Опубликовано в журнале Урал, номер 4, 2010
“ЛитератуРРентген”
Александр Маниченко
Александр Маниченко, родился в Челябинске в 1988 году. Публиковался в журнале “Воздух”, “Транзит-Урал”, альманахе “Город Поэтов” (Челябинск, 2006). Студент Литературного института им. Горького (семинар Е.Ю. Сидорова). Шорт-лист премии “ЛитератуРРентген”- 2007 в Главной номинации. Лауреат премии “ЛитератуРРентген” —2009 в Главной номинации.
***
идёт холодный фронт
я залезаю в рот
к тебе как мелкий дождь
ты весь блестишь и врёшь
За спиной ничего, за душой ты
На страшном языке темноты,
Ничего не видя.
Я беру тебя за руку, мы идём.
Вокруг нас глухой лес, впереди молчаливый дом,
Всюду ночь нависла.
Воздух чёрен, птицы ещё черней,
Наверху луна со следами ветвей,
Мне стыдно —
Я боюсь идти, где же свет в конце,
Дом, в котором тень на твоём лице,
И лица не видно?
* * *
вот человек падает на живот
мостовой ударяя лицо еле живой
красную погремушку в нагрудном левом кармане бросает в дрожь
он лежит не двигаясь идёт дождь
его окружает дом тополиной оградой
из земли поднимаются грядки невидного сада
кроме травы прорастающей в грудь ему ничего не надо
совсем не надо
красный платок нечаянно выпавший из кармана
лежит пятном по-честному без обмана
* * *
если что и наступает, то дом в порядке:
черепица выдерживает все нападки,
стены не сгибают свои лопатки.
это чья-то рука бережёт, хранит.
это время встаёт, твёрже кафельных плит,
но за окнами дождь дымит,
и точит зубы термит.
только я обвёден каким-то волшебным кругом,
постоянно кто-то спасает, не знаю, врагом или другом.
за порог ни шагу, дома настолько спокоен,
что ни молния не ударит, не придёт за долгом покойник,
ничего не мучит, ничто не случается, никто не вспоминает.
дом стоит. ничего не бывает.
* * *
у моего садовника красивые руки большие травы голубые розы
за его спиной вырастают деревья как драконьи зубы
живые изгороди
чертополох отдал колючки другим ромашкам
в его саду настоящее лето тропические птицы райские звери
вечером цикады кузнечики богомолы восхваляют его как умеют
а искусители неприглядные гады мелкие твари?
весёлые ящерицы цветные змеи а вот они
* * *
парад парад
на улицах моего города Марди-Гра
в этой толпе потерялись и я не могу их найти
оля и катя где вы я беспокоюсь
парад парад
в темноте огни фейерверки факелы и глаза
всё горит
они поют и несут мои раскалённые внутренности
они поют и несут всё чего я боюсь
всё чего я хочу
они поют и несут моё сердце
тысячи чертей ксеня да как ты любишь
как я любила
ты понимаешь
1
похоже мы военные почтальоны
всегда приносим плохие письма
жёлтые треугольники
хотят быть бумажными треуголками
в наших руках
мы мешаем им загореться
2
вокруг одни имена
всё остальное далеко и незначительно
кстати,
мне кажется,
наши страны давно убили друг друга
3
жёлтые грязные одежды хлопают на ветру
на веру не принимается
каждое слово надо пере
проверить
вообще хочу сказать
пожалуйста верь мне
боли нет
смерти тоже
Виталий Пуханов
Виталий Пуханов, родился в Киеве в 1966 году. Окончил Литературный институт, был первым и последним лауреатом учрежденной под эгидой Литинститута премии имени Мандельштама. На рубеже 1990— 2000-х гг. был редактором отдела прозы журнала “Октябрь”. С 2003 г. ответственный секретарь молодежной литературной премии “Дебют”. Стихи публиковались в журналах “Воздух”, “Новый мир”, “Октябрь”, “Континент”. Автор двух книг стихов.
***
На Севере, на родине пространства,
Где ноги обувают в сапоги,
От холода, а не от пьянства
Сбивает с ног, не крикнешь: “помоги”.
Седов вперед ногами полз на север,
Но никому тот Север не отдал.
Ползли по снегу Блок, Есенин,
Брёл Гумилёв, и я не опоздал.
***
Печальный и усталый,
Я не был трезв ни дня,
Пока святой Виталий
Всё делал за меня.
Пока гремел костями,
Болтался как гондон,
Он на ноги поставил
Семью. Построил дом.
Не выдам всех деталей.
Вот — чудо. Ну и ну!
И я тебя, Виталий,
Однажды заменю.
***
Привет тебе, погибшая душа!
Как славно посмеялась жизнь над нами.
Расшаркалась и, юбками шурша,
Пропала в ночь. Опомнится едва ли.
И Бог бы с ней, опомнимся ли мы,
Умоемся счастливыми слезами
От звездной пыли, патоки луны?
Мы прорезей для глаз не вырезали.
Прости меня, погибшая душа,
Покойся с миром в несуществованьи.
Я сам тебе любить не разрешал,
И говорю: “люблю” при расставаньи.
***
Каждая девочка из Свердловска
Мечтала иметь кроличью шубку.
Я женат на одной такой девочке.
Подарил ей щипаную чёрную норку
И нещипаную белую с рукавами,
Как у белой летучей мыши.
А она — плачет.
Ну не могу я найти кроличьего даже полушубка!
