[Ильдар Абузяров. Мутабор: Роман (журнальный вариант). — Журнал “Юность”, 2011, № 1–6.]
Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2012
КНИЖНАЯ ПОЛКА
ИСТОРИЯ НАШИХ СЛОВ
Ильдар Абузяров. Мутабор: Роман (журнальный вариант).
— Журнал “Юность”, 2011, № 1–6.
…Незакавыченная фраза из романа “Мутабор” полностью звучит так: “Тут же я вспоминаю о специальных камерах, в которых несколько обезьян по воле эмира и мэра пытаются сломить волю человека, лишить того, что дано нам от рождения,
— свободы выбора. Разве не свобода воли отделяет человека от обезьяны и ангелов в белых халатах, что в тайных лабораториях колют сыворотку правды и пишут за нас историю наших слов?”Тут есть о чем порассуждать.
Сразу после распада СССР во всю мощь демократического пиара раздались возгласы о заведомой фальсификации истории XX века. Кого только не обвиняли в искажении. И спецслужбы, и коммунистов-историков, и, конечно, литераторов.
Среди последних выделилась небольшая когорта неподкупных правдийцев (были там и почвенники, и западники) во главе с Солженицыным, Распутиным и Аксеновым, которые яро взялись исправлять, выпрямлять, корректировать.
Теперь куда ни взглянешь
— на необозримых просторах русской истории сам черт ногу сломит от поднятой со дна грязи, ум за разум заходит от одуряющего количества нечистот. С этим гуманистическо-ассенизаторским посылом пишут сегодня многие. Неисчислимые тома романов Юрия Полякова, Романа Сенчина, Германа Садулаева, Дины Рубиной, Михаила Шишкина, Александра Иличевского, Юлии Латыниной “вскрывают опухоль” на умирающем теле российского общества, не оставляя ему никаких надежд выжить, выстоять, подняться.Приятной неожиданностью на этом фоне стали романы Ильдара Абузярова. Может показаться преувеличением, но Абузяров-писатель отличается от своих собратьев по цеху, как соловей от кукушек. Кукушки-кликушки потому и похожи друг на друга, что только для непосвященного “поют” со своего голоса. Потому и содержание их “песни” идентично, а тональность и длительность звучания не вносит особого разнообразия в палитру окружающего мира.
Абузяров не ворвался в литературный круг, как порой пишут о нем. Он идет своей дорогой, никого не отталкивая локтями, не прыгая через головы. В принципе, следует рассматривать его новый роман “Мутабор” и предыдущий “Хуш” как дилогию. Двукнижие на вечную тему
— место и роль личности в истории. “Круто!” — скажет неначитанный молодой современник. Он не знает (а если и слышал, то в ироническом смысле) про таких героев, как Павка Корчагин, Уленшпигель, Овод, Котовский, Вера Засулич, декабристы и молодогвардейцы…Романы Абузярова
— слошные перипетии. Но это не череда подтасовок в духе теленовостей, а переплетения событий в жизни людей, сплетающихся в один тугой узел, который разрывается непредсказуемо. Будь это террористический акт в “Хуше” или цветочно-фруктовая революция в “Мутаборе”.Абузяров
— мастер слова, формы и стиля. Не верите мне, поверьте мнению Андрея Битова, участвовавшего в присуждении молодому писателю Новой Пушкинской премии за 2011 год с формулировкой “за новаторство в области русского языка”. Тем, кто ранее читал рассказы Ильдара, может показаться, что романы писал другой человек. Но это только первоначальное мнение. Уйдя от стилизации под произведения авангардистских авторов ХХ века, Абузяров выбрал почти неизведанное у нас направление — слияние стилистик арабских и европейских сказок.Автор, как и его герой, на новом этапе своего развития сталкивается со сложнейшей задачей
— сочетание саморазвития с созиданием нового литературного тела-текста.“
— Чего они от меня хотят?!Передо мной, как перед Всевышним в момент сотворения, лежала голая, без духа, плоть. И в эту плоть я… должен был каким-то образом вдохнуть жизнь. Но как мне спасти эту девушку, как одухотворить, если я сам ничего из себя не представляю?
— Зачем они вообще сюда меня вызвали? Чтобы оживить это бревно? — нервно расхаживал я по комнате…”
Первый вопрос из этого фрагмента я не однажды слышал от успешных тридцатилетних авторов, не понимающих критиков и читателей, жестко оценивающих их попытки подстроиться, вписаться, быть в теме, в издательской обойме. В отличие от коллег, Абузяров задает этот вопрос себе самому и сам же находит на него ответы.
Только слепой не заметит, что в его романах под всеми художественными хитросплетениями сознательно спрятан образ писателя. Он не выпячивается, не укрупняется автором специально. Писатель-герой существует в книгах Абузярова как бы на втором плане. Так мы сегодня чаще всего не замечаем присутствия Бога в мире. Конечно, писатель у Абузярова не Бог, но он со-творчески с Высшими силами участвует в акте созидания человеческого общества.
