Опубликовано в журнале Урал, номер 9, 2010
Граф Хвостов
Владимир Спартак
Три рассказа
Старик
На берегу моря сидел старик. Сухой, как ковыль, прямой, как палка, и щедрый, как солнце. Он уронил свою белую голову на колени и вспоминал те годы, когда был молодым, сильным, самонадеянным. Это сон, посетивший древность? Конь летел подобно ветру, стрела попадала в цель. Звери бежали от рыцаря голубой души. Он хотел перелететь через пропасть, но вздыбил коня.
Перед пропастью, неуклюже переставляя ноги, щипал траву орленок. Эта царь-птица была еще маленькой и беспомощной, видимо, упала с утеса? Со всей своей неопытностью он взял его домой. Кормил кусочками мяса, поил родниковой водой. Ему казалось, что орел привыкнет. Он глубоко ошибался. Вот и пушок спал с крыльев. Они стали рельефными, с сизоватым отливом. Но вот странно… На голове – во лбу горела алая звезда. Она сияла и притягивала к себе. Он отнес его к той самой пропасти. Осмотрелся царь природы, помахал крыльями, походил – как бы разминаясь и… оторвавшись от края проплети, взлетел.
Осязаемой осталась одна тоска.
А он летел все выше и выше…
Вот уже достиг галактики. Сел на солнце и стал клевать его и… сгорел.
Старик проснулся, встал и, забормотав что-то себе под нос, пошел на все
четыре стороны.
Пожар-человек
Старик тяжело вздохнул. Мысли плыли и плыли – как запоздалые облака, бередя душу, согревая кровь. Маша! Ты выспалась сегодня! Молодая жена проплыла по комнате рубленого дома. По стеклам окошек бегали оранжево-синие зайчики. Мелькнула мысль. Пожар?! Все как в бреду. Белые кальсоны надувались от встречного ветра, словно паруса бригантины. А капитаном был молодой человек. Постепенно огонь завоевал пространство, он рычал и выл, как тысяча динозавров. Жалобно где-то играла скрипка. Маленькая девочка, задрав лохматую голову, плакала и ковырялась в носу.
Дети визжали. Где-то взрывались бочки с горючим. Ма-ма-ма!..
Тяжело охая, ахая и урча, падали бревна, трескался шифер, орали куры, выли собаки. Подбегали люди, приехало много машин. Все были в поле, пшеница дозрела… Герой нашего эпизода жизни ухнул на желтовато-зеленую постель земли и долго нюхал запахи неувядающего героизма истории.
А за плечами уже шестьдесят лет. Иссохшие руки, выстраданное сердце, тонкая шея. Но глаза смотрели озорно, с огоньком, по-умному расставляя на полочки плохое, хорошее – щедрое забвение. В унисон бил барабан страстей, призывая к вечной борьбе. Обмотанные черные руки плетями крепились за туловище, запах смерти напоминал горе молодых матерей, держащих застывших младенцев.
Старик ворочался на диване и еще долго не мог уснуть. Природа брала свое и просила с уважением относиться к счастливому процветанию человека .
Тишина
Фонарь последнего дерева уничтожает пропасть и мрак. Эхо всех континентов и миров бьет в барабан судьбы. Птицы, обезумев от счастья, превращаются в звезды эпох и пламя костра. Жизнь – право. Смерть – случай. Любовь – божественный идеал части лиц. Площади опустевших городов мечутся свободой, и дымятся трубы моей деревни. И смеется петух радостно и звонко. Хлеб, выращенный на ладонях полей, превратился в камень опережающих начал.
Венец мученика принимает, носит и трансформирует человек голубых кровей. Его величество госпожа победа. Согревая душу и очищая плоть мгновеньем, дарит амплитуду космоса. Пролетарии всех стран, соединяйтесь. Мужик земли наводит вулканический порядок, прорубая просеку единственной в своем роде награды. Живи вечно, прорицатель и труженик, отец и сын новой градации третьего столетия. Приумножаются цветы убитых душ и гармонические березовые всплески родников моей повседневной печали. Тишина. Тишина.