Опубликовано в журнале Урал, номер 2, 2010
Конкурс драматургов “Евразия-2010”
Ярослава Пулинович
Трефовая невеста
Действующие лица:
Макс — 17 лет,
Рамиля — 18 лет,
Вован — 17 лет,
Ленка Воробей — 17 лет,
Надюха — 17 лет,
Отец и мать Макса,
Журналист,
Оператор,
Мужики,
Отец Вована,
Рассказчик — он же повзрослевший Макс.
Темнота. Из темноты появляется человек с рюкзаком за плечами — Макс. Длинные волосы его перетянуты резинкой. Он долго смотрит куда-то в пустоту.
Макс. В нашем городе был город и Гидра. Был еще парк… Был лес. Была она. Больше ничего не помню… Ничего там больше не было. В городе жили люди. А на Гидре цыгане. В городе был завод… А на Гидре было всякое. Город не любил Гидру. Теперь ее нет, я сейчас проходил мимо. Даже пепла не осталось. А тогда там жили люди. И она…
Сцена первая
Парк боевой славы. Небольшой, с покосившимися скамейками, тусклыми серыми плитами и едва заметно горящим вечным огнем. Имена и фамилии погибших во вторую мировую, некогда высеченные на плитах, давно стерлись, остались только окончания фамилий — “ов”, “ый”, “ин”. На плите у вечного огня на корточках сидят Макс и Вован. Вован нацепил на какую-то ветку кусок хлеба, поджаривает его на огне. Макс пьет колу из пластиковой бутылки.
Вован. Не буду я никуда поступать. Точно решил. Мать уперлась — в техникум. А я точно решил. Гадство одно.
Макс. Везде гадство…
Вован. Вот и я говорю, везде гадство, в армию тоже не пойду, точно решил.
Макс. Заберут…
Вован. Заберут — это конечно, а я по язве решил, месяц уксус напополам с водой разведенный пьешь, и через месяц язва. Точно говорю, мне кореш один рассказывал.
Макс. Так ведь на самом деле язва…
Вован. Точно говорю, настоящая язва, непридуманная, все по правде, и косить не надо. Здорово, да?
Макс. Ну как-то…
Вован. Ты после школы как?
Макс. На ветеринара вроде.
Вован. Дурак ты, всю жизнь в навозе копаться.
Макс. Ну, надо же что-то в жизни делать.
Вован. Ничего не надо, главное, чтоб фарт пошел, точно говорю, у меня у бати кореш в карты целое состояние выиграл, а по жизни — говно. Фарт, понимаешь, удача, не зацепишься — пропадешь. У меня в жизни фарт будет, это я точно решил. Главное, в этом деле на баб не смотреть.
Макс. Это почему еще?
Вован. Залетит, придется жениться, а не женишься, подаст на алименты. Женишься — все соки, курва, выпьет. С бабами никакого фарта, точно говорю, у меня мать всю жизнь отцу испортила, не она бы, жили бы, может, как короли…
Макс. А если не залетит?
Вован (подумав). Залетит… Точно тебе говорю, залетит. Я у бати журналы видел, вот там — бабы, да! Там бабы — класс, секс, понимаешь? А наши че? Сядет перед тобой этакий зяблик, сунешь ей раз, и никакого фарта тебе потом. Тебе из нашего класса кто больше всего нравится?
Макс. Ну… Никто особо. Ленка вот красивая.
Вован. Воробей, что ли? Не, она некрасивая. Воробей и в Африке воробей. Надюха ниче, но она замуж рано выскочит, с ней фарта никакого, везения — ноль, точно тебе говорю.
Макс. Ладно, я домой… На консультацию завтра придешь?
Вован. Я-то? Приду, точно решил, приду.
Макс не отвечает Вовану, бросает пустую бутылку из-под колы в огонь. Вован смотрит, как языки пламени обгладывают бутылку, превращая ее в черный пепел. Откуда-то издалека слышны крики людей.
Вован. Э! Че там такое? День города вроде месяц назад был!
Макс. Да разборки какие-нибудь…
Вован. Пошли, позырим?
Макс. А на фиг?
Вован. Пошли! Че тут сидеть-то?
Макс. Ладно, давай…
Подростки спрыгивают с плиты, идут на крики. Выйдя из парка, они видят множество людей, убегающих по одиночке в разные стороны. За ними гонятся мужики, у некоторых из них в руках палки.
