Повесть
Опубликовано в журнале Урал, номер 9, 2011
Детская
Екатерина Каретникова
(1976) — родилась в Ленинграде, окончила Санкт-Петербургский институт машиностроения. Рассказы печатались в журналах “Edita-klab”, “Венский литератор”, “Млечный путь”, “Разноцвет”. Автор книги “Зимняя сказка” (М., 2011). Финалист Международной детской литературной премии им. В.П. Крапивина.Екатерина Каретникова
Чакли
— это мыПовесть
Глава 1
Солнце светило так сильно, что скатерть на обеденном столе стала теплой и чуточку влажной, а листья маленького апельсина, выращенного Лелькой из косточки полгода назад, поникли и закрутились в толстые трубочки.
— Ты когда цветы поливала? — спросила мама, опустив половник в кастрюлю с супом. Суп пах отвратительно. По крайней мере так казалось Лельке.
— Мам, — заныла она, не обращая внимания на вопрос. — Ты же знаешь, я рыбный суп ненавижу!
Мама тяжело вздохнула, но все равно поставила перед дочерью полную тарелку.
— Ну, мам! — протянула Лелька. — Я не могу!
— “Не могу” живет на улице “не хочу”, — ответила мама. — И кстати, Леля, в десять лет девочки так за столом не разговаривают! Если тебе что-то не нравится, попроси положить поменьше.
— А Захарова вчера сказала, что есть суп негламурно! — заявила Лелька.
— Не как? — поперхнулась мама.
Лелька привстала и устроилась на стуле, поджав под себя ноги.
— Негламурно, — повторила она. — Ты что, не знала? Об этом во всех журналах для девушек пишут.
— Понятно, — кивнула мама. — И какие журналы для девушек мы читаем?
Лелька слегка покраснела.
— Я — никакие. А Захарова берет у старшей сестры. Там знаешь сколько всего полезного? И как правильно одеваться, и диеты разные, и еще это… Ну, как мальчишкам нравиться.
Егору надоело слушать Лелькину болтовню. Тем более сегодня он хотел серьезно поговорить с матерью. И лучше бы до прихода отца.
— Лель, мы все поняли, — перебил он сестру. — Гламурно питаться минералкой, желательно французской, и иногда позволять себе лист салата или горстку мюслей. Только учти, что ты от такой еды через неделю кони двинешь.
Мама округлила глаза, а Лелька задумчиво посмотрела на брата:
— Какого коня?
Егор раздраженно пожал плечами:
— Какого надо, такого и коня. Помрешь, в смысле!
Лелька насупилась и опустила голову, готовясь зареветь.
— Доченька, Егор прав, — вступила мама. — Диеты — это для взрослых толстых теть. А тебе еще надо расти. Ты же хочешь стать красивой девушкой?
Лелька испуганно кивнула.
— Значит, нужно питаться, как следует.
Егор напрягся. Пожалуй, пора.
— Мам, — заявил он, чувствуя, что обратного пути нет. — Я в летнюю школу в Англию не поеду.
***
Мама повернулась к Егору. Выражение ее лица не предвещало ничего хорошего. Лелька притаилась в углу и молча давилась супом. Она знала: если у мамы на лбу прорезались глубокие морщинки, губы стали почти белыми и тонкими, а глаза, наоборот, потемнели и расширились — дело серьезное.
Егор смотрел на маму и молчал. Щеки его покраснели, уши тоже.
Мама аккуратно положила ложку на стол и поднялась.
— Егор, ты понимаешь, — начала она ледяным голосом, — что мы с отцом делаем все возможное, чтобы вы с Лелей получили приличное образование? Ты, наверное, не задумываешься, чего нам это стоит. А зря! Отец сидит в своей фирме с утра до ночи, а если не сидит, то мотается по всей стране. Он уже три года не был в отпуске. Ты это заметил?
Егор осторожно кивнул.
— А я? — продолжила мама. — Ты думаешь, мне нравится сидеть в четырех стенах? Ты полагаешь, мне не хочется вернуться на работу? Но вас надо отвозить в школу, а потом на английский, а потом Лельку в художественную студию, а тебя на теннис.
— Я и сам могу прекрасно добираться, — буркнул Егор.
— Ах, сам? — усмехнулась мама. — В метро? Ты знаешь, какие там толпы на перроне? И никто не посмотрит, что ты ребенок.
— Я уже не ребенок. Мне двенадцать лет!
— Да, конечно! Ты взрослый, состоявшийся человек. Но если тебя затопчут при входе на эскалатор…
— Не затопчут, у нас многие ребята ездят сами. И ничего — живы.
Разговор явно уходил не в ту сторону. Егор видел, что пока мама в таком состоянии, убеждать ее в чем бы то ни было бесполезно.
— Мам, ты извини, — выдавил он через силу. — Я совсем не это хотел сказать.
Мама убрала прядку, упавшую на лоб.
— Не это? А что?
Егор поежился. Как бы ей объяснить, чтобы она поняла?
— Мам, я сказал, что не поеду в Англию, не потому, что не хочу учиться. Я просто не могу. Я слово дал.
Мама удивленно подняла брови:
— Слово? Кому?
Егор открыл было рот, но ответить не успел. Из прихожей раздался протяжный писк домофона.
Мама вышла из кухни.
Лелька сделала страшные глаза:
— Это, наверное, папа! Представляешь, что сейчас будет?
Егор раздраженно дернул плечом:
— Во-первых, для него еще рано. А даже если и он? Ну и что?
— Мне-то ничего, — хмыкнула Лелька.
— Мне тоже, — заявил Егор и уставился в окно.
У подъезда, на устроенной жителями дома маленькой парковке, машины отца не было. “Значит, позвонил кто-то другой”, — решил Егор. Но он ошибся.
Через пару минут до ребят донесся встревоженный голос матери.
— Представляешь, — сказала она. — Этот поросенок отказывается ехать в Англию!
Отец ответил ей тихо, слов было не разобрать.
— То есть как — пусть? — возмутилась мама. — Ты хочешь сказать, что пускай сын коммерческого директора серьезной фирмы проводит лето во дворе с хулиганами?
— А он уже не сын, — откликнулся отец.
Егор похолодел.
— В смысле, — поправился отец, — я больше не коммерческий директор. Я сегодня уволился.
— Ты что? — ошеломленно переспросила мама.
— Я сегодня подал заявление об уходе с работы, — четко выговаривая каждое слово, заявил отец. — И мне его подписали.
— Но так не бывает, — пролепетала мама. — А две недели отработки?
— Да не надо мне ничего отрабатывать, — отмахнулся отец. — Все устроилось по обоюдному согласию сторон. Мое место займет более компетентный сотрудник. Помнишь подружку свою, Машу Звереву из Мичуринска? Ты еще просила помочь девочке устроиться? Так вот, теперь она устроена более чем. А я с завтрашнего дня могу отдыхать!
— Ты хочешь сказать, что Маша займет твое место? — спросила мама. — А тебя уволили?
— Маша его уже, считай, заняла. А мне предложили возглавить отдел из трех человек. Понятное дело, я отказался. Да, и еще: я сегодня немного выпил, мне срочно надо лечь.
И мама, и Егор, и даже Лелька знали про эту особенность отца. Стоило тому выпить пару рюмок водки, как ровно через час на него наваливался беспробудный сон. Причем отец засыпал в любом месте и в любом положении и спал часов шестнадцать. Поэтому на людях он никогда не пил. Вот только сегодня. Наверное, нервы не выдержали.
Глава 2
— А что, зайцы, — поинтересовался отец за завтраком, — раз у меня появилось свободное время, не махнуть ли нам куда-нибудь на недельку?
— К морю? — восхитилась Лелька.
Отец пожал плечами:
— Я жару не люблю. Но можно и к морю. К Белому — на Соловки.
— Куда? — удивилась Лелька.
Отец сокрушенно покачал головой:
— Вот так я и думал. Что такое Анталия, вы знаете. Где находится Хургада — тоже. А про Соловецкие острова, выходит, не слыхали?
— Почему? — возмутился Егор. — Я слышал. Это острова в Белом море. Целый архипелаг. Соловецкий называется. Ну, или по-простому — Соловки. Там, кажется, когда-то монастырь был. А в сталинские времена — лагеря.
— Ты у меня парень образованный, — кивнул отец. — Ну что — беру путевки?
Лелька осторожно пожала плечами.
— Пап, — попросил Егор, — но только на недельку, ладно? Я в июле обещал быть в городе. Я слово дал.
— А там дольше и делать нечего, — усмехнулся отец. — Кстати, кому понадобилось твое слово?
— Петру Васильевичу, — отозвался Егор через минуту.
Его голос прозвучал хрипло и сдавленно, будто болело горло.
Отец многозначительно посмотрел на мать, а потом снова на сына:
— Может, расскажешь?
Егор обреченно кивнул.
***
Начало апреля было теплым и солнечным. Выпавший за зиму снег таял на глазах. Сначала потекло с крыш. Днем прозрачные увесистые капли со стуком падали вниз, а по вечерам застывали, превращаясь в длинные, опасно острые ледяные наросты. Иногда какой-нибудь из них срывался и разбивался на десятки то искристых, то матовых осколков. Сугробы потемнели, покрылись пористой коркой и медленно съежились, исходя густым молочным туманом.
Егор возвращался со дня рождения одноклассника. До дома можно было пройти двумя путями. Или через двор наискосок по засыпанной красным песком дорожке, или по асфальтированной дороге мимо соседней девятиэтажки и гаражей-“ракушек”. К вечеру подморозило, и песчаная дорожка превратилась в настоящий каток. Это, конечно, Егора бы не остановило, если бы не одно “но”. В последнее время около крайней “ракушки” парковался новехонький черный “Порше-Кайен”. Егор видел много красивых и мощных автомобилей, но этот… Этот казался ему самым-самым. Чтобы пройти мимо и еще разок вблизи рассмотреть машину, Егор отправился по асфальту.
Пройдя вдоль серой девятиэтажки, Егор понял, что выбрал этот путь зря. Никакого “Кайена” у “ракушек” не было, зато перед гаражами на невысоком заборчике сидели двое парней в черных куртках и вязаных шапках, надвинутых до бровей. В руке у одного из них темнела пивная бутылка. Второй глубоко засунул руки в карманы и хищно, как показалось Егору, осматривался. Парни выглядели старше него года на три. К тому же их было двое, и Егору стало неуютно. Он даже остановился, пока его не заметили, и подумал, что надо бы вернуться на песчаную дорожку, потому что угол у гаражей был практически “мертвой зоной”, а дорожка прекрасно просматривалась изо всех окон.
Но тут из-под арки вышел дедок в сером пальто. Он опирался на высокую трость, но передвигался быстро и уверенно. Правда, смотрел себе под ноги, голову не поднимал и поэтому ни Егора, ни парней не заметил. А вот они дедка заметили сразу.
Егор это понял по тому, как напряглись их лица. Тот, который держал бутылку, привстал с заборчика, а второй и вовсе отошел и спрятался между гаражами. Егор застыл на месте.
— Слышь, папаша, — хрипло выдохнул парень с бутылкой, когда пенсионер подошел к нему почти вплотную. — Закурить не найдется?
Тот поднял голову и посмотрел на парня.
— Не курю, молодой человек, — ответил он неожиданно сильным голосом. — И вам не советую. Очень для здоровья не полезно-с.
Парень гнусно ухмыльнулся:
— А ты до ста лет жить собрался?
Старик осуждающе покачал головой:
— Как вам не стыдно?
В это время приятель просившего закурить подскочил к пенсионеру сзади.
— Слышь, ты, — выдал он. — Хорош трепаться! Деньги гони!
Старик растерянно оглянулся.
— И нечего глазами хлопать, — поддержал тот, что привстал с заборчика. — А то бутылкой по башке — и кранты!
В голове у Егора мелькнула мысль, что надо срочно звонить в милицию, но руки будто парализовало. Как в кошмарном сне, он стоял и не мог пошевелиться.
Что произошло дальше, Егор понял с трудом. Он увидел, как парень замахивается и вот-вот темная бутылка опустится на голову старика. Егор зажмурился и услышал звук удара и тоненький хриплый вой. “Мамочки, — подумал Егор, — они его сейчас убьют! А я буду стоять, как последний трус, как… предатель!” Эта мысль придала ему сил. Он открыл глаза и смог вытащить из кармана мобильник. Через мгновение Егор посмотрел туда, где избивали старика. Он думал, что увидит распростертое на земле тело и двух уродов, пинающих его ногами.
Но увидел другое. Старик, будто мушкетер шпагой, лихо отмахивался от парней тростью, а те, получая удар за ударом, взвизгивали и отступали к гаражам. Егор подумал, что вот сейчас силы у пенсионера кончатся, и тогда случится самое страшное.
Он даже не заметил, как из-под арки во двор вырулил красавец “Кайен”.
Парни грязно выругались и припустили за гаражи. А “Кайен” медленно проехал мимо привычного места и покатил дальше.
Старик, оставшись один, прерывисто вздохнул и медленно сел на землю. Егор, будто вынырнув из ватного оцепенения, побежал к нему.
— Вам плохо? — крикнул он. — Вызвать “Скорую”?
В руке Егор по-прежнему судорожно сжимал мобильный телефон. Старик осторожно поднял голову.
— Нет. Ничего, — ответил он тихо. — Сейчас пройдет. Не надо “Скорую”.
— Давайте я помогу вам встать, — предложил Егор.
Пенсионер кивнул.
Егор быстро засунул мобильник в карман куртки и протянул руку. Старик ухватился за нее, закряхтел и, опершись второй рукой о землю, сел на корточки.
— Погоди, сейчас, — попросил он, переводя дыхание.
Через несколько минут пенсионер уже стоял на ногах.
— Вот, — приговаривал Егор, отряхивая серое пальто сзади, — вот и все. Вы далеко живете?
Старик усмехнулся:
— Не беспокойся. Я живу в том же доме, что и ты.
Егор удивился:
— Вы меня знаете?
— Конечно, — кивнул старик. — Ты-то еще маленький был тогда. Не помнишь. А мы с твоей бабушкой Анной Сергеевной, Царствие ей Небесное, частенько в гости друг к другу ходили. Она и тебя иногда с собой брала. Мы же из-за тебя и познакомились.
Егор внимательно посмотрел на загорелое морщинистое лицо. Выцветшие голубые глаза, тонкий нос, маленький шрам на левой щеке. В голове промелькнуло неясное воспоминание. Пасмурный зимний день. Бабушка Аня ведет его, совсем маленького, по улице. Кажется, в поликлинику. На трамвайной остановке полно народу. Под ногами неровный лед. А потом… Потом происходит что-то, от чего Егору стало тогда очень страшно и почему-то стыдно. Он вспомнил, как глотал обжигающие слезы и повторял про себя заветные слова: “меня здесь нет, меня здесь нет”. Как будто и в самом деле если сказать их раз сто, то можно оказаться дома в уютной комнате, а не на улице посреди кричащих людей. А еще он вспомнил огромные от испуга бабушкины глаза и вот это загорелое лицо. Только на щеке был не белый шрам, а красная струйка, сползающая на подбородок. Что же тогда случилось?
— Я немножко помню, — проговорил Егор. — Вы меня от чего-то спасли? Да?
Старик улыбнулся:
— Ну уж и спас! Просто вы с бабушкой в трамвай заходили. Ты ножку на ступеньку поставил, а водитель не заметил и закрыл двери. И получилось, что ножка твоя в трамвае, а сам ты на улице. Я увидел, закричал. А когда не услышали, разбил стекло.
— Это у вас от осколка шрам? Да? — уточнил Егор.
Старик кивнул.
— А как вас зовут?
— Петр Васильевич, — улыбнулся пенсионер. — А тебя — Егор, верно?
— Ага.
— Надо же, как встретиться пришлось, — покачал головой Петр Васильевич.
Почему-то они оба, пока шли до подъезда, ни слова не сказали о том, что произошло у гаражей.
С тех пор, изредка встречая пенсионера во дворе, Егор вежливо здоровался и спешил пройти мимо. Ему каждый раз становилось стыдно, что он ничем не помог Петру Васильевичу, когда на того напали. А ведь старик в свое время не побоялся броситься к трамваю и разбить стекло кулаком, чтобы спасти Егора.
Две недели назад Егор столкнулся с Петром Васильевичем у подъезда.
— Здравствуй, сынок, — кивнул головой пенсионер и, не дожидаясь ответа, горько усмехнулся. — Видишь, какие дела творятся?
— Добрый день, — отозвался Егор. — А что случилось?
Петр Васильевич остановился и внимательно посмотрел на Егора.
— Помнишь, на меня хулиганы напали?
Егор кивнул.
— Так вот, они потом в травме справки взяли о побоях и в суд подали.
— Чего?! — вытаращил глаза Егор.
Петр Васильевич пожевал губами:
— Теперь выходит, что я избил подростков. Да не удивляйся ты! Свидетелей у меня нет. А их двое. Вот и получается, мое слово против их слов.
Егор почувствовал, как щекам становится жарко. Второй раз он не струсит!
— У вас есть свидетель, — проговорил он хрипло. — Я все видел и могу подтвердить на суде. Я тогда…
Слова давались Егору мучительно, будто в горле застыл огромный комок и не пропускал их.
— Я все видел, — повторил он через силу, — просто побоялся подойти.
Сказав это, Егор кивнул Петру Васильевичу на прощанье и бегом бросился от подъезда. Он даже не заметил стоявшую на дорожке полную женщину и с размаха чуть не сбил ее с ног.
— Совсем распоясались! — выругалась она, отталкивая Егора.
— Извините, — еле слышно пробормотал он и, не оглядываясь, помчался дальше.
***
— В июле будет суд, — закончил Егор. — И я обещал дать показания как свидетель.
— Н-да, — протянул отец. — Что тут скажешь? История, конечно, неприятная. Но раз дал слово, деваться некуда. Ничего. До июля мы точно вернемся.
Егор вздохнул с облегчением. Отец его понял. Значит, все хорошо. То есть могло бы быть хорошо, если бы не письмо, полученное им позавчера по электронной почте. Из-за этого письма Егору больше всего на свете хотелось оказаться на краю света. И как можно скорее.
Глава 3
Поезд “Санкт-Петербург — Мурманск” спешил на северо-восток. За окном яркие домики, словно игрушки рассыпанные на зеленом ковре, постепенно сменились постройками более старыми. Будто чем дальше поезд уезжал от города, тем сильнее выцветали краски.
Лелька мирно посапывала на нижней полке. Отец наверху тоже дышал глубоко и ровно. А Егору спать не хотелось совершенно. Когда стрелки часов подползли к полуночи, он глянул в окно.
Вдоль железнодорожной насыпи темнела вода. В легкой дымке северной ночи она казалась матовой и абсолютно гладкой. Вдали то появлялись, то исчезали маленькие острова. Некоторые из них были плоскими и пустынными, на других вырисовывались смутные силуэты деревьев.
Егор вышел в тамбур. Оказалось, что вода подступила к железной дороге с обеих сторон.
Поезд будто летел по огромному озеру, разбрасывая искры света. Они отражались от зеркальной поверхности, маячили тусклыми светляками и медленно гасли. В эти минуты Егор подумал, что, может быть, и нет никаких электронных писем, от которых в последние дни он ходил сам не свой, нет никаких страшных людей, нет судов, нет хулиганов с пивными бутылками, а есть только это — бесконечная ночная вода, серый полумрак, острова и те, кто прячутся на них от шумной городской жизни. Прячутся надежно и лишь иногда выходят посмотреть на бегущие сквозь ночь поезда.
