Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 7, 2012
Сергей Ивкин
(1979) ― поэт, художник, критик. С 1999 по 2009 гг. вёл фестиваль авторской песни “Свезар”. Публиковался в журналах “Урал”, “Знамя”, “Крещатик”, “Дети Ра”, “Aesthetoscope” и др. Один из составителей третьего тома Антологии современной уральской поэзии, 2004–2011 (под ред. В. Кальпиди, Челябинск, 2011). Соредактор журнала “Белый ворон” (Екатеринбург ― Нью-Йорк). Автор книг “Пересечение собачьего парка” (Екатеринбург ― Н.Тагил, 2007); “Конец оценок” (Екатеринбург, 2008);“Воробьиные боги” (Челябинск, 2009)
Сергей Ивкин
Пересечение собачьего парка
(Сентиментальное путешествие)
Евгению Сусорову
1
Куда бежит собака через парк?
Морозный воздух разрывает лаем
и собственный взахлёб глотает пар,
от липкой ленты снега отдирая
соломенные лапы. Целый мир
на бреющем полёте обоняет,
превысив тварной скорости лимит,
и голос свой в запале обгоняет…
Снижается
обнюхаться с другой,
прислушаться: не вспомнит ли хозяин
и, осмотревшись суетно кругом,
на стаю птиц счастливый рот раззявить.
И птицы подымаются с тоской,
и кружат в сером небе долго-долго…
И парк для них ― на карте городской
оставленная кем-то треуголка.
2
С любимой в паре бегать по утрам
―умение входить в единый график,
прививка против ежедневных травм
совместной жизни; мимо фотографий,
свидетелей и марша Мендельсо-
на пробегать рукой по струнам,
вращая, словно белки, колесо
своей непритязательной Фортуны.
Мы время рассчитали наугад
и в выходные, чтоб не торопиться,
ударились в совместные бега
в собачий парк, навстречу псам и птицам.
Трубопровод оттаял в феврале:
температура к завтраку не спала,
и кипяток, разлитый по земле,
парк окружил глухой стеною пара.
3
―
Староперсидским словом “парадиз”обозначался царский двор с оградой…
“Красивая какая… Там… гляди,
сорока приземляется…”
― И правда
похожа на цыганку. Скарабей
египетский таким оттенком спинки
похвастать мог…
“Гляди… гляди, Сергей,
она летит к нам прямо вдоль тропинки.
Как жалко, что сорок не кормят с рук…”
― В Европе “Рай” находим в слове “Прага”…
“Варшава”, “Асгард”, “Бургас”, “Люксембург”…
Разворошишь гербовые бумаги,
а там для нарушителя табу
Добра и Злата расцветает древо.
И значит, слово “Екатеринбург” ―
“рай или парк для непорочной девы”.
4
Летим на звук, как два нетопыря.
Любое слово
в пустой вселенной; честно говоря,
здесь ничего не видно, кроме снега
и пара, нарядившего стада
уральских ив, остриженных к Самайну.
Они выходят к рампе без стыда
и в макбетовском прячутся тумане.
Два бегуна вдоль парковых шпалер,
два всадника сквозь мир преображённый,
мы движемся курсором по земле,
как чистый лист, пустой и обнажённой;
пока слова от альф и до омег
не станут проявляться на табличках
слепящей белизны, украсив снег
шрифтами лап и клинописью
птичьей…
5
Нет психики вне текста… Всё, в чём есть
душа, достойно нашего прочтенья.
Нас воспитавший город
деревья, снег, следы и наши тени
на этом насте ― кубики игры,
в которой поменяешь что-то если,
исчезнут тотчас целые миры,
а может быть, они уже исчезли.
Горластый пёс, чьей лапой снег изрыт,
чьим лаем в небо выдернуты
птицы,
участнику провидческой игры ―
основа для дальнейших ауспиций.
И по сорокам мы гадаем, что
нас ожидает минимум к апрелю;
и воздухом, наполненным мечтой,
нам дышится и легче, и теплее.
