Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 12, 2012
Андрей Ильенков — поэт, прозаик. Окончил филологический факультет Уральского государственного университета, автор книги стихов и нескольких сборников прозы, изданных в Москве и Петербурге. Живет в Екатеринбурге, работает в журнале “Урал”.
Андрей Ильенков
Легкий ключ
***
Утром хладным бездыханным в гулкой тишине,
Когда не было и в мыслях, что нужна весна,
Повернулась к ветру задом, передом ко мне
Масленуха-грязь по вухи, обла и красна.
Были балы, карнавалы, вина и блины,
Тонны денег, сотни нефти — но стекает йод
По усам победоносной маленькой войны,
И предательское небо шансов не дает.
В черном небе рвутся тучи, тонут корабли
И любимые на каждом горнем корабле,
А рубиновые звезды рубят на рубли,
И сосет Франциск, и рулит Франсуа Рабле
В никуда, и тост за тостом подрастает хвост
У кометы, на которой падаешь вперед,
И приказывают звезды заступить на пост,
Но предательское сердце планку не берет.
***
— Такой ты толстенький, такой хорошенький,
Любимец публики, и как ты мог
Меня, несчастную, меня, хаврошечку,
Пустить, озябшую, на твой порог?
И хоть ты старенький, конечно, дяденька,
Но я и мертвого разговорю!
Ботинок новенький с подошвой гладенькой
Тебе, мой сладенький, я подарю.
Который день подряд за-ради праздника
Бутылку потную и порося.
Такой прекрасненький, хотя и красненький,
А я и рядышком такая вся.
А как завалишься, с утехи слазия,
Такие важные придут врачи,
Уж я забегаюсь, а третьим глазиком
Давно приметила, куда ключи.
И понесут тебя под звуки страстные
В края ужасные, где нету дна,
А я, несчастная и непричастная,
Поплачу честно я из всех одна.
***
Здравствуй, сволочь, волчья сыть!
По ромашкам не гадать —
Говорю: тебе водить
Хороводы и кидать.
Так кидай свои Понты,
В тихом омуте лови
Человеков на бинты
Окровавленной любви,
С трубным гласом звуки лир
Или талеров мешай,
Благодати этот мир
Я лишил, а ты решай.
Я ловлю, а ты кидай
Стрелы в сердце и живот.
Ты прекрасна, таки да,
Но еще одна живет…
Уж прости, что ты жива,
Слов моих святая ложь!
Я не смог найти слова,
От которых ты умрешь.
Жизнь всегда такая грязь,
А над ней такая высь,
А на троне здравствуй, Князь,
Мир тебе, и подавись.
***
У моряков — ванты, у моряков — стеньги,
А впереди — Анды, а в сундуках — деньги.
У шкиперов — триппер, каждый второй — капер,
А третий — Джек Риппер, да капитан запер.
У пацанов — сроки и жемчуга вшиты,
А у меня — строки, как свежи самшиты
И хороши грозы по вечерам в парке
Не уменьшать дозы — и будут сны ярки
О моряках, Андах, о смоляных бочках
И сундуках, бандах и о моих строчках…
Две картины. Извиненье
1
“За счастьем по команде “пли”
Бежим по взлетной, как и все,
От оскорбления Земли
Никем не сжатой полосе.
Повремени хоть ты, смени
Пластинку дней, столетий, лет
(И все как в прорву), расстегни
Браслет часов, которых нет,
Сними оковы, сделай шаг
В неоцифрованной траве,
Узнаешь: в этом мире благ
Бывает гладким лишь конвейер.
Узнай на теле, как колюч
Газонов глянцевых репей,
Когда влагаешь легкий ключ
В замок асфальтовых цепей.
То злится мира вещество,
Обычно кажущее нам
Здесь — цифр над миром торжество
И — Очарованное Там,
Невыразимое — но слов
Всегда хватало, чтоб толкнуть
И баснописцев, и ослов,
И соловьев на торный путь:
Закрыв глаза, разинув рот,
В тюрьме народов и веков
Орать про новый поворот
На карусели дураков.
Не покупайся ни на грош
Подстерегающих идей:
Святую, грязную, — но ложь
Одну узнаешь от людей,
Порнуху рамок и картин
Под треп о смыслах бытия.
Открой себя на карантин,
И ты узнаешь все, что я.
И ты узнаешь, как любить
Не до скончания кино,
Но века; плакать или пить
Не нужно, если знать дано;
Я научу тебя стоять
На чьем угодно и не мнить,
Что, Е поставив вместо Ять,
Возможно слово изменить.
Младая жизнь твоя бедна
На откровения, но лишь
Пойми, зачем она дана,
И ты судьбу благословишь!”
2
Так я мечтал, когда порой
(Ночной, как правило) тебя
Воображал и был с тобой,
Любя, тем более е…
Кричал: “Зажги во мне огонь” —
Магнитофон, а я: “Дитя,
Летим со мной!” Признайся, конь,
Ты это делал не шутя!
Признайся, гребаный фашист
(А то иголку в ноготь ткну),
“Каков я все-таки лучист!” —
Ты думал так, признайся, ну!
И ты ошибся — перестав.
Могло быть так, но стало sic,
Сломав перо, забыв Устав,
Ты вырвал грешный свой язык
И сердце тоже… но на том
Остановился — и теперь,
Когда-то бывший дураком,
Стал средним братом. А тебе —
С собою, думаешь, самим
Мне хорошо, и ты зачем?
О, нет, то, нежностью томим,
Я не хочу тебя ничем
Печалить.
Светофор
Он обрек себя страданью,
Казням, пыткам, истязанью
И пошел вещать народу
Братство, равенство, свободу…
Ф.М. Достоевский, “Светлая личность”
1
Один, как Херст, на свете.