В “Хуше” герой-писатель сочиняет роман, становящийся реальностью со скоростью, превышающей скорость работы компьютера, потому что герои начинают жить параллельной жизнью. И то, что пресса постаралась затушевать главного героя книги — писателя и человека действия, выставив на первый план героев-террористов, очень показательно. Это недопонимание или сознательное передергивание лучше всего проследить по нижеследующей цитате:
“С практической точки зрения здесь интересен лишь один вопрос (особенно актуальный в свете последних железнодорожных событий): реально ли привлечь издателей книги за потворство террористическим настроениям? Конечно, автор относится к своим героям с видимой симпатией, но он не может убедительно мотивировать их поступки, а выступление представляет как спровоцированный внешними силами и бессмысленный в своей красивости жест. Если наполняющие роман путаные рассуждения есть поиск оправдания экстремизму, то можно заключить, что автор при всем старании никаких оправданий так и не нашел. В конце концов, лучшим признанием несостоятельности терроризма может служить несостоятельность посвященного ему романа” (Гольцман — http://www.top-kniga.ru/kv/review/detail.php?ID=402300).
В “Мутаборе” тот же писатель наговаривает “тысячу и одну ночь” в камере бандитам. Он несколько изменился. Тюрьма никого не красит. Он еще светел разумом, но уже побаивается издевательств со стороны охранников и преступников, его впечатлительная натура придумывает больше, чем есть на самом деле. Он уже не тот, кто на вопрос: “Вы берете на себя ответственность за все происходящее?” — отвечает в финале романа “Хуш”: “Да, беру”. Он начинает слагать другую историю, историю других слов, в угоду и на потребу заказчика.
“История наших слов”… какова же она? Я и сам не преминул бы попридираться к несколько искусственным сюжетным коллизиям, если бы Абузяров не сделал “ход конем” (это звучит опять как каламбур, так как в романе одна из линий — шахматная). Поставив героя-писателя в необычную тюремную ситуацию, автор как бы вынуждает его заниматься беллетристикой, той самой, противником которой он являлся в обычной свободной жизни. Беллетризованная жизнь “Мутабора” и выглядит киношной, голливудской, но только до той поры, пока читатель не вспоминает о месте нахождения повествователя. Тюрьма в итоге, как оказалось, не переломала его, а расширила кругозор и укрепила чувство ответственности перед читателем, который, кстати, оказывается теперь его сокамерником.
Что же еще происходит в “Мутаборе”?
Абузяров изменил бы себе, если бы в романе не было нескольких сюжетных линий, собирающихся к финалу в один тугой клубок. Читатель с удовольствием последует за рассказчиком от одного приключения к другому. А это именно приключения в сказочном духе. Писатель рассказывает сокамерникам весь роман, в котором два героя — они почти близнецы: англичанин-полукровка и парнишка-кашеварец. Они меняются местами: англичанин Стюарт отправляется фондом (разведкой) в Кашевар, а кашеварец заваривает кашу, начиная жить чужой жизнью, обнаружив утерянный телефон Стюарта. У кашеварца на родине остался брат. Он занимается, по мнению соотечественников, низким делом — он коахин-сказитель (!). Ближе к финалу Омар-Стюарт встречается с ним и становится героем еще одной истории, теперь уже рассказанной братом его питерского двойника.
Живя чужой жизнью, Омар покупает у букиниста две книги. Герои в них — знаменитые своими судьбами драгоценные камни. У них многовековая история. Особенно занимателен рассказ о нашем времени, когда люди-камни пытаются противостоять разрушению страны и разграблению ее недр, принадлежащих не олигархам, а всему народу, предки которого осваивали, разведывали, сохраняли их для потомков. А кому, как не самим недрам — камням, знать истинных своих хозяев…
Как и следовало ожидать в настоящей литературе, герои со временем обретают самостоятельность и право выбора. Все это писатель, как и всякий творец, дарует своим детищам. Право действовать или пассивно наблюдать, равнодушно лицезреть приход смерти или вставать на ее пути, совершать поступки, которые необратимым образом изменяют будущее. Одним из таких поступков станет расшифровка карты нахождения сокровищ страны Кашевар.
О многом в красочном сюжете “Мутабора” следовало бы написать, но прочитать в самом романе будет куда увлекательнее. Литературная судьба Ильдара Абузярова далеко еще не прожита им до конца, устоит ли он перед нечистой на руку книгоиздательской коммерцией, покажет время. Мы же надеемся, что наши добрые слова в его адрес упадут на благодатную почву. Сегодня мы обрели очень многообещающего автора, который свою смелость и честность, надеюсь, сумеет подкрепить телесным бессребреничеством и душевной неподкупностью, которые только и смогут помочь ему написать “историю наших слов”.
Борис ЛУКИН