6
В тумане очертания границ
стираются, и время нестабильно,
и можно, трезвый разум отстранив,
увидеть тех, кого давно забыли.
При встрече неуклюжая вина
скребётся кошкой на душе, на это
сперва в тумане только тень видна,
затем видны черты у силуэта.
На свет софитов справа всходит Бог,
а слева
струящийся между дерев, тем бо-
лее когда у мира есть писатель,
то, кто б ни вышел, ни махнул рукой,
он ― главный персонаж в небесной прозе ―
по праву нарушает наш покой.
Сворачивать с маршрута было
поздно.
7
Встарь в парках классицизма жил Эрмит
―отшельник, для гуляющих несущий
сюрприз весьма сомнительный: стерпи,
но поклонись, поговори о сущем,
о будущем, о прошлом, прикоснись
к истории садового искусства
(считалось счастьем пересечься с ним,
обидно, если в парке будет пусто;
он покидал свой тихий эрмитаж
и размышлял, гуляя по аллеям,
готовил ежедневный репортаж:
зачем живём на праведной земле мы) ―
так этот парк порою посещал
учитель мой, меня проведший к Слову
сквозь семь кругов родного языка
и десять сфер познания иного.
8
Пожатие руки…
― Пока…
Пересеклись
и разошлись в тумане.
Школярской кляксой кончилась строка…
Мы оба растворились в облаках,
не проявив ни такта, ни вниманья.
9
Так музыканту ставят руку, так
он речевой и письменный исправил
мне аппарат: из сердца вывел страх,
из памяти он выдрал своды правил.
Запойный элегический поэт.
В кумирах
И пусть его литературный свет
в упор не видит; знать, на этом свете
ему нести свой огонёк, смеясь,
комичным Диогеном по Афинам.
Да будет виться фитилёчка вязь!
Да хватит нам в дороге парафина!
Он подарил мне чёткий алгоритм,
им найденный для прохожденья текста…
А мне при встрече поблагодарить
глаза в глаза не удаётся тех, кто…
10
Я думаю, что после смерти, как
в компьютерной “стрелялке”, нам зачтётся
(не птичья поднебесная тоска,
а) внутреннее наше благородство
по отношенью к истине, к тому,
кому и как мы здесь в любви признались,
б) как держались, уходя во тьму,
как в совесть сублимировали зависть.
Поэты
что существует только ради мёда?
что пасечник проводит вечера
с тем, что давно задумано природой?
Но каждая приносит свой набор
из кассы вероятных
песнопений.
И ложечкой десертной добрый Бог
вкушает каждый новый сорт
с терпеньем.
11
Туман, в котором утопала грязь
и оживало только лишь большое,
к полудню стал рассеиваться, связь
времён восстановилась. Сняли шоры,
и стадо облетевших тополей,
берёз раздетых и осин обритых
на
солнце отражающей
земле
предстало нас поймавшим лабиринтом.
Идём насквозь, мир развернулся к нам:
собаки, птиц гоняющие,
птицы, летящие над нами,
птичий гам и лай собачий.
Нам могли присниться
и бег в тумане, и отшельник, и
два слова, нами брошенные с ним, но
мир изменился, и шёл свет над ним
от солнце
окружающего
нимба.
12
“Вон там, гляди, пенёк похож на пса,
замёрзшего в прыжке за птичьей стаей.
Когда весна нагрянет в этот сад,
мы будем думать, что и он оттает
и понесётся дальше, расшугав
вернувшихся грачей
и меньших пташек…”
Мы покидаем райские снега,
газетою лежащие вчерашней.
Запрыгнули в автобус. Тут пройти…
Но что-то удержало от прогулки:
три остановки до конца пути
и до квартиры четверть переулка.
Автобус шины в кипятке купал,
и через стёкла ощущалось остро,
что за спиною не собачий парк,
а помещённый в тень тумана остров.
13
Я вжался в кресло,
а моя душа
лохматым псом,
на задних лапах стоя,
рвалась назад и не могла
дышать
нахлынувшей внезапно
пусто-
тою.