Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2012
Александр Верников
(1962) — окончил иняз Свердловского пединститута, служил в армии, начиная с конца 80-х публиковал прозу, стихи и переводы с английского, немецкого и на английский в журналах “Урал”, “Знамя”, “Новый мир”, “Октябрь” и др. Автор трех книг прозы и двух книг стихов.
Александр Верников
Стихи земле
***
Когда поем земли и восхищаюсь
В наш лучший мир на сколько съесть часов,
Я непременно после возвращаюсь
(не запирается калитка на засов)
с обертонами высших голосов.
Мне дико жаль любимую собаку,
Мосластую, которой, хоть завойся, не
Возможно (как усопнет, в раку
Ее мослы к моим мощам) к Луне
Не волчьей мордой дотянуться в вое,
А, как в икру всей харею в “Савойе”,
Упасть
Чтоб только зерна в пасть
Хозяину тайги — горбуши
Чистейших горних рек
В глаза и в уши,
Кончаясь, мечут свет,
Живее нет!..
Се рек
Беззубым ртом безумный имярек.
***
Я тут в дождевике в дожде гуляю,
В сырой траве вчерашний день ищу,
Эфирны шлягеры под нос себе свищу,
Под свой орлиный
Да нет же — по сезону поддаюсь
Очарованью увядающей природы,
Объяли душу многоструйны воды
Небес приниженных — межвременным упьюсь.
***
Слишком далеко шумит дорога,
Музыка внутри сильней звучит.
Я прильнул к земле, всегда дотрога,
Мни ее, ласкай — не огорчит
Своего старателя отказом,
Вышепчет сокровища — бери,
Если простофилей веришь сказам,
И в глазах от веры фонари.
Царственный наряд на мухоморах,
Малахитки-ящерки в траве
Изумрудной, в насекомых хорах,
В птичьих свистах трудно голове
Продолжать точить кривую думу
О людском несчастье, о конце,
Предреченном свету… Просто шуму
Леса внять, чтоб гладко на лице
И в душе совсем покойно стало,
Колыбельно — баюшки-баю…
Ни огня, ни воя, ни металла
Разрывного больше нет. В раю
Так еще бывает, только в свете
Лучшем том едва ли осязать
Можно будет эти стебли, эти…
Словом… словом не могу сказать.
***
Искал грибы и потерял кольцо
В траве с листвой
Ну вот и все, в одно соединилось
Моей жены — моей земли лицо,
И уж теперь до самого конца
Иного не увидеть мне лица.
Пусть будет даже самый VIP — Ривьера,
Пусть даже много выше всех — Тибет:
Мне в них не знать охот, как браконьеру,
Невольно сотворившему обет —
Чтоб пальцы безымянные земли
Стеблями в верный обруч проросли.
О двух концах
1
В синем небе черный вран,
Точно немец, на таран
Вознамерившись идти,
Крутит “бочку” — ну, свисти,
Холодок в моем нутре!..
Луг в морозном серебре:
Посреди помятых трав,
Кверху голову задрав,
Встречу “мессеру” стою —
Кто же срежет жизнь мою?
И когда со взмахом рук
Упаду на мягкий луг?
Так и будет, знаю, да.
Только это не беда,
А рассчитанный удар —
Прямо в грудь несносный дар.
2
Лес уже голый, а тепло-тепло —
Когда еще снега его оденут?..
Иду проселком, и в душе светло,
Как в этом лесе, тихом обалденно.
И каждый птичий свист и палой ветки хруст
Мне говорят, как я счастливо пуст,
И слышатся в прозрачной тишине
Как ноты абсолютные. Но мне
И в городе шумящем хорошо,
И, кажется, я эту грань нашел —
Между природой и людским кипеньем…
Чего еще искать, чего ещё
Я не воспел своим гортанным пеньем?
В пушистой роскоши придет зима,
Но больше мне не будет от ума
Ни горя, ни сминающей кручины.
И рваться дальше больше нет причины,
Ведь дальше смерть — и та придет сама.
Неотразимые протянет руки,
И с ней уйду без страха и без муки.
***
Землею, листвою и летним дождем
Так пахнет!
Мы все еще други, все живы и ждем,
Как жахнет.
Болтают, что будет, и разом для всех,
И скоро.
Но это же курам на смех,
Мы вздора
За годы и годы наслушались
Где новости-вести!
А что, если правда и впрямь повезет
И вместе
Мы все в ослепительный миг полетим
Куда-то?..