Нету больше города такого — Свердловска.
Девочка топает ножкой:
“Хочу кроличью шубку, какая была на Маше —
Дочери директора Химмаша
Из параллельного “Б” класса.
Не буду взрослеть, не буду стариться!
Буду ждать. Ждать свою кроличью шубку.
***
Шульц Иван Петрович
Жил под чердаком.
Был Иван Петрович
Полным чудаком.
Плохо одевался,
Не читал газет.
За полночь спускался
В общий туалет.
Раз его я видел,
Близко не знаком.
Кто захочет знаться
С полным чудаком?
Говорили: помер,
А потом воскрес,
Позабыл, как номер,
К жизни интерес.
Не смели с дороги,
Листьев не сожгли:
Не доходят ноги,
Руки не дошли.
Сальный шов пиджачный,
Вечный пражский шов.
По нему наждачный
Ужас не пошёл.
Выкройку не скроешь:
Скоро третий век
Шульц Иван Петрович
Русский человек.
***
В гастрономе продают телячью печень.
К ней прилагается полный перечень
Полезных веществ,
А также краткая биография теленка,
Который в мясном отделе расчленился, исчез.
Теленка звали Борька.
Ветеринары кричали “горько”,
Пили молоко с водкой у скошенного пригорка
На свадьбе мамы рекордистки Зорьки.
Борька рос послушным смирным теленком,
Говорил “му-у” четыре раза в сутки,
Когда молоко сцеживали в воронки,
Грустил по маме минутку.
Пастух Никодим ни разу не ожёг смолёною плетью —
Борька был такой в стаде один.
А что под себя ходил, то всё дояркины сплетни.
Теперь Борька кормит и лечит,
Пробуждает высокие чувства, умиротворяет.
А мне за свою неудобно печень,
Стыдно, если правду о ней люди узнают.
***
Нас не было счастливее людей!
Мы больше не кормили голубей.
Мы ели хлеб, размоченный дождем,
И помнили, что ничего не ждем.
Мы отдохнуть присели на дорогу.
Ведь все уже случилось, слава Богу!
***
Нужно умереть, товарищи.
Алексей Толстой. “Гадюка”
Ольге Славниковой
Мы пережили красных, белых,
И прорвались через года.
Так неумело, так несмело
Ты улыбнулась мне тогда.
Одно октябрьское утро.
И зимы, полные скорбей.
Перекликаясь поминутно,
Одни, среди чужих людей.
Даря убогие подарки, —
Жизнь начинали с января.
За редкий поцелуй нежаркий,
За нежный взгляд
Благодаря
Друг друга утром сиротливым
Прикосновением руки
К щеке.
Я был такой счастливый!
Беда всегда невдалеке.
Беда приходит, как товарищ,
Без спросу.
На бесчестье дней.
Холодной ночью согреваюсь
Одной улыбкою твоей.
Как в то октябрьское утро,
Мне напоследок улыбнись.
Так дверь скрипит!
Уходит жизнь?
Сквозь страшный сон я слышу смутно.
***
Слепому приходят счета за свет.
Лето. На кухне газ.
Переживает, ищет ответ:
С детства живет без глаз.
Зыбкая связь: заходил сосед,
Сумкой в дверях гремел,
Не погасил в коридоре свет.
Целый месяц горел!
Бросишь ангелу взгляд вослед,
А на старости лет
Идут счета за небесный свет.
Ты бессилен и слеп.
Столько не вытрясешь из горсти,
Сколько ни умоляй:
Или небесный свет погаси,
Или не ослепляй.
Евгения Риц
Евгения Риц, родилась в г. Горький (Нижний Новгород). Окончила Нижегородский педагогический университет, кандидат философских наук. Публиковалась в журналах “Октябрь”, “Воздух”, “Новый берег” “Волга XXI век”, альманахах “Вавилон”, “Reflect+куадусешщт” (Чикаго) и др., антологии “Братская колыбель”, электронных журналах “РЕЦ” и “TextOnly”. Лонг-лист премии “Дебют” (2004), шорт-лист премии “РЕЦ” (2007). Участник интернет-сообщества “Полутона”. Автор двух книг стихов. Живет в Нижнем Новгороде.
***
Опускаю веки и вижу — сады, сады —
И услышу — трава, трава.
Я не выйду из дома, и только ты
Знаешь, как я права.
Межсезонный ноябрь провалился меж,
Его тусклый грошик стёрт до самого декабря.
Из твоих студентов — двоечников и невежд —
Тоже выйдут серые пятна позвоночника и ребра.
Прижимать колено к колену в осаждённой воздухом пустоте,
Скатываться в комок на свитере к наготе,
Опускаю веки — в одном углу логотип,
Поднимаю — а он везде.
Белый воздух завьётся кольцами, но потом,
Если верить, что улица — тоже дом —
Новая мебель, стена светового дня,
Занавеска вечера сложена, как сложное на простом.
Если выйдешь, то не забудь меня,
Позвони мне с улицы, из метро,
Там не ловит, но если там уронить перо,
Здесь оно упадёт листом.
***
Песня о русской зиме на иврите
Из приёмника “Вэф”.
О чём говорите
При смене вех,
Повороте рек?
Плоть, ведущая своей костью,
Заводящая свои глаза,
Обманывается каждой плоскостью,
Простодушно принимая её за
Пристанище до за-
Втрашнего утра, вчерашнего насовсем —
Странноприимный дом для синяков и вен.
