Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2012
Ия Сотникова
— выпускница Литературного института им. А.М. Горького, член Союза писателей России, автор нескольких поэтических сборников. Живет в Невьянске, работает библиотекарем в школе.
Ия Сотникова
Подснежник жизни нежной…
Лица
На свое пятидесятилетье
Два портрета
Рядышком поставлю: постареть мне
Не попустят эти два лица.
Дайте мне еще побыть ребенком,
От земли поднявшимся на треть,
Гадким неприкаянным утенком,
Что не трудно, если посмотреть…
Дайте походить еще немножко
В клетчатом коротеньком пальто.
Помните назойливую крошку:
Как, да почему, да что, да кто?
Волновала дудочка, играя,
Строились домишки на песке,
Голубели в праздник Первомая
Теплые подснежники в руке.
Мячики подпрыгивали звонко,
И конца не виделось весны…
Образ мира навевал ребенку
Чистые, доверчивые сны…
А потом и перышко скрипело —
Да не больно прытко — от чего ж?
А потом и дудочка хрипела,
И домишки рассыпались — сплошь…
Но когда смотрю на безмятежный
Лик голубоглазого мальца —
Чую, как подснежник жизни нежной
Повторяет маму и отца.
“Медный змей”
Заболев бесполезностью “нашей” брони
И с преданием спорить не смея,
Итальянец российский, звать Федя Бруни,
Пишет красками “Медного змея”.
Так велел при исходе пророк Моисей
Врачевать уязвленных в пустыне,
Перед станом идущих знак выставив сей
Воплощенную вражью гордыню.
Для чего ж это надо упорно взирать
Правоверному суть иудею
На неистовый жезл, на верховную стать —
К вознесенному медному змею?
Знать, повергший во прах, праху преданный сам,
Стуит божьих сынов поклоненья?
Имя знаменью выдумав — “бог Нехуштан” —
Завещают творить воскуренья.
И кадят истукану во все времена,
От очей не отнимут покрова —
Чтоб подъявшее грех на Свои рамена
Их спасло воплощенное Слово!
За оградой Невьянского парка
Е.В. Кононовой
Верно: не поскупился подарком
Тот, кто был и учён, и богат,
Насажденьем прекрасного парка
Для общественных польз и услад —
Господин Богомолов! — гораздый
Рассадитель деревьев и трав,
В чувстве дивного благообразья
Создающий “культурный ландшафт”.
Там журчали прозрачные воды
Тихой речки, и плыли по ней
В ликованье игривой природы
Стаи белых больших лебедей.
…Миновали, как жалкие тени,
Дамы модные и господа,
А кусты бузины и сирени
Разрасталися как никогда.
Чтоб, расцветшая пышно и ярко
По наитию давних времен,
Эта сказка роскошного парка
Не исчезла как радужный сон.
Вновь прогуливались понемногу
Пары, редкие после войны,
И мальцы учиняли тревогу,
Своим детским проказам верны.
Добрым словом зовущая арка,
Легкий шелест воскресных афиш
На площадки культурного парка
Собирали народ из-под крыш.
Выступленье концертной бригады
Духовой предварял там оркестр.
На скамейках напротив эстрады
Не хватало для зрителей мест.
И бесстрашные лодки-качели
Возносили сердца до небес,
И пьянили людей карусели
Обещаньем грядущих чудес.
В утоление жажды простора,
Воплощением зова высот —
Два безумно гудящих мотора —
Жуткий аттракцион “самолет”!
Где все это? Увы, год от году
Угасал ослепительный вид,
И конечному благу в угоду
Порешили здесь золото мыть.
Неспроста золотые богатства
Присмотрел расторопный делец:
“Вырубать эти чащи — и баста!
Корчевать — этот смешанный лес!”
Что же — гостеприимная арка,
Шум деревьев и шелест афиш?!
В глубине опустелого парка —
Лишь печаль, разоренье и тишь…
И, грустя, уцелевшие сосны,
Двух-трех лиственниц жалостный вздох
Под осенне-хладеющим солнцем
Нам вещают о судьбах эпох…
Музей
…Здесь русской славы яркий свет
Врывается в наш день кромешный
Преданьями минувших лет,
Архивом жизни отшумевшей!
Как к собеседникам родным
Войди в музейную ограду
И драгоценные труды
Хранителей прими в награду.
Язык веков, дотоле нем,
С тобой заговорит как с другом,
Все скажут богатырский шлем,
Необоримая кольчуга,
Победоносный меч и щит;
И, согревая душу влагой,
Тебя по-братски напоит
В бою простреленная фляга…
Сам Пушкин почитал за честь
Воздать отеческим пенатам.
