или Возвращение к основам
Опубликовано в журнале Урал, номер 5, 2010
“Per anus ad astra”, или Возвращение к основам
Гриш Тарасов. Небо становится выше. — Екатеринбург: мАрАфон, 2009.
“Помните, откуда берутся дети? Стихи примерно так же получаются. <…> Чтобы родить стихотворение, нужно “переспать” со своей эпохой”, — утверждал несколько лет назад омский поэт и критик И. Таран. Но лишил свою мысль полнозвучности, истолковав её как “необходимость создания политического содержания”. Иное, более естественное прочтение метафоры И. Тарана предложил молодой уральский поэт Гриш Тарасов, решительно вскрывший природу отношений между поэтом и эпохой в стихотворениях своей первой книги
…Из радиоточки доносится “Спейс”,
Под который многие воображали себя
Космическими героями
в свои пятнадцать.
Что же,
Наша эпоха была именно такой.
Правда, вместо боевых звездолётов —
Потрёпанные “бэхи”.
А вместо десанта на Сатурн —
Бомбёжка ларьков…
Мало просто жить в определённое время, чтобы назвать его “своим”. Для этого надо не только вырасти в нём, но и “врасти” в него, вчувствоваться! Лирический герой Гриша Тарасова — плоть от плоти своего города и “своей эпохи”:
Я ногами врастал в подворотни,
Я раскидывал мысли по крышам,
Новой лампой светился от счастья.
Так я был. И такой весь я вышел
В даунтауне, ласковом звере,
Наглом, толстом, подвохом набитом.
Он глядел на меня, ухмыляясь.
Шлюхи, жулики, лохи, бандиты…
На задворки побрёл я, кончаясь,
И нашёл там дворы с тополями,
Где скамейки надёжны, уютны,
Где ни скотство не нужно, ни память.
Вот завод труборукий бодает
Дымом небо, которое близко,
Вот пацан важно в школу шагает,
Вот тихонько мурлыкнула киска.
Пропуская “ежедневную хронику пошлости” сквозь призму собственного опыта, поэт энергичными мазками пишет импрессионистское полотно жизни современного города, в антураже которого не составляет труда узнать и Свердловск периода разгульных 90-х, и современный Екатеринбург.
“Чёрный СвЕрловск” как состояние души выходит за пределы одноимённого раздела книги, становясь её временем и пространством. Его многоголосие звучит “алым воем” из подворотен и незамысловатыми ритмами электропопа из дешёвых забегаловок; “сдавленной песней” колёс трамвая, суетой вокзала и скрипом жизни на зубах — от прошлых дней до сегодня.
Несмотря на свойственные его лирическому герою когнитивные диссонансы, Гриш Тарасов, как отметил в предисловии к книге Ю. Казарин, — “поэт мужественный”. Но показателем его “мужества” служит не столько ирония, сколько стремление к беспристрастности в оценке своей эпохи. Подход не историка, но летописца, когда за внешней безоценочностью скрывается глубокое чувствование окружающей действительности. Мироощущение поколения, к которому поэт принадлежит, выражается в его текстах подспудно — иносказаниями, недомолвками.
Частные судьбы и бытовые драмы случайных людей сплетаются в одну общую судьбу эпохи “не сумевших убежать”. Но “время меняется”, и небо неизменно “становится выше” для тех, кто не потерял в себе человека.
Книгу “Небо становится выше” следует воспринимать не только как результат многолетней рефлексии, но, в первую очередь, как “человеческий документ” Гриша Тарасова: интимный дневник и “аттестат” человеческой и творческой зрелости. Кто-то прочтёт её как “унылую сказочку”, кто-то — как “ежедневную хронику пошлости”. Однако при всей прозаичности содержания книги перед нами явление, несомненно, поэтическое, глубоко воздействующее на сознание читателя не замысловатыми прыжками с подвывертом, но последовательной, техничной, изысканной и органичной комбинацией “шаг/реверанс/поворот…”…
…Стихи, как дети, рождаются с болью, но от любви. От любви к слову. К миру. Наконец, к своей эпохе. “Переспать” со своей эпохой” недостаточно! Эпоху надо выстрадать и, может быть, полюбить. Порождённая болью и любовью, поэзия Гриша Тарасова ещё раз это подтверждает.
Вадим НЕУПОКОЕВ