Опубликовано в журнале Урал, номер 2, 2012
КРИТИКА ВНЕ ФОРМАТА
Обмен мнениями с Андреем Махаоном
о “Модэ” Владислава Пасечника
Да, хунны мы, да, азиаты…
Но если плевать на все, что “эти придурки” напридумывали в прошлые века и заставляют учить в школе, то какая разница, что готы, что гунны. Гунны как-то литературнее.
Алла Латынина. Манифестация воображаемого
Наш друг из Барнаула, Влад Пасечник (почти как Рудый Панько), в романе Александра Снегирева “Тщеславие” ошибочно атрибутированный как “великан-сказочник из Петропавловска-Камчатского”, недавно взял “Дебют”. Мы позавидовали по-белому за него и решили поразжигать, благо товарищи из Барнаула уже возбудились. Мы с Пасечником вместе в Липках бухали, и с его творчеством я знаком хорошо, поэтому организую-ка я слив во всю ширину. Сперва я скажу за Пасечника, потом расставлю запятые.
Во-первых, журналисты стали гнать за ТМ-иго, а рецензенты набросились уже на Пасечника, дескать, где гунны, а где ТМ-иго. Я в этом случае извиняю журналистов, потому что им, убогим, читать некогда (да и не умеют, поди), но рецензенты могли бы и обойтись без ляпов, и если и было говорено за ТМ-иго, то лишь в качестве иносказания, да и то не факт. В тексте романа никакого ТМ-ига нет, разве что в фантазиях археологов на эту тему, которые еще только предстоит сочинить.
Валерий Иванченко сравнил “Модэ” Пасечника с пермским фэнтези Алексея Иванова, с “Конунгом” Бояшова и “Мэбэтом” Александра Григоренко. “Конунга” после передних слов можно не читать: “Вот легенда о Бьеорк-горе…” Ребятишки, ну о какой стилизации под норвежские саги идет речь, когда в древненорвежском нет дифтонга “ео”!! “Ео”
— это англо-саксонский дифтонг, а где англо-саксы и где норвежцы?.. Бояшов был наверняка в курсе, но нас продержал за лохов: бьорк — это, понятно, березка, но старик забоялся, чтобы не совпало с певицей Бьорк Гудмунсдоттир, которую вы все хорошо знаете. Это ОЧЕНЬ серьезный косяк. Далее, с “Мэбэтом” “Модэ” даже бьет по заглавным, однако Иванов и Григоренко, с одной стороны, и Пасечник, с другой стороны, решают разные задачи. Иванов и Григоренко сочиняют мифологию, Пасечник беллетризует книжку Гумилева “Хунну”, хотя, разумеется, и тем и другим невозбранно делать набеги в сопредельные стороны. Чем отличается одно от другого?.. Тем, что мифология выдумывается с самого первоначала, а для беллетризации берется основа. Другое дело, стоит ли Гумилева (и так довольно раскрученного автора) переводить на язык Яна и Дана.Что такое Гумилев?.. Гумилев
— это очень просто. Это просто мировая история, рассказанная на блатной фене. Почему Гумилев выбрал историю евразийских скотопасов?.. Да потому, что ее сподручней излагать по фене. После “Истории Нидерландской буржуазной революции” Гумилев, конечно, борзость подрастерял, но таки гнал. Что можно далее на этом поле предпринять?.. Логично те же байки излагать на новый лад, то есть, скажем, не по фене, а на лжепермском или лжененецком. Так, краеведческие боевики а-ля “100 лет одиночества” можно лепить сразу для всех субъектов федерации. Если краеведческий боевик делают для коми — берется шумерский полуфабр, и в каждом предложении одно слово меняют с русского на коми, а через каждые три страницы дают целый абзац коми, чтоб читатель отдохнул. Если мифогон готовят для Ичкерии, то, соответственно, делают дизайн, инкрустацию нохчийн-моттно, арбийн-моттно, ну и так далее. Для поллитткорректности и просвещения современной молодежи перевод дают в сносках.Но Гумилев
