Опубликовано в журнале Урал, номер 9, 2010
Евгений Беверс – родился в 1973 году, образование высшее; трудился писателем и журналистом в г. Новокузнецке. Автор книг “Полупроводник” (2004, Новокузнецк) и “Горизонт” (2007, Санкт-Петербург). Живет в Москве.
Пёстрые рассказы
Евгений Беверс
Новогодняя сказка
“Снег кружится, летает и тает…” – пела маленькая Леночка, с завистью глядя сквозь тройной стеклопакет во двор, где другие мальчики и девочки, только с иными, а порой и с такими же, именами делали снеговиков, составляя друг на друга большие грязные шары, облепленные прошлогодней травой, павшими листьями и небольшими ветками. Заботливые родители строго-настрого запрещали Леночке гулять без присмотра, поэтому ей не оставалось ничего другого, кроме как созерцать это чудесное действо, уткнувшись носом в оконное стекло так, чтобы получился свиной пятачок, а голос стал гнусавым и от этого, как ей казалось, очень смешным. От нечего делать Леночка перебирала в памяти все снежные слова:
– Снег, снегурочка, снеговик, снегирь, – больше снежных слов она не знала и, скосив глаза к носу, разочарованно запердела ртом, изображая машину.
В это время раздались три долгожданных звонка. Леночка не без усилия привела глаза в исходное положение, вытерла рукавом забрызгавшие подбородок слюни и побежала открывать.
Отцовская одежда пахла холодом и от этого всегда казалась свежей, хотя на самом деле, наверное, не всегда была таковой.
– Ну как, смотрела новости? – спросил он, стряхивая в угол мокрую шапку, и, как всегда, бросил ее на полку, где уже высилась горка из шарфов и варежек. Шапка, конечно, скатывалась, отец кидал снова, и это продолжалось до тех пор, пока она все-таки не цеплялась за что-нибудь и не обретала хрупкого равновесия на самом краю полки. Тогда, еще немного помедлив с руками на изготовку, как у волейболиста, и убедившись, что шапка продержится до материного прихода, он снимал дубленку.
– Да, – наконец отвечала Леночка, вдоволь наглядевшись на отцовские экзерсисы.
– Что “да”?
– Да, говорю, смотрела!
– А! – вспомнил отец и, поглядев в зеркало, взъерошил слежавшиеся под шапкой волосы. – Ну и ну? Какие умные мысли пришли тебе сегодня в голову?
– Вот-вот, смотри, на одном дыхании, как ты говорил, – затараторила Леночка. – Во-первых, они не знают, сколько партий войдет в парламент, – она засмеялась, показав свои маленькие зубки. – Это очень просто: надо открыть все двери парламента и натолкать туда столько партий, сколько влезет, потом закрыть двери и посчитать их. Вот! – здесь ей пришлось сделать следующий глубокий вдох и только затем продолжить: – Во-вторых, они не знают каким будет новый кабинет министров. Любому ясно, что новый кабинет должен быть лучше старого, больше, светлее и теплее. Чтобы у каждого министра был свой стол и самое главное телефон, а лучше два, тогда министры смогут сделать в два раза больше и получат в два раза больше денег. Все! – в этот раз у нее получилось выполнить условия игры: “Одна мысль – один вдох”, и Леночка осталась довольна собой.
Отец устало улыбнулся, сполз по стенке на пол, запрокинул голову и только затем рассмеялся:
– Ну, положим, денег у них и так достаточно, а в одном кабинете им будет тесно, разговаривая по телефонам, они станут мешать друг другу.
– Точно, – Леночка на мгновение задумалась, а потом махнула рукой. – Ничего, я завтра все решу. Это будет моя следующая умная мысль. А сейчас быстренько ешь, переодевайся и пошли на улицу. Ты будешь маму на лавочке ждать, а я снеговика лепить. – И тут же задала вопрос: – Скажи, если змея во время еды прикусит язык, она умрет?