Неинтересная музыка, восемьдесят девятый год,
Всё повторится через одну эпоху.
Всё плохо или наоборот —
Всё ещё будет плохо?
Школа в спальном районе, форма, внезапно ставшая коротка,
До подоконника поднимается холодная белая лава,
Все ещё живы, пока-
Пока,
“Голос Израиля”, руки Исава.
***
Лишь ослабь
Объятья, и существо
Ускользнёт отсюда, и его
Не вернёшь ни именем, ни рукой.
Молчаливый ветер, громкий ночной покой.
Я ищу себя между комнат и мостовых,
Меж заброшенных строек и строек ещё живых.
Непочтовая марка, дружеская ничья,
Электронная книга, международный язык —
И даже память едва-едва
Стала моей, как уже совсем
Светлая и ничья.
***
Новый мост, говорят, только для грузовых машин —
Чуть подсвеченная фарами белая тишина,
А увидеть это — и будет, один в один,
Та холодная внутренняя страна
Меж ладонных ладных ледяных долин.
Леденец слюны сглотни — это только речь твоя тяжела,
А совсем не то, что лежит вдали.
Образ жизни ужасен, но он же к тебе привык,
Он к тебе приникает, как родина и язык,
Как глаза закрытые, и как твои глаза
Льнут к болезненной белизне.
Это всё с тобой происходит, это всё говорит с тобой,
Это как во сне
Говорит с тобой,
Неоконченный тетрис, пластиковый геймбой,
Недостроенный метромост между городом и судьбой.
***
Неразделимы, неразличимы, как оторопь и ужас,
Они суть оторопь и ужас,
Они несут и оторопь, и ужас.
Кто больше страха?
Бойся страха.
Трагикомической старухой
Душа бредёт из уголка,
Ты прижимаешься к себе,
Как зуб к губе,
Как зуд к руке или лодыжке,
Которые и так ледышки.
Незнанье более лука-
Во, чем знанье, верное ученье
От сих до малых.
Какой-то псих включает дрель
С утра. Ну, что ему не спится?..
И хлопает подъезд, как птица.
А ты лежишь вдоль сгиба локтя,
Как подлокотник, головой,
А лучше быть половой сорной
И не лежать, а так расти,
Как страх и ужас ниткой чёрной
Скрепляют желчные пути.
***
Тело себя оденет в хлопок и эластан.
Куда себя денет, когда не стан-
Ет воздуха и перил,
Когда мягкие ткани
Станут жесткими, как акрил?
Тень от стены устало
Сливается со стеной.
Воздух в воздухе старый,
А в горле — совсем седой.
Лепестками белыми, как ампир,
На соринке глаза раскроется внешний мир,
В нём хрущёвские анфилады,
Смежные корпуса.
От зрачка до взгляда
Меньше, чем полчаса.
***
И она просыпается и кричит ртом, полным огня,
Она кашляет и кричит, белый свитер лежит в розовой темноте,
И если Вы видите в ней меня,
То Вы, несомненно, правы, но те-
Ни веток, ни свет проплывающих мимо фар
Ничего не трогают в полой брюшной стене.
Она всё ещё помнит, как медленно тёк кошмар
Изнутри вовне.
Но уже не помнит, что именно он шепнул,
Что она ответила, и куда потом
Прокатился медный медовый гул
Между болью и животом.
И она, как ребёнок в полупрозрачной комнате,
Тщетно ищет кнопку от ночника.
В проплывающей мимо памяти
Вроде роятся ещё подробности, но уже не те-
Лесного плоского воздуха,
Набухающего воплями каждого огненного языка.
***
Как пахнет тёплый хлеб в “Ашане”,
Вечерний хлеб?
Под небесами
Снуёт сухая лодка глаза.
В осеннем воздухе зараза.
День ослеп.
Бежит по кровеносным рельсам
Душа, не ставшая родной,
Во мне ей холодно и тесно,
Она смеётся надо мной.
***
Край ориента меж долгих зим
Почти невидим, неразличим,
И только чёрной чертой у рта
Проходит его черта.
Край света надорванный, полуседой
Мы разглядим сквозь слепящий свет,
Несмотря на дым, гомонящий смог.
В коридоре тень от твоих сапог,
Запретили лампочки Ильича,
Вышел воздух, горит Восток
На закате воздуха и лица.
***
За глазной заслонкой, за дневной стеной
Паровое отопление включили до поры.
Глухой и звонкий
Катаются у горла, как шары.
Зимние квартиры переходят на зимнюю еду.
Город избавляется от своих зелёных стен.
Ну, всё, давай, я уже иду,
А стоит день.
***
День, едва начавшись, уже не жилец.
В нежном желе его вязнут ночные бабочки, утренняя пыльца.
Даритель се щедрый, робкий, для чьих колец
Не найдётся пальца.
А если найдётся, то в розовой, рыжей шерсти
По нижней фаланге, с нечистым обломанным ногтем,
С указательной прямотой.
Звучит “Прости”
Повелительно, как “Постой”.
Но ты не стой, не стой, девятый-десятый час,
Прежде густой и вязкий, а нынче — совсем густой.
В пластилиновом свете лампочки
Как ты бледен, мой чёрный день,
Моё золотое сердце, у тебя испарина, ты выдохся, ты устал,
Ты уже не тот.
Между стен и улиц и улиц ты течёшь,
Как если бы между скал
Просочился пчелиный пот.
