Опубликовано в журнале Урал, номер 8, 2010
Федор Зырянов
Почтен я милостью от Бога за то, что написал
немного, немного издержал чернил, лес для потомков сохранил.
***
Красит дворы да наличники
День, румяный, искристый,
Снег, несказанно чистый,
Юный и непривычный.
А в невысокой оградке
Жажда жизни царит,
И теплятся, как лампадки,
Дивные снегири.
Там, под глиной тяжелой,
Радостно помнить во сне
Белый, румяный, желтый
Юный и чистый снег.
Иней
Курил машинист… Поработай-ка ночью!
Плыл месяц-пустынник холодный и прочный,
Стыл каменный снег между шпал.
На клавишах-шпалах и клавишах снега
Гремели аккорды стального набега,
И тысячью мелких-премелких зеркал
Шиповник сверкал.
В поездке
Пахнет березой ночной перегон,
Черный бежит за вагоном вагон,
Холод ночует в траве.
Дизель ревет за уставшей спиной,
Точкой желтеет далекий входной,
Зябко рукам, голове.
Изредка космос, гордясь щедротой,
Бросит вдогонку ненужной звездой —
Вспыхнет в полях изумруд.
От сигареты теплеет в груди,
В сердце теплеет, хотя впереди
Холод, и полночь, и труд.
***
Пять с четвертью, а запад уж истлел,
Как ткань в полоску, красно-серый…
И вот над прокаленным сквером
Турецкий месяц заблестел.
Морозные сминая листья,
Так сладко не спешить домой,
Когда всяк прячется живой,
А мне мороз целует кисти.
Скворец
День пасмурный, весенний и пустой.
Одна отрада — в дремлющей дали,
Где заросли погибшей конопли,
Шар сочных точек вербы золотой.
Вот черной каплею с небес упал скворец.
Скворечник осмотрел, шмыгнул туда-сюда
И засвистел, взволнованный певец…
— Что, родина? Вот то-то же, чудак!
***
Уже краснеет тут и там
Рябина меж оконных рам,
И солью инея обильной
Пустые крыши холод сильный
Подсаливает по утрам.
Уже румянит детворе,
В детсад идущей на заре,
Носы, и щеки, и ручонки
Морозных лужиц сладкий лед,
Уж на прогулку собачонку
Хозяйка сонная ведет,
Укутав плечики прилежно
В облезлый мех, сухой и нежный,
И мерзнет с нею полчаса,
И палкой отгоняет пса,
А то глядит на небеса…
Уже под вечер понемногу
Белеет грубая дорога,
И фонари, сливаясь в ряд,
Ее ухабы золотят.
И все слышнее в отдаленье
Ночного поезда стремленье,
Когда он, торопясь домой,
Сил не жалеет, как живой,
И будит ночь промерзлым звуком —
Стальных колес сталистым стуком.