– Да, наверное. Оружие иногда убивает своего хозяина…
Леночка помнила слова бабушки: “Если хочешь, чтобы снеговик ожил, надо слепить его из первого снега. Катая колобки, нужно повторять какие-нибудь смешные слова, а когда закончишь, вложить ему в рот конфетку и сказать то, что подслушала у взрослых. Но помни: слова обязательно должны быть непонятными, потому что только непонятные слова имеют волшебную силу”. Поэтому Леночка все время повторяла про себя кажущуюся ей смешной скороговорку: “Диллеры-крокодиллеры!” А когда закончила, то сунула ему в рот карамельку и сказала:
– Запомни: самые тяжелые душевные травмы ребенок получает в детстве.
Снеговик проглотил карамельку, поперхнулся и, прокашлявшись, деловито ответил:
– Знаю.
– Откуда? – удивилась Леночка.
– Я теперь знаю все то же, что и ты. И даже стишки сочинять умею: “Кандидаты в депутаты собирались на дебаты, но дебаты скучноваты, обосрались демократы”. Ну как, смешно?
– Очень! Давай еще.
– Да хоть сколько, – отозвался с готовностью снеговик, но тут же оговорился: – Ты мне только поесть вынеси. Что-то кушать очень хочется.
– Пирожки будешь?
– Давай! – крикнул он задорно и махнул рукой так, что с верхнего кома посыпался снег. – Ой, извини. Перхоть.
Жевал снеговик быстро, с аппетитом и постоянно приговаривал:
– Очень вкусно.
А на предложение назвать его Снежинкой кивал головой и, набивая полный рот, мычал, выражая согласие: “Угу-угу”. Закончив трапезу, он довольно крякнул, вытер руки о нижний ком и похлопал себя по среднему, как бы проверяя наличие пищи в снежном желудке:
– Ну вот и хорошо, теперь будем всю ночь разговаривать, а утром опять поедим, так ведь?
Откуда-то издалека раздался голос отца:
– Леночка!
– Ой, – спохватилась она, – мама идет с работы. Все, пока, Снежинка, мне домой пора.
– Зачем? – спросил снеговик, озорно подмигивая сразу обоими глазами.
– Как зачем? Смотреть мультики, пить кефир и спать.
Снежинка еще некоторое время улыбался, но потом улыбка с его белого лица исчезла, глаза обиженно заморгали, от былой игривости не осталось и следа:
– А как же я? – выдавил он.
– Ты тоже спать ложись, – строго ответила Леночка и погрозила пальчиком, как это делала мама.
Его подбородок задрожал: “Где, здесь?”
– Ну, ты же снеговик, – возразила маленькая, развернулась и побежала к родителям.
– Ладно, кефира хотя бы вынеси, – крикнул Снежинка срывающимся голосом.
– Постараюсь, – не оборачиваясь, отозвалась Леночка, понимая, что говорит это лишь затем, чтобы наконец уйти.
Весь вечер она ворочалась в кровати, не в силах подойти к окну и взглянуть на вызванное ею к жизни существо и брошенное зимней ночью во дворе дома. Мало того – ей казалось, что снеговик укоризненно смотрит на нее из угла комнаты, и Леночка спряталась от этого взгляда под абсолютную защиту – толстое пуховое одеяло. Но и оно оказалось бесполезным. Снежинка пришел к ней во сне в образе борющегося со штормом моряка. Ветер рвал его на части и сбрасывал в море. А он все протягивал к ней руки и кричал сквозь непогоду:
– Кефира мне! Кефира!
Утром, нарушив родительский наказ, маленькая выбежала во двор, держа в руке стакан заветного напитка:
– На, пей!
Снеговик был холоден.
– Я тебя ждал-ждал! – начал он, скосившись на протянутый ему кефир. – Ждал-ждал! Ждал-ждал! – Взял стакан, залпом выпил содержимое и закончил: – Так и не дождался!