У меня на плече засыпай, бедняжка, нищенка, двурушник, предатель, нет на тебя суда;
Вдоль фонарей качаются электрические сады,
На трамвайной ветке утренняя звезда
Отражается от ночной звезды.
***
Все эти камни когда-нибудь станут песком,
Их точит море, которое станет соляной пустыней,
И на дне морском
Осядет воздух, который тоже потом остынет.
Не загадывай так далеко, курортник,
Гость буквально залётный, озадаченный отпускник,
Это у себя в подворотнях
Ты угадывал каждый шаг,
А здесь дни сожмутся, растянутся, и на них
Не особо рассчитывай, я считаю так.
И про тебя, может, скажут: умница, мол, повидала мир.
Проступает хребет где-то гор, а где-то одной горы.
Кто зарубежных кошек мясом с руки кормил,
Закрывает глаза и смотрит свои миры.
Наталия Санникова
Наталия Санникова, родилась в г. Каменске-Уральском Свердловской области. Окончила Челябинский институт музыки и факультет искусствоведения и культурологии Уральского госуниверситета. Занималась бизнесом, работала журналистом. В настоящее время — редактор городской газеты, посвященной вопросам культуры. Автор идеи премии “ЛитератуРРентген”. Стихи публиковались в журналах “Воздух”, “Урал”, “Уральская новь”, в “Антологии современной уральской поэзии 1997— 2003” и др. В 2003 году вышла книга стихов. Живет в г. Каменске-Уральском Свердловской области.
* * *
На белом облаке, на белом самолете, на тонкой стрелке
висит мечта, неловко тянется обратно, к земле и дому,
к теплу и хлебу с молоком, еще к теплу — вину и сыру,
к необратимому, сколь ни вращай, пустому миру,
еще вчера любовью полному и все-таки пустому,
но самолет летит, не возвратит, и стынет стейк в тарелке.
Лети, лети, моя мечта, за океан, на свет, на дальний берег,
на нежный берег, где ни речь, ни цвет песка не говорящи —
ответит смуглый человек на праздное “когда посадка?”,
и все утратит прежний запах, даже чай, бумага, шоколадка,
и лихорадка ожидания убьет, как спам — почтовый ящик,
воспоминания о счастье, о любви. Но кто потом проверит…
* * *
Кому, кому достаются такие девочки?
Известно, кому — тем, кто хорошо учится,
кто говорит по-английски,
кто умеет ласково улыбаться,
кто умеет петь и танцевать,
по-отечески в лоб целовать.
Кому, кому достаются такие мальчики?
Известно, кому — смелым или богатым,
обязательно хорошо одетым,
разбирающимся в коктейлях —
тут уж, как говорится,
или фигура, или харизма.
Кому, кому достаются все остальные?
Вероятно, сердитым начальникам в офисах,
паспортисткам с неприятным прищуром,
проводникам плацкартных вагонов,
моложавым лекторам,
нетрезвым с вечера докторам.
Кому, кому достаются слезы под эту музыку?
Тебе, конечно — а нечего с вечера напиваться,
ездить в ночном такси кругами по городу,
стирать телефоны и смски,
после писать стихи,
прикидываться глухим.
Кому, кому ты достанешься, когда проснешься?
Маме, которая волнуется и не спит ночами,
пишет тебе записки, потому что уходит рано,
никогда не читает твоих стихов,
не любит твоих гостей,
не ждет радостных новостей.
Это я все к тому, что надо было хорошо учиться,
выучить хотя бы английский, одеться в чистое
и понравиться той самой девочке,
что сидела за первой партой,
а теперь она замужем, родила детей и частенько плачет.
Что, если вдуматься, совсем ничего не значит.
* * *
Не сделанное вовремя, во время
прилива ли, отлива, полнолунья,
не названное именем — тревожит,
лишает сна, мешает жить надеждой
на лучший день и мир, на перемену —
не участи, но как бы направленья
в стремительном полете.
Чересчур стремительном.
Сверхзвуковом.
Так что кричать и смысла не имело.
Молчать, не называть, не потерять.
* * *
есть форма жизни на земле,
где ты прохожий, а прохожий
мечтает только о тепле.
О. Дозморов
Ни слова не произнося,
не ощущая расстоянья,
я здесь отчасти и не вся,
как эта песня без названья
на непонятном языке
киндзмараули-цинандали.
Моя рука ни в чьей руке,
моя печаль ничьей печали
не соответствует, горя
огнем неярким и незваным,
случайным вальсом, янтаря
старинной ниткой, безымянным
рассказом о чужом тепле
чужого дома или чувства
(и там кончается искусство,
где приближаемся к земле).
Но краток вечер, горек дым
неназываемых поместий,
где я не буду молодым,
и оттого недолго вместе
идем сквозь Чистые пруды
в любви к ушедшим по колено,
чтоб после ни одной звезды
не видеть врозь одновременно.
Фёдор Сваровский
Фёдор Сваровский, родился в 1971 году, в 19-летнем возрасте эмигрировал в Данию, где получил статус беженца и прожил шесть лет. С 1997 г. снова в Москве, занимается журналистикой. Стихи публиковались в журналах “Новый мир”, “Воздух”, “Крещатик”, а также в Интернете. Автор трех книг стихов.