Вован. О, блин, Гидру опять гоняют. (Пробегающему мимо мужику.) Слышь, бать, Гидра опять горит?
МУЖИК. Вам здесь че, пацаны? Ну-ка давайте отсюда!
Вован. Да мы просто… Проходили тут.
МУЖИК. Ну, и давайте, давай, в темноте не разберут — прилетит по самые уши.
Вован. А че случилось-то?
МУЖИК. Че-че! Гидра, ё твою мать! Месяца не прошло, как жгли, а они как гниды, мля, как тараканы! Я старшего, мля, год назад похоронил, теперь младший подсел! Убью сук! Им сказали ведь — не уйдете из города, по одиночке выловим и перережем, детей наших на наркоту сажать! Вы-то хоть не колетесь, пацаны?
Макс. Мы — нет.
МУЖИК. Правильно. Уважаю. И бухать не надо.
Макс. Мы не бухаем.
МУЖИК. Молотки! И давайте, давайте отсюда… О, вон он, вон он, побежал! Ну-ка, мля, иди сюда!
Мужик бежит за цыганом, метнувшимся из кустов. Завязывается драка. Мужик избивает цыгана палкой. Цыган закрывает голову руками, стонет, о чем-то просит мужика по-цыгански.
МУЖИК. Кто вам, мля, поставляет? Кто? Говори, а то убью на хрен? Кто вам товар привозит?
ЦЫГАН. Да все везут! Ромили везет, Ромили… Не бей.
МУЖИК. Кто? По буквам, чернозадый!
ЦЫГАН. Ромили. Рамиля, девушка такая…
МУЖИК. Где живет?
ЦЫГАН. На Гидре, с нами живет. Она в Казахстан ездит, мы торгуем…
МУЖИК. Убью суку! (Бьет цыгана.)
Вован (наблюдая за происходящим). Ни хрена он его… Цыган не уйдет, точно говорю.
Макс. Я домой пойду.
Вован. Ладно, завтра че у нас?
Макс. Алгебра в десять.
Вован. Давай тогда, покедова… Я здесь пока. О, смотри, наш цыгана так и молотит, так и молотит! Ну, блин, че не смотришь, смотри… Давай ему, так ему, чувак!
Макс. Да как-то… Ладно, пока.
Макс быстро уходит по дороге, прочь от Вована, прочь от убегающих и дерущихся людей.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Квартира Макса. В квартире неуютно и холодно, несмотря на то, что на дворе начало июня. В коридоре на вешалке висит куча старых пальто, пол грязный, рисунок на линолеуме давно стерся, на тумбочке валяются пустые бутылки и старые газеты с рекламными объявлениями. Из комнаты, шаркая, выходит небритый мужчина — отец Макса. Он хмуро смотрит на сына.
Макс. Мама звонила?
ОТЕЦ. Нет.
Макс. Не звонила или не слышал?
ОТЕЦ. Да кого… Я весь день дома, ты же знаешь.
Макс. Че, пьяный опять?
ОТЕЦ. Ну не без того, было маленько…
Макс. А говоришь, дома весь день. Кто угощал хоть?
ОТЕЦ. Из запасов старых.
Макс. Ага! Че гонишь?
Макс идет к телефону, набирает номер.
ОТЕЦ. Сына, это ж межгород… дорого. Платим-то из материных.
Макс. Пап… Сходи погуляй? (В трубку.) Алло, мам? А че ты не звонишь?.. Ну, это вчера было… Да у меня все хорошо… Папа?.. (Смотрит на отца.) Нет, сегодня не пил… Мам, ты когда приедешь?.. Да я не маленький, просто спрашиваю… Первый экзамен — шестого, потом не помню. И двадцатого я уже аттестат получаю. Давай я к тебе сразу?.. Ну и че, что в общежитие, че ты мне, матрас там не постелешь?.. Ты приедешь?!! Когда? Через две недели? Йессс! На выпускной! Мам… Мам, я так по тебе соскучился, приезжай скорее… Мамочка… Все! Жду! (Кладет трубку.)
ОТЕЦ. Постыдился бы… Взрослый пацан, а как пятилетний.
Макс. Ты-то хоть помолчи, а?
ОТЕЦ. Помолчи! Помолчи! Мать твоя мне — помолчи, и ты туда же. Заткнись, уйди, достал! Может, мне вообще умереть? Ничего, что я живу?
Макс. Иди в комнату. (Проходит на кухню.)
Макс. Пожрать приготовил?