Леночке стало не просто совестно, но стыдно, и она состроила грустную рожицу:
– Извини, отец не пустил.
– Отец?! При чем здесь отец?! – возмущенно крикнул снеговик. – Ты бросила меня одного, посреди улицы, в снегу, под холодным ветром. Я думал, ты придешь, но потом понял, что ошибся, и плакал всю ночь. – Губы его задрожали, и снег под глазами начал таять, стекая вниз весенней капелью. Он пытался вытереть их руками, но только размазывал по лицу. – Ты не сдержала слово! Я не могу простить тебя! – наконец сказал он и добавил: – Никогда!
Леночка была в ужасе. Еще никто так с ней не разговаривал. Так разговаривала только она сама и только со своими родителями.
– Ну прости меня, Снежинка! Ну прости, – бормотала она себе под нос, не в силах найти ни малейшего оправдания своему поступку.
Снеговик начал постепенно успокаиваться, перестал шмыгать носом и, зачерпнув свежего снега, стал затирать им следы от слез.
– Еду принесла? – наконец спросил он примирительным тоном.
Леночка хоть и была маленькая, но сразу поняла, что если ответит “нет”, то все начнется заново, поэтому сказала:
– Сейчас, – и побежала домой. Здесь она разбила свою копилку и, собрав все деньги, бросилась в киоск за пирожками.
Глядя, с какой быстротой снеговик поглощал еду, Леночка сначала попрощалась с мыслью о новых коньках, потом телефоне, и наконец пришла очередь растаять самой заветной мечте о велосипеде.
Снежинка съел все до единой крошки, как всегда по привычке вытер руки о нижний ком, похлопал себя по среднему и, поймав изумленный взгляд, объяснил:
– Растущий организм требует много калорий.
И тут же попросил:
– Обещай, что больше не бросишь меня.
Леночка открыла было рот, но вдруг подумала, что если пообещает, то, во-первых, обязательно нарушит свое обещание, во-вторых, опять всю ночь не сомкнет глаз, и в-третьих, тогда Снежинка точно ее не простит, поэтому она молчала, но, вспомнив про пустую копилку, а вернее про полное ее отсутствие, поняла, что дело зашло слишком далеко и надо ставить точку.
– Не могу, – сказала она твердо и объяснила: – Я человек, а ты снеговик, я живу дома, а ты на улице. Так положено.
Снежинка подозрительно прищурился:
– Положено! Кем положено?
Леночка потупила взор:
– Не знаю.
– Я не человек, потому что из снега. А кто я?
– Не знаю.
– Я не снеговик, потому что живой. А кто я?
– Не знаю.
– Зачем тогда ты меня оживила?
– Не знаю! Не знаю! Не знаю! – закричала Леночка, чувствуя, что сейчас расплачется, и жалобно спросила: – Ну чего ты хочешь?
– Поцелуй меня, – неожиданно попросил Снежинка.
Маленькая с готовностью прильнула губами к снежному лицу, потом быстро отскочила и побежала прочь, чувствуя на губах покалывающий кожу ледяной холод с привкусом жареных пирожков, ей это совсем не понравилось. Зато спала она крепко.
– Поесть принесла? – встретил ее с утра снеговик привычным вопросом. И, проглотив все бутерброды, заготовленные для нее мамой, вкрадчиво спросил: – Я тебе нравлюсь?
– Конечно, – не очень уверенно ответила Леночка.
– А так? – он вытащил морковку из верхнего кома и воткнул ее в нижний.
Маленькая сконфузилась и покраснела.
– Дурак! – ответила она и побежала домой.
– Я снежный, но не железный, – взывал к ней снеговик, – я живой. Я чувствую, и я люблю тебя. Ты что, даже не поцелуешь меня на прощание?
– Нет, я обиделась, – крикнула на бегу Леночка и подумала: “Не выйду больше на улицу”.