ВОДА
мой брат бесполезен
как единственный из детей
на прогулке всегда исчезает
портит одежду и другие предметы
вот темные тени
яркие листья
осень
день
брат бьет ладонями по поверхности озера
дует делает волны
чтобы не было скучно называет себя
во множественном числе:
сидим тихо
смотрим на пустую воду
не мочим пальто
и нас не найдет никто
там под водой — свобода
там ходит рыба настоящая
угорь по имени Игорь
окунь по имени Глеб
и кальмар Олег
КОГДА РАСТАЮТ ЛЬДЫ
когда растают льды Антарктиды
мы будем счастливы
пройдут многочисленные дожди
сухие кости станут влажными
зацветут сады
на земле королевы Мод
на полуострове королевы Виктории —
на ветру палатки белые
от воды до воды — луга
рыбу и хлеб птица выхватывает из рук
все нормально будет
все мертвые оживут
все хорошие
кроме плохих
о, стеклянные города
о, поднявшаяся изо льда земля
государь император
по щиколотку в теплой воде
вдоль зеленого берега
навстречу качаясь идет
как простой пингвин
императорский
ИНСТРУКЦИЯ
попадая внезапно к албанцам средневековым
оказавшись на стройке в Древнем Китае рабом-японцем
в темной кузнице допотопной, выковывая слонам подковы
на горах Синайских три тысячи лет назад, ожидая восхода Солнца
или с ножом в руке в свете сине-красных сирен посередине Бронкса
в залитом водой окопе во время Брусиловского прорыва
возле станции Выхино распивая с парнями пиво
среди ослов навьюченных контрабандой на границе Таджикистана
засыпая в заплеванной ванной комнате в квартире опиатного наркомана
заливая залпом шампанское с водкой в окружении людей искусства
на последней парте в 9-м классе общеобразовательной школы города Курска
убегая в пустыне в IV веке от ящерицы гигантской
в одиночной камере тюрьмы нелегальной американской
среди дикой пустыни один в трех днях ходьбы от Суэца
находясь на горшке в казенном учреждении, где незаметно проходит детство
в грузовике с боевиками под руководством наркобарона-троцкиста
в мокром лесу с гитарой среди советских песенников-туристов
в 97-м в московском метро на краю взрывающегося перрона
нарезая по сцене в составе группы “Гражданская оборона”
в доисторическом времени в местах никому не известных
будучи старшим научным сотрудником в каком-то НИИ в кабинетах тесных
или же
в ходе опытов с электричеством, проводимых Николой Теслой
ничего приблизительного
не принимай за главное
анализируй секунды
считай минуты
помни только о технике
сосредоточься в сердце
следуй за наиболее пронзительным чувством
найди свое настоящее основное славное
имя
помни о том, что тебя отчетливо привлекает
ищи неожиданный, но знакомый запах
и это будет живое
и ты вернешься
в темных комнатах внутренних
в ящике души обездвиженной
в досадном ее покое
позови Творца твоего
Он — властелин всего
Он может и не такое
больше
внешнего внутреннего
воображаемого и настоящего
Он вернет тебя обратно
бессмысленного
как бы спящего
под серое это небо
в пасмурный день
откуда ты родом
где ты
есть ты
и все осязаемо
и знакомо
до постоянной дрожи
элементарных частиц
в предметах
в тупое
19-е июня
твоего настоящего года
где ты ходишь за домом
с собакой
у которой воняет шерсть
на натянутом поводке
с разбухшим окурком в твоей руке
туда
где ты действительно есть
где начинается очередное
холодное
лето
КВАНТОВОЕ МЕТРО
1.
это квантовое метро
квантовый перенос
путешествие —
дело очень опасное
заходя под землю
и становясь в считыватель
ты должен отчетливо представить себе
место куда ты отправляешься
и очень важно чтобы не было помех —
посторонние мысли
чужие слова
нечаянная музыка
или радиопередача
могут привести тебя
в ужасные места деструкции
где жизнь твоя —
бессмысленный набор ощущений
бывали случаи
и полного разрушения
субатомных структур
2.
страшно
но не ехать нельзя
в подземном мире
пассажир обязан постоянно перемещаться
тем более если макротранспорт
находится под запретом
нас шестеро:
Юра, Вера, Ира, Катя, Арсений и я
мы уже очень долго так перемещаемся
опасаясь остановок
и внезапных помех
измученные
бессмысленные
молодые
мы в сотый раз
позволяем перечитывать себя
автоматическим передатчикам
цель наша неясна
и потому недостижима
3.
я люблю кое-кого из спутников
но каждый раз
стоя в считывателе
гоню от себя образ этого человека
чтобы не оказаться в “месте скорби”
но когда-нибудь
автоматика наконец ошибется
и я все равно туда попаду
так и не признавшись
ей в своих чувствах
4.
среди пассажиров метро
существует легенда
о совсем другом
не скорбном месте
куда иногда попадают пассажиры
в результате квантового сбоя
говорят
это место напоминает сад
там под грушевыми и вишневыми деревьями
накрыт длинный стол
и все вроде бы приготовлено для чаепития
но никого нет
и когда присматриваешься
оказывается
вся посуда перевернута и побита
горкой в коричневой луже лежит вывернутый чай
перевернуты чашки и блюдца
ваза с вареньем опрокинулась на краю стола
и сладкое янтарное
капает на сиденье венского стула
по столу ходят неизвестные науке объевшиеся насекомые
и над вареньем вьются заторможенные огромные осы
и кругом стоит жара
все двери в доме открыты настежь
сквозняк рвет занавеску на двери
на углу дома — бочка с темной прозрачной водой
там растут водоросли
и живут толстые рыбы
и водомерки резко ходят по
ничем
кроме них
не тревожимой поверхности воды
5.