ОТЕЦ. Пожрать ты сам себе можешь приготовить, у нищих слуг нет. Давай, дуй в магазин!
Макс. Ясно.
Макс идет в коридор, начинает обуваться — видно, что настроение у него очень поднялось после разговора с матерью и ему даже не лень теперь сходить в магазин. Отец, прищурившись, наблюдает за ним.
ОТЕЦ. Макс… Это… Че спросить хотел. Как у тебя в этой… В школе дела?
Макс. Нормально.
ОТЕЦ. Ну, молодец какой. Макс… Сыночка… Чебурашечку?
Макс. Нет.
ОТЕЦ. Ну, маленькую, дешевую самую.
Макс. Нет.
ОТЕЦ. Ноль двадцать пять?
Макс. Нет, я сказал!
ОТЕЦ. Это все мать твоя… настроила… Родной сын руки не протянет.
Макс. Иди работай. Мать на севере горбатится, чтоб тебя прокормить, а ты бухаешь…
ОТЕЦ. Так на работу же не берут, здоровье, ты ж все это знаешь… Ты ж знаешь, что ноги болят…
Макс. А бухать у тебя ноги не болят!
ОТЕЦ. Вот я скажу матери, чтоб она тебе денег не высылала, ты тоже… Транжира тот еще! Кто в прошлом месяце кроссовки себе купил?
Макс. А ходить мне в чем?
ОТЕЦ. А старые еще, я смотрел, нормальные были. А отцу на лекарства не даешь.
Макс. Я сам тебе куплю лекарства твои…
ОТЕЦ. Какой ты, блин, умный! Посмотрите на него, а? Сам куплю, сам схожу. Может, ты есть еще за меня будешь, а, сына?
Макс молча выходит из квартиры, хочет закрыть дверь. Вдруг на лестничную площадку выбегает девушка, цыганка. Она испуганно озирается по сторонам, видит Макса. Отталкивает его, забегает в квартиру.
ЦЫГАНКА. Пожалуйста, пожалуйста, Христом Богом прошу, пожалуйста…
На лестничную площадку вбегают трое мужчин.
ПЕРВЫЙ. Где она?
Макс. Кто?
ПЕРВЫЙ. Чучмечка где?
Макс. Какая чучмечка?
ВТОРОЙ. Гидра горит, цыган гоним. Тут одна должна быть, не видел?
ТРЕТИЙ. Молодая такая с виду, невысокая… С тебя где-то ростом.
Макс. Тут никого не было. Я только вышел вообще.
ТРЕТИЙ. Твою мать, мужики, она в соседний подъезд забежала, говорил же!
ПЕРВЫЙ. Че ты говорил? Вместе же видели. Пошли! Это… Пацан… Спасибо.
Мужики спускаются вниз. Макс входит обратно в квартиру. В коридоре стоят Рамиля и отец Макса, молча смотрят друг на друга. Отец непонимающе, цыганка загнанно.
ОТЕЦ. Че это?
Макс. Ниче. (Цыганке.) Ты с Гидры?
ЦЫГАНКА. С Гидры.
Макс. Уезжайте отсюда, все равно убьют вас.
ЦЫГАНКА. А куда уезжать?
Макс. Или не торгуйте. Все знают, что вы…
ЦЫГАНКА. А я не торгую. И все равно убивают на фиг, барак раз в месяц горит.
Макс. Как тебя зовут?
ЦЫГАНКА. Рамиля.
Макс (смотрит на нее). Ладно, Рамиля… Это не мое дело все. Давай тогда, пока…
Рамиля. Ради Бога, ради Бога, Христом Богом прошу, они же убьют на фиг, каждый месяц бегаем, и кто продает, и кто нет…
ОТЕЦ. Так! Ты тут это… Не причитай давай! Мы вас знаем, ваше племя. Пошла на хрен отсюда. Ты, сына, как ребенок тоже, говоришь тут с ней…
Макс. Папа, все! Рамиля, зайди на кухню пока.
Рамиля. Здесь разуваться?
Макс. На кухне разуешься, иди…
Рамиля покорно и быстро уходит на кухню.
ОТЕЦ. Сына, ты че? Она же это… С Гидры она! Ты че говоришь такое?
Макс. Папа, иди спать.
ОТЕЦ. Сына, а если украдет чего… Так, я кому сказал! Я щас это… Я щас ремень возьму!
Макс. Папа, закрой рот! И штаны подтяни!
Макс уходит на кухню вслед за Рамилей, закрывает на кухне дверь.
