Опубликовано в журнале Урал, номер 12, 2012
КРИТИКА ВНЕ ФОРМАТА
Платон мне друг, но читать лучше Аристотеля
Беседин П. Книга Греха.
— Спб.: Алетейя, 2012.
Книга Платона Беседина чудовищна. В смысле, Платон Беседин написал чудовищную книгу.
Пару страниц прочёл и хотелось спросить: “Платон, это что, пародия на Прилепина (есть такой немножко полузабытый современный писатель)?” В середине книжки наткнулся на слово “ингибиция”. Бл. Я даже в молодости так над читателем не издевался.
“Книга Греха”
— это прилепинский “Санькя”, у которого ампутированы баснословные Дашины грудки. 1) Убрана прилепинская кучерявость и 2) походу вырезаются различные детали у человеческих существ, вплоть до двойного самовыпиливания с балкона. Тут, выигрывая тактический ход, Беседин проигрывает стратегически, а старик Прилепин, отдать ему должное, наоборот. Прилепинская фраза — это тупичок. Лучшие бесединские фразы состоят из существительного и глагола, как слоганы, типо “Курение убивает” или “Жизнь говно”. Но многократно проверено, что человек, до того не читавший худла, считает за искусство именно прилепинскую фразу (где всего понаприлеплено), а короткую фразу за искусство не считает, и тут старик Прилепин очевидно побеждает.
Со своей стороны, Беседин недостаточно последователен. Сказал А, говори Бэ. Выкинул из прилепинской фразы всякие наречия, выкидывай нахрен и всю прилепинскую проблематику, то есть проблематику бухания бухла, (вырезано цензурой), неупорядоченных половых связей, богатой духовной жизни и прочей неинтересной маргинальной х-ты.
Литература должна учить. Тут просчёт Прилепина, потому что по роману “Санькя” не только непонятно, как захватить администрацию, но и непонятно, зачем её захватывать. Писатель Сенчин (видимо, названный в честь героя прилепинского романа) велик, когда учит читателя пользоваться турникетом, строить гараж, собирать ягоду и экономить на сливном бачке. Пароход Алёхин велик, когда описывает постановку железных дверей, чистку зубов и подзарядку мобильных. Писатель Шишкин велик, когда переписывает учебник криминолистики.
Население земли
— это гопники и чиновники, и я говорю это со всем уважением. Следовательно, романы следует писать о гопниках и чиновниках. Вот, например, хороший сюжет для романа. Гопник перестаёт коснеть в пацанстве, преодолевает гопничество и становится благонамеренным чиновником. Он берёт взятки, но по чину, он приворовывает, но по совести, он не слишком любит жену, но не слишком любит и любовницу, он не делает большого и с особым цинизмом зла своим ближним, а близким и вовсе одно благо, он делает карьеру, но без особого рвения, он не так уж много бухает. Да и в бытность свою гопником он не так уж и сильно нарушал УК, о чём любит повспоминать гомерически. Вот герой нашего времени-то. А интерес к журналистам, проституткам и правозащитникам, а равно и другим представителям древнейших профессий — можно объяснить лишь как соцзаказ чиновников же, в целях отвода глаз от чиновнического жития чеснаго.Бесединский же текст, по остроумному выражению Марты Антоничевой, “выглядит как собачья нога, пришитая к динозавру”. Варварское вливание журнализма в литературу. Я заметил, журналистов на ихних журналистских факультетах учат двум ненужным вещам. Первая вещь
— подписывать, откуда цитата. Ну, 1) цитировать Кастанеду, Будду, Бога, Сведенборга, Коэльо, Пелевина и др. — это моветон. Этих людей нет. 2) Но если очень хочется, цитируй, только не говори, откуда цитата, не позорься. (Я буду пополнять список авторов, запрещённых к цитированию.) Вторая вещь — информационный повод. Об этом не принято говорить, но он в общем-то не так уж и необходим. Над бесединским текстом информационный повод довлеет полностью. Это как если бы гоголевский Петрушка шатался по улицам с айпадом. Попил пива, погуглил, присовокупил мораль басни — пассаж о вреде пива. Побил кого-нибудь ногами (его побили), погуглил, присовокупил — пассаж об уличном насилии. ХХХ, погуглил, присовокупил — пассаж о ХХХ.Если пишешь о благе, не стоит так уж красочно иллюстрировать противоположное. В конечном счёте, все ведь в курсе, что хорошо поступать хорошо, а поступать плохо плохо, бухать много вредно, счета надо сводить и прочие скучные вещи. Вот например, Александр Силаев в своём трактате “Нечаянная антропология” (“День и ночь”, 2008, № 5) походя парой абзацев даёт портрет поколения:
“С кем-то судился мэр города. За кем-то гонялись бандиты. Кто-то уехал в Москву, имея в кармане 100 рублей и не имея планов
— вообще. Кто-то голым гулял по зимнему московскому лесу. Кто-то бухал до чертей, заранее планируя их совокупно с капельницей… Одну девушку чуть не продали уголовнику… Кто-то дрался с ОМОНом на митинге — не ради “идейности”, просто прикол… Кто-то вызывал демонов, демон зашёл, и они пообщались… Кто-то спал в подъездах… Кто-то сходил с ума так, что пересказывать я не буду: страшно. Удивляюсь, что не помер вообще ни один. Пока ещё. И на первый взгляд — какие-то очень нормальные люди. Сейчас вот они, спустя чуток времени… Пресс-секретарь администрации. Владелец адвокатской конторы. Доцент кафедры философии. Прямо-таки “средний класс” на марше: топ-топ, шлёп-шлёп.”И продолжает пространно рассуждать за благо. А тут ведь в двух абзацах конспект романа-эпопеи!! Материалу на пару сериалов!! Такое и надо давать парой абзацев, без размазни.
Итак, кучерявость мы зачистили. Фразу утянули. Описания выкинули нахрен, оставили одни определения. Если б Силаев или зачищенный от прилепинщины Прилепин писал о Грехе, это выглядело бы примерно так:
“Карпократиане: от некоего Карпократа из Азии. Он учил совершать всякое бесстыдство и всякое греховное дело. Если кто, говорил он, не пройдет через все и не выполнит воли всех демонов и ангелов, то он не может взойти на высочайшее небо и пройти Начала и Власти. Втайне сделав изображения Иисуса, Павла, Гомера и Пифагора, Карпократ кадил и поклонялся им.
Гносимахи: они отвергают необходимость для христианства всякого знания. Они говорят, что напрасное дело делают те, которые ищут каких-либо знаний в божественных Писаниях, ибо Бог не требует от христианина ничего другого, кроме добрых дел. Итак, лучше жить скорее попроще и не любопытствовать ни о каком догмате, относящемся к знанию.
Теокатогносты: будучи людьми дерзкими и богохульными, пытаются найти осуждение в некоторых словах и делах Владыки нашего Бога и преданных Ему святых лиц и в божественных Писаниях.”
“100 ересей в кратком изложении”. Иоанн Дамаскин.
Василий ШИРЯЕВ,
Камчатка,
посёлок Вулканный