***
Чайки преследовали катер от самой пристани.
— Смотри, — изумилась Лелька. — Какие огромные!
Егор кивнул. Разговаривать ему не хотелось, потому что мотор ревел, ветер свистел, чайки орали, и, чтобы сказать хоть слово, надо было наклоняться к Лельке и кричать ей в самое ухо.
Егору хотелось молча стоять на носу катера, держаться за поручень и смотреть вперед. Туда, где посреди бескрайней синей воды один за другим вырастали скалистые черные острова.
В небе вовсю светило июньское солнце, но влажный ветер обдавал волнами обжигающего холода. Лелька закуталась в плащ, натянула капюшон и стояла около брата, похожая на маленького замерзшего гнома.
— Иди в каюту, — велел Егор. — А то простудишься!
Лелька шмыгнула покрасневшим носом и отрицательно помотала головой.
На горизонте будто из ниоткуда над водой появились очертания монастыря. С каждой минутой они становились все отчетливей, и скоро Егор уже мог различить отдельные камни в крепостной стене и узкие окна под шпилями башен.
— Это они, да? — прокричала Лелька.
Егор неохотно оторвал взгляд от древних построек и наклонился к сестре:
— Кто они?
Лелька восторженно крутила головой:
— Соловки!
Егор кивнул.
Глава 4
— Вставай уже, — твердила Лелька.
— Мамочки, — только и вырвалось у Егора, когда он увидел сестру.
На ее плечах вместо привычных светлых кудряшек лежали влажные черные пряди.
— Лель, как это? — выдохнул Егор.
— Что как? — не поняла Лелька. — А, ты про волосы? Я утром их покрасила. Правда, здорово получилось? Захарова теперь от зависти умрет. Я еще и маникюр сделала. Модный. Вот смотри!
Она гордо покрутила рукой у Егора перед носом. Ногти были остро заточены и довольно аккуратно покрыты фиолетовым лаком.
— Лель, ты с ума сошла? — возмутился Егор. — Ты же теперь настоящая кикимора!
Лелька вспыхнула.
— Дурак, что ли? Это называется “экстремальный макияж”! Писк моды! Я в журнале у Захаровой статью видела.
Егор вздохнул:
— Журнал-то какого года был?
— Да какая разница!
Лелька обиженно шмыгнула носом. Если честно, она внимательно изучала обложки журналов, которые приносила в школу Захарова. Вот только на дату никогда не смотрела.
— Ладно, — махнул рукой Егор. — Не брить же тебя наголо. Ты к папе не заходила?
Лелька обиженно пыхтела и отвечать явно не собиралась.
Егор умылся, надел джинсы, свитер, накинул ветровку.
— Ты как хочешь, а я пошел завтракать.
— И пожалуйста, — прошептала Лелька, давясь злыми слезами.
Егор остановился у двери.
— Лель, ну не обижайся! Просто тебе гораздо лучше было со светлыми волосами. Правда.
Лелька проглотила комок в горле и повернулась к брату:
— Я к папе в номер стучала-стучала, а он не открыл.
— Все ясно, — кивнул Егор. — Ты вчера уже заснула, а мне он сказал, что сходит в бар выпить кофе. Наверное, кофе не было.
— Ну и что? — не поняла Лелька.
— Не знаешь, что пьют в баре?
— Коктейли!
Егор кивнул:
— И их тоже. Короче, я так понял, что папа будет теперь спать до часу дня. Давай еще разок постучимся, а если не отзовется, пойдем есть одни.
***
В ресторане было прохладно. Пахло деревом, медом и свежей выпечкой. Хотя время завтрака уже наступило, почти все столики оказались свободными.
Буквально через мгновенье к ребятам подлетела улыбающаяся официантка.
— Доброе утро! Что будете кушать? На первое у нас каша, а на второе — блинчики с вареньем или яичница.
— Мне блинчики, — попросила Лелька.
— А мне кашу и яичницу, — выбрал Егор.
Официантка кивнула и бесшумно умчалась.
— Ты видел, какой на ней сарафан? — восхитилась Лелька, намазывая маслом сдобную булочку. — А сапожки? Все бисером расшитые и мягкие-мягкие!
Егора костюм официантки не заинтересовал. Куда сильнее его внимание привлекла тарелочка с тонюсенькими кусками копченого мяса и ветчины. Правда, подцепить их вилкой оказалось не так-то просто.
— Чего ты мучаешься? — удивилась Лелька. — Возьми рукой. Все равно никто не видит.
Егор быстро огляделся и последовал совету сестры. Бутерброд получился славный — кусок серого хлеба и много-много ломтиков мяса.
Лелька откусила булочку и насторожилась:
— Слышишь? Это твой мобильник.
Егор потянулся к карману куртки, которую он пристроил на спинке стула. На экране телефона горела надпись “Новое сообщение”. Егор нажал нужную кнопку. Текст открылся.
На мгновение буквы расплылись перед глазами, а потом снова стали яркими и издевательски крупными. Егор почувствовал омерзение и страх. Он читал знакомые слова, но их смысл не доходил до его сознания. Как будто кто-то выставил невидимую заслонку. Егор беззвучно шевелил губами, раз за разом повторяя написанную фразу. Но это ничего не меняло. Суть по-прежнему оставалась где-то рядом, но он не мог ее уловить.
— Ты чего? — осторожно спросила Лелька.
Егор встрепенулся и отбросил мобильник, словно огромного жука, непонятно как заползшего в руки. Тот пролетел вдоль стола, ударился о металлическую подставку для салфеток, отскочил и плюхнулся на пол.
— Мамочки, — прошептала Лелька и шмыгнула под стол.
— Спасибо, — машинально кивнул Егор, когда сестра протянула ему телефон.
— Да не за что, — пожала плечами испуганная Лелька. — Только он, кажется, сломался.
— Ваш завтрак! — подлетела к столу официантка.
С блестящего подноса она сняла фаянсовую плошку с ручками и два металлических судка. Сразу же запахло блинчиками и земляничным вареньем.
— Приятного аппетита, — улыбнулась девушка.
Лелька вежливо поблагодарила ее, а Егор только и сумел, что медленно кивнуть. Есть ему уже не хотелось. Совершенно.
Глава 5
— Егор, — громко позвала Лелька.
Брат поднял голову.
— Экскурсия началась, — горестно вздохнула Лелька. — Без нас. А мы в ресторане как дураки уже час сидим.
Егор посмотрел на сестру и будто проснулся.
— Да? — переспросил он. — Ну и ладно! Пойдем гулять сами.
— Куда это? — оживилась Лелька.
— Куда хочешь, — отозвался Егор. — Можно на пристань сходить. Я видел, там предлагают покататься на катере. Это, конечно, дорого, но у меня деньги есть.
— А папа?
— Мы ему записку под дверь засунем, чтобы не волновался.
***
Когда ребята подошли к пристани, в небе показалось солнце. Серые тучи расползлись, ветер утих, и стало по-летнему жарко. Лелька сняла плащ и перекинула его через руку.
— Подожди меня здесь, — велел Егор сестре.
Она пожала плечами, но послушно осталась около старых каменных ступенек, спускавшихся к самой воде. Вода была подернута мелкой рябью. Утренние лучи отражались в ней сотнями солнечных зайчиков. Лелька опустилась на корточки и прищурилась. Около нижней ступеньки плескались крохотные волны, а в волнах резвилась стайка мелких рыбешек.
Егор подошел к деревянной будке, громко постучал и открыл дверь.
— Здравствуйте, — обратился он к толстому дядьке, сидевшему за столом. — Мы бы хотели покататься на катере.
Дядька хитро ухмыльнулся, во рту мелькнули золотые зубы.
— Мы — это кто? — поинтересовался он.
— Я и моя сестра, — объяснил Егор.
— Одни? — продолжил веселый допрос дядька.
— Почему одни? — не понял Егор. — С водителем катера. Или как это называется?
— Я не про то, — отмахнулся дядька. — Вы что, без родителей кататься собрались?
Егор насупился. “Ну вот, — подумал он. — Начинается!”
— А что, без родителей нельзя? Заплатить я могу и сам.
В голосе Егора прозвучал легкий вызов. Честно говоря, дядька ему не понравился с первого взгляда. Слишком он был похож на какого-то зверька, сытого, хитрого и явно хищного.
— Нет, — покачал головой золотозубый. — Так не пойдет! Приходите с отцом или с мамашей. Вот тогда — на здоровье. А одних вас не повезу.
— Да почему? — возмутился Егор.
— По кочану, — хмыкнул дядька. — Свалитесь в воду, а я отвечай. Все, парень, гуляй!
Егор выскочил из будки как ошпаренный, перевел дыхание и посмотрел туда, где оставил Лельку.
Лелька стояла на верхней ступеньке и оживленно болтала с каким-то мужиком. Это Егору не понравилось, и он прибавил шагу.
— Лель, вот сколько раз, — начал он,— тебе повторять, что нельзя разговаривать с незнакомыми!
Лелька возмущенно фыркнула, а мужик обернулся к Егору.
— Доброе утро, молодой человек. Вы совершенно правы! С незнакомыми разговаривать — дело опасное. Особенно таким прелестным барышням, как ваша сестрица. Но это в городах. А у нас тут проще. Во-первых, местные все друг друга знают. Да и маньяков в наших краях не водится. А во-вторых, я с удовольствием представлюсь. Пономарев Иван Степанович, бывший сторож морского музея. Ныне пенсионер.
— Очень приятно, — пробормотал Егор.
— Взаимно, — шутливо поклонился Иван Степанович. — Сестрицу вы назвали Лелей. Это значит — Ольга? Или, может быть, Александра?
— Ольга, — подтвердила Лелька, расплываясь в улыбке. — А моего брата зовут Егор. Иван Степанович предложил покатать нас на своем катере! И не за три тысячи в час, как эти из будки, а всего за пятьсот рублей!
Бывший сторож кивнул, подтверждая Лелькины слова.
Егор задумался. Выглядел Пономарев не очень: старый ватник, грязные сапоги, красное обветренное лицо. Но выбора-то не было.
— Да вы не сомневайтесь! — улыбнулся Пономарев. — Прокачу в лучшем виде. Если захотите, отвезу вас в такую бухту, где можно купаться.
— Купаться? — изумилась Лелька. — Нам вчера сказали, что в Белом море вода даже летом ледяная!
— Так то в море, — объяснил Пономарев, — где глубина. А я про бухту говорю. Она почти со всех сторон камнями закрыта. В ней вода теплая, как в бассейне.
Лелька умоляюще посмотрела на брата. Больше всего на свете она любила плавать. И даже сегодня, когда собиралась утром, на всякий случай прихватила с собой купальник.
— А у вас спасательные жилеты есть? — строго поинтересовался Егор.
Иван Степанович бодро закивал.
— А как же! И жилеты, и круг — все, как положено. Ну что — по рукам?
Глава 6
Катер у Ивана Степановича оказался старым и совсем маленьким. Лелька, резко потолстевшая от спасательного жилета, едва поместилась на корме. Егор устроился на низкой скамье посередине. При каждом движении под ногами скрипела потемневшая от сырости пайола, а на дне плескалась грязная вода.
Заметив воду, Лелька испугалась.
— Катер течет! — вскрикнула она.
Иван Степанович, ковырявшийся в зажигании, обернулся.
— Не бойтесь, милая барышня! Это после вчерашнего дождя натекло.
— Правда? — опасливо уточнила Лелька.
Хозяин катера кивнул:
— Несомненно!
Услышав красивое и не слишком понятное слово, Лелька сделала вид, что успокоилась, но на самом деле страх остался. Она посмотрела на брата. Тот сидел совершенно спокойно, с интересом разглядывая кнопки на металлической пластине около руля.
— А у нас, когда мы по Ладожскому озеру на катере катались, папа сзади сидел, — заявила Лелька. — Как вы будете управлять, если мотор на корме, а вы — на носу?
Егор презрительно фыркнул, а Иван Степанович объяснил.
— Видите, милая барышня? — поинтересовался он, показывая на гибкую серую трубку, тянущуюся вдоль всего борта.
Лелька кивнула.
— Это для того, чтобы я мог управлять, сидя у руля.
Лелька вежливо улыбнулась и заскучала. Почему взрослые часто объясняют так, что становится еще непонятнее?
Мотор несколько раз дернулся и ровно заурчал. Катер мелко затрясся, развернулся и медленно поплыл вдоль пристани.
— Что хотите посмотреть? — поинтересовался Иван Степанович. — Может быть, дамбу? Или каменные лабиринты?
— Хотим все! — развеселилась Лелька. — Но сначала — купаться!
Когда катер отошел от берега метров на двести, Егор понял, что волны на воде все-таки есть. Они налетали и с шумом разбивались о высокие борта, заставляя катер качаться, пусть и легко, но вполне ощутимо.
Лелька уселась на скамье боком, чтобы был виден пенный след, прочерченный мотором в прозрачной воде. То и дело до ее щек долетали ледяные брызги. Лелька взвизгивала и вытирала их ладонью. Одна из капель попала ей в рот. Лелька почувствовала резкий вкус соли.
Оставленная позади пристань уменьшалась на глазах. Впереди качалось и сверкало на солнце холодное Белое море.
— Смотри, — крикнул Егор сестре. — Парящие острова!
Лелька обернулась и увидела, что из-за горизонта выплывает скалистый остров. И ничего в нем не было необычного, кроме того что между темной полоской земли и блестящей водой белело узкое облако. Будто остров и в самом деле парил в воздухе.
Через полчаса катер приблизился к берегу. Иван Степанович заглушил мотор.
— Причалим здесь, — обернулся он к ребятам. — А в бухту придется идти ножками.
— Почему? — удивилась Лелька.
— Видите ли, милая барышня, — объяснил Пономарев. — Бухта эта даже не бухта, а скорее внутреннее озеро. Ее с морем только протока соединяет. Причем узкая. На катере лучше в нее не лезть. Камней много. Дно поцарапаем. А пешком тут рядышком.
Лелька завозилась, стаскивая спасательный жилет.
Иван Степанович пробрался на корму, наклонил мотор, чтобы винт не цеплялся за дно, и сел на весла. Несколькими сильными гребками он подогнал катер к самому берегу.
— Вылезайте! Только по очереди и за борта держитесь.
Первым на песок выбрался Егор. Следом общими усилиями вытащили Лельку.
Иван Степанович зацепил якорь за камни и подтянул катер так, чтобы нос лежал на суше, а корма покачивалась на волнах.
Песчаная полоса у кромки воды оказалась совсем узкой. За ней поднимался обрывистый, поросший жесткой травой и кустами берег. Тут и там из травы торчали темные валуны. Сначала Егор решил, что забраться наверх почти невозможно, но Иван Степанович вывел их на едва заметную тропинку.
Сразу за подъемом начался спуск. Но теперь ковылявшая сзади Лелька обогнала всех, потому что внизу открылась маленькая синяя бухта с песчаным пляжем.
— Вы вот что, — предложил Иван Степанович. — Купайтесь, загорайте, а я на катере с удочкой посижу. Когда надоест, крикнете мне. По воде звук хорошо расходится. Сразу услышу.
Егор согласно кивнул.
— А вы не знаете, — на всякий случай уточнил он. — Здесь глубоко?
— Кошке по колено! — хмыкнул Иван Степанович. — Разве я б вас в опасное место повел? Нет, тут не утонешь. И дно хорошее, твердое.
***
Все-таки вода оказалась холодной. Лелька два раза проплыла вдоль берега, поднимая тучи брызг, и выскочила греться. Егор продержался и того меньше.
А потом ребята улеглись на песке, подставив спины солнечным лучам, и задремали.
Егор проснулся от голода. Под ложечкой сосало, а перед глазами как назло всплывали тарелочки и судки из ресторана, так и оставшиеся нетронутыми во время завтрака.
— Лель, — позвал он посапывающую рядом сестру. — Вставай!
Лелька открыла круглые спросонок глаза и непонимающе уставилась на брата.
— Мы где?
— Лель, мы в бухте купались, — напомнил Егор. — А потом заснули.
Лелька помотала головой, сбрасывая остатки дремы.
— А сколько времени? — поинтересовалась она.
Егор посмотрел на часы.
— Половина второго.
Лелька испуганно подняла брови:
— Слушай, мы же на обед опоздаем! И папа, наверное, уже волнуется!
— Наверное, — согласился Егор. — Погоди, я Ивана Степановича позову.
Он натянул джинсы, накинул на плечи свитер и повернулся в ту сторону, где, по его соображениям, ловил рыбу Пономарев.
— Иван Степаныч! — закричал Егор. — Иван Степаны-ы-ы-ч!
Собственный крик показался ему оглушительным. Может, потому что прозвучал в полной тишине, а может, из-за того, что сразу же его подхватило многоступенчатое эхо.
Лелька подошла к брату:
— Не отзывается? — спросила она через пару минут.
Егор покачал головой.
— Лель, ты вещи собери, и пойдем к морю. Оттуда он нас точно услышит.
Поднявшись по знакомой тропинке, Егор сразу увидел катер. Тот стоял точно так же, как его поставил Пономарев, когда высадил ребят. Вот только самого Ивана Степановича в нем не было.
— Может, он в кустики побежал? — предположила Лелька и покраснела.
— Может, — согласился Егор, чтобы успокоить сестру.
На самом деле он очень сомневался, что Иван Степанович отлучился по нужде. Ведь с тех пор, как Егор позвал его в первый раз, прошло уже минут пятнадцать. К тому же из любых кустиков можно было бы откликнуться.
— Иван Степанович! — завизжала Лелька.
Но в ответ услышала только эхо.
Между тем Егор быстро спустился и подошел к катеру. На песке четко отпечатались следы. Вот эти — от его кроссовок, эти — от кроссовок Лельки, те — от сапог Ивана Степановича. Но, кроме знакомых, Егор обнаружил еще одни — здоровенные следы рифленых подошв. Этих чужих отпечатков обуви было немного, и они вели к воде. Не туда, где стоял катер, а левее. Рядом с ними вилась цепочка следов Ивана Степановича. Егор пошел по ним и вскоре заметил длинную яму на песке. Такую, как остается от днища причаленной моторки.
— Лель, — осторожно сказал Егор. — Похоже, Иван Степанович уехал. На чужом катере.
Лелька посмотрела на брата расширившимися от страха глазами.
— Уехал? А как же мы?
Егора этот вопрос тоже очень беспокоил. Он прищурил от солнца глаза и посмотрел на море. Может быть, Иван Степанович уже возвращается? Ведь не мог же он оставить их одних на острове надолго! Да и катер…
Лелька тоже смотрела на воду. Вдруг она вскрикнула и села в песок.
— Ты что? — испугался Егор.
Лелька молча подняла руку и показала. Рука тряслась мелкой дрожью. Метрах в двадцати от берега в волнах качалось что-то темное и страшное. Сначала предмет выглядел единым целым, но чем ближе волны подгоняли его к берегу, тем яснее Егор видел, что тот будто бы состоит из трех частей. Та, которая посередине, была самой большой. А те, что по краям, казались одинаковыми и поменьше.
— Егор, — всхлипнула Лелька. — Это же рукава! Или руки…
Егор в отчаянии посмотрел на сестру и решительно начал раздеваться.
— Нет! — крикнула Лелька. — Ты не полезешь!
— Полезу, — сквозь зубы ответил Егор и вошел в обжигающую холодом воду.
Лелька прикрыла глаза руками и затихла.
Хорошо, что у берега было сравнительно мелко, и ему не пришлось плыть. Иначе в такой ледяной воде он бы не выдержал.