ОТЕЦ. Сына! Я щас кому-то! Я тебя… Сына!
Отец стоит в коридоре, беспомощно пытается придать себе грозный вид, но в конце концов понимает бессмысленность своих усилий — в кухню он все равно не решится войти, потому что тогда придется приводить свои угрозы в действие, а поднять руку на взрослого сына — кишка тонка.
Сцена третья
Рамиля и Макс сидят на кухне.
Рамиля (достает из кармана юбки пачку сигарет). Я закурю?
Макс. Нет.
Рамиля убирает сигареты.
Макс. И че делать теперь?
Рамиля. Тебя как зовут?
Макс. Макс.
Рамиля. Макс, не гони, Христом прошу… Уляжется все, успокоится, я в поселок вернусь. Завтра вернусь. Завтра вечером уже все вернутся.
Макс. И че, нравится тебе такая жизнь?
Рамиля. А куда пойдешь? С двенадцати лет здесь.
Макс. Много мест, куда пойти можно…
Рамиля. А ты откуда знаешь? Ты там был?
Макс. Нет.
Рамиля. Не был, а говоришь… Я везде была. С отцом ходили мы по земле. Потом он меня здесь, в поселке, оставил. Сил нет больше, сказал. И ушел.
Макс. Прям так оставил и ушел?
Рамиля. Так, а что поделать, если силы кончились? Ты узнаешь еще.
Макс. Я-то с чего?
Рамиля. А вот… Узнаешь.
Макс. Ладно, я тебе здесь могу постелить, только на одну ночь. Мне, если узнают, вообще капец от наших придет. Так что завтра уходи.
Рамиля. Я уйду. Уляжется и — уйду. Спасибо, Макс.
Макс. Да ладно, че…
Рамиля ложится на пол, кладет руку под голову.
Макс. Давай я тебе хоть матрас постелю?
Рамиля. Матрас? А че, матрас есть, да? Можешь?
Макс. Щас, подожди…
Макс уходит, приносит из комнаты матрас, подушку и одеяло.
Рамиля. Круто! Вообще прям… (Трогает матрас рукой.) У нас Армен, брат тети, где я живу, на таком же спал, пока его барак не сожгли.
Макс. Не придуривайся, у вас денег, как у королей, вы ж торгуете.
Рамиля. Не… Не торгуем мы. Другие торгуют. Они в другом конце живут, в домах там…
Макс. А вы что?
Рамиля. А мы с татарами на рынке куртки продаем… Тетя продает моя, а я с ее детьми там сижу, по дому еще, знаешь… Тетя у меня сегодня всю жопу себе сожгла! Асия маленькая за ней бежит и кричит — мама, мама, на тебе жопа горит! (Смеется.)
Макс. И че смешного? Спокойной ночи.
Уходит из кухни. Рамиля потягивается, обнимает подушку, закрывает глаза.
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Все тот же парк. На плите сидят Макс и Вован. Вован ковыряет прыщ на лбу, Макс сосредоточенно смотрит на огонь.
Вован. И че ты ее, прям так отпустил и все?
Макс. Ну… А че?
Вован. Да че, че! Она же с Гидры, ее сдать надо было! Их по городу всех ищут, почти всех уже перебили, бабу какую-то найти не могут! Наши мужики за нее бабла обещали!
Макс. Мне по фиг… Наши, не наши… Валить отсюда надо.
Вован. Ты придурок вообще, Макс! Ты такой фарт упустил!
Макс. Да это не она была…
Вован. Да как не она? С Гидры — значит, она! Когда она ушла?
Макс. Я из школы вернулся, она еще посидела чуть-чуть и пошла…
Вован. Да… Не догоним уже. И че, на Гидру пошла, сказала?
Макс. Не знаю… Наверное…
Вован. Наши мужики там все прочистили — нет никого, расползлись, гниды…
По парку идут Журналист и Оператор, за ними невдалеке, делая вид, что они здесь просто мимо проходили, топчутся несколько школьниц. Среди них худенькая высокая девочка — Ленка Воробей.
Журналист. Так, здесь… Андрюш, пишем стендап.
Оператор машет белым листом бумаги перед камерой, затем наводит камеру на журналиста.