спросите
откуда я это знаю
на самом деле
я был там уже два раза
там действительно
не так уж плохо
но как и
почему туда
попадают при сбое
никому не известно
это просто случается
со мной
когда я
находясь в считывателе
думаю о тебе
6.
если
выйти из сада
то дальше будут поля
и роща
пустые луга
огромный холм
за которым опять сады
и еще один холм
за которым
как мне кажется
будет море
ВЕСЕЛЫЕ УРОДЫ
1.
через 20 лет
после Черного дня
в области было зарегистрировано село ПИНГЦ-1812
более известное среди населения
как Веселые Уроды
2.
в селе этом
(что не удивительно)
полно мутантов
которые
помимо физического уродства
обладают совершенно уникальной аномалией —
в организмах
большинства жителей
вырабатывается излишнее
количество серотонина
поэтому
уроды эти
деятельны
адаптивны
и постоянно веселятся
3.
безусловно
большую долю их шуток
составляют фекально-физиологические композиции
но попадаются
и вполне изысканные высказывания
4.
интересно
что эта серотониновая мутация
как впрочем
и другие постигшие их
физиологические изменения
передаются по наследству
подрастает младшее поколение
и становится видно
что потомки очевидно наследуют
особенности своих родителей
5.
у одной пары
например
есть
двое сыновей — близнецов
в возрасте 13 лет
эти подростки обращают на себя
самое пристальное внимание
как туристов
так и местных жителей
у каждого из братьев
по три ноги и три руки
причем конечности имеют одинаковую длину
похожее строение
и развиты одинаково
и вот на этих ногоруках
подобно каким-то невероятным паукам
они
с хохотом и свистом
дни напролет
катаются по родительскому двору
по полям и лугам
и никогда не унывают
6.
на первый взгляд
все это может испугать
непривычного человека
может показаться немного диким —
весь этот беспрестанный хохот
все эти визжащие от смеха
одноухие хромоноги
но
атмосфера естественного
ненатужного
и при этом безудержного веселья
захватывает каждого
кто сюда приезжает
нахождение среди
серотониноизбыточных людей
многим помогает избавиться от депрессии
и многих других нервно-психических нарушений
7.
поэтому
последнее время
поток туристов растет
и пребывание в деревне
стало обходиться путешественникам
значительно дороже
но никакие цены
не останавливают измученных
нынешней жизнью
нервно и морально истощенных людей
от поездки в это удивительное место
8.
а жителям и горя мало —
на туристов не злятся
с удовольствием фотографируются —
все им подходит:
косые
кривые
без конечностей и волос
век и носов
с глазами на лбу
и с языками на шее
приплевывая и припукивая
попахивая и похрюкивая
отхаркивая и отрыгивая
веселятся и празднуют
каждый день своей жизни как
самый первый и окончательный
ее день
9.
до самого предела
телесного существования
до предсмертного
вздоха
до последней
капли
серотонина
Евгений Сидоров
Евгений Сидоров, родился в 1984 году. Стихи публиковались в журналах “Воздух”, “Урал”, “ZAART”, альманахе “Вавилон”. Лонг-лист “Дебюта”. Шорт-лист “ЛитератуРРентгена”. Специальный приз жюри премии “ЛитератуРРентген”-2007. Живет в Екатеринбурге.
* * *
Нехорошие флюиды обуревали меня
Бурлили на всем пути следования
Скорого но судя по номеру 222
Пассажирского поезда Москва— Улан-Удэ
То что пиво на вокзале куплено
Не было выяснилось внезапно
Тоном уверенного жд юзера спросил
У девочки-проводника: “Только тройка?”
“Нет” — сказала она — “Золотая бочка”
“Смотри” — и указала на что-то огромное
Завязанное в полотно из нескольких простыней
Узлы не поддавались была приглашена
Напарница простыни сдались упали
Открыв четыре ящика баночного
“Сколько?” — спросили. “Одну для начала”
“Для разгона?” — и омерзительно захихикали
Содержимое оказалось тождественным моему телу
Если сравнивать по температурным показателям
Из вагона № 7 находящегося сзади
В мой вагон № 6 каждые полчаса
Ходила бурятская девочка-проводник
А из пятого что находится впереди шестого
Приходил молодой проводник-бурят
И уходил в сторону седьмого
Оба они были миниатюрными
И хорошо сложенными только девочка
Улыбалась заглядывая в глаза а чувак
Хмурился наверное пассажиры загадили туалет
Я подумал: интересно а как бы они
Смотрелись в бурятском порно со своими
Открытыми обожженными солнцем
И обветренными лицами и бронзовыми телами
Ну или в инете в разделе межрасовый секс
А девочка могла бы сойти за тайку
Или китаянку и очутиться в разделе секс с азиатками
Хотя живет она тоже в глубокой Азии
И если случилась бы та же история что
В 89-м в июне в Башкирии когда два поезда — 212 и 211
Новосибирск— Адлер и наоборот расходились
В Змеином логу и взорвался находящийся
В 90 метрах газопровод поврежденный пьяным в парашку
Экскаваторщиком. Тогда в поездах ехали 1300
Пассажиров плюс 90 человек личного состава
Погибло 575 из них 181 ребенок люди
Сгорали в вагонах и на улице в облаке газа
Наступали на оборванные контактные
Провода и вспыхивали как свечки
Самая крупная авария на сухопутном транспорте в мире
Так вот если случилась бы та же история
Мне было бы очень жалко что я не успел
Сконнектить этих двоих с Бобом Джеком
Rusland-Deutchland
Переводчики компьютерных игр
На русский язык и актеры чей
Голос озвучивает героев
Являются единственно правильным
Вариантом человека
В игре Call of Duty при взятии
Одной из площадей Сталинграда
Солдат заявляет комиссару:
“харпвсмтрпкенуорисст, товарищ комиссар!”