Шаг за шагом, Егор брел по твердому песку. Потом под ногами стали появляться скользкие камни. Их становилось все больше, и Егор с трудом удерживал равновесие.
Один раз он оступился и только чудом не нырнул в соленую воду. Лелька сидела на берегу и, не отрываясь, следила за братом. Вдруг он остановился и начал медленно разворачиваться к берегу.
— Егор! — заорала Лелька. — Что?!
Брат молча ковылял по камням.
Глава 7
— Лель, это просто ватник.
Егор пританцовывал на берегу, лихорадочно вытираясь влажным после утреннего купания полотенцем. Ему было так холодно, что стучали зубы, кожа покрылась пупырышками, а коленки и ступни противно ныли.
— Ивана Степановича? — жалобно уточнила Лелька.
Егор покачал головой.
— Нет, у него был черный, а этот синий.
— Правда?
Лелька посмотрела на брата с такой надеждой! Как будто если в воде плавал чей-то чужой ватник, то ничего страшного не случилось и все еще может закончиться хорошо.
На самом деле Егор вовсе не был в этом уверен. Не так-то просто отличить черный цвет от синего, особенно если ткань намокла. Да и не в ватнике дело!
Он сам толком не понимал, зачем полез в ледяную воду. Скорее всего, чтобы убедиться, что в воде плавает именно ватник и только ватник, а не… Заканчивать эту мысль ему не хотелось даже про себя.
Егор просто не мог сидеть на берегу и смотреть, как в волнах качается темное нечто. Это казалось ему еще страшнее, чем брести в обжигающей холодом воде по скользким камням.
— Что нам теперь делать? — осторожно спросила Лелька.
Егор раздраженно пожал плечами.
— Может, попробуем позвонить папе?
Не дожидаясь ответа, она начала рыться в сумке.
Идея позвонить отцу показалась Егору вполне разумной. Вот только его телефон после утреннего падения не работал. Вспоминать об этом было противно и немножко стыдно.
Лелька копалась в сумке, и постепенно ее лицо становилось все более растерянным.
— Я, кажется, забыла мобильник в номере, — пролепетала она наконец.
Брат смерил сестру презрительным взглядом и уже открыл было рот, чтоб сказать все, что о ней думает, но осекся. Да, Лелька оставила телефон в гостинице. Но он сам-то чем лучше сестры? Получил дурацкое сообщение и выступил как девчонка-истеричка. Значит… Значит, в том, что позвонить они никому не смогут, виноваты оба.
Холод, терзавший Егора, отступил. Теперь ему стало жарко.
— Лель, — сказал он, стараясь казаться взрослым и рассудительным. — Давай подождем два часа. Скорее всего, Иван Степанович вернется. А если нет, я сам отвезу нас обратно.
— А ты сможешь? — не поверила Лелька.
— Конечно, смогу, — кивнул Егор. — Что я, с мотором не справлюсь, что ли? Помнишь, папа меня учил?
— Но там же был совсем другой мотор, — напомнила Лелька. — И катер другой.
Еще она подумала, что тогда рядом был папа, и если бы Егор сделал что-нибудь не так, папа сразу бы все исправил. А теперь папа остался в гостинице и даже не знает, что с ними случилось. Прочитал, наверное, записку и еще и забеспокоиться-то не успел. Скорее всего, просто рассердился, что они не явились на обед. А они не могут даже позвонить.
— Слушай, а зачем ждать? — не выдержала Лелька. — Поехали прямо сейчас!
Егор посмотрел на нее с сомнением:
— А если Иван Степанович вернется, а нас нет?
— Ну и пусть! Нечего было уезжать! И вообще, мы же катер не украдем! Поставим его у причала, и все.
С одной стороны, Лелька была права, но с другой — Егору ужасно не хотелось садиться за руль чужой моторки. Он вовсе не был уверен, что сумеет столкнуть ее в воду. А потом еще закрепить мотор на корме вертикально, а не наклонно, как сейчас, и завести его.
Но больше Егора пугало другое. Он не очень хорошо помнил, куда надо плыть.
— Я тут еще два часа не выдержу! — заныла Лелька. — Я есть хочу!
Егор облизнул пересохшие губы и вдруг вспомнил, что он ничего не ел со вчерашнего вечера.
— Ты хотя бы позавтракала.
Лелька кивнула.
— А кто тебе не давал? Дурацкая эсэмэска? Кстати, что в ней хоть написано-то было?
Егор нахмурился:
— Так, ерунда всякая.
Лелька возмутилась:
— И ты из-за ерунды мобильник сломал? И не ел ничего? Ври, да не завирайся!
— Леля!
— Что Леля? Я неправду говорю?
Егор неохотно согласился:
— Правду. Только, Лель, я тогда испугался. А сейчас понял, что это была чепуха.
Лелька удивилась. Чтобы брат так спокойно признался, что ему стало страшно? Да никогда такого не было! Она задумчиво почесала переносицу и притихла.
— Лель, — позвал Егор. — Ты вечно в сумке конфеты таскаешь.
— Точно! — обрадовалась Лелька. — Как я забыла-то!
Она открыла сумку и, порывшись в ней несколько минут, с торжествующим видом вытащила небольшой сверток.
— Вот! — заявила она, протягивая его брату. — Это твой бутерброд.
Егор развернул желтую салфетку.
— Давай напополам! — предложил Егор.
— Но это же твой бутерброд, — напомнила Лелька. — Так, наверное, будет нечестно.
— Честно-честно, — не согласился Егор. — Если бы ты его не взяла, он бы вообще в ресторане остался.
Конечно, ему хотелось съесть бутерброд целиком. Но у Лельки были такие глаза…
Слизнув с пальцев последние крошки, Лелька снова полезла в сумку.
— У меня еще конфеты есть!
От тепла шоколад подтаял, и в руках у Лельки оказались два бесформенных комочка в серебристой фольге.
— Всего две? — огорчился Егор.
— Нет, — покачала головой Лелька. — Но вдруг нам потом еще понадобится?
Егор вздохнул и согласился. Кто его знает, сколько пройдет времени, пока им удастся нормально поесть?
С моря подул прохладный ветер. Вода подернулась крупной рябью и потемнела. В небе появились облака с рваными краями.
— Погода портится, — заметила Лелька. — Вдруг дождь пойдет?
— Ничего, — отозвался Егор, всматриваясь вдаль. — У тебя есть плащ, а у меня куртка. Не пропадем!
Всматривался он не зря. На горизонте, где вода сливалась с небом, показалась крохотная черная точка. Сначала она едва заметно качалась на волнах и будто бы не приближалась, а потом начала медленно расти. Сквозь плеск воды послышался далекий рокот мотора.
— Катер! — вскрикнула Лелька. — Это Иван Степанович возвращается, да?
От радости она запрыгала на песке.
— Егор, он сейчас нас заберет! Ура!
— Погоди, — оборвал ее брат. — Может, это кто-нибудь другой.
Лелька состроила гримаску.
— Ну и пусть другой! Все равно же это взрослые. Значит, смогут нас отсюда увезти.
— Если заметят, — мрачно добавил Егор.
— Заметят! — настаивала Лелька. — Мы будем кричать, и они услышат.
Пятно росло и на глазах превращалось в четкий силуэт катера. Вскоре Егор даже разглядел, что на его борту находятся двое.
— Видишь, — ликовала Лелька, — они плывут к нам!
Егор медленно кивнул. Рокот мотора становился громче, но вдруг к нему добавился новый, незнакомый звук. Как будто что-то мощно гудело и то и дело ударялось о поверхность воды.
— Ой! — пискнула Лелька.
Егор повернул голову и увидел. Откуда-то слева к первому, лихо рассекая волны, несся второй катер. Он был гораздо больше и выше. И мчался так, словно шел на таран.
— Мамочки, — залепетала Лелька. — Они же столкнутся!
Егор подумал, что она права, но в самую последнюю минуту скоростной катер выписал крутой зигзаг.
То, что происходило дальше, Егор мог разглядеть с трудом. Слишком далеко оставались оба катера.
Сначала заглохли двигатели. Люди и на том, и на другом борту начали размахивать руками. Как будто объясняли что-то друг другу или спорили. С каждой минутой их жесты становились все резче. А потом произошло непонятное. До Егора донесся звук сухого щелчка, и люди на маленьком катере застыли.
Через несколько минут катера развернулись и быстро поплыли прочь. Они передвигались как единое целое, и Егор понял, что большой катер взял маленький на буксир.
— Уплывают! — прошептала Лелька и судорожно всхлипнула.
— Ничего, — тихо ответил Егор. — Мы и сами выберемся.
Но Лелька не слушала. Она ревела в голос, размазывая слезы грязными ладонями.
— Ты что, не понял? — причитала она между всхлипами. — Это же были бандиты! Они стреляли! В Ивана Степановича стреляли!
Ветер налетел с новой силой. Лохматые облака потемнели, и на песок пролились первые капли дождя.
Глава 8
Катер не поддавался ни в какую. Сначала Егор отцепил якорь, уложил на пайоле и попытался столкнуть катер с берега, изо всех сил упираясь руками в нос. Потом он разулся, закатал джинсы и, стоя по щиколотку в ледяной воде, тянул его за корму. Тот не двигался ни на сантиметр и даже будто бы глубже зарывался днищем в песок.
Хорошо, хоть дождь закончился так же внезапно, как и начался. От безуспешных попыток Егор вспотел и тяжело дышал. Лелька вертелась около брата, но он прогонял ее.
— Не мешай, — повторял Егор сквозь зубы.
Раньше на такие слова Лелька обязательно бы обиделась, но сейчас ей было не до того.
Егор стоял у неподвижного катера.
— Леля, подойди, пожалуйста, — вдруг попросил он.
Лелька бросилась к брату.
— Давай осторожно возьмемся за борта с двух сторон и попробуем его раскачать.
Лелька кивнула.
Маленькими пальцами она вцепилась в кромку борта изо всех сил. Егор встал с другой стороны.
— Раз-два-три! Качай! — скомандовал он.
Неохотно катер наклонился сначала к Лельке, потом к Егору.
— Еще! — выдохнул Егор.
Катер качнулся несколько раз и вдруг тяжело плюхнул дном по воде и сдвинулся с мертвой точки.
— Я больше не могу! — охнула Лелька.
— Еще чуть-чуть! — попросил Егор.
Она провела рукой по мокрому лбу, закусила губы и серьезно кивнула.
После четвертой попытки катер медленно съехал в воду.
— Садись! — крикнул Егор.
Кряхтя, Лелька перелезла через борт и тяжело опустилась на влажную после дождя скамейку.
— Готова? — поинтересовался брат.
Лелька слабо улыбнулась в ответ.
Егор забрался на переднее сиденье. В замке зажигания торчал маленький ключ.
— Ох ты, — выругался Егор.
Он совсем забыл, что если бы ключа не оказалось, двигатель бы просто-напросто не завелся. А ведь Иван Степанович вполне мог бы забрать его с собой. Вспомнив про Пономарева, Егор помрачнел. Куда его увезли? Кто? Неужели действительно бандиты? Егор поежился. Ему даже думать не хотелось, что произойдет, если те же люди наткнутся на них с Лелькой.
Мотор заработал с одного оборота. Катер дернулся и медленно поплыл в открытое море.
— Тебе не холодно? — спросил Егор у сестры.
— Да нет, — покачала головой Лелька. — А как думаешь, Ивана Степановича взяли в плен пираты?
Егор вздрогнул. Вот и Лелька о том же.
— Ну какие пираты, Лель? Мы же не у берегов Сомали!
Лелька тихонько вздохнула. Ей очень хотелось поверить брату. Если бы еще он сам себе верил! Лельку трудно было обмануть, потому что даже если она не понимала чего-то, то уж настроение чувствовала точно.
На горизонте показалась темная полоса суши.
— Ой, — закричала Лелька. — Я помню этот остров! На нем стоит сосна-подсвечник.
— Ага.
Егор тоже вспомнил, как утром, проплывая вдоль длинного острова с каменистыми берегами, Пономарев показал им странную сосну. От корня у нее шел один ствол, а на высоте нескольких метров почему-то расходился на три. Егору сосна показалась похожей на трезубец Нептуна, а Лельке — на подсвечник.
— Значит, мы плывем правильно, — успокоилась Лелька.
— Конечно! — подтвердил Егор.
Иван Степанович огибал берег со стороны, где росла сосна. Егор направился по тому же пути, но вдруг увидел вдали высокий темный катер. Он вовсе не был уверен, что это был тот самый катер, который увез Ивана Степановича. Но в груди противно заныло, а к щекам прилила кровь.
Не успев подумать, Егор развернулся и вырулил к противоположной стороне острова. Здесь можно было спрятаться за высокими берегами и деревьями.
— Ты заметил? — спросила Лелька, облизывая пересохшие губы.
— Кого? — сделал вид, что не понял, Егор.
— Тот катер, — уточнила Лелька громким шепотом.
— С чего ты взяла? — попытался рассмеяться Егор.
Лелька посмотрела в спину брата и промолчала. Если он не хочет ей признаваться, то и не надо. Она прекрасно поняла, почему Егор так резко изменил маршрут.
Вдоль берега плыли молча. Лелька плотно закуталась в плащ, но все равно ей было холодно. С этой стороны остров не защищал их от ветра.
Сначала берег был плавным, но через несколько минут ребята увидели длинный мыс, выступающий в море.
Егор тихонько присвистнул.
— Что будем делать? — растерянно спросила Лелька.
— Поплывем вдоль мыса, — ответил Егор.
— Но это же очень далеко! — возмутилась Лелька.
— Ты хочешь вернуться? — поинтересовался Егор.
Лелька сжалась в комок. Возвращаться было бы слишком страшно. Лучше потерпеть.
— Ничего, — ободрил притихшую сестру Егор. — Подумаешь, крюк сделаем! Полчаса ничего не решают.
Через полчаса катер подрулил к острому окончанию мыса. “Значит, — решила Лелька, — чтобы обогнуть его весь, нужно не меньше часа”. Теперь она не просто мерзла, а буквально тряслась от холода.
— Лель, ты живая? — спросил Егор и обернулся.
Она молча кивнула.
— Потерпи еще совсем капельку!
Лелька снова кивнула и вытерла пальцами мокрый нос.
***
Они даже не поняли, как это случилось. Туман вырос перед ними сплошной белой стеной, будто кто-то опустил тяжелый занавес. Все исчезло: горизонт, мыс, берег. И небо.
— Господи! — прошептала Лелька.
Егор заглушил мотор.
— Почему мы остановились? — тихо спросила Лелька.
Ее голос почти утонул во влажном, вязком воздухе.
— Потому что я ничего не вижу, — отозвался Егор. — Нельзя плыть на ощупь!
— А к берегу? — робко уточнила Лелька. — Тоже нельзя? Он же где-то рядом. Ну, сколько до него? Метров сто?
— Больше, — возразил Егор. — В таком тумане я не смогу причалить.
— И что делать?
Если бы Егор знал! Чтобы хоть чем-то заняться, он открыл дверцу, отделяющую носовой отсек. За дверцей находилась ниша. Егор просунул руку и нащупал плотный полиэтилен.
— Ты что там ищешь? — не выдержала Лелька.
— Не знаю, — честно ответил Егор. — Может быть, у Ивана Степановича фонарь есть?
Он наклонился и вытащил полиэтиленовый сверток. Никакого фонаря в свертке не оказалось. Зато там были стеганые солдатские штаны и ватник.
Егор критически осмотрел их и убедился, что одежда сухая и даже чистая.
— Лель, надевай! — велел он, протягивая сестре штаны.
Лелька осторожно приподнялась и по очереди просунула ноги в штанины. Застежка оказалась почти у самой шеи, но зато сразу стало теплее.
— Прямо комбинезон, — заметила Лелька.
— Для тебя — да, — усмехнулся Егор. — Ватник сверху накинь!
— А ты? — поинтересовалась Лелька. — Может, ватник сам наденешь?
Ох, как хотелось Егору закутаться во что-нибудь большое и теплое! Но Лелька сидела бледная до синевы и так громко стучала зубами, что он не смог забрать ватник себе.
— Надевай! — велел Егор тоном, не терпящим возражений.
В стеганом костюме Лелька стала похожа на огромную неуклюжую куклу.
— Папа, наверное, с ума сходит, — вдруг всхлипнула она. — А если ему мама позвонит, что он ей скажет?
От Лелькиных слов Егору захотелось разреветься самому. Но он сдержался.
— Ничего, — сказал он, — папа нас уже ищет. Он наверняка обратится в милицию или в береговую охрану. И нас найдут. Скоро.
— Думаешь? — усомнилась Лелька. — В таком тумане вряд ли.
— Туман пройдет, — заверил ее Егор.
— Когда?
Егор пожал плечами.
О борт бились мелкие волны, катер легко покачивался, и Егор даже не понимал, несет его куда-нибудь течением или он так и застыл на месте.
Лелька уже не дрожала, а Егор замерз так, что ныли кости. Он завернулся в найденный полиэтилен. Стало немного теплее.
— Я хочу домой, — прошептала Лелька.
— Лель, не надо, пожалуйста, — попросил Егор. — Я тоже очень хочу домой.
— Это все из-за тебя, — выдала Лелька.— На катере покатаемся! Вот и покатались. Лучше бы в гостинице сидели, пока папа бы не проснулся!
Егор вспыхнул:
— А ты сама разве не хотела?
Лелька мгновенно сникла.
— Извини, — прошептала она. — Я просто так больше не могу.
— Ты только не плачь, а то еще сильнее замерзнешь. Давай будем считать, что это интересное приключение. Как в книжках, хорошо?
Лелька задумчиво посмотрела на брата:
— А разве приключения бывают такие?
— Какие? — не понял Егор.
— Ну, дурацкие, что ли, — уточнила Лелька. — Мы же вполне могли с утра остаться в номере. Или не ездить с Иваном Степановичем. Или хотя бы не купаться. Тогда он нас бы не бросил на острове, и ничего бы не случилось!
— Лель, приключения бывают всякие. Правда. Ты потом еще вспомнишь, как сидела в катере, а вокруг был сплошной туман, и ты дрожала от страха. И тебе это покажется смешным.
— Я не дрожу! — возмутилась Лелька. — И смешного ничего тут нет!
Глава 9
Солнце било в глаза. Егор крепко зажмурился, посчитал до десяти и осторожно посмотрел по сторонам. От ночного тумана осталась только едва заметная дымка на горизонте. Воздух был чистым, прозрачным, полным холодного ветра и запаха моря. Волны с белыми гребнями пены раскачивали катер и гнали его в сторону солнца. “На восток”, — подумал Егор.
Волны были повсюду. Синие, искрящиеся, бесконечные. А остров исчез. Как Егор ни крутил головой, ничего, кроме моря и неба, он не увидел.
Лелька полулежала на деревянной решетке пайолы, опустив голову на скамейку, и, похоже, спала.
Егор поежился и сбросил с себя отсыревший полиэтилен. Одежда тоже показалась ему холодной и влажной. Он несколько раз сжал руки в кулаки, пытаясь согреть пальцы. Пальцы не хотели сгибаться и побаливали. Да и все тело затекло и противно ныло. А еще ужасно хотелось есть. И пить.
Егор смотрел на волны и думал, что теперь совершенно не понимает, куда им плыть. От этой мысли стало еще холоднее. Как будто раньше он мерз только снаружи, а теперь мерзкий холод проник внутрь.
Егор попытался представить себе карту Белого моря. Получилось плохо. Тогда он решил завести мотор и просто плыть на солнце.
Остывший двигатель неохотно заурчал, выпустил облако дыма, но все-таки заработал. Катер, переваливаясь с волны на волну, набирал скорость.