Чердак похож на рот.
Две косенькие свечи.
Засаленный Тарот.
Кухарка спит на кухне,
Покойник на столе.
Давай, дубина, ухнем:
Алеф, Гимел, Далет.
Один как Бог на свете!
Убий и укради,
И мне уже не светит
Ни искры из груди:
Растоптано ногами,
Лежит в грязи, как Ной,
И женщина с рогами
Исиды предо мной.
Умрут на подоконник
Одиннадцать свечей,
Прекрасный красный конник
Белеет от бичей.
Склонится отрок Божий
Над конником в аду
И вырежет из кожи
Корявую звезду.
Все сказки о зверятах,
Все байки о жидах —
За буквенный порядок
В коротком слове “Да”.
Отдай свой голос, в урну
Положь его, положь,
А ложь всегда культурна,
Всегда культурна ложь.
2
За то, что ты не ползал
Лизать полов уют,
Во имя ясной пользы
Они тебя убьют.
А если ты свободен,
А если ты здоров,
Они тебя уходят
Уходом докторов.
А если влез в болото
Развеять сон умов —
Ты станешь идиотом
Под тяжестью томов.
А если между туш их
Душа твоя чиста,
Они тебя удушат
Ладонями Христа.
Сорвешь с плеча воловье
Клеймо раба в пылу —
Они тебя любовью
Посадят на иглу.
Тюрьма — пойдешь направо,
Налево — скотный двор,
А впереди — канава с кольем и
Светофор.
3
Он шел с попойки, чуть больной,
И ветер, упоен весной,
Вокруг нее скакал, летал
И, скаля зубы, бил кирпич
и глину.
Он шел и думал, что душа,
Как ни чиста, ни хороша,
Она нема, покуда пуст
Небесный город.
С тех пор, как рухнул третий Рим,
Никто не оставался с Ним
Наедине — он шел больной
и честно мыслил!
4
Вечор с идейной пьянки,
Всегда недобухим,
Иду с “Гробом” и Янкой
По рельсам в Попыхи.
Уже садилось солнце
С шипеньем в океан,
Но лес на горизонте
Был краше осиян.
И там, где — знаю! — скоро
Взойдет заря для нас,
Открылся в небе город,
Как третий Божий глаз.
О, Мышцею Могучий!
Сознание бедно
Узреть в прожилках тучи
Твое глазное дно,
Узреть — и в психбольнице
Наутро умереть;
Но Ты позволил лицы
И улицы узреть!
На шляпах пели перья,
Горели кушаки —
Лапуту подмастерья,
Скопцы и мужики.
Ковали зим оковы,
Умели разуметь,
Какое было слово
В начале. Мяли медь.
Их дочери и жены
Увидели меня
На шельфе прокаженных,
На самом дне огня,
На хворосте сансары,
Девически стройна,
Глубокими глазами
Глядит меня жена,
И, папу узнавая
И прячась за Весы,
Хохочет, заливаясь,
Мой несмышленый сын.
За линзой слез нерезок,
Расплылся силуэт:
Фонарщик — он отрезан.
Алеф, Гимел, Далет!
5
А вы не замечали?
А вы удивлены?
Хорошими ночами
Сыны своей страны,
Хорошими ночами
И белыми ночами
Мы станем палачами
Сыны своей страны!
Пускай визжат бандиты,
Как свиньи под ножом.
Когда мы будем квиты —
Задышится свежо,
Напишется Фиеста,
Зажжется карнавал.
Но нам и там не место
(Чтоб ты об этом знал,
Обидчивый и честный,
По-ихнему — дурак),
Нам вечно будет тесно
Среди цветов и драк.
Мы просто чуть другие:
Конечно, чище вас.
Намеренья благие —
Испытанный компас,
Но наш фрегат надежды
На самом деле плот.
Господь, отверзни вежды!
Немногим здесь тепло.
Хорошими ночами
Чисты мечей лучи.
Хорошими ночами
И лунными ночами
Над злыми палачами
Мы станем палачи.
6
Сгорай, моя лучина,
Иконописью лжи,
Причинную личину
Личинкой отложи.
Гроза из недр мозга
Раздавит мир огнем.
Была бы только Моська —
И слон пойдет конем,
Как буква “Г”, на север,
На запад, юг, восток
Набросит тень спасенья
Паучий лепесток.
Горела б только Моська —
Унюхает любой,
Как зря под гипсом мозга
Болит моя любовь
Порою слишком звонко,
Зажатая в сапог
Лонгеты и коронки,
Кроша чугун опок.
На черенке мучений
Пульсирует отит:
Откройте гулкий череп,
Пускай она летит,
Срывая шерсть гориллы,
Живую ткань личин!
Лечи меня, Кириллов,
Огнем огонь лечи!
7
Двулик кален и кован,
Очищенной стакан,
На Марс руби оковы,
Апрельский барабан,
Май френд, плыву по следу
“Юноны” на авось
Как Царь
по маслу еду
в коморку, ничего-с:
По-черному парилка,
Нагар и пауки.
А ну поддай, Кирилка…
***
Мне ли не знать, что дыхание — это горение
Или гниение, если дышать не получится.
Каждой весной я пишу стихотворение
И целое лето жду перемены участи.
Участь меняется осенью гатью болотистой,
Но ненадолго, а сущность вообще не меняется,
Дышит она — и сгорает, а сердце колотится,
Будто бы перед тобой за меня извиняется.
Но от себя самого мне не будет прощения
За самосуд, за измену намеченной участи.
Каждой весной я пишу это стихотворение,
Это гниение, но на ошибках не учатся.