А в Call of Duty 2 русский пехотинец
Снося прикладом череп гитлеровцу
Вопит “ахлдпрмавыкнртполадпд, фашистская собака!”
Игра Delta Force является эталоном
На который следует равняться при переводе
Всех последующих геймов
Завидев американского спецназовца
Террористы кричат несколько вариантов
Устрашающих боевых кличей к примеру
“Омериканцы!” “Настоет!” и загадочное
“Ужьга я душте!”
Спасаясь бегством враги орут “Атакую!”
А если попасть недругу в ногу он стонет
“Моя башка…” если в голову — “Живот распороли”
А уж если пырнуть его ножичком —
“Мою ногу совсем оторвало”
Правильно говорила мама Максима Борисовича —
“Не разговаривай с бандитами вообще!”
Елена Сунцова
Елена Сунцова, родилась в Нижнем Тагиле. Училась в Санкт-Петербурге. Окончила факультет “Литературное творчество” Екатеринбургского государственного театрального института. Живёт в Нью-Йорке. Автор книг стихов “Давай поженимся” (2006) и “Голоса на воде” (2009).
***
Твоя шизофрения,
моя шизофрения
сплетаются, как пальцы,
и их уже не двадцать,
и славно по дорожке
бежать сороконожке.
И парными сердцами
обмениваемся мы,
стук стук перебивает,
такого не бывает.
***
Мир, что цветёт за её спиной,
он отделён стеной
от выгибающихся волной
гор — не ходи за мной.
В нём переломаны облака,
розовые бока,
что приплывают издалека,
чтобы сказать пока.
***
В этих странах иностранных
то сирена заорёт,
то поставит натюрморт
осень в воздухе туманном.
Мельтешенье лёгких брызг
над проспектом, над рекою —
что дыханья перебои
заглядевшегося вниз.
Возникает темнота,
ослеплённый наблюдатель,
как забывчивый читатель,
смотрит с первого листа.
***
Всё друг другу лгут
вымысел и ад.
Время, где живут,
заживо едят.
Что переживу,
то не оживить.
Спину бы ему
пулей накормить,
старому врагу,
счётчику минут:
я не добегу —
дни не добегут.
***
Какой бы ты была,
когда бы не любила,
когда бы не гнала
тебя тугая сила,
которой отдала,
что ныне позабыла,
что знала и звала,
ждала и вновь разбила.
От нового кино,
вина другого, что ли,
дрожит моё окно,
от ветра ли, от воли,
и помнится одно:
мы спорили, а боли —
ей было всё равно,
кто выиграет в споре.
***
Лети над колокольней, колокольней —
куда мы ни пойдём вдвоём потом,
всё будет веселей, белей, невольней,
ночь будет продолжающимся днём,
день вспомнит, что сегодня был котом,
мяукнет и запрыгнет на колени,
песнь не заведши по причине лени —
нам звёзды сквозь деревья расцветут,
объятий танцы руки распахнут,
бессонница, втирая в щёки соль,
примчится на чужом автомобиле,
спасая, привезёт меня домой,
я выйду, перепугана, в Тагиле
погаснет свет в ничьей теперь квартире,
но крадущийся голос не умрёт,
и вновь среди других пою и еду,
и праздную, как колокол, победу,
и в жёлтый от такси гляжу Нью-Йорк.
***
Ко мне вернулись и огни,
и отражение вернулось,
смотри, как стелется за ним,
рассветом, то, что не проснулось,
что было сном и стало дым.
Не яви сорная трава,
и не полёт, дуга неволи,
стрелы забыла тетива,
погони, спасшейся погони,
горит беда и голова.
Потом за ней я и пойду,
ища смятения и счастья,
я подберу в слепом саду,
в саду, дрожащем от ненастья,
сентябрь дудит в свою дуду.
***
Тот сон, в котором я бегу
в объятья верному врагу,
он мне напоминает
тот свет, оправдывавший быт,
что в белой комнате стоит,
и пыль в луче играет.
И снова видеть этот сон —
как с неба падающий звон,
как долго жить без солнца
и верить в смелые лучи,
которых не было почти,
но пыл их остаётся.
***
Единственно чему
завидую, так морю,
и завистью живою
плачу в его казну.
И в эту кутерьму
и золота, и сланца
пыль солнечного танца
бросаю и плыву.
***
Крутобокое такое
и зелёное такое,
как подаренное море,
далеко заводит горе.
Это дерево какое?
Это дерево любое,
легконогое, нагое,
до весны немое.
***
С московским временем в руке,
кружа над JFK,
о возвращённом лепестке,
о новом налегке,
о белом сахаре воды,
об айсбергах в заре,
пусть не останутся следы
на ощетиненном крыле,
на левом рукаве.
***
Снег начинается изнутри.
С кожи снимает грим,
что деревянные журавли,
кланяясь до земли,
ветер, и белый его рукав
щедр и чуть-чуть лукав.