От шума проснулась Лелька.
— Солнце! — радостно крикнула она.
Егор повернулся к ней.
— Доброе утро!
Лелька кивнула.
— Тумана нет!
Егор промолчал. Лелька посмотрела на него и удивилась, почему у брата такое серьезное и мрачное лицо.
— Ты что, не рад?
— Рад, — проворчал Егор. — Только…
Он немного помолчал и наконец сказал то, от чего у Лельки по спине побежали мурашки:
— Нас унесло в море.
Лелька ахнула и прикрыла рот рукой.
Не дожидаясь ее вопросов, Егор продолжил:
— Поплывем на солнце, пока не увидим берег.
“Или пока бензин не кончится”, — закончил он про себя.
Ветер подул сильнее. Волны подбрасывали катер так, что Лелька изо всех сил вцепилась в борта. Она не ныла и не плакала. Просто смотрела в пол широко раскрытыми глазами и не поднимала голову.
Ей казалось, что катер мечется по волнам бесконечно. А еще она подумала, что скоро ей станет все равно, доберутся они до земли или так и останутся в море.
— Лелька, смотри! — Егор протянул руку вперед.
Лелька нехотя подняла голову.
— Берег, — вяло пробормотала она.
— Ты что? — испугался Егор.
— Не знаю, — ответила Лелька. — Пить хочу.
— Потерпи чуточку, — попросил Егор. — Мы причалим и найдем пресную воду. И даже, наверное, кого-нибудь из рыбаков. Здесь же на островах полно народу!
Это он, конечно, наврал. Но все-таки должны же им в конце концов встретиться люди! Нормальные взрослые люди, которые помогут вернуться к отцу.
Лелька медленно кивнула.
Мотор, до этого гудевший громко и ровно, вдруг чихнул, натужно взвыл и замолчал. У Егора похолодели руки. Он перелез на корму и посмотрел на бак с бензином. То есть это раньше бак был наполнен бензином, а теперь жидкость просвечивала сквозь пластик лишь на самом дне.
Егор судорожно вздохнул и сжал зубы.
— Почему мы остановились? — тихо спросила Лелька.
— Понимаешь, — осторожно начал Егор. — У нас кончилось топливо.
— Чего? — не поняла Лелька.
По крайней мере, сейчас в ее голосе снова послышались эмоции. “Хоть это хорошо”, — подумал Егор.
— Больше нет бензина! — объяснил он сестре.
— И что теперь?
Лелька уставилась на брата круглыми жалобными глазами.
Егор посмотрел по сторонам и хлопнул себя по лбу.
— У нас же есть весла!
Грести отец научил его еще лет в восемь. На лодке, если не было волны и сильного течения, Егор мог это делать часами. У него даже мозоли никогда не появлялись.
Он вставил весла в уключины, опустился на среднюю скамейку и сделал пробный взмах. Через пару минут Егор понял, что все гораздо труднее, чем он думал сначала. Во-первых, катер оказался намного тяжелее и непослушнее лодки. Во-вторых, ветер дул наискосок, и не то чтобы совсем отгонял от берега, но и помощи от него не было никакой. И, в-третьих, волны бились о дно и борта слишком сильно.
Почти сразу Егор вспотел. Он старался, чтобы весла опускались равномерно и плавно. Но почему-то даже это удавалось с трудом. Из-за волн лопасти то глубоко погружались в воду, то лишь чиркали по ее поверхности. Катер двигался рывками, крутился из стороны в сторону и никак не мог набрать скорость.
— По-моему, мы стоим на месте, — заявила Лелька.
Егор покачал головой.
— Лель, мы даже когда не гребли, и то двигались.
Он снова и снова опускал весла и поднимал их. С каждой минутой они казались Егору все тяжелее и неповоротливей. Он уже не смотрел вперед. Он боялся, что если увидит, как берег остается все так же далеко, то просто бросит все и разревется. “Какой же я идиот, — думал Егор, в очередной раз переводя дыхание. — Вчера в тумане я же мог просто сбросить якорь! И нас бы никуда не унесло!”
Когда Егору показалось, что больше он не сможет сделать ни одного взмаха, Лелька радостно запищала.
— Ты что? — спросил он, не поднимая головы.
— Земля! — заверещала Лелька. — Мы приплыли!
Егор не поверил.
— Врешь!
— Ты голову-то подними, — предложила Лелька. — А то сейчас стукнемся!
Егор осторожно посмотрел вперед. В нескольких метрах от катера из воды выступал огромный черный камень, а за ним блестела на солнце мокрая от брызг береговая галька.
***
Последнее, что он сумел сделать, это кое-как зацепить якорь за камни, а потом свалился у самой кромки воды, не замечая, как волны то и дело докатываются до его кроссовок.
Лелька, пошатываясь, побрела за ближайшие чахлые кустики.
Егор осторожно перевернулся на живот и поднял голову. Небо затягивали тучи, волны росли и разбивались о берег с громким шипением. Егор посмотрел на камень, о который они чуть не ударили катер. Камень был высоким. На его боках красовались зеленые пятна лишайника, а на вершине лежало что-то металлическое. Егор присел, чтобы рассмотреть получше, но не успел.
— Егор! — заорала из-за кустов Лелька.
Он вскочил и бросился на зов. В груди что-то сжалось, а в ногах забился мерзкий холодок страха. Егор продрался, ломая ветки, через кусты.
По крайней мере на вид Лелька была цела и невредима. Она сидела в траве у высокого пня и молча тыкала пальцем куда-то.
— Ты чего орала? — набросился на нее Егор. — Я думал, на тебя волки напали!
Лелька помотала головой.
— Смотри, — шепнула она и снова показала пальцем на поверхность пня.
Там стояла деревянная посудина, наполненная чем-то желтовато-белым. Егор подошел ближе. В посудине была пшенная каша. А рядом лежала алюминиевая ложка.
Рот моментально наполнился слюной, в животе заурчало.
Лелька схватила ложку и зачерпнула холодную пшенку. Егор хотел ей сказать, что кашу, наверное, кто-то оставил себе и что брать чужое без спроса нехорошо, но не сумел. Вместо этого он тоже бросился к посудине и начал запихивать кашу в рот прямо руками.
Увлеченные едой, ребята не заметили, что из-за соседних зарослей за ними с любопытством наблюдают чьи-то глаза.
Зато Егор четко расслышал громко сказанное слово.
— Чакли!
Глава 10
Егор обернулся. В зарослях, откуда донесся голос, кто-то возился и пыхтел. Егор подкрался, раздвинул колючие ветки и отпрянул. Перед ним стояла девочка в белом чепчике и длинном темном платье. Ростом она была чуть выше Лельки. Девочка посмотрела на Егора хитрыми голубыми глазками и широко улыбнулась.
— Чакли, — повторила она непонятное слово. — Каша понравилась?
Егор смутился. Так вот кто приготовил на пеньке угощение! Может быть, девочка хотела поесть сама, отошла на минутку, а тут незваные гости все умяли? Неудобно получилось.
— Привет! — пробормотал он. — Ты извини, что мы твою кашу съели. Просто очень проголодались. Хочешь, я за нее заплачу?
— Заплачу? — залилась девочка звонким смехом. — Разве у чаклей есть деньги?
Егор непонимающе посмотрел на нее:
— Кто такие — чакли?
Девочка снова прыснула:
— Чакли — это вы. Мне бабушка говорила, что вас не бывает, а я не поверила. Вот поставила кашу, ложку положила, вы и вылезли.
Егор поднял брови:
— Откуда вылезли?
Девочка погрозила пальцем:
— Не притворяйся! Вылезли из-под земли. Чакли же под землей живут, это всем известно.
“Может, она ненормальная? — подумал Егор. — Чакли какие-то подземные, каша с ложкой на пеньке. Вот ведь бред!” Из кино он помнил, что спорить с сумасшедшими глупо, а иногда и опасно. Хотя, что могла бы сделать им эта кроха? Но на всякий случай решил ее не разубеждать.
— Может, — осторожно поинтересовался он, — ты нас отведешь к твоим маме с папой?
Лицо у девочки моментально помрачнело.
— Нет, — сказала она. — Мама с папой далеко. До них не дойдешь!
“Сирота, что ли?” — предположил Егор.
— Пойдем лучше к бабушке! — снова повеселела девочка. — Ты только рот вытри, а то весь в каше.
Егор сердито провел рукой по губам. На пальцах остались липкие следы.
Во время разговора Лелька стояла за спиной брата и молчала. Девочка в чепце показалась ей странной и совсем глупой. “Надо же, — думала Лелька, — в таком возрасте и в сказки верит! Вот дурочка!”
— А как вас зовут? — спросила новая знакомая и хитро прищурилась.
— Меня — Егор, а ее — Лелька. А тебя?
— Странно, — пробормотала девочка куда-то в сторону. — Имена-то человеческие!
— А ты какие хотела? — фыркнул Егор. — Собачьи?
Девочка неопределенно пожала плечами.
— У самой-то имя есть? — грубовато поинтересовался Егор.
— Что я, дура, настоящее имя чаклям говорить? — ухмыльнулась девочка.
— Ну, — почесал в затылке Егор, — скажи ненастоящее.
Девочка наморщила лоб.
— Ладно, — согласилась она, подумав. — Зовите меня Марфой.
Лелька прыснула в кулак. Егор метнул на сестру уничтожающий взгляд.
— Да я что, — забормотала Лелька. — Я ничего. Просто имя необычное.
— Нормальное имя, — возразил Егор. — Ну что, Марфа, к бабушке-то отведешь или передумала?
Марфа округлила глаза:
— Как это передумала? Я что, зря кашу варила, вас приманивала? Нет уж, теперь будете жить у нас!
— Вот еще! — фыркнула Лелька.
Егор дернул сестру за рукав:
— Лель, помолчи.
Та обиженно запыхтела.
— Вы идите за мной след в след, — предупредила Марфа. — Тропочка узкая, а рядом — кто знает, что может под ноги попасться.
— И что, например? — уточнил Егор.
Марфа сделала страшные глаза:
— Гадюка!
Лелька мгновенно побледнела.
— Тут змеи? — с ужасом спросила она.
— А как же! — охотно подтвердила Марфа. — В лесу кишмя кишат. Только ты не бойся! Они первые не бросаются. Вот если наступишь, тогда могут и укусить.
Лельку это утешило мало. Змей она не боялась только когда была обута в высокие резиновые сапоги. А сейчас-то на ногах кроссовки!
— Вы идите за мной, — повторила Марфа. — И никто не покусает.
Она деловито подошла к пеньку, подобрала плошку из-под каши, ложку и быстро увязала их в тряпичный мешочек.
— Нельзя добро бросать, — объяснила Марфа ребятам. — Еще пригодится.
Лелька понимающе кивнула. Дурочка-то дурочка, а вещами не разбрасывается. И кашу умеет варить вкусную, если правду сказала. Сама Лелька однажды попыталась приготовить овсянку, но почему-то вместо каши у нее получилось что-то густое, липкое и омерзительное на вкус.
— Вы только вот что, — попросила вдруг Марфа. — Пообещайте, что сети портить не будете.
“Снова-здорово!” — разозлился Егор, но постарался этого не показать.
— Марфуш, — ласково пропела Лелька. — Зачем нам ваши сети портить?
Марфа шмыгнула носом:
— Чакли все так говорят. А когда ночь наступает — сразу за сети хватаются. Путают и рвут! Путают и рвут! Так что лучше сразу пообещайте!
Егор улыбнулся как можно дружелюбнее:
— Конечно, мы с Лелькой обещаем. Нам будет очень трудно сдержаться, но мы постараемся.
Лелька тихо хихикнула.
***
Пожалуй, если бы не Марфа, тропку они бы не нашли. Уж очень та была узенькой и незаметной. Бежала через редкий лес между чахлыми деревьями и колючими кустами, огибала высокие камни и пни, поднималась на покрытые мхом пригорки, спускалась в заросшие травой низины.
Марфа шустро перебирала ногами, обутыми в мягкие кожаные сапожки. Лельке сразу же вспомнилась обувь официантки. “Значит, в этих местах так модно”, — решила она.
Егор шел за Марфой широкими уверенными шагами. А Лельке приходилось мчаться вприпрыжку. Если под ноги попадалась шишка или плоский, вросший в почву камень, ее кроссовки скользили, и Лелька жалобно взвизгивала и махала руками.
— Тише, — оборачивалась на визг Марфа. — Лес громких звуков не любит.
Лелька виновато улыбалась, но потом снова оскальзывалась и непроизвольно пищала.
Наконец Егору это надоело, и он крепко взял сестру за руку.
— Далеко еще?
Марфа обернулась:
— Почти пришли.
Глава 11
Такой странной изгороди Егор в жизни не видел. По периметру большой поляны в землю были вбиты деревянные столбы, а между ними тянулись длиннющие горизонтальные жерди. Причем укладывали их не одну к другой, а на приличном расстоянии. Не то что руку ничего не стоило просунуть, но даже и голова не застряла бы. Правда, по сравнению с тем, что Егор разглядел за ней, изгородь показалась настоящим пустяком.
Вся поляна была заставлена странными низкими строениями. Одно из них напоминало шатер, крытый огромными жесткими лоскутами. Второе можно было бы принять за обычный сарайчик, если бы он не оказался таким длинным. Третье, в самом центре участка, ни дать ни взять — избушка на курьих ножках. А дальше торчали плоские крыши еще каких-то построек, но изучить их Егор решил потом. Ему еще с утра было как-то не по себе. Он то покрывался липким потом, то начинал мерзнуть. Глаза слезились, а во рту было противно и сухо.
Марфа легко толкнула калитку и махнула рукой, приглашая ребят.
— Подождите, — попросила она их на краю участка. — Я бабушку предупрежу.
Лелька растерянно посмотрела на брата:
— Слушай, может, ее бабушка — баба Яга?
Егор покачал головой:
— Лель, на тебя Марфа плохо влияет. У нее — чакли какие-то в голове, у тебя вот баба Яга появилась. Ты же большая уже! Не стыдно такую ерунду говорить?
— А что? — пожала плечами Лелька. — Избушка-то среди леса! И стоит на курьих ножках. Ты когда-нибудь такое видел?
— Я много чего не видел, — фыркнул Егор. — И, кстати, совсем это не курьи ножки, а обычные деревянные столбы. Глаза-то протри!
Лелька обиженно отвернулась. Конечно, Егор умный. Только что он знает про жизнь в лесу? Да ничего. Особенно в этой глуши. Может, здесь и Марфины чакли водятся, и еще кто-нибудь похуже. Кто знает-то, если никого кроме Марфы и ее бабушки тут нет? Кстати, неплохо было бы разведать потихонечку — что же это за чакли?
— Эй, — раздался рядом тоненький голосок. — Вы чего надулись? Хотите обратно в пещеру?
Марфа словно из-под земли выросла. Все-таки ловко она бегала в своих сапожках! И быстро, и бесшумно совсем.
— А где бабушка? — поинтересовалась Лелька.
Марфа сморщила нос:
— Она не поверила, что я чаклей поймала. Думает, вы — приезжие и в лесу заблудились.
Егор усмехнулся.
— Ну ничего, — продолжила Марфа. — Увидит вас — сразу поверит. Разве у людей бывают черные ногти?
Лелька глянула на свой “экстремальный” маникюр и покраснела.
— У некоторых еще и не такое бывает, — проворчал Егор. — Если мозгов нет.
Лелька хотела ответить, но в это время дверь длинного сарайчика со скрипом распахнулась, и на поляне появилась старушка. Маленькая, кругленькая, с пухлыми руками и ямочками на щеках. Одета она была так же, как Марфа, только юбка доходила до самых щиколоток, а на голове пестрел ситцевый платок. Лелька сразу поняла — зря она боялась! Разве баба Яга могла бы так ласково улыбаться?
— И кого это внучка моя к нам привела? — пропела старушка бархатным голосом. — И кто на пороге стоит, в дом не заходит?
— Здравствуйте, — ответил Егор. — Нам нужна ваша помощь!
Бабушка Марфы внимательно посмотрела на него. От ее взгляда Егор смутился и вдруг почувствовал, что все тело стало будто ватным, а перед глазами поплыли разноцветные полосы. Он хотел еще что-то сказать, но язык не ворочался, а горло распухло так, что вместо слов раздался хриплый кашель.
— Да ты простыл совсем! — всплеснула руками бабушка. — Пойдем, миленький, я тебя уложу, а то на ногах еле держишься!
Мягкими ладонями она взяла Егора за плечи и повела к шатру. Внутри оказалось тепло и сумрачно. Пахло сухой травой и чем-то горьковатым и терпким. Егор почти ничего не видел и плохо соображал. Перед тем, как лечь на широкую кровать, укрытую меховым пледом, он успел подумать: “Хорошо, что это случилось здесь, а не на берегу. По крайней мере Лелька теперь не пропадет”. А потом провалился в мутную пелену полусна-полубреда.
***
Последние капли ухи Лелька выпила из миски через край.
— Вкусно? — поинтересовалась Марфа.
Лелька молча кивнула. Вот никогда бы раньше не поверила, что будет с наслаждением есть вареную рыбу! А ведь ела! И не просто ела, а уплетала с такой скоростью, будто кто-нибудь грозился отнять.
— Кушай, деточка, кушай, — повторяла бабушка Марфы. — Изголодались вы совсем, измёрзлись. Шутка ли — на море без малого сутки промаяться! Вон братец твой как захворал.
Лелька шмыгнула носом:
— Это я виновата. Егор на катере теплый костюм нашел и отдал мне. А сам так и сидел в тонкой куртке.
Бабушка Марфы покачала головой:
— Настоящий мужчина растет! Ты им гордиться должна. Другой сам бы закутался, а этот нет — все сестренке.
Лелька смущенно молчала.
— Баб, — вдруг спросила Марфа. — А мы Егора вылечим?
— А как же, — всплеснула руками бабушка.— Я травки заварила. Сейчас его напоила и вечером еще дам. Уж сколько раз и родителей твоих, и тебя выхаживала — не сосчитать! Ничего, Бог даст, и теперь справимся. Только вы вот что, покушали и в лес сбегайте. Марфа, принесете мне те листья, которые мы с тобой на неделе собирали. Помнишь? От них к больному силы быстро возвращаются. А то, боюсь, наших запасов не хватит.
Марфа солидно кивнула:
— Ладно, бабуль. Я дорогу хорошо помню.
— Вот-вот, и чтобы с нее — ни ногой!
Лелька сидела и удивлялась. Ничего себе — девочку одну спокойно отпускают в лес! Чудеса, да и только.
И тут она вспомнила о своей маме. Нет, не то чтобы Лелька совсем не думала про родителей до этой минуты. Тревожные мысли крутились в голове постоянно, но Лелька старательно прогоняла их, потому что иначе просто сошла бы с ума. А вот сейчас как будто что-то прорвалось, и она даже всхлипнула тихонько.
— Ты что? — испугалась Марфа.
— Я вот подумала, — выдавила Лелька, глотая слезы, — что наши мама с папой даже не представляют, где мы. Они, наверное, считают, что мы пропали. Совсем.
От ужаса она перестала справляться с собой и заревела в голос.
— Не надо, миленькая, — бабушка Марфы осторожно погладила Лельку по спутанным черным волосам. — Коли плачешь, можешь настоящую беду накликать! Ничего. Потерпи. Денька через три Марфины мама с папой вернутся. Отвезут вас в город, а оттуда до Большого Соловецкого острова катера ходят. Вот и вернетесь вы к своему отцу.
Лелька еще раз всхлипнула и начала икать.
