Опубликовано в журнале Урал, номер 9, 2010
Алексей Остудин – окончил филологический факультет Казанского университета (1990), Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А.М. Горького (1993). Автор шести книг стихов. Стихи публиковались в журналах “Новый мир”, “Октябрь”, “Сетевая поэзия”, “Смена”, “Студенческий меридиан”, “ШО”, альманахе “Истоки”, “Литературной газете” и других изданиях. Лауреат литературной премии им. А.М. Горького (2007). Живёт в Казани.
Алексей Остудин
Коктебель
Если мы столкнёмся в Коктебеле,
из-за пазух вынут магазины
концентрат любви и карамели –
“Каберне” от Качинской долины.
Только за цвета какого флага
выпьем, пожурив жратву немного –
что в шинках подвздошья Карадага
жарят беспородные хот-доги…
Хоть годами странам нашим странно –
нет зазора, хоть орлом пари я:
это – волость Максимилиана –
скатерть-самобранка, Киммерия,
сползшая к писательским палатам
от шатров татарских по суглинку,
где на берег сыплются бесплатно
бисер и рубиновые льдинки.
В море брошу медные копейки,
камушки возьму в ладонь другую,
чтоб расшил мне мастер тюбетейку
тут же, на скамейке, не торгуясь.
Поплыву знакомиться к гражданке,
верно, из голицинского рода,
гордый профиль – греческой чеканки,
здесь заметен даже в непогоду.
Ну чего нам берег этот дался,
с кем бодались здесь, давай забудем,
Будем против ветра резать галсы
и дразнить спасателей, за буем!
Октябрьская элегия
Унылая пора грибного супа –
я эту песню насмерть разучил:
недавно огурцом зелёным хрупал
под самогон, и хвостик не горчил.
В паучьих гаммах: до ре ми и до ре –
увяз октябрь, ушибленный под дых.
Шары осин – совсем как помидоры,
что вынуты из валенок твоих.
Мне узловатый ветер неприятен,
одна отрада видеть у реки:
не оставляя в поле белых пятен,
плывут коровьих шкур материки!
Оптимизм
От понтовой юности прививка –
обещал любить и был таков…
Быстро ты к слоновнику привыкла –
бьёшь посуду шорохом шагов –
в тесноте такой твоя вина ли…
Слышишь, укорачивая даль,
ветер хриплым хоботом сигналит,
птицу нажимая, как педаль,
запускает пальцы в космы грома…
Если стоя бодрствуешь и спишь –
не приснится рокот космодрома,
а слона пугающая мышь –
у него в подмётке для забавы.
Вот и ты, на цырлах сквозняка,
за улыбку держишься зубами,
чтобы устоять наверняка!
Метаморфозы
Сквозь тучи проплывая в Мачу-Пикчу,
в дрожжах тумана, в утренней росе,
вяжи свою команду к мачте крепче –
вокруг кусты сирены, Одиссей!
Поют нескладно, холодно, наверно –
хороший повод выпить мастакам:
пощипывает гланды Гулливермут
и просит возвратить его в стакан.
В предгорьях Анд пора сооБразилий
расчёта на троих у костерка:
мятежный мир, что мы вообразили –
сплошное надувательство стекла!
Вселенная в упор тебя не видит,
хоть хвост на полпланеты распуши.
Всё сущее с дерьмом смешал Овидий –
такое вот бессмертие души…
Меняя шкуру льва на оперенье,
привычку превращая в логотип,
частенько сам, не жалуясь на зренье,
клопа с малиной можешь проглотить!
Взаимопоглощение в природе
утешит заглянувшего вперёд:
оказия, что с нами происходит,
с потомками ещё произойдёт!
Равнодушие
Когда я ем – я глух и ом,
поэтому в ладу, наверно,
с молитвой скучной за столом,
и запахом абсента серным.
Погряз в сомнительных трудах,
чужой бедой замылил око –
так воробей на проводах
не ощущает силы тока.
Прощай, скрипучая кровать –
любовь последняя испита.
Привык о многом забывать,
и меньше думать, чем забыто.
Куда бы взор ни устремил
во сне, по-прежнему, летая –
до отвращенья плоский Мир
покоится на трёх Китаях!