История, какая есть,
Любима им тепло и свято.
Твоя она — черна ль, бела,
Блистательны или убоги
Ее свершенные дела —
Нам поучительны итоги!
И мой поведает музей
Правдиво истины простые
О тех, кто лептою своей
Прославил добрую Россию.
В земле, исполненной щедрот,
Неизреченного богатства,
Петром был учрежден завод —
Престол демидовского царства.
И три столетия назад
Лились здесь пот и кровь. И брашна.
Но возводился дивный град,
Увенчанный наклонной башней.
Сей град, таинственный весьма, —
Старообрядчества твердыня,
Чей дух иконного письма
Мы постигаем и поныне.
И не единожды спасал
Невьянском, нашим дивным градом,
Державу Русскую — Урал,
Его железом и снарядом.
Завод наш в Северной войне,
Когда одолевали шведы,
Стал первенцем. Он был в цене,
Являясь кузницей Победы
В Отечественную! Тогда
Подростков с голоду шатало,
Но плавились от их труда
Куски холодного металла.
Истории на новый лад
Не перепишут грамотеи —
Сердцам ее священный клад
Открыт всегда в ларцах музея.
Восстанут из небытия
Былого верные приметы —
И нас спасут от забытья
Великих пращуров заветы!
Невьянск
Мой богохранимый град,
Задумчивый, словно встарь!
На каждый дом
С рябиною, как алтарь!
Две церковки — две сестры,
И третьей стоять в свету,
Хоть схимницей до поры
Молчала в своем скиту.
Но вот потрясают взор
Венцы ее — купола,
И рвущийся ввысь собор
Жар-птицей взметнул крыла!
Едва лишь вознесся Крест
И шпиль колокольни — въявь
Бог знаменьем свет с небес
Пролил на блистанье глав!
Морозной звенит красы
Серебряный голос твой —
То башенные часы
Выводят мотив простой:
Час утренний, мол, ночной
Обычный свершают путь,
Да спутницей за душой
Пойдет ее правда-суть.
Не зря и век твой протек,
В смиренных трудах не скор,
Меж сих златоносных рек
Да тесных от кладов гор.
Лебяжий твой холм-курган,
Подножья его поток
Покоили белый стан,
Кочующий на восток…
Светло от январских риз,
На сердце легко от слез.
Пустое глаголет жизнь,
Премудро молчит погост.
В знобящей тиши аллей
Глубокие сны времен
Все явственней, все сильней —
Как звуки родных имен.
Так втайне от вся и всех,
Высоко и вне сует
Рождается чистый снег,
Страдая, творит поэт.
Средь горести сладок мед
И милости Божьих ласк.
В терпенье приносит плод
Твой чудный народ, Невьянск!
Николке, возящему святую икону
1
Вся жизнь блаженного Николки —
В движении его двуколки.
В ее колесном дребезжанье —
Смиренье все и покаянье!
И лишь в объятьях небосвода
Разымчива его свобода —
Как райский сад, как легкий хмель!
Могила здесь и колыбель.
И это чудное дерзанье
Далёко от души терзанья,
От бытовухи и вранья —
“Аз значу то, в чё верю я!”
Нам не дано быть льном и шелком —
Катись, упрямая двуколка,
И паче зол минует тя
Речей елейных западня!
А коль кричат в запятки бранью —
Светло и это поруганье!
Все в мире как одна семья —
Лишь братья, сестры, сыновья!
Нет краше зэковской наколки —
Христос был в мире зэк, и только.
И божеская благодать
Стоит за бомжевскую рать!
2
…И, словно отрок, летает,
В купели крещен иорданной…
— Что тебя, чадо, питает?
— Только небесная манна!
И, словно Ангел, подвижен
Чудом нечаемой жертвы.
— Что тебе, Ангелу, ближе?
— Только лишь то, что я — мертвый.
— И, словно старец Афона,
Помнит голгофские гвозди…
— Что в тебе, отче, такого?
— Гнева Господние грозди!
***
Ее стезя не изменилась,
Но как вещает нам пророчество
Не уповай на ближних милость,
Пока земное не окончится.
Придут, когда ее не будет,
И сердобольные издатели,
Родня — внимательные люди —
И благосклонные читатели.
Едва уйдет она бесстрашно
Из бездомовья-одиночества,
Найдутся: кров и круг домашний,
Свои по вере и по творчеству.