— А неужели, — спросила она, — от вас даже позвонить нельзя?
Бабушка Марфы отрицательно покачала головой.
— Как же вы так живете! — ужаснулась Лелька.
— Всяк по своему живет, милая, — помолчав, сказала бабушка. — Мы вот не понимаем, как вы в городе угаром дышите да на голове друг у друга сидите.
— Почему на голове? — от удивления Лелька даже икать перестала.
— А как же? — вмешалась Марфа. — Дома-то у вас многоэтажные! Одна семья над другой селится. Вот и получается, что на голове.
Раньше на эту тему Лелька никогда не задумывалась. Жила себе как все. А ведь если разобраться, в чем-то Марфа с бабушкой правы.
— Ладно, — вздохнула она, вытирая рукавом подсохшие слезы. — Пойдем в лес собираться. За листиками.
***
Притворив калитку, Марфа хитро улыбнулась.
— Ты как хочешь? — спросила она Лельку. — Идти длинной дорогой или короткой?
— Конечно, короткой!
— Тогда пойдем через болото!
Лелька испуганно вздрогнула.
— Да не бойся ты! — сморщила нос Марфа. — Я там каждую кочку знаю. Ступай за мной — и все. Только потом бабушке не рассказывай. А то она ругаться будет!
Почему-то, когда Марфа вела ребят от берега к своему жилищу, никаких комаров в лесу Лелька не заметила. А сейчас стоило девочкам зайти за первые деревья, как звенящие стаи набросились на них, будто хотели сожрать целиком.
— Вот ужас! — заныла Лелька, прихлопнув на щеке сразу двух комаров.
— Ничего, — утешила Марфа. — Это еще гнуса нет. Комариные укусы быстро проходят. А вот если расчешешь место, где мошка тяпнула, на полгода может след остаться!
Лелька поежилась.
Марфа подошла к высокому кусту, отломила две ветки и протянула одну Лельке.
— Ты веткой отмахивайся! — посоветовала она.
Лелька с тоской вспомнила про оставшийся в гостинице рюкзачок. Там ведь и крем против комаров был припасен, и кепка с накомарником.
Вскоре девочки вышли на открытое место. Сначала Лелька не поняла, что это болото. Полянка как полянка. Трава растет зеленая-зеленая, а над ней бугорки торчат. И тоже травой покрыты, только погуще.
— Наступай на кочки! — велела Марфа.
Она ловко прыгнула на ближайший холмик, постояла немножко, шевеля губами, и перешагнула на следующий.
Лелька повторила ее маневр. Стоять на кочке было неудобно и ужасно хотелось ступить на ровную поверхность внизу.
— А ты уверена, что здесь болото? — уточнила она у Марфы.
— А то! — кивнула та. — Это только кажется, что между кочками земля, а на самом деле — под травой топь настоящая!
Медленно девочки двигались вперед. С холмика на холмик. Лелька пристально смотрела вниз. Наступив на очередную кочку, она увидела промелькнувшую перед самыми ногами темную ленту.
— Змея!
От собственного крика Лелька потеряла равновесие и, взмахнув руками, свалилась на траву.
Под травой что-то чавкнуло.
Змея изогнулась и мгновенно исчезла.
— Не шевелись! — приказала Марфа. — Только не шевелись!
Ее круглое личико напряглось, на носу блеснули капельки пота.
— Я сейчас!
По кочкам Марфа вернулась к краю болота и нырнула в лес. Лелька застыла. Прямо под ней что-то булькнуло, и она почувствовала, как леденеют пальцы. Ей почти невыносимо захотелось вскочить на ноги и мчаться куда глаза глядят. Только подальше от змеи и страшной чавкающей жижи.
Глава 12
Раньше Егору это снилось очень часто. Особенно зимой или поздней осенью, когда на улице метались хлопья снега и от порывов ветра стонали рассохшиеся оконные рамы. Он просыпался, подходил к окну и долго смотрел в темноту, прижимаясь лбом к холодному стеклу. Темнота была не сплошной. В доме напротив кое-где горел свет, и его желтые квадратики на черном фоне стены складывались в странный орнамент. Иногда один из квадратиков гас, и узор менялся.
Егор боялся ложиться, потому что сон мог вернуться. Он стоял у окна до тех пор, пока ему не становилось так холодно, что даже страх пропадал, и оставалось только одно желание — согреться. Тогда Егор включал бра над кроватью и осторожно забирался под одеяло. Он старался не закрывать глаза и тщательно изучал рисунок на обоях. Егор знал его наизусть, но все равно смотрел, не отрываясь, на бежевые завитки, раскиданные по белому полю, и каждый раз находил что-нибудь новое. Вот, например, у самой спинки кровати появилась черная точка. Или чуть ниже возникли две тонкие полосы. Из всех этих точек и полос при желании тоже можно было составить узор.
По крайней мере, пока он думал об этом, его не мучили другие мысли. А когда от напряжения начинали слезиться глаза и все узоры сливались в одно цветное пятно, Егор засыпал.
Чем старше он становился, тем реже видел этот сон. Может быть, потому, что у малышей кошмары не такие, как у больших. А может, просто прошло уже слишком много времени, чтобы так остро помнить о самом страшном времени в жизни.
Вернее, настоящих воспоминаний было не так уж много. Вместо них в душе жили ощущения и запахи. Запах подгоревшей каши и затхлого постельного белья, пожалуй, врезался в память сильнее, чем постоянное чувство холода и одиночества. Одиночества в толпе таких же, как он, малышей с лицами старичков.
Сегодня старый сон вернулся к Егору. Наверное, в этом были виноваты болезнь и переживания последних суток. А еще те самые электронные письма и эсэмэска.
Ему снилась длинная узкая комната с мутными плафонами ламп под потолком. Вдоль серой стены стояли металлические кровати. Кроватей было много. Так много, что Егору никогда не удавалось их сосчитать.
Он лежал на той, которая стояла почти у двери. Из дверной щели дуло. Егору хотелось залезть под одеяло с головой, чтобы не чувствовать этого сквозняка, не видеть этих мутных плафонов. А больше всего он боялся разглядеть то, что лежало на соседних кроватях.
Дверь распахнулась настежь, и в комнате появилась женщина в сером халате. Она подошла к Егору, вцепилась в его плечо пальцами-коготками и хрипло каркнула:
— А ну встать!
Егор посмотрел на женщину, но вместо живого лица увидел желтую маску. Маска кривилась в постоянной усмешке и тупо пялилась на Егора черными провалами глаз.
Егор попытался вскочить на ноги, но не смог. Одеяло превратилось в жесткий сжимающийся кокон.
Обычно на этом месте Егор вскрикивал и просыпался. Но только не сегодня.
***
Лельке казалось, что Марфа не вернется никогда. Лежать на сырой траве было страшно и холодно. Лелька старалась не шевелиться, чтобы от резкого движения не засосало в болотную топь. Комары облепили ее зудящим облаком. От укусов лицо и руки распухли и жутко чесались. Но она терпела. Закусила губу, сжала руки в кулачки и терпела. На глазах застыли бесполезные злые слезы. Лелька злилась на себя, что так неуклюже свалилась с кочки, на Марфу, которая повела ее через болото, а не по нормальной лесной тропе, на змею, скользнувшую под ногами в самый неподходящий момент.
— Я никогда больше не пойду в лес без взрослых, — шепотом повторяла Лелька, чтобы не разреветься. — Я никогда не полезу в болото. Я никогда…
Она осеклась, не договорив, потому что в голове промелькнула страшная мысль: “А вдруг и в самом деле никогда ничего уже не будет? Вдруг Марфа заблудится или сама попадет в какую-нибудь яму? Или просто испугается и убежит подальше, а бабушке и Егору соврет, что новая знакомая потерялась в лесу?” От этой мысли Лелька вскочила, но вдруг почувствовала, как левая нога с хлюпаньем погружается в вязкую жижу. Лелька взвизгнула и изо всех сил дернула ногой.
— Миленькая, не шевелись!
На краю болота появилась растрепанная Марфа. В руках она держала длинную палку и охапку еловых веток.
— Ты вернулась! — всхлипнула Лелька.
— А как же! — возмутилась Марфа. — Ты думала, я тебя оставлю болотному духу?
Лелька вытерла слезы рукавом. Между тем левая кроссовка скрылась в трясине целиком.
Марфа заметила это и охнула.
— Зачем ты встала? — причитала она. — Я же просила не шевелиться!
Лелька виновато молчала.
Перепрыгивая с кочки на кочку, Марфа выстелила дорожку из еловых веток, а потом, остановившись на ближайшем к Лельке холмике, протянула ей конец своей палки.
— Осторожно ляг на лапник и держись за палку изо всех сил! — велела она.
Сейчас Марфа вела себя совершенно как взрослая. Она не металась, не визжала, не плакала. И Лелька, глядя на уверенное выражение лица новой подруги, вдруг успокоилась и подумала, что все будет хорошо.
Она покорно опустилась на колючие ветки и сжала в кулаках суковатую палку.
***
Егор услышал скрип двери. В комнату, цокая когтями по плиточному полу, вбежала рыжая собака. С лаем она бросилась к женщине-маске и вцепилась зубами в ее халат. Женщина завизжала. Собака тряхнула головой, серая ткань затрещала и начала расползаться по швам. Забыв про Егора, женщина отталкивала от себя собаку и громко кричала. Слова, вылетавшие из ее горла, были незнакомыми, отрывистыми и хриплыми. Как будто и не слова вовсе, а карканье старой огромной вороны.
Но собака не боялась этого карканья. Разодрав в клочья халат, она подпрыгнула, ухватила желтую маску и сбросила ее на пол. Женщина охнула и в ужасе попыталась прикрыть лицо руками. Но Егор все равно успел его рассмотреть. В блеклых чертах не было ничего мистического — обычное немолодое, некрасивое женское лицо с бородавкой на носу, искаженное злобой и страхом. На мгновенье Егору показалось, что он не раз видел эту женщину, только не помнил — где.
Содрав маску, собака потеряла к ее хозяйке всякий интерес. Та с проклятьями выскочила из комнаты. А собака принялась носиться от кровати к кровати и сдергивать одеяла. Когда она сбросила первое, Егор застыл от ужаса, но это длилось всего секунду. На постели не оказалось никого и ничего, кроме сероватой простыни и тощей подушки. Покончив с последней кроватью, собака подбежала к Егору и завиляла хвостом.
Он подумал, что жесткий кокон не выпустит, но с удивлением заметил — кокона больше нет. На его месте снова лежало обычное байковое одеяло.
Егор сел и протянул руки к собаке. Та с радостным визгом бросилась к нему. Он уткнулся носом в мягкую, пахнувшую почему-то лесом и морем шерсть и заплакал. Собака мотнула головой и шершавым языком начала слизывать слезы.
И вдруг Егор понял, что видит эту комнату в последний раз. Потому что она доводила его до исступленного ужаса именно тем, что хранила в себе нечто тайное. А теперь никаких тайн не осталось. Пожалуй, глупо было бы бояться обычной немолодой тетки или пустых кроватей. Когда он не знал, кто прячется под желтой маской или что прикрывают свернутые в рулон одеяла, его воображение помогало дорисовать жуткие картинки.
Страх живет там, где неизвестность. А собака сдернула завесы со всех потайных мест.
Егор проснулся, чувствуя во рту соленый привкус слез.
Около его постели сидела незнакомая рыжая женщина. От нее пахло лесом и морем.
***
— Ты такая сильная! — восхитилась Лелька.
Марфа потупилась.
— Я бы тебя точно не смогла бы вытащить, — продолжала Лелька.
— Да ладно, — улыбнулась Марфа. — Если нужно, человек может стать сильнее во много раз. Это мне бабушка еще маленькой рассказывала.
— Ну не знаю, — пожала плечами Лелька. — Все равно — ты молодец!
Марфа наморщила нос:
— Ты-то меня хвалишь, а бабушка, если узнает, так отругает, что мало не покажется.
Лелька улыбнулась:
— А зачем ей рассказывать? Объясним, что кроссовку я порвала о камни, и мы ее выбросили.
— Нет, — покачала головой Марфа. — Обманывать нельзя! А то в следующий раз болотный дух нас не отпустит.
Лелька фыркнула:
— Что ты болтаешь: болотный дух, болотный дух! Разве можно всерьез верить в такую чепуху?
Марфа пожала плечами:
— Может, и чепуха, а врать все равно нельзя.
Лелька шмыгнула носом:
— Ты права, конечно. Но что тогда делать?
— Надевай мою обувку, и побежали за листьями! Я босиком не пропаду, а ты непривычная.
Лелька округлила глаза:
— Опять полезем в болото?
— Да нет, — покачала головой Марфа. — Пойдем другой дорогой. Не такая уж она и длинная, если честно. Я просто думала: тебе через болото будет интересней.
— Ну ты даешь! — возмутилась Лелька.
— А хочешь, — хитро улыбнулась Марфа, — я тебе про чаклей расскажу?
“Ишь, умная какая! — подумала Лелька. — Отвлекает”.
— Чакли — это, — начала Марфа, но вдруг замолчала и остановилась.
— Ты что? — удивилась Лелька.
— Тише! — Марфа прижала палец к губам. — Там кто-то есть!
— Где? — прошептала Лелька.
— За деревьями! — объяснила Марфа. — Ты постой тут, а я сбегаю потихоньку, гляну.
Лелька кивнула. Марфа неслышными шагами помчалась по тропе. Вернулась она скоро. Вцепилась в Лелькин рукав и молча потащила обратно к болоту.
— Что случилось? — не поняла Лелька.
— В лесу чужие, — ответила Марфа почти беззвучно. — Побежали домой. Быстро!
Она схватила Лельку за руку и изо всех сил припустила по дорожке. Лелька старалась не отставать. Перед глазами мелькали ветки, под ногами скользили камни, но девочки бежали так, будто за ними гнался настоящий болотный дух или целая стая чаклей.
Вскоре Лелька запыхалась, у нее закололо в боку, а во рту стало сухо-сухо.
— Я так не могу, — выдохнула она и остановилась.
Марфа по-взрослому всплеснула руками:
— Пойдем, миленькая! Пойдем! Вдруг меня чужаки заметили?
Увидев в глазах новой подруги неподдельный страх, Лелька и сама испугалась не на шутку. “Марфа по пустякам в панику не впадает, — подумала она. — Вон как ловко меня из болота вытащила! Значит, дело серьезное!”
Страх прибавил Лельке сил.
— Еще немножко! — повторяла Марфа, оглядываясь на Лельку.
Лелька кивала, пыхтела и не отставала.
Когда за деревьями показалась знакомая изгородь, Марфа ринулась к калитке.
А вот Лелька остановилась и задумчиво посмотрела вокруг.
— Заходи скорей! — крикнула Марфа.
Она больше не понижала голоса, не суетилась и вообще чувствовала себя в полной безопасности. Лелька, наоборот, как будто испугалась еще больше.
— Да что с тобой? — не поняла Марфа.
— Ты думаешь, здесь можно спрятаться от чужих людей? — осторожно спросила Лелька. — У вас даже калитка не запирается.
Марфа загадочно усмехнулась.
Глава 13
— Вы кто? — спросил Егор.
Вопрос прозвучал еле слышно, но рыжая незнакомка его поняла и улыбнулась.
— Я — Анна, — ответила она.
Как будто это хоть что-нибудь объясняло! Егор осторожно повернул голову:
— Вы давно здесь?
Анна кивнула.
— Тебе снился плохой сон, — добавила она, и лицо ее стало совершенно серьезным. — Очень плохой.
— Да, — согласился Егор.
Он подумал, что, наверное, кричал или метался, а рыжеволосая это видела.
— Ты не кричал, — сказала Анна, словно прочитав его мысли. — Я просто почувствовала. Я всегда чувствую такое.
Если бы Егор был здоров, он иронично усмехнулся и выдал бы Анне что-нибудь резкое, потому что не верил ни в экстрасенсов, ни в сверхъестественные способности. Он считал все это полной чушью, а людей, которые занимаются подобными делами, иначе как обманщиками не называл. Пусть ему было всего двенадцать лет, но какой-никакой жизненный опыт у Егора уже имелся.
Но сейчас высмеивать Анну у него не было сил. Поэтому он просто прикрыл глаза и повернулся лицом к стене.
— Не веришь? — тихо спросила Анна. — Это ничего. Главное, что теперь твой сон не вернется. И еще — ты видел лицо той женщины. Если ты встретишь ее, то сможешь узнать.
Егор хотел было удивиться, откуда Анна знает подробности его сна, но сил не осталось даже на удивление. Глаза закрылись сами собой, и он почувствовал, что снова проваливается куда-то. Правда, теперь ему не было ни больно, ни страшно. Егора как будто подхватили волны невидимого потока и понесли легко и плавно. А потом он заснул по-настоящему.
***
— Бабушка, — крикнула Марфа. — Ты где?
Бабушка вышла из-за сарая и засеменила к девочкам, на ходу поправляя косынку.
— Там чужие! — выдохнула Марфа и махнула рукой в сторону леса. — Они могли меня видеть!
— Ничего, — сказала бабушка. — У нас Анна.
Лицо у Марфы моментально расплылось в счастливой улыбке.
— Правда? А где она?
— Там, — бабушка кивнула на крытый шкурами шатер. — С мальчиком.
— С Егором? — уточнила Лелька.
Старушка мелко закивала:
— Анна сказала, что нам нужна ее помощь, вот и пришла.
— А как она могла это узнать? — удивилась Лелька.
— Анна всегда знает, — непонятно объяснила Марфа.
Лелька разозлилась. Что это еще за Анна такая? И знает обо всем, и никакие чужаки с ней не страшны. А теперь еще ее к больному Егору пустили! Мало ли, что ей там в голову взбредет?
— Кто она такая? — Лелька посмотрела на Марфу.
Бабушка Марфы успокаивающе погладила Лельку по плечу:
— Ты не волнуйся! Анна просто добрая женщина. Как родителей схоронила, живет одна в избушке. С юности травы собирает, людей лечит. А еще она чуткая очень. Чужую беду за версту видит. Вот и все.
— Я пойду к брату, — заявила Лелька.
— Иди, голубушка, иди, — заворковала бабушка. — Заодно и с Анной познакомишься. Поймешь, что бояться ее нечего.
— А я и не боюсь!
Лелька уверенно подошла к шатру и подняла лоскут шкуры, прикрывавший вход. Когда глаза привыкли к полумраку, она разглядела Егора, раскинувшегося на кровати под меховым одеялом. А больше никого не было.
Дышал Егор глубоко и ровно. Лелька наклонилась над братом и осторожно ладонью дотронулась до его лба. Мама всегда так делала, если кто-нибудь из них болел. Лоб оказался прохладным, и Лелька немного успокоилась.
Она поправила край сбившегося одеяла и на цыпочках направилась к выходу.
— Где же ваша Анна? — громко поинтересовалась Лелька, высовываясь наружу, но тут же осеклась.
Ни Марфы, ни ее бабушки поблизости не оказалось.
У калитки стояли двое бородатых мужиков в пятнистых комбинезонах. А им навстречу, будто не касаясь земли, летела худая рыжеволосая женщина.
Лелька присела у выхода из шатра и смотрела сквозь щель. Незнакомцы неразборчиво басили, рыжая отвечала звонким голосом. Слов было не разобрать, но, судя по интонациям, ничего страшного не происходило. Через пару минут Лельке стало скучно, и она захотела вылезти на улицу. Вдруг к жилищу Марфы вышли рыбаки или охотники, которые могли бы проводить Лельку и Егора в город? Или и вовсе отвезти на катере к отцу?
