Опубликовано в журнале Урал, номер 3, 2011
Евгений Ройзман — поэт и общественный деятель.
Автор двух сборников стихов. Член Союза писателей России. Один из создателей
фонда “Город без наркотиков”.
Евгений Ройзман
Забытые стихи
*
* *
Небо голубое
Было на рассвете
Жили-были двое
Появился третий
Первый вдруг подумал
Я наверно лишний
И решил пойду мол
Взял и вышел
Солнышко светило
Дело было летом
Вся в слезах без сил
Выскочила следом
Вся белее мела
Третий все услышал
Что же я наделал
Взял и тоже вышел
Комната пустая
Вот такое дело
На пороге встала
Прошептала: предал…
Голову свесила
Задрожали плечи
И мигает весело
Огоньками вечер
*
* *
Вспоминать,
что истина в вине
Улыбаться
— свежи были розы
Это бред, и
жить ему в огне
И курить
чужие папиросы
И молчать, о
чем-то говоря
Петь, не
отвечая на вопросы
И писать на
кухне втихаря
И курить
чужие папиросы
Спать и
улыбаться как во сне
Локтя сгиб
под голову подставить
И еще
надеяться исправить
Это бред, и
жить ему в огне
* * *
Я хотел бы
жить. И не только. В другой стране
А не в той которой сегодня (Вот так) живу я
Где бы я мог погибнуть не в драке но на войне
Где в понятье мужчина не только наличие…
Там, где чистый рассвет, а потом тревожный закат
Там, где в путь провожают без ругани, слез и плача
Там, где светятся окна и где по ночам не спят
Где конкретный смысл имеет слово удача
И еще я долго могу о том говорить
А на самом деле пойми все гораздо ближе
Лишь вздохнуть улыбнуться и встать и дверь отворить
И шагнуть за порог все оставить и жить. И выжить
А когда я
вру, пусть мне не дожить до весны
Пусть мне впредь не мечтать ни о какой победе
И пускай мне больше не снятся цветные сны
И пускай машина моя без меня уедет
*
* *
Кто в
крестах кто в наколках кто в обер-орфеях
Но в строке как в строю расположены рядом
Я пахал упирался смеялся — не сеял
Что хотел — получил обойдусь
листопадом
Я пахал упирался и умер когда-то
Ты не смейся дружок я и сам не заметил
И не вольною волей но смертью солдата
На ногах на лесах на часах не при детях
Ни при ком ни при чем не в постылой постели
И в далеком порту не в загаженном трюме
Не служили по мне не читали не пели
Даже ты как же так посчитал что я умер
Кто не здесь кто не весь я же умер ни разу
И не жил как хотел да никто не заметил
Я живу навсегда. Я искал эту фразу
Тишина над водой и туман на рассвете…
*
* *
Когда
настанут холода
И белая дорога ляжет
Все промолчат никто не скажет
Что с холодами не в ладах
Да дело даже не в годах
Не в деньгах не в музейной пыли
Не насовсем а навсегда
Недолго только жили-были…
*
* *
мой друг
читает я пишу
апрель дурак такая стужа
мне холодно я не спешу
туда где никому не нужен
кончался вечер зубы стыли
хоть изо рта не вынимай
мир опустел собаки выли
и надвигался первомай
*
* *
пару строчек
между делом
право слово в белый свет
просто черное на белом
дальше в лес — ответа нет
было дело тело пело
не дыша душа ждала
захотела улетела
захотела и дала
волю слову легкий голод
оставалось говорить
нежно горлу дали повод
жажду гордо утолить
сам кузнец сама царевна
улыбнись — всему венец
поломается наверно
и случится наконец
*
* *
…В том порту
меня встречали
Там на руках меня качали
Потом на землю уронили
И тихо так похоронили
В том порту меня так ждали
Там по-мужски мне руку жали
Там так тепло меня любили
Зачем они меня убили
Что за диво в самом деле
Над той землей звенят метели
И мы нисколько не хотели
И каждый раз туда летели…
*
* *
Гимн
шестичасовой — это марш духовой на
разводе
Тишина
посерела — Страна как один на
подъеме
Очень
хочется спать — взять отгул? что
поделать я вроде
Отгулял все что мог предварительно в полном объеме
Мимо тапок
не глядя с размаху озябшие ноги
И подумал о
жизни, сказал неприличное слово
Ткнул
приемник рукой ненавижу заткнулся убогий
И обиделся и замолчал и мне стало херово…
Я несильно
побрился, в заварку плеснул кипяточку
Мама, дай на
обед! Я верну. Проявила заботу
Вот и все до
свиданья пишу предпоследнюю строчку
И п…. Извините. Привет. Повалил на работу
И вперед как
на праздник пошел на глазах со слезами
Так идут на таран на субботник прости же родная
Остановка в
коммуне да мы на ходу не слезаем
Рву штурвал
на себя опоздал впереди Проходная
Такова наша
доля они на таковских напали
Размышленьями
с ходу могучее сердце не ранил
Снег ужасно скрипел за моею спиной наступали
Засветил
документ… и навылет ее протаранил.
*
* *
Вокзалов
канитель и строгость Завокзалья
На запасных
путях на взлетной полосе
Пожухлая
трава, растущая печально
В
пространстве между шпал в мазуте и росе
Депо, гудки
и маневровый тепловозик,
Базар
диспетчеров он перемножен на
Желание
собак полаять на морозе
Специфику
труда и невозможность сна.
Где с
запасных путей взлетела Сортировка
Как стаю
принесло. Прогрохотал прибой
По утренней
заре по улицам Свердловска
Осколками
зеркал, раздавленных волной.
Вокзал не
отразит величье Завокзалья
И я не отражу когда не оторвусь
Я на плаву
пока, но что бы не сказал я
Меня
отяжелит косноязычья груз.
Все поезда
идут на бреющем полете
В прицеле
Красноярск, нелепо объявлять
Кого мне
обвинять в печальном недолете
И Ночь и
Волчья Суть и Волчья благодать…
И только над
Землей на бреющем полете
Горизонтально
вдоль уходят поезда
В звенящей
тишине в извечном недолете
Печальна и
нежна Полярная Звезда.
Я о другом пишу и с каждым разом дальше
И больше о другом. Перетерпев привык.
В прицеле
Красноярск. Тридцатилетний мальчик,
Чудак, того
гляди, заплачет в черновик
Не выдержал
сказать, но тем не успокоюсь
Я многого не
смог, но мучает одно
Смотри,
который раз я набираю Скорость
Хоть оторви
штурвал — взлететь не суждено.