Оператор. Три-четыре, начали…
Журналист. Мы находимся в парке боевой славы города Тихореченска, но родители современных подростков в этом городе озабочены совсем не патриотическим воспитанием своих чад. Не допустить, чтобы твой ребенок пошел на Гидру — вот что стало единственной их целью. Гидра — смерть, Гидра — приговор, так называют этот страшный район местные жители. На самом же деле Гидра — цыганский поселок, расположенный в нескольких километрах от города, где уже в открытую, никого не стесняясь торгуют героином. Приезжать туда отказываются даже сотрудники милиции. Только за последние два года Гидра горела пять раз, но Гидра — она на то и Гидра, рубишь одну голову, вырастает несколько. Терпение местных жителей кончилось. Минувшей ночью поселок сгорел дотла, а наутро на улицах города сотрудники милиции нашли тела шестерых забитых насмерть цыган. Вот такую страшную расправу учинили им местные жители. (Пауза.) Стоп. Так, это… Вон пацаны сидят, пойдем к ним, опросик сделаем.
Журналист и Оператор направляются к Максу и Вовану.
Журналист. Парни, здравствуйте… Телекомпания НТВ, можно вам несколько вопросов задать?
Вован. Это че, типа по телеку потом?
Журналист. Если интересно ответите, то мы вас покажем.
Вован. Интересно, это как? А вы скажете, че говорить?
Журналист. Нет, не скажу… парни, давайте попробуем. Андрюш, вот отсюда, сбоку… (Оператор направляет камеру на Макса и Вована.) Ага. Мальчишки, скажите, вот вы живете в этом городе, что вы про Гидру знаете?
Вован. На Гидре цыгане живут. Да там, короче… Наркотой там торгуют! У меня батя сам лично цыгана забил, вчера ночью пришел, рассказывал… Потому что убивать их надо, сук! Потому что уроды, хуже чернозадых!
Вдруг Вован понимает, что он только что сдал родного папу, на лице его появляется что-то наподобие мысленной деятельности, он осекается и замолкает. Журналист, тоже угадав оплошность Вована, спешно обращается к Максу.
Журналист. А ты что про это думаешь?
Макс. Я?.. да не знаю… Мне по фиг, честно. Я в этом городе живу, есть цыгане, есть просто люди… На Гидре тоже живут, которые не торгуют. Так что, сразу всех убивать?
Журналист. Спасибо, ребят… Программа в эфир выйдет на следующей неделе, во сколько это по вашему времени? Смотрите по программе. Документальные очерки называется.
Вован. А про батю это… Можно убрать? Вы меня не вставляйте в передачу, ладно тогда? И вообще — на фиг вы приехали? Че, зоопарк нашли? Че, какая у нас тут жизнь страшная, показать решили? Ужастики тут вам? Клоуны?
Макс. Э, Вован, ты че…
Журналист. А вы сами-то на Гидру не ходите? Это не для камеры уже.
Макс. Да нет, это он так…
Вован. А че так? На тебя потом смотреть будут и пальцем тыкать — о, смотрите, наркоман, они там все такие, обезьяны, блин! У вас че, своих там нарков в Москве мало? Идите их снимайте!
Журналист. Э, парень, все, все, закрыли тему! Андрюш, пошли, они тут все обнутые какие-то…
Журналист и Оператор спешно уходят.
Макс. Ты че?
Вован. Че, че? Достало! Заманало жить в городе, который может гордится только тем тем, что больше всего наркоманов и смертность самая высокая по области! Понаехали, блин, уроды! Как вам тут живется, бедненьким? Да никак не живется — нормально живется, не хуже, чем у вас! В жопе мы живем, че, так интересно? Жопы никогда не видели?
Макс. Да ладно тебе, у нас красиво…
Вован. И че, красиво? Че теперь, до пенсии на эту красоту любоваться?
Макс Можно уехать.
Вован. Да куда уже с этой подводной лодки, блин, денешься? Еще батя, блин… На фиг я это вообще сказал?
Макс. Да забей, вырежут.
К Вовану и Максу подходят Ленка Воробей, и ее подружка Надюха.
Вован. А вам здесь че, девахи, надо? Идите алгебру учите!
Надюха. Сам учи! А это че, реально из Москвы было телевиденье?
Вован. И че?
Надюха. А о чем вас спрашивали?
Вован. Спрашивали, а правда, что у вас в городе любая телка московскому журналисту даст?
Надюха. Ой, блин! Ну, скажи нормально…
Макс. Про Гидру спрашивали.
ЛЕНКА. Про Гидру? Про то, что сожгли?