Лелька решительно поднялась. За спиной раздался легкий шорох. Лелька хотела оглянуться, но не смогла. Чьи-то руки обхватили ее сзади и сжали так крепко, что она даже охнула от боли.
— Тише! — выдохнули Лельке прямо в ухо.
— Пустите! — прошипела Лелька и резко изогнулась, пытаясь вырваться.
Зря она это сделала. Потому что сзади снова раздалось шуршание, а потом Лельке на голову набросили что-то темное и, пока она не успела опомниться, крепко связали руки.
Глава 14
Лелька всхлипывала и растирала затекшие запястья:
— Ты совсем дура, да? — причитала она, не глядя на Марфу.
Марфа сидела рядом на скамье и смущенно пыхтела.
— Зачем ты меня связала? Я чуть от страха не умерла!
Марфа поерзала, будто устраиваясь поудобнее.
— Ты оглохла? Или говорить разучилась?
— Ты хотела выйти к чужакам! — наконец раскрыла рот Марфа. — Я же видела.
— Ну и что? — округлила глаза Лелька. — Вы в своем лесу совсем рехнулись! Чужаки, чужаки… Что они, съели бы меня?
Марфа потупилась:
— Съесть бы, наверное, не съели. Только надо было сначала узнать, кто они и что им нужно, а потом уже вылезать!
Лелька подпрыгнула от возмущения:
— Конечно! Ваша Анна все разузнала! Спровадила их, как только смогла. А если бы они нас с Егором согласились на Большой Соловецкий остров отвезти? И нам бы не пришлось тут торчать еще невесть сколько! Ты понимаешь, что наши мама с папой, наверное, уже с ума сошли?
Марфа вздохнула и посмотрела на Лельку, как смотрят взрослые люди на несмышленого малыша.
— А ты понимаешь, что твой брат сейчас болеет, и ему с кровати вставать нельзя? Ты понимаешь, что по лесу кто угодно может бродить? И ты хочешь, чтобы мы спокойно вас отпустили? С плохими людьми?
Лелька вытерла последнюю слезу:
— С чего ты взяла, что они плохие?
— А ты с чего решила, что хорошие?
Вообще-то Марфа говорила вполне разумно, этого Лелька не признать не могла. Но связать ее! Набросить на голову мешок! Прямо средневековье какое-то!
— Ты извини, что я тебя напугала, — попросила Марфа. — Просто по-другому мне было тебя не удержать.
— Как ты там вообще оказалась? — помолчав, поинтересовалась Лелька.
Марфа хитро улыбнулась:
— А вот это проще простого. У нас в каждом домике два входа! Один — для гостей, второй — про черный день.
***
Лелька проснулась оттого, что ей срочно надо было сбегать в стоявшую особняком будочку.
Наверное, наступил тот единственный час белой ночи, когда летние сумерки сгустились, и вокруг царил полумрак. Осмотревшись, Лелька поежилась. Разбросанные по участку домики казались темными и нежилыми. Лельке стало не по себе, но деваться было некуда. Осторожно ступая, Лелька побрела к заветной будке. На обратном пути она слегка замешкалась у шатра, в котором лежал Егор. “Может, зайти, — подумала Лелька. — Посмотреть, как он там?”
Она подошла ко входу, как вдруг услышала тихие женские голоса.
— Недобрые люди, — сообщил один встревоженно.
— Ох ты, батюшки! — отозвался второй.
“Все ясно, — решила Лелька. — Анна бабушке Марфы про чужаков рассказывает”.
— А ведь они о гостях ваших спрашивали, — прошептала Анна.
“Те мужики искали нас”, — поняла Лелька.
От этой мысли она вздрогнула и почувствовала, как сердце забилось часто-часто. Лелька глубоко вздохнула и задержала дыхание. Нет, она не позволит себе бояться! В конце концов, есть же Анна, есть бабушка Марфы. Они взрослые, они смогут защитить их с Егором!
Тем не менее Лельке захотелось как можно скорее оказаться в домике и на всякий случай задвинуть изнутри засов. Она помчалась по участку, не разбирая дороги, и с размаха влетела в дверь. Та подозрительно заскрипела и открылась не легко, как в первый раз, а с большой натугой.
Оказавшись в помещении, Лелька развернулась, чтобы запереться, и охнула. На двери не было засова!
Лелька лихорадочно шарила руками по деревянной поверхности, но ей попадались только острые выступы сучков.
“Засов сняли!” — осенило Лельку.
Она помчалась в комнату, чтобы разбудить Марфу.
Никакой Марфы в комнате тоже не было! Хуже того, там не осталось даже лежанок, на которых девочки спали!
“Вот тебе и не бывает колдовства!” — пронеслось в голове.
В ужасе Лелька рванулась к выходу. Макушкой она почувствовала, что задела какую-то жесткую ткань, свисавшую с потолка. Лелька глянула наверх, и тут же огромный лоскут накрыл ее с головы до ног. Она попыталась скинуть его, но только сильнее запуталась, потому что ткань оказалась не тканью, а колючей плетеной сеткой.
Глава 15
— Вы же обещали! — сердито ворчала Марфа, поправляя набитый сеном матрас. — Как только я вас встретила, вы дали слово, что сети не тронете!
Лелька округлила глаза:
— Да откуда я могла знать, что попаду в сарай с сетями!
— Ниоткуда! — пробормотала Марфа. — Вы — чакли, все так говорите, а только ночь придет, хлебом вас не корми — дай сеть запутать! А я еще, дура, поверила, что вы обычные люди.
— Марфуш, — позвала Лелька. — Ты что, всерьез про чаклей-то?
Марфа тихо хихикнула:
— Всерьез — не всерьез, а в сеть ты влезла!
Лелька повозилась под одеялом, устраиваясь поуютней.
— А может, расскажешь? — осторожно попросила она. — Ты же меня с утра так обзываешь, а я даже не знаю, что это.
Марфа сделала строгое лицо:
— Не что, а кто! Ладно, расскажу. Только завтра.
— А почему не сейчас? — заныла Лелька. — Спать-то все равно расхотелось.
Марфа помотала головой и юркнула в свою постель.
— Ну, Марфуш! Я до завтра от любопытства умру!
— Не умрешь! А по ночам про нечисть не рассказывают.
От неожиданности Лелька села:
— Значит, ты меня нечистью считаешь?
Марфа запыхтела.
— Нечистью, да?
— Да никого я никем не считаю, — призналась Марфа. — Просто уж больно складно получилось. Прямо как в сказке.
— В какой?
— Завтра расскажу. Когда солнце встанет.
Она демонстративно натянула одеяло на голову, и Лелька поняла, что просить бесполезно.
Глава 16
С утра небо заволокло серой пеленой. Воздух казался густым и влажным, будто в нем повисли тысячи крохотных капель воды. От сырости и безветрия комары совсем обнаглели.
Лелька вытерла вспотевший лоб и по-взрослому вздохнула. От укусов у нее нестерпимо чесались лицо и ладони, кое-где на коже вспухли багровые волдыри, а под ухом звенели бесконечные голодные стаи кровососов.
— Откуда их столько? — возмущенно спросила Лелька.
— У нас тут низина и вода рядом, — объяснила Марфа. — Поэтому, если ветра нет, комары тучами вьются.
— Где это у вас вода? — удивилась Лелька.
— Пошли! — пригласила Марфа. — Заодно и лабиринт посмотришь.
— У вас? Здесь?
— А то!
Марфа надулась от гордости:
— Самый настоящий. Ему лет триста! Или семьсот.
Услышав о лабиринте, Лелька даже про комаров забыла.
Она думала, что Марфа поведет ее к калитке, но та отправилась в другую сторону. Туда, где темнели плоские крыши дальних сарайчиков.
— У вас там другая калитка? — поинтересовалась Лелька. — Про черный день?
Марфа не ответила.
Когда девочки обошли последнее строение, Лелька увидела, что земля плавно уходит вниз. С этой стороны изгородь была не замкнутой. Просто крайние столбы стояли у самой воды.
Озеро показалось Лельке огромным. Дальний берег выглядел узкой туманной полосой. А посередине из серой воды поднимался маленький зеленый остров.
— Здорово! — восхитилась Лелька и побежала вниз.
Она присела у кромки воды и окунула распухшие от укусов руки. Вода была прохладной, чистой и не обжигала, а мягко обволакивала саднящую кожу.
— Здесь вода пресная, — сказала Марфа.— Мы ее пьем.
Она тоже спустилась к берегу и начала умываться.
— Так здесь и купаться можно! — осенило Лельку.
— Конечно, — кивнула Марфа. — Только потом комары до смерти заедят!
Вспомнив про комаров, Лелька сморщилась. Ничего, вот выглянет солнце, эти гады попрячутся. Тогда и поплавать можно.
— Ладно, озеро ты показала. А где лабиринт?
Марфа подняла брови:
— Ты что, не заметила? Мы же мимо него шли!
Лелька удивленно посмотрела на новую подругу.
— Правда-правда, — зачастила та. — Это же здесь, почти на берегу.
Лелька оглянулась. Она представляла себе лабиринт пещерой, в которую пришлось бы спускаться по веревке или забираться через узкий лаз. Или древней постройкой с высокими каменными стенами, покрытыми мхом и плесенью. Ничего подобного поблизости точно не было.
— Да вот он, — Марфа махнула рукой в сторону рассыпанных в траве серых камней.
— Ты шутишь? — догадалась Лелька.
Марфа помотала головой, ухватила ее за руку и потащила к камням.
— Смотри!
Лелька глянула и ахнула.
Небольшие гладкие камни были вовсе не разбросаны. Они аккуратно лежали, образуя огромный круг. За первым рядом начинался второй, составляющий круг поменьше. За вторым — третий, еще меньше. И так до самого центра. Но это было не все. Присмотревшись, Лелька заметила, что одни камни прижимались друг к другу почти вплотную, а между другими имелось вполне приличное расстояние. Как раз такое, чтобы можно было поставить ногу.
— А ведь и правда, — прошептала Лелька. — Настоящий лабиринт!
Марфа гордо кивнула.
— Если пройти через него, не наступая на камни, и загадать желание, оно обязательно сбудется!
Лелька усмехнулась.
— Зря не веришь, — обиделась Марфа. — Мне бабушка рассказывала.
— А ты сама пробовала? — поинтересовалась Лелька.
Марфа насупилась:
— Думаешь, это так просто? У меня ни разу не получилось.
С озера подул долгожданный ветер.
— Фу, — вздохнула Лелька. — Наконец-то!
А Марфа почему-то нахмурилась и несколько раз шмыгнула носом.
— Ты что? — не поняла Лелька.
— Дымом пахнет, — ответила Марфа. — Где-то лес горит.
Глава 17
Сейчас, когда температура упала, но сил, чтобы подняться с кровати, еще не было, у Егора появилось время подумать.
Вчерашний сон про собаку был не совсем обычным, это он понял сразу. Потому что в этом сне у Егора появилась такая мысль, которая никогда раньше в голову не приходила. Самое страшное — то, в чем есть тайна. То, чего не знаешь, или на что не смеешь посмотреть и по-детски зажмуриваешься.
Значит, надо открыть глаза и не бояться, а попытаться понять. Итак, чего он боялся в последнее время больше всего? Если не брать в расчет их с Лелькой путешествие на катере и все то, что было с ним связано, самым страшным Егору казалось… В общем, понятно. То, о чем ему писали в электронных посланиях, а особенно — в последней эсэмэске.
Письма, едва прочитав, он отправлял в корзину. А из-за сообщения на мобильник даже сломал телефон. Почему? Потому что не хотел думать об этом, а пытался сделать вид, что ничего не произошло. Как в детстве, когда, оказавшись в неприятной ситуации, повторял заветные слова: “Меня здесь нет!” Но в том-то и дело, что здесь Егор был.
Первое электронное письмо он получил за три дня до отъезда. Адрес отправителя был незнакомым, но Егор машинально кликнул мышкой на конвертик, и послание открылось: “Ты знаешь мою тайну, а я — твою. Хочешь поменяться?”
Егор недоуменно пожал плечами и удалил текст. В тот же день вечером пришло второе послание: “Если ты не будешь молчать, я — тоже. Думаешь, я рискую больше?”
Это Егору уже не понравилось, потому что скрывало в себе какую-то угрозу. Пусть непонятную, расплывчатую, но все же…
На следующий день Егор открывал почтовый ящик с неприятным ощущением холодка в желудке. И не зря. Теперь угроза стала явной и вполне конкретной: “Пойдешь свидетелем в суд — окажешься снова в детском доме!”
Прочитав, Егор даже не заметил, как щеки загорелись, а руки стали влажными и липкими. Так вот в чем дело! Как же он сразу-то не догадался, из-за чего ему шлют эту мерзость.
“Может, ответить, что я никуда не пойду?” — подумал Егор.
А потом представил себе, как отправится к Петру Васильевичу и начнет мямлить и заикаться. Что он не сможет. Что… Нет, про письма он, конечно, промолчит. И как тогда объяснит свой отказ? Тем более старик его ни о чем не просил. Егор сам предложил. Петр Васильевич, наверное, ничего не скажет. Но про себя подумает, что Егор самый настоящий трус. Сначала струсил, когда на Петра Васильевича напали. Теперь побоялся давать показания. А что? Очень даже логично.
Нет, это уж слишком. Раз решил — значит, идти надо. В смысле, не к Петру Васильевичу извиняться, а в суд. Иначе Егор просто не сможет спокойно жить дальше. Понимая, что он трус.
Хотя о каком спокойствии говорить, если тебе пишут такое? Снова оказаться в детском доме — это, пожалуй, пострашнее, чем считать себя трусом и предателем. Или нет?
Что родители Егора усыновили, от него никогда не скрывали. Да и глупо было бы скрывать, потому что он был не таким уж маленьким и кое-что помнил. Хотя бы тот самый омерзительный запах подгоревшей каши и лица своих товарищей по несчастью.
Скрывать-то не скрывали, но и говорить об этом в доме было не принято. Может быть, чтобы не травмировать лишний раз ребенка. А может, просто потому, что не видели смысла. Зачем?
Егор называл родителей мамой и папой, а маленькую Лельку сестренкой. Они любили его, а он их.
То есть сначала Егор привязался к маме и сестре, а отца побаивался. Он вообще относился к мужчинам с опаской. Мама была родной и уютной, Лелька казалась забавной и трогательной. А отец… Все-таки первое время отец держался на расстоянии. Или Егору так казалось, потому что мама сидела дома, а папа с утра до вечера пропадал на работе.
Отношения с отцом сложились после истории с чашкой. Егор запомнил ее до мелочей, хотя ему было тогда четыре года.
С вечера Лелька хныкала и капризничала. Мама поставила ей градусник и ужаснулась. Чтобы сбить температуру, девочке дали лекарство и сделали компрессы на лоб и на запястья. Она заснула, но утром температура поднялась еще выше.
Мама металась по квартире, собирая какие-то вещи, а отец лихорадочно названивал по телефону. Егор в ужасе забился в угол кровати, накрылся одеялом с головой и не вылезал. Ему было очень страшно за сестренку. А еще, что уж там скрывать, за свою новую уютную жизнь.
Наконец в дверь позвонили. До Егора донеслись взволнованные голоса родителей и успокаивающий незнакомый бас.
Через несколько минут дверь хлопнула, и в комнате появился отец.
— Не бойся, — сказал он Егору. — С Лелей все будет хорошо.
Егор высунул нос из-под одеяла:
— А где она?
Отец помолчал, будто что-то решая про себя.
— В больнице. Мама уехала с ней.
Егор посмотрел на отца и всхлипнул:
— А ты?
— А я сегодня останусь дома, — объяснил отец. — С тобой.
Худо ли, бедно, но день шел своим чередом, и на завтрак Егор получил привычную овсянку. Он умял ее всю до крошечки, выпил кружку молока и молча сидел на кухне. Отец куда-то вышел, и Егору было, с одной стороны, спокойнее, а с другой — тоскливей. Чтобы развлечься, он посмотрел в окно. На высокой березе сидела стая незнакомых птиц. Птицы были крупнее, чем привычные воробьи, но мельче, чем вороны. На голове у каждой торчал хохолок, а на кончике хвоста — желтые перышки. Егор приподнялся на стуле, пытаясь рассмотреть птиц получше. Стул покачнулся. Егор хотел ухватиться за стол, но вместо этого задел растопыренными пальцами чашку из-под молока.
Стул вернулся на место. Егор не упал. Но вот чашка… Сказочно красивая чашка с медвежатами покатилась по клеенке и со звоном рухнула на пол. От ужаса Егор зажмурился.
Он не помнил, кто и когда внушил ему, что бить посуду — очень нехорошо. Даже не просто нехорошо, а это — почти преступление. Но мысль сидела в голове крепко.
Открыв глаза, Егор с ужасом рассматривал крупные и мелкие осколки. Получилось, сам того не желая, он совершил преступление. А что бывает с преступниками? Точно Егор не знал. Может быть, их наказывают ремнем? Или запирают в темной кладовке? Или выгоняют из дома?
От этой догадки Егор заревел в голос.
Отец вбежал в кухню:
— Что? — спросил он, испуганно уставившись на Егора.
Егор громко икнул и ткнул пальцем в осколки:
— Чашка…
— Чашка? — удивился отец, а потом посмотрел под стол и все понял. — Чашка разбилась?
Егор кивнул и заревел еще громче.
— Ты порезался? — спросил отец.
Егор помотал головой.
— Испугался?
Егор помотал головой снова.
— А почему рыдаешь?
Егор собрался с силами и признался в том, что и так было ясно:
— Это я, — выдохнул он. — Я ее задел рукой и разбил.
Егор думал, что теперь случится самое страшное. Но вместо этого страшного отец подхватил его на руки и посмотрел прямо в глаза:
— Тебе жалко чашку? Хочешь, мы сейчас же пойдем в магазин и купим такую же?
От удивления Егор икнул и перестал реветь.
— Пойдем и купим? — переспросил он.
Значит, отец вовсе не считает разбитую чашку преступлением? Значит, он просто решил, что Егор плачет о превратившихся в осколки мишках? Не веря своему счастью, Егор кивнул.
Такую же чашку в магазине они не нашли. Зато на витрине Егор усмотрел бокал с корабликом. Он понравился ему даже больше, чем прежние мишки. И, конечно, отец купил его и торжественно вручил Егору.
— Больше не будешь плакать?
— Не-а, — улыбнулся Егор и потерся носом об отцовскую куртку.
Оказывается, папа ни капельки не страшный. Уж теперь-то Егор точно знал, что он на его стороне!
Вечером приехала бабушка Аня, и Егор совсем развеселился. К тому же из больницы позвонила мама и сказала, что Лелька чувствует себя гораздо лучше.
Через неделю они вернулись, и жизнь для Егора стала опять спокойной и счастливой. А по вечерам, когда с работы возвращался папа, Егор бросался к нему и взахлеб рассказывал обо всех своих новостях. Отец слушал, трепал Егора по затылку и давал дельные советы.
Страх перед детским домом был давним, почти забытым. Но стоило о нем вспомнить, тот проснулся и зашевелился, будто только и ждал первой возможности. Из крохотного и незаметного он за считанные минуты превратился в огромный пульсирующий комок, стоящий в горле и едва дающий дышать.
А если отвлечься? Если загнать ослепляющий ужас подальше и подумать? Может ли вообще произойти что-нибудь, из-за чего Егор окажется в детском доме?
Честно говоря, да. Во-первых, если что-то случится с родителями. Может быть, в письме имелось в виду, что их…
Эту жуткую мысль додумать он не успел. На экране вспыхнула надпись
“У вас одно новое письмо”. Егор непослушными пальцами щелкнул мышкой.