И, как рука отбивает мяч,
чтобы летел, горяч,
так, обнимая, прицелится
в горло метелица,
сгинь, превращение, ночь, прочти
заговор, вот очки.
Игорь Тишин
Игорь Тишин, родился в 1990 году в Чистополе, Татарстан. Студент Казанского государственного университета, факультет журналистики и социологии. Публиковался в самиздатовских журналах, журнале “Идель”, газете “Казанский университет” и на сайте литературного проекта “Дорога 21”. Издал два книги стихотворений: “Безвременье” и “История болезни”. Лонг-лист премии “ЛитератуРРентген”-2009.
НЕ САДИСЬ В ЭЛЕКТРИЧКУ
Не садись в электричку — как бы чего не вышло.
Если в первом вагоне кто-то орет, то в остальных — не слышно.
Под взглядами попутчиков становится весьма неловко.
Вдобавок можно случайно проехать нужную остановку.
Ни за что не садись в электричку, не покупай билета.
За окном все повторяется, как киносъемочный дубль, и это,
в совокупности со столь неуместным дождем в июле,
наталкивает на удручающую мысль, что тебя надули.
Не садись в электричку, от ее дребезжания как-то
жутко. К слову, в ней велика вероятность теракта.
Не упрямься, признай, что она — неподходящее место
для тебя. Для каждого, если честно.
Не садись в электричку, представь, что она взорвется.
Все электрички похожи, и это — дурное сходство.
Останься на станции, проводи электричку взглядом
и вздохни с облегченьем, потому что я все еще рядом, рядом.
БЖД
центр тяжести у ребенка
в голове
конечности погибших от замерзания
сильно приведены к туловищу
поэтому все окоченевшие полярники
лежат на снегу скрючившись
и спасательные экспедиции
находят их тела во льдах Антарктиды
именно в позе эмбриона
это известно всем
кто посещает
лекции по безопасности жизнедеятельности
или смотрит образовательные телеканалы
бибиси дискавери и иже с ними
если ты будешь
купать нашего ребенка в тазике
следи за ним не отрывая взгляда
иначе он может утонуть
если ты найдешь меня мертвым
в сугробе около нашего кондоминиума
знай
я умер не от замерзания
руки и ноги у меня
как у витрувианского человека
врастопырку
Андрей Черкасов
Андрей Черкасов, родился в 1987 г. в Челябинске. Студент Литературного института им. А.М. Горького (семинар Е.Ю. Сидорова). Публиковался в журналах “Воздух”, “Урал”, “ШО”, “Волга XXI”, “Крещатик”, “КИЛ”, “Транзит-Урал”, в Интернете. Лонг-лист премии “Дебют” (2008, 2009), финалист премии “ЛитератуРРентген” в Главной номинации (Екатеринбург, 2008, 2009).
Мостовая. История для нескольких чужих голосов
0. |выступает конферансье|
у мальчика лирический кунжут
у девочки резиновая сдоба
над ними родина как бы любовь до гроба
неназванное — позже назовут
у девочки на мальчика досье
и объяснительная теплится записка
(“передвигаясь в кукольной москве
связной с енотьим мехом в голове
густым лицом заснул у обелиска”)
у мальчика резиновый пароль
у девочки лирический герой
сегодня в первый раз кричит под партизаном
и мальчик попрощался с детским садом
забыл и побежал
1. |мальчик говорит|
надо бы жить в тепле
вылепить и расставить
по плоскости маленьких королей
говорить каждому о своём
каждое утро и вечер — в душ
зубная щетка и прочее под рукой
ангелокрылая половая тряпка
посуда подушка бежать дружить
проветривать комнаты каждый день
стремление к ёжикам и дождю
нужную музыку несколько раз подряд
кажется в самый раз
то самое
самое то
3. |сегмент сегменту. шипение и зуд|:
дерево-гроб дерево-гроб
приём
слышишь ли ты меня?
не выходи на связь
иди ночевать домой
здесь темно и запах везде стоит
здесь страшный узел
я наблюдал его с высоты
а также наши танцоры и музыканты
неописуемый восторг
незабываемый отдых
4.
ничего не меняется
девочка проглатывает бульвар
5. |девочка говорит голосом мужчины в очках|
слышишь, божий молоток
у меня остался всего глоток
ни снаряд не помогает огневой
ни чего уж там
ни давай-давай
не смотри что герой кричит
разломай меня на небесные калачи
чтобы я не бросилась с каланчи
или если бросилась — то обратно
мальчик мой не берет меня
у него в ладонях горит херня
а меня пугает вроде черная простыня
приглядишься — какие-то пятна
молоточек, давай ебашь
пока я не уехала в Карабаш
глотать марсианскую взвесь
чего ты ждешь?
ничего уж здесь
6. |объявление, кем-то оставленное и прочитанное|
кого-нибудь
приручим
переоденем
разберём
повернём
трахнем
наставим
соберём
(не смотри в глаза
больше не двигайся)
метр пятьдесят пять
ну метр шестьдесят
7. |телеэфир|
и мы умрем как хрюша и степашка.
рабовладельцы говорят красиво:
“разноцветно расцвечу вам кожу красненьким узором”
всё это уже было
ничего этого не будет
из нас просто вынут руки
уйдут на соседний телеканал
8.
в городе ни одной линейки
ни одного глагола
ощущения как внутри
счастливого билета
между второй и третьей
цифрой
9. |девочка и мальчик. поют|
как нам ходить
по этой мостовой
по самые зрачки
в монтажной пене?