— этап пройденный, и не на Гумилева щас следует равняться. Сейчас, товарищи, главный исторический писатель, и нет ему конца, — это Рональд Рауль Толкин. Это наш крестный папа. Он правильно поставил схему. Критерий исторического романа не в точности языка, деталей или фактов, а в том, чтобы в него хотели играть дети, как в мушкетеров или в Робин Гуда. То есть, если ты взялся воскрешать гуннов, будь добр, проработай схему с картами и картинками, чтобы а) легким движением роман превращался бы в квест (что удалось Иванову в “Золоте бунта”), б) чтобы, скажем, в 1565-ю годовщину битвы на Каталаунских полях наши реконструкторы прибыли во всю орду (может, на этот раз повезет).Однако из инклюзивных источников мне известно, что Влад ставил себе даже не такие задачи. С индоиранцами есть такая штука: у ариев асуры
— значит боги, а дэвы — бесы, а у индийцев наоборот: дэвы — боги, а асуры — бесы. Ну, это понятно, потому что одни однажды пошли налево, а другие направо. Влад нашел, что в авестийском слово “друг”, или “другхш”, значит “враг”, и построил на этом свой старый рассказ “Друг”. Я, собственно, как язычник, такие построения не одобряю, потому что язык — это темная вещь. Скажем, по-арамейски “раб” значит “господин”, а по-чешски “быдло” значит “бытие”, и что это нам дает?.. Ничего или почти ничего. Слава Богу, что о языке гуннов нам ничего не известно, поэтому можно воображать себе все, что рассудишь за благо. Есть четыре теории происхождения хунну: монгольская, тюркская, енисейская и сарматская. Пасечник склонен поддержать сарматскую теорию, так как сарматы — социально близкие. Собственно, для этого он и пишет роман. Чтоб художественно обосновать сарматское происхождение хунну. Хотя лично я согласился бы и на енисейскую теорию — 10 лет прожил в Енисейске, кетские сказки, все дела.С раскосыми и жадными руками
—
Почему у тебя легионер в куртке?—
В принципе, я могу написать, что он был в лорике.—
А что такое лорика?—
Куртка.Елена Хаецкая. Ульфила
Теперь по косякам. Вопрос к Владиславу: был ли во времена хунну уже изобретен “лошадиный хомут” (или “лошадиный хомут” и есть пресловутое “ТМ-иго”?)? Кто такие “мохноногие кони”, что за порода (кони вообще-то мохнатые от головы)?.. Или, может, Владислав просто коней попутал с членистоногими из амерских ф/ужасов?.. Мохноногие самки человека бывают, правда еще. “Лошади в золоченых масках” резко напоминают за масконский балаган Кубрика “С широко раскосыми (тьфу, бл, зажмуренными) глазами”, видимо, следует тоже записать Владу в источники гунноведения. Кочевники разговаривают так, будто им Шаргунов с Прилепиным тексты писали, хотя какой выбор у кочевников, действительно. Дикие люди, дети Великой степи. А вот “холщовое пальтишко на плечах домонгольского китайца” неожиданно удалось. Потому что какой-нибудь “кафтан” на плечах того же китайца я представляю с трудом, и опять-таки через уподобление с пальтишком. Поэтому чего огород городить, пусть “домонгольский китаец” с самого первоначала носит пальтишко вместо того, чтоб ставить сноску типа “кафтан
— домонгольское древнекитайское пальтишко”. Побольше бы таких “пальтишек”1.Что еще можно сделать для гунноведения?.. Владислав, видимо, полагает, и ошибочно, что непонятки должны быть рассыпаны по роману тонким, равномерным слоем: паралаты, бивереспы, ашваны и прочая Юебань. Это неверно. Уровень непоняток должен по всему роману гулять от полной ясности до тьмы, и тьмы, и тьмы. В качестве тьмы надо просто кириллицей переписать Сыма Цяня кусками. Далее, хунну в своих беседах, когда захотят задвинуть умняка, должны говорить цитатами из китайского мыслителя Го Мин Луня (этногенез они будут называть для краткости Дао, а пассионарность
— Дэ), бактрийцы же будут отвечать им выдержками из “Also, sprach Zarathustra”. В случае же, когда детей степи не будет пробивать на умняк, то пусть говорят, как все нормальные люди, — на смеси старослава, мата и одесского блатного жаргона.Р.З. Недавно в Орсагхазе (мадьярской думе) секеи (восточная Венгрия) права качали под предлогом того, что они, 25 000 чел, прямые потомки Аттилы, Бича Божия (бич в данном случае не бомж, а плеть). Не прокатило. И в данном случае мысль Льва Пирогова, что бичи унаследуют землю, также ошибочна.