“Думаешь, я хочу убить твоих родителей? Вот еще! Я не собираюсь делать ничего противозаконного. Просто я знаю такое, что если узнают они, то сами от тебя откажутся”.
Прочитав, Егор вздохнул с некоторым облегчением. По крайней мере маме и папе ничего не угрожает.
Но через мгновение он снова почувствовал мерзкий холодок страха. Неужели это правда? Неужели есть в нем или в его жизни что-то, из-за чего родители могут отказаться от Егора? Сначала это показалось ему полным бредом. А потом он вспомнил истории, о которых то и дело рассказывали по телевизору. Значит, такое бывает. А если бывает в принципе, то почему не может случиться с ним?
Егору стало так муторно, что он просидел над открытым письмом до самого ужина. Смотрел на экран, перечитывал выученные уже наизусть слова и совершенно не мог думать. Ни о чем. Когда мама позвала его к столу, он отправил письмо в корзину и выключил компьютер.
И с тех пор до отъезда даже не подходил к нему.
Егор изо всех сил старался забыть все, о чем ему написали. Вот просто взять и забыть, будто и не было ничего. Потому что другого выхода не видел.
Когда мурманский поезд отошел от Ладожского вокзала, Егор подумал, что у него неплохо получается. К тому же компьютер был все дальше, а вместе с ним и угрозы оставались в прошлом, становясь расплывчатыми и не слишком реальными. К вечеру у Егора появилась успокаивающая мысль, что, скорее всего, его просто пугали. И не было у автора этих несчастных писем никакой информации, на которую тот намекал.
Утром Егор уже поверил в это окончательно. Пока не получил эсэмэску. “Твои родители считают, что усыновили сироту. Я знаю — это не так. Хочешь, чтобы и они узнали, что твоя настоящая мать Ирина Зотова — алкоголичка, а отец — м(…)”. Текст обрывался многоточием в скобках. Егор знал, так бывает, если память мобильника переполнена или сообщение слишком длинное и автоматически при отправке делится на два. Чтобы прочитать все до конца, надо удалить старые эсэмэски. Тогда через пару минут оставшаяся часть текста придет в виде очередного сообщения. Но, прочитав начало, Егор отшвырнул телефон, а тот сломался. Теперь шансов узнать, чем заканчивалось это послание, у Егора не было никаких. Ему оставалось только гадать, что стояло за этим страшным “м”, оборвавшимся многоточием.
Глава 18
— Может, тебе показалось? — спросила Лелька. — Я вот ничего не чувствую.
Марфа решительно покачала головой.
— Просто лес горит еще далеко.
Лелька поежилась:
— А ты думаешь, что и сюда огонь дойдет?
Марфа пожала плечами:
— Не знаю. Будем надеяться, что нет. Только все равно надо подготовиться.
— А как?
— Бабушка знает.
Лелька в очередной раз поразилась, как в Марфе уживаются два разных человека. Маленькая девочка, которая верит в сказки, и взрослая женщина, спокойная, рассудительная, не дающая впасть в панику ни себе, ни Лельке.
— Побежали домой! — велела Марфа.
Лелька послушно кивнула.
У порога летней избы Марфа остановилась и вдруг совсем по-детски взвизгнула:
— Папа вернулся!
Лелька растерянно оглянулась. Ничего вокруг вроде бы не изменилось. У калитки не было ни машины, ни лошади с телегой. Как Марфа поняла, что ее отец дома? Или, может быть, просто почувствовала?
А на пороге уже стоял невысокий широкоплечий мужчина с русой короткой бородой и голубыми глазами.
Марфа бросилась к нему, обхватила руками и забормотала часто и жалобно:
— Папочка, если б ты знал, что у нас творится! Сначала я на берегу нашла Егора и Лельку. Они на катере заблудились! Я их домой привела, а Егор заболел. А потом за ними приходили какие-то мужики. Страшные! Но мы им сказали, что у нас никого нет. А теперь вот лес загорелся!
Мужчина погладил Марфу по голове.
— Ничего, — повторял он хриплым голосом. — Все образуется.
Марфа отпустила отца и вдруг шмыгнула носом:
— А где мама?
— Маме пришлось остаться. Когда мы увидели дым над лесом, срочно отогнали оленей в безопасное место, и я пошел к вам. Но мы же не могли оставить их одних. А возвращаться вместе с ними, сама понимаешь, долго.
Марфа серьезно кивнула.
“Так вот кто живет в загоне!” — совсем некстати подумалось Лельке.
***
Все, что происходило потом, казалось Лельке сном. Беспокойным, душным и не кончающимся. Она, как только могла, помогала Марфе и бабушке собирать и упаковывать посуду, складывать одежду и одеяла, вытаскивать из сарая инструменты и сети.
Отец Марфы, дядя Семен, отвозил на тачке все это на берег озера и на маленькой лодке раз за разом переправлял на остров.
— Туда огонь точно не дойдет! — объяснила Марфа, вытирая пот со лба. — Видишь сколько воды?
Лелька молча кивала. Она устала до того, что ей даже не хотелось лишний раз открывать рот.
С полудня сладковатый запах гари усилился, а в воздухе появилась бело-серая дымка. Теперь уже и Лелька чувствовала, как дым становится все гуще. В горле у нее першило, глаза слезились. Больше всего на свете Лельке хотелось сейчас спрятаться среди собранных пожитков и отправиться на остров. А там забиться в какой-нибудь уголок, свернуться калачиком и заснуть. Но разве можно было бросать Марфу? Марфу, которая подобрала их на берегу, привела к себе домой и накормила? Марфу, которая вытащила Лельку из болота? Марфу, которая спрятала ее от чужаков, пускай и напугав до полусмерти? Нет, Лелька не из тех, кто бросает друзей!
Анна тоже носилась среди домиков, словно рыжий вихрь. А Егору выходить из шатра запретили. Потому что он был еще слишком слабым после простуды и запросто мог снова заболеть. Сначала Егор разозлился и начал было собирать вещи внутри шатра, но почти сразу покрылся испариной и с досадой вернулся в постель.
Вечером ветер утих, и над участком повисла удушливая пелена дыма.
— А где мы будем ночевать? — поинтересовалась вконец обессилевшая Лелька.
— Здесь! — ответила Марфа. — На острове домик маленький, там тесно.
— А если пожар придет сюда?
— Не бойся, — успокоила Марфа. — Огонь еще далеко. И папа не спит. Если что — разбудит.
Лелька посмотрела в окно. Дядя Семен сидел на скамье, посасывая деревянную трубочку.
Но оказалось, что бодрствует не только хозяин участка. В домике, где ночевала бабушка Марфы, теплился свет. Лелька удивленно взглянула на подругу.
— Это лампада, — объяснила Марфа. — Бабушка с Анной молятся, чтобы пожар до нас не дошел.
Несмотря на усталость, Лелька долго ворочалась с боку на бок и не могла заснуть. То ей казалось, что пожар подошел совсем близко и уже слышно, как трещат охваченные огнем деревья. То мысли улетали в далекий Питер, и Лелька представляла себе маму. Как та сидит в любимом цветастом халатике, смотрит в кухонное окно и плачет. От этой картинки Лелька и сама потихоньку всплакнула.
Потом ей померещились чьи-то шаги у избушки и нетерпеливый стук в дверь. Лелька даже головой потрясла, чтобы избавиться от наваждения. Но стук не пропал. С каждым мгновением он становился все громче и напористей. Через несколько минут Лельке показалось, что стучат не только в дверь, но и во все окна и даже в крышу. Накинув одеяло на плечи, она подошла к окну и слегка отдернула занавеску.
На улице лил дождь.
Глава 19
— Собрались? — тихо спросила бабушка Марфы.
Лелька энергично закивала.
— Ну, с Богом! Анна вас на берег проводит, а там и Семен катер подгонит. Вечером уже с папой своим встретитесь.
Лелька улыбнулась. Неужели все кончилось? Неужели ливень потушил лес, Егор поправился, и дядя Семен ушел за катером, чтобы отвезти их на Большой Соловецкий остров?
Марфа стояла рядом, серьезная и немножко растерянная.
— Бабуль, а можно я тоже провожу? Вместе с Анной?
Бабушка вздохнула:
— Разве тебя удержишь?
Марфа помчалась в избу.
Лелька с Егором переглянулись.
— Спасибо вам, — сказал Егор. — Если бы не вы…
Бабушка не дала ему договорить:
— Что ты, миленький! Разве ж можно было по-другому?
— Нет, вы нас, правда, спасли, — подтвердила Лелька.
Бабушка Марфы подошла к ней и обняла крепко-крепко. Лелька прижалась носом к цветастому переднику. От него пахло тестом, сухими травами и немножко вчерашним дымом.
— Я готова! — заявила выбежавшая из избы Марфа.
Теперь на голове у нее красовался белый чепчик с лентами, а в руке она сжимала тонкий посох.
Лелька поправила сползавшую на лоб косынку и посмотрела на Марфин подарок — кожаные сапожки, расшитые цветными камушками. Другой-то обуви у нее теперь не было. Сразу же вспомнилась история на болоте, и Лелька покраснела. Ей до сих пор было стыдно, что предложила Марфе обмануть бабушку и не рассказывать, куда пропали кроссовки. Хорошо, что та ее не послушалась и во всем призналась.
— Спасибо за сапожки! — смущенно улыбнулась Лелька.
— Носи на здоровье! — ответила Марфа.
— С Богом! — повторила бабушка. — Анна у калитки ждет.
***
По лесу, мокрому после недавно кончившегося дождя, шли быстро. Впереди семенили девочки.
— Я осенью в город поеду учиться, — рассказывала Марфа. — В шестой класс уже. Нам обещали, что компьютеры новые поставят и Интернет подключат!
— Здорово! — отозвалась запыхавшаяся Лелька. — Я тебе свой электронный адрес оставлю, и ты мне напишешь, ладно?
Марфа кивнула.
— Только обязательно!
— А вы к нам следующим летом приезжайте, — пригласила Марфа. — С родителями.
— Конечно, приедем!
Егор шел рядом с Анной.
— Я вот чего не понимаю, — спросил он. — Марфа ведь большая девочка. И ведет себя иногда совершенно по-взрослому. А в каких-то чаклей верит! Разве такое может быть?
Анна улыбнулась:
— Да не верит она в них. Просто, как бы тебе объяснить? Вот Леля в куклы играет?
— Играет, если думает, что никто не видит, — кивнул Егор
— Разговаривает с ними, еду им готовит? Хоть и не верит, что они заговорят или съедят то, что в тарелки положено. Правда? Вот и Марфа так же играет. Только не в куклы, а в чаклей.
Егор улыбнулся:
— Все так просто? А я и не подумал.
На самом деле сейчас его гораздо больше интересовало совсем другое, но говорить об этом он стеснялся.
— Ты думаешь о том, как я узнала, что тебе приснилось? — спросила вдруг Анна.
Егор даже оступился от удивления.
Анна поддержала его за локоть.
— Это трудно объяснить. Просто иногда я могу видеть чужие сны. Меня бабушка-саамка научила. Только не спрашивай как.
Егор вздохнул. У всех свои тайны.
— Значит, вы — саамы? — осторожно поинтересовался он.
Анна рассмеялась:
— Мы и саамы, и русские, и финны. Чьей только крови нет! Но живем-то в России. И говорим по-русски.
— Ага, — подначил Егор. — А колдуете по-саамски.
— Что ты, — взмахнула рукой Анна. — Это совсем не колдовство! Просто, когда человек разговаривает во сне, при желании можно понять, что именно ему снится.
— Так я разговаривал?!
Анна кивнула.
— Тогда понятно, — протянул Егор.
Вот тебе и тайна! Он даже слегка разочаровался в Анне. Напустила тумана, а сама просто подслушала его бред! Правильно он раньше думал — не бывает никаких чудес.
Лес кончился. Впереди шумело море.
***
— Наш катер! — крикнула Лелька и помчалась по берегу.
Егор тоже ускорил шаг. Оставленный несколько дней назад катер покачивался на волнах как ни в чем не бывало. Даже оранжевые жилеты и стеганый костюм валялись под скамейками, как прежде.
— А папы еще нет! — вздохнула Марфа.
— Сейчас подъедет, — успокоила Анна.
— Эй ты, рыжая!
Резкий мужской голос раздался из-за деревьев.
Анна вздрогнула и обернулась.
— Тебе, тебе говорю! — подтвердил голос.
На краю леса появился высокий небритый мужик в пятнистом комбинезоне.
— Это он, — шепнула Марфа на ухо остолбеневшей Лельке. — Он про вас спрашивал. Только их было двое.
Мужик медленно, будто лениво, шел к берегу.
— Отойди, рыжая, и девчонку свою забери. А городских мне оставь. Тогда цела будешь! Думаешь, шутки шучу?
Он сунул руку в карман и через мгновение вытащил страшный черный предмет.
Анна раскинула руки и, как могла, прикрыла собой ребят.
Она стояла на берегу — хрупкая маленькая женщина с развевающимися на ветру рыжими волосами. Стояла с бледным лицом и, не отрываясь, смотрела в глаза страшного незнакомца.
— Чего глядишь? — грубо бросил тот. — Колдуешь? На меня ваши саамские штучки не действуют! Через минуту не отойдешь, застрелю. И тебя, и девку твою. А потом — в море. Кто вас тут найдет? За городских такие деньги обещаны, что я на все пойду!
“Тем, кто нас привезет, дадут вознаграждение! — осенило Егора — Но если он убьет Анну или Марфу, мы же всем это расскажем! Он что, не понимает?”
— А ты, мальчик, не пялься! За вас, что за живых, что за мертвых, деньги обещаны!
Егор похолодел. Вот, значит, как!
Он не мог оторвать взгляда от страшного черного дула пистолета.
Вдруг дико завизжала Лелька, и Егору почудилось, что из-за кустов выскочило что-то мохнатое и рыжее. Как та собака из сна, только гораздо крупнее. Чудище бросилось на бандита сзади, и тот, так и не успев нажать на курок, завалился на спину.
Глава 20
И вовсе это была не огромная собака, а рыжеволосый человек в лисьем полушубке.
— Аннушка, прости меня! — повторял он. — Аннушка, прости!
Та стояла, опустив голову, и молча вытирала бегущие по щекам слезы.
— Ты меня не узнала, да? А я сразу, как увидел у калитки, понял, что это ты. Неужели не помнишь? Мы же в одном классе с тобой в интернате учились! Про нас еще думали, что мы брат и сестра, потому что рыжие оба. А какой я тебе брат? Я же… — мужчина будто поперхнулся и замолчал.
— Я помню, Валера, — хрипло ответила Анна. — Я все помню.
— Правда? — Валера прерывисто вздохнул. — Как увидел, что Сашка в вас пистолетом тычет, будто все оборвалось внутри. Думал, не успею! Когда представлял, как оно все будет, считал — ерунда! А сейчас словно глаза открылись. Не нужны мне такой ценой никакие деньги. Поперек горла встанут!
— Деньги? — растерянно повторила Анна.
Валера кивнул.
— Да я объясню. Наверное, день тот был несчастливый. С утра я ватник утопил. Да еще по-дурацки так! Снял, когда жарко стало, на корму бросил, а он оттуда и свалился в воду. Я бы достал, конечно, но волна поднялась — мама, не горюй! Вот и уплыл ватничек в дальние края. А дальше — больше. Приплываем, на нашем месте чужие сети стоят. А место хорошее — поискать! Мы с Сашкой за соседним мысом спрятались, чтобы выследить, кто на чужое позарился. Ну и зазевались. Увидели, когда дедки соловецкие те сети уже вытащили. Мы, конечно, разозлились. Догнали катерок их, взяли на буксир и отвезли на один островок, чтобы они там посидели, подумали, как чужое место занимать. Они было заартачились, так Сашка пистолетом пригрозил.
Егор с опаской оглянулся на валявшийся среди гальки пистолет.
— Не бойся, — заметив его взгляд, хмыкнул Валера. — Это газовый.
Егор пожал плечами и отвернулся.
— Так вот, — продолжил Валера. — Когда на островок их тянули, один заныл, что ему обязательно вернуться в бухту надо. Будто он детей там оставил. А мы-то знаем, что он одинокий. Посмеялись еще, чтобы врал получше. В общем, отвезли их, куда хотели, решили забрать денька через два, когда поумнеют. А сами домой вернулись. Кстати, пока возвращались, видели, как ребятишки какие-то на катерке плыли к Соловкам вроде, а потом за Длинный остров свернули. Ну, мы поняли, что дедок не соврал, но решили, что это не наши проблемы. А к вечеру такой туман накрыл — еле выбрались. С утра встаем — весь Большой Соловецкий остров гудит. Дети пропали — мальчик и девочка. А дня за два до того на монастырь посмотреть какой-то миллионер приехал. Видно, решил доброе дело сделать, велел всем рассказать, что если кто детей найдет, получит двадцать тысяч долларов. Представляете? А никто же кроме нас не знал, где их искать! Собрались впопыхах. Я даже ватника нового не нашел, прихватил материн полушубок. А чего? Он облезлый, конечно, но теплый! В общем, поплюхали мы к Длинному острову, где последний раз детей видели. Остров прочесали, вокруг все изъездили. А потом Сашка сказал, что их могло течением унести к вашему берегу. Приплыли сюда — смотрим, катерок стоит, а ребят нету! Начали искать, к вашей изгороди вышли. А там ты, Аня, встретила.
Валера снова вздохнул и посмотрел на горизонт.
— В общем, решили мы с Сашкой у катерка дожидаться. Думали, рано или поздно кто-нибудь да появится. Вот и дождались. Только Сашка нервничал очень, вот с утра и напился до белых риз. А я чуть не проспал.
— Подождите, — встряла Лелька. — Получается, что Иван Степанович с другом до сих пор на необитаемом острове? Без еды?
Валера смутился:
— Да нет. Там кое-какие припасы имеются.
Лелька сжала руки в кулачки и пошла на Валеру:
— А если они заболели? Или замерзли совсем? Вы — люди или кто?
Валера от неожиданности попятился. Егор осторожно взял сестру за руку.
— Лель, мы сейчас их заберем. Правда!
Лелька недоверчиво посмотрела на Валеру. Тот отчаянно закивал:
— Конечно, заедем и заберем.
— А ваш приятель, — презрительно поджала губы Лелька,— здесь валяться будет?
— Я его сейчас в нашу палатку перетащу. Это рядом.
— Вы, кстати, уверены, что его не убили? Или не сломали ему чего-нибудь? — не отставала Лелька.
Валера хмыкнул:
— Вот девчонка растет! Не бойся, у меня опыт знаешь какой? Ничего с Сашкой не сделалось. Он уже просто спит. Пьяный.
— Пистолет хоть подберите.
С моря донесся гул мотора.
— Это папа! — радостно выдохнула молчавшая все время Марфа.
Лелька открыла сумочку, вытащила блокнот, ручку и что-то быстро нацарапала на первой страничке.
— Вот, — сказала она, протягивая блокнот Марфе. — Тут мой электронный адрес и мобильный телефон.
Марфа кивнула и пошла к большому черному камню. Егор вспомнил, что когда их катер только причалил к этому берегу, он видел на поверхности камня какой-то предмет, но так и не успел его рассмотреть.
Марфа потянулась и достала маленькую металлическую коробочку с ажурной крышкой.
— Возьми, — улыбнулась она Лельке. — Я эту шкатулку сюда в самом начале июня положила. Теперь в ней накопились летние песни моря. Соберешься спать, поставь шкатулку у кровати, открой крышку, и тебе эти песни обязательно приснятся.
