Случилось страшное: страна без Большого Брата вконец оскотинилась. Рубежи ее охраняют полуголые пограничники с муляжными автоматами. Мусульманские окраины, как им и подобает, по уши увязли в сепаратизме. Выпускники средних школ с трудом считают до ста, зато знают псалмы и государственный гимн. Академия наук специализируется на астрологии и гаданиях по птичьим внутренностям. На столичных улицах бесчинствуют отмороженные малолетки. Деликатесом считается похлебка из собачатины и вороньих окорочков. Единственным жизнеспособным институтом государства оказалась пенитенциарная система: вертухаи в эсэсовской форме работают без осечек. Многострадальный народ и стонет, и плачет, и бьется о борт европейского корабля. Но максимум, на который можно рассчитывать по ту сторону борта, — рабская участь гастарбайтера или проститутки…

“Э-э! — воскликнет простодушный читатель. — Никак “Невозвращенец”, г-на Кабакова сочинение!” — “Ошибаться изволите-с! — возразят ему. — И не Кабакова вовсе, а Войновича — “Москва-2042”. — Да полноте! — вступает автор, г-н Хлес… простите, Лорченков. — Это правда: есть и Кабакова, есть и Войновича, а есть еще один роман, так тот уж точно мой…”

Кишиневец Владимир Лорченков в свои 32 легко добился того, чего иной российский литератор пoтом и кровью добивается к 50. Точь-в-точь по Гоголю: в один вечер все написал, всех изумил. Однако не след забывать: если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно. Путинская Россия мается бессмысленным и беспощадным комплексом метрополии, а потому наша изящная словесность — далеко не последняя площадка для политических игрищ. Национальная квота в отечественной литературе непобедима: любой акын (а равно гусан, ашуг и улигершин), способный с грехом пополам слепить два-три абзаца на великом и могучем, тут же получает аксельбанты гения. Тому в истории мы тьму примеров слышим: и Гамаюн (презент Януковичу), и Петросян (взятка Саргсяну)…

Специально для скептиков — небольшой исторический экскурс. Вот два зарубежных писателя, два лауреата “Русской премии”: Андрей Назаров (2008, “Упражнения на тему жизни”) и Владимир Лорченков (2007, “Все там будем”). Первый издал в России одну-единственную книгу (да и ту 20 лет назад), и критики о нем дружно молчат. Второй в считанные годы напечатал десяток томов в престижных издательствах и сподобился восторженной истерики рецензентов. Ларчик открывается просто: первый живет в Дании, второй — в Молдавии. Feel the difference, как говорится в рекламе.

А дальше… дальше опять-таки классика: генерал-то ему и в подметки не станет! а когда генерал, то уж разве сам генералиссимус! Ради нашего героя даже записной зоил Топоров сменил привычный гнев на внезапную милость: “Литературная Россия (не путать с одноименным еженедельником) будет прирастать бывшим СССР… Творчество молодого талантливого и плодовитого писателя из Молдавии — доказательство уже вполне конкретное”. Знамо дело: эту дружбу на все времена завещал нам великий Ленин!

Антиутопий в России только ленивый не писал. Оттого технология производства опусов, подобных “Табору…”, проста до неприличия: ножницы плюс конторский клей. Благо в исходном материале недостатка нет, на любой вкус: от православно-самодержавного (Сорокин) до фэнтезийного (Крусанов). Все, что В.Л. имеет сказать, уже сказано; более того, — отчасти пережито. Но автор отчего-то произносит банальности с апломбом первооткрывателя.

Читать лорченковский пастиш скучно, — еще и потому, что текст требует перевода с русского на русский. Добрую половину романа занимают карикатуры на молдавских VIP’ов, русскому читателю поголовно неизвестных: тут и шеф-повар ресторана “Человечинка” Виталий Андриевский (расшифрую: известный молдавский политолог), и комендант лагеря Влад Филат (бывший и.о. президента), и журналистка То Ли Семеновская То Ли Юдовитчь (корреспондент газеты “Независимая Молдова” Ю. Семенова-Юдович)…

Что в книге и без комментариев ясно, так это ж-жуткая антипатия к Европе, — сами, по кремлевскому благословению, двенадцатый год в этом деле упражняемся. Подлый ЕС, изволите видеть, соблазнил доверчивую Молдавию бутафорской роскошью оллвейсов, памперсов и разных прочих liberte-egalite, поматросил и бросил. Теперь совращенная и покинутая держава корчится в молитвенных конвульсиях: “Европа наша, та, которая к западу от нас!.. Да святится дух твой — Евросоюз!.. Хлеб наш насущный нам дай и пришли в виде гуманитарной помощи! Одежду нам пришли в мешках со своим благословенным секонд-хэндом! Прости нам долги наши в размере 2 миллиардов долларов! Не введи нас во искушение в союз с нечестивой Россией!”

И вот так — абзацами, а иной раз и страницами. Пространство повествования безнадежно захламлено нудными пародиями на все и вся (объемом от 1 089 до 5 809 слов) и густо заселено второстепенными персонажами, единственная миссия которых — умереть елико возможно гаже (скажем, Филата, предварительно поджарив, топят в параше). Автор определяет жанр своего романа как “эпос-нуар”. Смею, однако, думать, что это безразмерный 400-страничный фельетон со стойким запахом нафталина: про акул империализма и компрадорскую верхушку банановой республики. Откройте наугад “Крокодил” 40-летней давности — и безошибочно наткнетесь на такой же, с неизбежной иллюстрацией Кукрыниксов. Меняются времена, но не нравы: за гуманизм и дело мира бесстрашно борется сатира!..

Отчего эту откровенно конъюнктурную поделку надо считать литературным событием, — одному Богу ведомо. Ну, разве еще Топорову. Ах, да! Есть и еще один человек, уверенный в писательском величии Лорченкова, — сам Лорченков:

“Паланика и Уэльбека обошел, с Хеллером, Мейлером или Барнсом иду вровень, до Маркеса полкорпуса… Кстати, о Хемингуэе. С Папой я пару раз разошелся ничьей по очкам”.

“Современная русская литература — это, говоря прямо, вторая лига. Есть исключения, конечно. В высшей лиге играют Пелевин, Сорокин, Лорченков, Лимонов… Самый интересный современный русский писатель — это я, Владимир Лорченков. И пишу я на русском сейчас лучше всех в мире”.

По этой самой причине в последние 80 лет мы редко обходились без лавровенчанного самородка с национальной окраины: не Джамбул Джабаев, так Лео Киачели, не Мирзо Турсун-заде, так Мухтар Ауэзов. В моменты коллективных прозрений просвещенная публика всякий раз по-гоголевски причитает: сосульку, тряпку приняли за важного человека! История — великий учитель, но где ее ученики?..