Василий Ширяев. Камчатка
Возражение странного критика Андрея Махаона камчадалу с бензопилой
Василий Ширяев высказал важные замечания по психологии творчества автора “Модэ”, а также разъяснил, “откуда что украдено”. Что меня не устраивает в его отзыве
— это махровый либерализм и плюрализм, позволяющий критику не замечать стилистическую нищету повести, детски-наивные описания, деревянные диалоги и прочее, о чем говорить не хочется. (Ничего, что я брюзжу, как Немзер?) Вот, скажем, тема для будущих диссертаций — “Язык Пасечника”. Упорный посетитель барнаульских литературных студий Владислав не дал себе труда даже как следует вычитать “Модэ”, и красный карандаш редактора способен исчертить его творение вдоль и поперек:“На другое утро он поставил перед воинами коня,
— его подарил ему сам Тоумань”; “Тогда вода тут не поможет”; “Еще стрела ткнулась другому хунну в живот”; “Мы будем находить их кочевья и разорять (точка)”…Кроме языковых корявостей и очепяток “Модэ” изобилует топорными, беспомощными, театрально-кинематографическими описаниями (ремарками), в прозе неуместными: “Ашпокай беспомощно и сонно вздернул голову и выругался, вызвав у всех смех. И Ашпокай тоже засмеялся, глядя на товарищей, на их лица, на белые зубы, на истлевшие рубашонки на их плечах, распахнутые, как всегда, растрепанные ветром”; “Соша приблизился и отвесил Инисмею смачную оплеуху. Инисмей засопел и втянул голову в плечи”.
Как говорится
— неужели ученых жгли на кострах, Александр в пернатом каком-нибудь шлеме переходил Граник, и все ради того, чтобы миллионером стал автор, стилистически глуховатый, замысловатый и капризный?Мы не рапркпнр этого.
Андрей Махаон. Барнаул
Возражение на возражение
Удача Пасечника
— это его счастье, чо тут обсуждать. Обсуждать тут нечего, рубрика “Вне формата” — это не место для обсуждений. Как говорил главный друг литературных критиков: “Котлеты отдельно, мухи отдельно”. Я очень долго медитировал над этой формулой и пришел к выводу, что есть только два случая, в которых отделить мух от котлет не представляется возможным. 1) Когда котлета выполнена в форме мухи и 2) когда котлета целиком состоит из мух. Но такие случаи редки, следовательно, возможность отделить одно от другого есть всегда.Андрей Махаон обнаружил у меня “махровый либерализм и плюрализм, позволяющий критику не замечать стилистическую нищету повести”. Я как раз “стилистическую нищету” барнаульского миллионера считаю за благо, и тут Пасечнику можно поставить на вид только то, что он в нищете недостаточно последователен и латает ее описаниями и диалогами.