— Спасибо!
Лелька посмотрела на Марфу и вдруг всхлипнула:
— У меня никогда не было такой подруги, как ты!
Марфа подозрительно засопела и отвернулась, но Егор заметил, что по ее щекам медленно ползут две прозрачные слезинки.
***
Море сияло ослепительной синевой, ветер бил в лицо, а два катера, соединенные тросом, уверенно набирали скорость.
Анна, обняв Марфу за плечи, стояла на берегу и махала рукой до тех пор, пока они обе не превратились в крохотный темный силуэт, окруженный сверкающим на солнце рыжим облаком.
— Ой, — вспомнила Лелька и сморщила нос от огорчения. — Так Марфа мне и не рассказала, кто такие чакли!
— Ничего, — улыбнулся Егор. — Она тебе напишет. Осенью, по электронке.
Глава 21
Егор стоял в тамбуре поезда и смотрел в окно. Все было так же, как неделю назад. И все было по-другому. Позади остались встреча с отцом, объяснения, слезы, бесконечная радость от того, что они снова вместе.
Иван Степанович и его приятель были благополучно найдены и доставлены домой. Правда, Иван Степанович поклялся, что продаст катер и уедет из этих мест далеко-далеко.
Дядя Семен и Валера единодушно отказались от вознаграждения и быстро и незаметно исчезли с Большого Соловецкого острова, толком не попрощавшись. Егор даже слегка обиделся.
Оказалось, что в первый же вечер, когда отец понял, что дети пропали, он с почты позвонил матери и сказал, что мобильной связи на Соловках нет и поэтому звонить ни он, ни ребята ей не смогут. Мама переполошилась, но поверила. Так что теперь им предстояло еще рассказывать ей о своих приключениях. Как-нибудь осторожно-осторожно, чтобы она поняла и простила отца.
***
Когда поезд подошел к маленькой станции, окруженной посеревшими от сырости заборчиками, Егор вернулся в купе. Лелька спала на верхней полке, уткнувшись в стенку и даже во сне придерживаясь рукой за вешалку. Отец сидел у стола и делал вид, что читает журнал.
— Привет, — тихо сказал Егор.
Отец поднял голову и кивнул. Только сейчас Егор заметил, что у него появились седые волосы на висках, а на лбу прорезалась глубокая морщинка.
— Пап, — осторожно начал Егор. — Я давно хотел спросить, а как-то не получалось. Почему вы меня усыновили? У вас же Лелька уже была?
Отец посмотрел на Егора.
— Да все просто, — улыбнулся он. — Я тогда перед Новым годом поехал в ваш детский дом подарки от фирмы отвозить. Стеснялся жутко. И, чтобы поддержать, мама решила составить мне компанию. В общем, только мы вошли, в вестибюле увидели тебя. Я уж не помню, что ты там делал, но когда нас заметил, вскочил и к маме на шею бросился. Она тебя подхватила: “Сыночек, — говорит, — миленький! Наконец-то я тебя нашла!” А сама плачет и тебя не отпускает. Ты тоже разревелся… Это потом нам объяснили, что детдомовские детишки любой женщине “Мама!” говорят. Только нам уже все равно было. Мы решили, что ты станешь нашим сыном, и все.
Егор слушал молча, только почему-то у него жутко щипало в носу, и даже глаза от этого слезились.
— Вы меня усыновили, потому что я был сирота? — вдруг спросил он. — А если бы вы узнали, что мои настоящие родители…
Егор закашлялся и закончил еле слышно:
— Были очень плохими людьми? Преступниками?
Отец возмущенно посмотрел на сына:
— Твои настоящие родители — мы с мамой. Или ты в этом сомневаешься?
— Нет, — смущенно просипел Егор. — Но просто если у меня дурная наследственность? И вы бы это узнали только сейчас, то… Вы бы от меня отказались?
Отец с силой выдохнул воздух.
— Мы бы не отказались от тебя ни при каких условиях, — четко выговаривая каждое слово, ответил он. — Как ты вообще мог до такого додуматься?
— Как? — переспросил Егор, чувствуя соленый привкус во рту.
А потом, всхлипывая и захлебываясь словами, рассказал отцу об электронных письмах и последней эсэмэске.
— Понимаешь, там было: “Твои родители считают, что усыновили сироту. Я знаю — это не так. Хочешь, чтобы и они узнали, что твоя настоящая мать Ирина Зотова — алкоголичка, а отец — м(…)” Я думал-думал. Ведь “м” — это, наверное, маньяк?
— Дай-ка мне мобильник, — дослушав сына, попросил отец.
Егор протянул сломанный телефон.
Отец открыл крышку, вытащил аккумулятор и несколько минут ковырялся в нехитром “мобильничьем” нутре. Когда он поставил аккумулятор обратно и нажал кнопку включения, аппарат отозвался радостным писком.
А через минуту загудел, получив новое сообщение. Отец открыл текст, быстро прочитал и протянул Егору.
Это было окончание той самой “эсэмэски”.
После многоточия в скобках шли слова “ожно сказать, что его просто не было”.
— Вот тебе и маньяк, — усмехнулся отец.
Егор вдруг понял, почему чувствует соленый привкус. От волнения он прикусил нижнюю губу и даже не заметил этого.
Егор сидел на полке рядом с отцом и чувствовал, как уходит в никуда напряжение последних недель. Будто воздух из лопнувшего шарика. Впервые за эти дни ему стало так легко и спокойно, как было, наверное, только в дошкольном детстве. Почему же он сразу не рассказал отцу обо всем? Зачем так мучился и молчал?
— Знаешь, что мне интересно? — спросил отец. — Откуда этот шантажист знает имя твоей биологической матери?
— Биологической? — восхитился Егор. — Слушай, а ведь правда! У меня прямо язык не поворачивался называть ее “родной” или “настоящей”. Потому что настоящая мама у нас с Лелькой одна.
— Ну, — замялся отец, — термин-то не новый.
— А может, — предположил Егор. — Шантажист просто придумал имя и фамилию?
— Да нет, — покачал головой отец. — Видишь ли, это не афишировалось, конечно, но мы почти случайно узнали, кто тебя оставил в Доме малютки.
— И кто? — напрягся Егор.
— Очень молоденькая девушка. Понимаешь, она приехала в Питер откуда-то из деревни, мечтала устроиться получше.
— Как тетя Маша Зверева? — уточнил Егор.
Отец почесал переносицу и сморщился, как от кислого:
— В общем, да. Только тете Маше мы с твоей мамой помогали. Нашли комнату подешевле, на работу устроили. А той девушке помочь было некому. Она оставила тебя в Доме малютки и начала жизнь с чистого листа. Правда, не знаю, как у нее это получилось. А звали ее Ириной Зотовой.
Егор осторожно выдохнул воздух и подумал, что, когда вырастет, обязательно попытается найти эту женщину. Просто. Чтобы посмотреть.
— Давай-ка попробуем кое-что узнать, — предложил отец. — Здесь вроде бы населенных пунктов много, сигнал у мобильного устойчивый. Наверное, и ноутбук сможем к Интернету подключить.
Он наклонился и вытащил из-под столика футляр с ноутбуком.
— Так, связь вроде есть. Можешь мне назвать свой почтовый ящик и пароль?
Егор кивнул и облизнул прокушенную губу. Кровь остановилась, но губа противно ныла.
— Ага, — сказал отец, пощелкав по клавиатуре. — В корзину ты письма удалил, но саму корзину не почистил. Вот они, родимые!
— А что ты хочешь сделать? — поинтересовался Егор.
— Посмотреть, на кого зарегистрирован почтовый ящик отправителя. Может быть, конечно, имя просто придумали, но вдруг…
Через несколько минут отец вздохнул и оторвал глаза от экрана.
— Альбина Морошина. Не знаешь такую? А мне почему-то фамилия кажется знакомой.
Егор отрицательно помотал головой:
— Раз имя девчачье, значит, точно придуманное. Мне же наверняка писал кто-то из тех парней, которые на Петра Васильевича напали.
— Как знать? — не согласился отец. — По-моему, парень писал бы по-другому. Манера-то как раз женская. Вернее, девчачья. Наивно, жестоко, но без грубостей. И рассчитано только на то, что ты побоишься рассказать о письмах нам. Парень, скорее, пообещал бы просто морду набить. Так. Подожди. Кстати, тут указано, что учится Альбина в школе, которая находится в нашем дворе. Ага. И “В контакте” у нее страничка есть. С такой же фотографией. Слушай, а как кто-то вообще мог узнать, что ты собираешься давать показания? Хулиганы тебя вроде бы не видели, Петр Васильевич вряд ли с кем-то поделился. Ты сам никому не рассказывал?
Егор задумался. А действительно, как? Если только… В голове промелькнула безумная догадка.
— Пап, — начал он. — Я никому не говорил. Но когда мы встретились с Петром Васильевичем у подъезда, и я пообещал, что пойду в суд, это слышала одна женщина. Я ее сначала не заметил и чуть с ног не сбил.
— Какая женщина? — заинтересовался отец.
— Да соседка из второй парадной. Я ее почти не знаю. Так, встречаю на улице иногда.
— Из второй парадной? — насторожился отец. — А как она выглядит?
Егор попытался представить как можно точнее. Он прикрыл глаза, вспомнил разговор с Петром Васильевичем, свой стыд, желание убежать и…
Лицо женщины всплыло перед ним четко, будто на фотографии. Егор открыл было рот, но вдруг вспомнил еще кое-что и осекся. Именно эта женщина приснилась ему в кошмаре, когда он болел в шатре у Марфы.
— Пап, — сказал Егор, чувствуя непонятный страх. — Она немолодая уже, полная. Волосы в коричневый цвет крашенные. А еще у нее на носу бородавка.
— Бородавка на носу? — Отец даже кулаком по столику стукнул. — Все. Я понял. Эта женщина восемь лет назад работала в твоем детском доме нянечкой. И, кстати, фамилия ее — Морошина. А эта Альбина, наверное, — ее дочь.
На верхней полке заворочалась Лелька.
— Дайте поспать, чакли несчастные! — сонно пробормотала она и снова затихла.
***
Егор ворочался с боку на бок. Обычно стук колес его убаюкивал, но только не сегодня. Хотя, казалось, больше волноваться было не о чем. Все, что мучило Егора, стало теперь понятным и совсем не страшным. Егор понимал, что адрес его электронной почты и номер мобильника девочка Альбина легко могла найти “В контакте”. Он же сделал свою страничку открытой для всех. И, похоже, зря.
Интересно, эта Альбина влюблена в кого-то из тех хулиганов? Или, может, чья-то сестра?
Егор едва заметно улыбнулся. На девчонку он в любом случае не будет сердиться, потому что она пугала его не ради себя. И наверняка сама боялась не меньше.
Интересно, а Лелька пошла бы на такое ради Егора? Или… Марфа?
Вспомнив про Марфу, Егор смутился и постарался заснуть уже по-настоящему.
Глава 22
В Питере было жарко. Хорошо, что сразу из здания вокзала можно было спуститься в прохладное метро.
В вагоне Лелька сосредоточенно читала купленный в киоске журнал.
— Ищешь, в какой цвет перекраситься? — поддразнил Егор.
Лелька отрицательно помотала головой и показала брату обложку.
— “Вокруг света”, — озадаченно прочитал Егор.
— Понятно? — гордо спросила Лелька. — Я теперь всякую ерунду не читаю.
***
На улице Лелька вытирала пот со лба, но молчала. Егор стоял у поребрика и высматривал, не идет ли троллейбус.
Вместо троллейбуса к остановке бесшумно подлетела блестящая черная машина.
“Порше-Кайен”, — успел сообразить Егор.
Дверца автомобиля открылась, и из салона выскочил светловолосый парень в легком бежевом костюме.
— Привет! — протянул парень руку отцу. — Только о тебе вспоминали.
Егор удивленно смотрел, как отец пожимает протянутую руку. Было видно, что встреча ему, мягко говоря, не доставила никакого удовольствия.
— Ты куда пропал? — поинтересовался водитель “Кайена”. — Даже не позвонил ни разу.
Отец неопределенно пожал плечами.
— И машину со стоянки до сих пор не забрал, — продолжал светловолосый.
— Машину заберу, — пообещал отец. — Сегодня же.
— А чего такой смурной? — не отставал парень. — Погоди… Или ты что, всерьез решил уволиться?
— Решил? — переспросил отец. — Да я, по-моему, уже полторы недели, как заявление подписал. У тебя же, кстати.
— У меня? — брови у парня взлетели к самой челке. — Я тебе заявление на отпуск подписал. Слышишь, на отпуск! И все. Так что гуляй еще три недели и выходи. Мы без тебя совсем зашиваемся!
— А Маша? — поинтересовался отец, вытирая платком пот со лба.
— Что — Маша? — удивился молодой человек. — Маша через полгода в декрет отправится. Кстати, можешь меня поздравить. Мы позавчера расписались.
— Поздравляю!
— Спасибо, — парень кивнул. — Вот уж не думал, что ты на шутку обидишься! Не чужие же люди. Но если что не так, извини. Ладно?
Отец криво улыбнулся:
— А ты ведь тогда не шутил.
Парень смутился, поник, и даже его шикарный летний костюм как будто обвис и стал казаться не таким дорогим и не слишком новым.
— Честно? — по-детски переспросил хозяин “Кайена”. — Ну не шутил. Сам не знаю, что на меня нашло. Просто помутнение какое-то! Но два дня без тебя поработали, и я понял, что или тебя верну любой ценой, или фирма развалится. Простишь? Вернешься?
Отец медленно кивнул и снова пожал протянутую руку.
— А ты с детьми отдыхать ездил? — оживился парень, бесцеремонно разглядывая Егора с сестрой. — Это здорово! Нечего им во дворе болтаться! У вас, оказывается, там такое хулиганье водится — жуть. Ехал я весной к Машке в гости. И ведь светло еще было! Подъезжаю туда, где парковался обычно, а там двое придурков на старика налетели. Я хотел выйти, по ушам дать. А потом смотрю — дед их сам отделал в лучшем виде. Так это еще не конец истории! Через пару недель звонит мне следователь: так и так, мол, вроде бы вашу машину видели в таком-то месте в такое-то время. Я, конечно, подтвердил. А она меня побеседовать пригласила. Оказалось, что те отморозки накатали на деда заявление, будто он их избил. Решили, так сказать, что лучшая оборона — нападение. Но следователь, конечно, женщина грамотная. Разобралась, что к чему. Меня отыскала, я теперь на суде свидетелем защиты буду.
Парень замолчал и вытащил из кармана жевательную резинку.
— Вот, курить бросил. Теперь жую. Может, вас подвезти?
Егор, не отрываясь, смотрел на асфальт.
— Да нет, спасибо, — покачал головой отец. — Мы на троллейбусе.
“Кайен” плавно вырулил в левую полосу и через мгновенье скрылся за поворотом.
— Пап, — поинтересовалась Лелька. — А кто это был?
— Мой генеральный директор, — ответил отец.
— Такой молодой? — мимоходом удивилась Лелька и тут же сменила тему. — А можно я вон в тот павильончик за минералкой сбегаю?
Отец кивнул.
— Пап, — тихо спросил Егор, когда Лелька умчалась. — Получается, что все было зря? Зря я мучился, письма эти дурацкие получал и вообще… У Петра Васильевича свидетель лучше меня есть.
— Ничего и никогда не бывает зря, — твердо ответил отец. — Ты сумел побороть свои страхи. Поверь мне, это дорогого стоит. Может быть, ты пока этого не понимаешь, но ты поступил как настоящий мужчина. И я горжусь, что у меня вырос такой сын.
Егор недоверчиво посмотрел на отца и покраснел.
Глава 23
Лелька с тоской посмотрела в окно. Лил косой октябрьский дождь. Лелька полила подросший за лето апельсин и подумала, что скоро его придется пересаживать.
Одной дома ей было непривычно и немножко грустно. Раньше, когда мама не работала, Лелька и представить себе не могла, что такое одиночество.
Чтобы отвлечься, она отправилась в свою комнату и включила компьютер. Сегодня утром она получила от Марфы первое электронное письмо. Даже и не письмо, а коротенькую записку. Лельке показалось, что Марфа побаивается, не забыла ли Лелька о ней вообще.
Но Лелька, конечно, не забыла. И ответ написала длинный-предлинный. Сначала расспросила, как поживает сама Марфа, ее родители, бабушка и Анна. Потом рассказала, что в июле Егор выступал свидетелем на суде, и хоть очень волновался, но говорил совсем как взрослый. И, естественно, судьи поверили Егору и еще одному (тоже очень хорошему) свидетелю, а не хулиганам, напавшим на пенсионера и хотевшим перевернуть все дело с ног на голову. Лелька даже слегка пожалела мать и особенно сестру одного из них. Потому что они так плакали! А после суда сестра подошла к Егору, и они о чем-то очень долго разговаривали. Лелька спрашивала, но Егор так и не признался, о чем. Но с тех пор “В контакте” у него появился новый друг — Альбина Морошина. Судя по фотографии — та самая сестра хулигана.
Дальше Лелька подумала и описала кучу своих девчачьих новостей, которые могли быть интересны только им с Марфой. А в конце напомнила, что Марфа так и не рассказала ей сказку про чаклей.
Усевшись перед монитором, Лелька открыла почтовую программу и радостно вскрикнула. От Марфы пришел ответ. Лелька нетерпеливо кликнула мышкой на конверт.
“Привет, Леля!
Я очень рада, что ты про всех нас помнишь. Бабушка передает тебе привет. У нее все хорошо, только иногда радикулит мучает. Мама с папой тоже здоровы.
Анна в августе вышла замуж за Валеру. Оказывается, он был влюблен в нее с детства. Представляешь? Они теперь вместе живут в ее домике, но следующим летом Валера хочет построить жилье попросторнее. А Сашка, который грозил нам пистолетом, куда-то уехал и здесь больше не показывается.
Иван Степанович катер не продал. Они с другом недавно приезжали к нам. Привезли много-много конфет. Я так наелась, что теперь и смотреть на шоколад не могу.
Слушаешь ли ты мои летние песни моря? Напиши.
Помнишь, ты спрашивала, верю ли я в чаклей? Так вот — конечно, не верю. Но сказку про них, которую мне рассказывала бабушка, а ей — ее бабушка-саамка, очень люблю. Может быть, она и тебе понравится?
Давным-давно в одной саамской деревне у самого Белого моря жили старик со старухой. Жили долго, душа в душу, а вот детей у них не было.
И вот однажды старуха отправилась к колдунье. Та, выслушав старухину жалобу, велела наварить каши и положить котелок с ложкой на самый высокий камень в лесу. А самой спрятаться. Тогда из ближайшей пещеры вылезут на запах еды дети диких людей — чакли. И пока они будут кашей лакомиться, старуха сможет кого-нибудь из них поймать и отвести к себе.
Старуха так и сделала. И поймала девочку-чаклю. Та была очень похожа на обычного ребенка, только волосы и ногти у нее оказались черными-черными. Девочка-чакля жила в доме у старика со старухой хорошо, во всем слушалась, по хозяйству помогала. Но была у нее одна странность. Как только наступала ночь, чакля бежала в сарай, где сети сушились, и начинала с ними играть. А в игре сети рвались и путались. Уж сколько старик со старухой просили ее не делать этого! А она обещала, но сдержаться никак не могла”.
Лелька читала, представляла каменистый берег, блестящие на солнце волны, курносую мордашку Марфы и думала, что обязательно уговорит родителей съездить следующим летом на Белое море. Просто непременно!