Случайная связь
Мы с тобою – большая компания,
будто пули в двустволке, вдвоём –
на каком этаже мироздания
лифт по кнопкам пластмассовым бьём?
Чёрный вакуум тросами клацает,
вероятность осечки – пошла…
Словно душу холодными пальцами
расцарапал, а кровь не пошла!
Икар
Шар дымом наполнил подьячий Крякутный –
продажная пресса об этом смолчала –
наверно, упарился в бане, но утром
начнёт всё с мочала.
Ушибленным местом усядется в улей,
народ православный упрямством терзая.
Схватили, как градусник ртутный стряхнули –
проблемы с дизайном…
Гондола на правом боку проплывает
по небу, как рыба, глушённая толом…
Телега приснилась ему паровая –
хлебнул метанола?
Врачует золой обожжённую спину,
представить несложно теперь мне – орал как…
Хотелось свободы – хлебнул керосина,
запил минералкой!
Переезд
Уже неделю почётный архаровец Ози Осборн
пялится на меня из небритого зеркала хмуро.
Будут сборы недолгими, туго грецким мозгом
соображаешь: слово дурацкое – процедура,
не укол, а попытка быть проще, увязывая в узел вещи –
оставляешь в шкафу всё то, что ложится косо.
Хватит звёзд на погоны в погоне за счастьем, конечно,
до той поры, пока не загнали в Космос.
Чёрные рыбы нефти скользят по дырявым трубам.
Белые птицы газа приморожены намертво к небу.
Выбираешь по-прежнему с вывертом, мне бы – ту бы…
то ли в юности было зелёной: куда бы – где бы!
Уже зовут непонятно кто, какие-то яйцеголовые, ухмыляясь тупо…
Но с собой ничего не возьмёшь, перебирая без толку,
только спичечный коробок с маркой страны Гваделупы,
зазубренный Гордиев нож и, на память, узел Домоклов.
Чёрные очки
На лежаке солёном клавишей залипла,
вся из себя реклама: “бедность не порок”!
Сосед, залётный дрозд с Бискайского залива,
прицеливается, чтоб выклевать пупок.
Штормит сплошной волной – перманганата кальций,
ты, как алмаз в воде, невидима почти,
холёный виноград мнёшь лепестками пальцев,
бумажка на носу и черные очки.
Разносчики вокруг орудуют умело:
катранчик с балычка, лаптей арбузных вспых….
Ты, словно Ифигения в Тавриде офигела,
в следах кофейных брызг из родинок своих.
Визжащая под плетью теннисного корта,
где жёлт запретный плод и палачи сильны,
вернёшься, как болид, из облака Оорта,
чтоб распахать леса и вызвать дрожь земли!
Воистину фаст-фуд! Какая это скука
наличными платить и жить последний раз…
Сквозь трепет тетивы пройдёшь все кольца лука,
чтоб на меня смотреть не закрывая глаз!
Праздник
Утиное горло болит саксофон –
подсадка на тяге, где хлюпает ряска –
в смычках камыша нежно крякает он,
вокруг – карнавала оральные маски.
Запуталось небо в сигнальных огнях,
стекающих, будто расчёсы от зуда…
Врагу не сдаётся наш крайслер варяг –
поэтому пушки стреляют оттуда.
На площади блеют, мычат, верещат,
играет легенда заезжая – “Смоки”:
Народу не вредно курить натощак –
натащит портвейна, и всё ему покер.
Блефуя, кордоны охраны промять
приятно, тем более все мы – по найму,
готовы такое на виру принять,
что вряд ли удастся отделаться майной!
Арифметика фарта О. В.
В обрывках газеты украинской ночи,
где умные звёзды полны опечаток –
страдает от голода твой тамагочи,
щелчком, как чапаевец, выбит из чата,
десятый по счёту. Начнём по порядку:
Мел Гипсон – на стройке, Сильвестр – с талоном
спешит к окулисту. Оно и понятно,
что в этом ряду не фартит посторонним…
Своих обучают в секретных спортзалах:
ты – нужная баба, а не потаскуха –
дотронувшись взглядом, взяла и связала
пуловер, в котором давай потоскуем
о юности, нижнем белье наизнанку,
о слове “богема”, что от “слава Богу”…
А то, что случилось тогда ямка в ямку,
наверное, просто в ухабах дорога!