поэтому его заводское хозяйство наследовали другие представители семьи Яковлевых. Невьянские заводы остались тогда нераздельными. Доходы от них делились на три равные части между его братом Сергеем Яковлевым и наследниками Ивана и Михаила Саввичей Яковлевых. В 1850 году после осмотра Невьянских заводов генерал-майор И.П. Чайковский отмечал в докладной в “Общее правление господ наследников Невьянских заводов”: “…при настоящем положении Невьянские заводы оставаться не могут, иначе участь их близка к совершенному падению. Ни в одном из управляющих я не нахожу способностей поставить эти древние заводы на прежнюю степень их славы и благоденствия”.
Сергей Яковлев умер 24 января 1818 года “от водяной болезни”. В конце жизни он успел построить еще один чугуноплавильный и железоделательный завод
― Нейво-Шайтанский.Заводское хозяйство Сергея Яковлева осталось в нераздельном владении всех его наследниц. Дочери Сергея Яковлева Екатерина Авдулина, Любовь, Надежда, Софья, Анна и Варвара и Алексей Петрович Никитин, отец их племяницы Елизаветы, дочери Елены Сергеевны, умершей к этому времени старшей дочери Сергея Яковлева, договорились шестого марта 1818 года “утвердить между нами родственную любовь и по взаимному согласию для дружбы и благосостояния имения” в том, что они будут совместно владеть Алапаевскими заводами и другой недвижимостью, доставшейся им по наследству, получая при этом равные доли от прибыли. К наследницам Сергея Яковлева перешло от отца право на владение третьей частью Невьянских заводов.
Александр Иванович Яковлев окончательно разорился в 20-е годы XIX века. Из-за болезни он не мог сам управлять заводами и погряз в долгах. Указом Сената от 19 марта 1829 года было предписано “приступить ныне же к продаже Холуницких Яковлева заводов с публичного торга”. Продажа была поручена Московскому губернскому правлению, поскольку правительство опасалось, что в Вятской губернии не найдется людей, способных купить заводы. С торгов, состоявшихся 10 апреля 1838 года, Холуницкие заводы были куплены Дмитрием Дмитриевичем Пономаревым, крупным предпринимателем, владельцем золотых приисков и винокуренных заводов.
Заводское хозяйство Яковлевых на Урале во многом отличалась от других частновладельческих комплексов. Это было в первую очередь связано с особенностями его формирования. Савва Яковлев скупал заводы у разных владельцев, получивших свои предприятия или земли под них на разных условиях: право владения1 или посессии2. Сильно отличался и социальный статус рабочих кадров мануфактур: крепостные, вечноотданные3 или государственные приписные крестьяне4. Это не могло не сказываться на проблемах организации заводского хозяйства, управления, заводского производства, вспомогательного хозяйства и рабочих кадров. Также на заводском хозяйстве Яковлевых не могли не сказаться большая численность заводов, их географическая удаленность друг от друга и отличавшиеся системы управления и производства, созданные разными владельцами.
Постепенное объединение заводской империи Яковлевых в единый промышленный комплекс с тесными социально-экономическими связями должно было сыграть прогрессивную роль в его развитии. По крайней мере, так считал Савва Яковлев, когда завещал не делить свое хозяйство на части. Но его планам не было суждено осуществиться.
Разделение заводского хозяйства Саввы Яковлева на три части привело к появлению новых промышленных комплексов, изменению связей между заводами. Условия раздела, конечно, учитывали проблему объединения в одни заводские хозяйства комплексов, состоящих из чугуноплавильных и железоделательных заводов, но не всегда можно было сделать так, чтобы разделить заводы на равные части. Заводы, купленные Саввой Яковлевым у Прокофия Демидова, были разбиты на две части
― невьянскую и шуралинскую. В шуралинскую часть вошли и заводы, купленные у Ягужинского. С другой стороны, Режевской завод, который больше тяготел к Алапаевским заводам, попал в верх-исетскую часть. Такое разрушение только начинавших создаваться связей в заводском хозяйстве не могло в дальнейшем не сказаться на работе отдельных заводов и целых хозяйств. Также это стало одной из причин строительства целого комплекса вспомогательных заводов наследниками Саввы Яковлева.Наследники Саввы Яковлева продолжили деятельность отца по развитию своих уральских заводских хозяйств, строительству новых заводов. Однако из-за раздела хозяйства они уже не имели тех возможностей, которыми обладал их отец. В первой половине XIX века наблюдается процесс постепенного упадка заводского хозяйства Яковлевых. Это связано не только с общим упадком уральской металлургии и дальнейшим дроблением хозяйства. Среди Яковлевых не нашлось человека, который бы смог продолжить предпринимательскую деятельность знаменитого основателя этой династии.
1
Здесь ― частная собственность.2
Посессионные заводы ― горные заводы, построенные частными людьми, но получившие от правительства лес, землю, рабочих или рудники. Посессионное право владения заводским округом имело определенные ограничения: сырье, добытое в округе, можно было использовать только на своих заводах; владелец лишался права владения, если завод не действовал в течение трех лет; он платил повышенную подать с выпускаемой продукции и не имел права заложить округ в ипотечном банке.3
Категория зависимого горнозаводского населения, прикрепленного рядом указов к частным горным заводам.4
Государственные приписные крестьяне, вместо уплаты подушной подати работавшие на казённых или частных заводах и фабриках, то есть прикреплённые (приписанные) к ним.