“Мы будем находить их кочевья и р а з о р я т ь (точка)”
— как раз хорошо. “Разорять” — резкое падение тона, как у Органчика из г. Глупова. Надо было большинство предложений так построить, типо емкая, обрывистая лаконичность (от слова “лаять”) дерзкой степной гопоты.“Т о г д а вода т у т не поможет”
— тоже хорошо. Вообще, надо стремиться писать одними служебными словами с междометиями, а знаменательные слова опускать. Они только смысл затемняют.Как сказал бы Виктор Степанович: “Это степь. Тут есть где разгуляться”.
Василий Ширяев. Камчатка
Возражение на возражение на возражение
Хорошо быть либералом! Однако, если котлеты отдельно, а мухи отдельно, забабахаю я так называемую правду. Обнажусь, как Достоевский советовал. Не хотел я вообще писать “за повесть Пасечника”, но товарищи с Камчатки возбудились, и пришлось мне изображать литературоведа и стилиста. А я
— мемуарист.Современный писатель (и Василий Ширяев замечательно это подметил) знает: он тварь дрожащая, но право имеет. Имеет право писать как угодно. И никакой литконсультант с редактором ему не хозяин. Я с трудом верю, что есть люди, способные прочесть “Модэ” до конца (о них я слышал только от автора), но если человек вызвал интерес…
Если человек вызвал интерес, его нужно удовлетворить.
Я, как будущий мемуарист Пасечника, накопил целых четыре истории про него в хармсо-довлатовском духе. Читать его я никогда не мог, но человек он колоритный (это и жюри отметило), поэтому так и просится в короткую прозу.
1
Слава Пасечник звонит мне и говорит:
— Почему ты назвал меня Люцифером? Я весь в трансе из-за этого. Все думаю, думаю…
Я:
— Все просто. Ты luci fer — “несешь свет” по-латыни.
Слава:
— Я несу свет? Я — несусвет?
2
Молодые литераторы Пасечник и Гришин вышли прогуляться по Барнаулу. Видят — везде флажки, шарики, ленточки. “День города, — говорит Пасечник, — давай выпьем!” Заходят в магазин, а там объявление: спиртное — только с девяти вечера. “Что делать! — вздохнул Пасечник. — Поехали — в Новоалтайск…”
3
Владислав Пасечник нравился столичным литераторам и меценатам. Однажды знаменитая писательница Ольга Славникова встретила растерянного Пасечника у билетных касс. “Что случилось?” — спросила писательница. “Да вот, погибаю от честности”, — просто сказал Пасечник. “Это нехорошо”, — сказала знаменитая Славникова и полезла в сумочку за пятитысячной купюрой…
Раскрыв карты, могу констатировать, что литературные дискуссии ни к чему не приводят. Василий Ширяев способен вывернуть наизнанку любое явление, он глыба похлеще Галковского. Только повесть Владислава ни лучше, ни хуже от этого не станет. И ругали автора задолго до его литературных побед. Так что зависть тут ни при чем…
Андрей Махаон. Барнаул
Возражение-В
Если товарищ ошибся, следует поправить товарища. Да, я согласен, в романе Пасечника есть мелкие отдельные недостатки. Но залог преодоления этих недостатков гнездится уже в самих этих недостатках, и я тем самым особо не навожу тень на плетень.
Возьмем “Мэбэт” Ал. Григоренко. Да, он написан грамотней “Модэ” по письму, но есть в нем что новаторское?.. Классный роман, но крышу не рвет. А корявости Пасечника надо сделать еще корявей, и в них будут таиться неожиданности.
Другое дело, что объем романа (постепенно развивавшегося к “рукописи романа” и к “повести”) “Модэ” утянется от этого страниц до 20 (и дорастет-таки до рассказа), но это уже другая история.
Повесть Владислава лучше станет, разумеется, не от наших ее обсуждений, а от целенаправленной работы над нею ее автора, от вносимых правок, вычитывания и беспощадного удаления.
Василий Ширяев,
Камчатка,
поселок Вулканный