Давайте закурим, ребята, —
Гони чё смолишь, Серафим.
***
В небе черный коршун нежно верещит,
Будто очень далеко ржет конёк…
Тут раскинулось село Горный Щит,
И шатаюсь близ него я, ванёк.
По лесам да по лугам, меж болот
В вечных поисках жар-птиц-горбунков.
И однажды дураку повезет,
Станут баять, что, мол, вот был таков:
Он схватил Жар-птицу за хвост,
Оседлал Конька-Горбунка…
А пока синь-высь очи ест,
Дразнят даль да ширь дурака.
***
Гнезда вороньи в нагих тополях,
Снег пополам со стернею в полях,
Низкое небо, как серая вата,
Так ли? Так точно. Во всем же права ты,
Милая наша унылая осень, рифма
К тебе очень точная — просинь,
Редко но метко подаришь такого,
Бывшего жаркого, о голубого!
Царский сапфир за твоими веками,
За облаками, за облаками.
***
Стою на поле
— облакаПлывут над ним, но нету птицы
Парящей, чтоб и свысока
Простором этим насладиться.
Зову, свищу — ки-кья, юрль-ююрль —
Канюк, сапсан ли, коршун черный,
Благословите наш июль,
Крылатый и нерукотворный
Живой явите в небе крест!..
Ужели я молюсь? Кому же?
Раздольно и светло окрест,
И без знамения не хуже
Погожий долгий летний день.
Но человек иного чает
И, замирая, замечает
Вверху несущуюся тень.
***
За этой жизнью музыка цветет,
Как за оградой царские сирени,
И в дудочках-цветках ни ноты черной тени,
И крохи-ангелы, звеня, взимают мед.
Как я томлюсь, вставая на носки,
Хотя б до самых нижних дотянуться,
В звучащее блаженство окунуться,
Поймать поющей мачехи соски.
Но к ней расти
И оставлять плотнейшее земное,
И забывать, что было — было “мною”, —
Чтобы ее простой частицей стать.
***
Ноябрьская глухая красота…
Земля сера, безвидна и проста,
Как войлок, как шинельное сукно.
Но столько тайны в небе приземленном,
В лесу молчащем, в крике отдаленном
Летящей птицы с ветром заодно…
Брожу, брожу по этому покою,
Стволы и стебли трогаю рукою,
Учусь покорности сырой земли,
Хочу успеть, пока в нее не лягу,
Умерить пыл, и укротить отвагу,
И стать как дерево, как то, вдали.
Питаться водами, врастать корнями,
Распространяться ими меж камнями,
Тянуться вверх и в стороны, приют
Давать каким-нибудь ничтожным птахам,
Весною одеваться нежным прахом
И слышать, как в тебе щебечут и поют.
***
Прости меня, прекрасная подруга,
—На прелести твоей воглубь зовущий створ
Я отзываюсь не по-старому упруго,
Прости, прошу, я старый мухомор.
Всю жизнь я прорывал, как будто бы оттуда,
Покровы плотские родимейшей земли
Башкою красною — и, чувствую, остуда
Объемлет весь состав — как в небе журавли,
В руках синички верные застыли —
Дрочи их, не дрочи, милуй их, не милуй —
Крадут меня у вас, уже почти накрыли
Воздушные крыла, воздушный поцелуй…
***
Я вышел из себя и вышел на просторы
Раскатанной вовсю круглящейся Земли:
Вставали в горизонт синеющие горы,
Канюк парил вдали, канюк парил вдали.
Безжалостный сквозняк мне продувает душу,
На волю вырвавшуюся из тела вновь,
И океан любви так омывает сушу,
Как сердце бившееся омывала кровь.
Опять ли воплощусь когда-нибудь, когда-то,
Чтоб вновь уметь из черепа смотреть
Глазами страстными любовника, солдата
Глазами узкими
Не ведаю, не знаю, не гадаю,
А только облаком отвязанным лечу —
Повсюду есть, без удержу и краю, —
Все и ничто. Ни доли не хочу.
***
Я лягу в тебя, о земля моя Дева,
Таврида-Ярида-Гора Благодать,
И больше не буду направо-налево,
Налево-направо орланом летать.
Я лягу-зароюсь, звездою укроюсь,
Во вглубь самоцветную вдую дуду
Тебе, дорогая,
Скелетом впечатаюсь, кровью войду.
2006–2011