Но прошла ночь, и настало утро. И снова маленькая, собрав, что было в холодильнике, вышла во двор. Снежинка как будто спал и на этот раз выглядел как-то странно. Его верхний ком сильно увеличился и стал почти как средний.
– Что у тебя с лицом? – спросила она.
– А, это ты, – прохрипел снеговик, приоткрыв глаза. – Закусь принесла? – язык у него заплетался, он сглотнул и закашлялся. – Поздно спохватилась, – и предупреждая упреки, продолжил: – Ну пил, пил, что привязалась? Ты мне не жена, чтобы допросы устраивать. Пришли нормальные мужики, Петька и Степаныч, мы с ними хорошо посидели, за жизнь поговорили, – он схватился за голову и мучительно застонал. – Ты бы лучше за пивом сбегала.
– Я еще маленькая, и денег у меня больше нет, – ответила Леночка и заплакала. – Я думала, ты будешь другой: сказочный, веселый, будешь петь песни…
– Хорошо, я тебе спою, – отозвался снеговик, как будто не замечая всхлипываний своей подружки, и затянул: – Эх, бутылочка вина, не болит голова, а болит у того, кто не пьет ничего…
– Хватит, замолчи! – крикнула Леночка.
– Маленькая она, – передразнивал Снежинка, – денег нету. А честных снеговиков мучить не маленькая? Знаешь, что мне люди нормальные сказали: “Век твой недолог, до весны не дотянешь, максимум до первой оттепели или до метели, а когда она будет – неизвестно. Так что дура, говорят, твоя девчонка, что оживила тебя. Человеческая жизнь дерьмо, а жизнь снеговика и подавно. Если бы любила, заботилась бы, а так скоро сгинешь”. Да и пусть, и ладно, лучше умереть, чем так жить! Я покончу с собой! – Он выхватил морковку и начал бить ею себя в средний ком, пытаясь разрыхлить его.
Леночка бросилась к нему, схватила за руку и оторвала ее.
– Давай-давай! – кричал снеговик. – Оторви еще и вторую!
– Если надо будет, оторву!
– Тогда уж и рот залепи, чтобы я не смог говорить!
Вдруг они, как будто опомнившись, замолчали.
– Что-то меня знобит, – сказал наконец Снежинка. – Здоровье уже не то. Не могла бы ты вынести мне какую-нибудь одежду?
Леночка сбегала домой и вынесла ему отцовскую дубленку и шапку:
– Так лучше?
– Да, так очень хорошо, – грустно ответил снеговик. – Побудь еще немножко.
– Ладно, – маленькая стояла молча, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
Снежинка тоже молчал.
– Тебе со мной плохо? – наконец спросил он.
– Нет, – отозвалась Леночка. – Просто у меня промокли ноги и я совсем замерзла.
Снеговик понимающе кивнул:
– Ну хорошо, иди. Постой! Слушай, ты не могла бы оставить свой сотовый телефон, чтобы я мог тебе позвонить?
– На, бери. Я скажу отцу, что потеряла, и он купит мне новый.
Снежинка взял телефон и сунул его в карман дубленки.
– Спасибо, ты очень много для меня делаешь, – сказал он извиняющимся тоном, и взгляд его тоже стал виноватым. – Давай завтра начнем все сначала и постараемся не ссориться.
– Давай, – с готовностью согласилась Леночка.
На следующий день, выйдя во двор, она нашла только разбитый сугроб снега. Дубленки и шапки не было, валялась лишь морковка. Маленькая подобрала ее и долго плакала, сидя на скамейке.
– Не плачь, девочка, все будет хорошо, – сказала скамейка.
Леночка вытерла слезы, улыбнулась и затем рассмеялась звонким беззаботным смехом. Она вдруг поняла, что оживших вещей в мире много, но главное, чтобы ты не имел к этому никакого отношения.