Макс. Ну да…
ЛЕНКА. Давно пора. А у нас сегодня во дворе никто не сидит, у всех ломки, по домам разошлись…
Макс. Клево вам.
ЛЕНКА. Че, Макс, у тебя мама с вахты приехала?
Макс. Нет.
ЛЕНКА. Жалко.
Вован. Че жалко, у меня бы так мать свалила куда-нибудь на подольше! Всю кровь из нас с батей выпила.
ЛЕНКА. Дурак, че ты понимаешь вообще?
Вован. Ты, что ли, понимаешь?
ЛЕНКА. Ой, всё! (Подружке.) Пошли от них.
Девочки уходят.
Макс. Ну и зачем ты так с Ленкой?
Вован. Потому что воробей — он и в Африке воробей, че она скалится?
Макс. Мне домой пора.
Вован. Че пора, кто тебя ждет?
Пауза.
Макс. Просто. Все, пока…
Вован. Ты из-за Воробья, что ли?
Макс. Нет.
Спрыгивает с плиты, уходит из парка.
Сцена пятая
Квартира Макса. Макс заходит домой, заглядывает в комнату отца — отец спит, уткнувшись лицом в подушку. Макс подходит к отцу, начинает его переворачивать, Отец недовольно бурчит во сне.
Макс. Пап… Пап, перевернись, задохнешься ведь…
Перевернув отца на спину, Макс выходит из комнаты, идет в кухню. Стоит, смотрит в окно. Звонит телефон. Макс бежит к нему, берет трубку.
Макс. Мама? Мам! Я прям знал, что ты позвонишь! Я сейчас думал как раз… Ты билеты купила?.. Что?.. Не приедешь?.. Почему?.. Да какая срочная работа, мама?.. У меня выпускной! Я сам работать пойду, я вас всех кормить буду! Ну, приезжай, здесь работать будешь!.. Да почему не проживем, все живут!.. Мама… Мам… Почему?.. А когда теперь?.. Мама, до ноября целых полгода! Как я здесь?.. Мама… Ладно, пока… Тоже обнимаю.
Кладет трубку, тупо смотрит на стену. Идет в кухню. Достает из буфета сигареты отца. Пробует закурить. Кашляет. Тушит сигарету. В дверь стучат. Макс идет в прихожую.
ГОЛОС РАМИЛИ. Макс, это Рамиля, открой, Христом Богом прошу, открой…
Макс стоит у двери, не двигается.
ГОЛОС РАМИЛИ. Макс, мне пойти некуда, все дотла… Черный песок везде, все в пепел… Макс, Христом Богом, меня убьют… Ты добрый, ты дома, я видела в окне…
Макс уходит в кухню. Стоит, смотрит в окно. Рамиля продолжает стучать в дверь.
ГОЛОС РАМИЛИ. Макс, мне больше некуда, открой… Открой, пожалуйста.
Макс видит, как к его дому подходит Вован, он идет быстро и, как будто ничего не замечая вокруг, заходит в подъезд Макса. Макс бежит в коридор, открывает дверь, запускает Рамилю, закрывается.
Макс. На кухню иди…
Рамиля. Разуваться…
Макс. Там разуешься.
Рамиля уходит в кухню. Стук в дверь. Макс стоит, не открывает. Стук через какое-то время затихает. Слышны шаги — Вован ушел. Макс возвращается в кухню.
Макс. Что случилось?
Рамиля. Я пришла, а там никого… Только все черное везде. Даже земля сгорела.
Макс. А где твоя тетя?
Рамиля. Не знаю я… может, уехала. Она давно к родственникам уехать хотела, с Гидры этой.
Макс. А ты?
Рамиля (пожимает плечами). А, не знаю я… Я везде чужая, не своя. Как отец отдал, так все время одна стала. Да и хорошо, что тетка эта уехала… Надоело с ее детьми сидеть.
Макс. И куда ты сейчас?
Рамиля. Не знаю… Щас уляжется все, нас гонять перестанут, я, может, на рынок продавать пойду… Денег заработаю и уеду.
Макс. Куда?
Рамиля. На море хочу. Я в детстве только море видела.
Макс. Ты на море была?
Рамиля. Да, с папой.
Макс. И какое оно?
Рамиля. Такое… Огромное, до горизонта прям. И волны так все время по берегу — шуршат, шуршат… Спокойно там. Тихо.
Макс. А мама у тебя где?
Рамиля. Не знаю… С русским сбежала от нас.
Макс. Хочешь есть?
Рамиля. Хочу.
Макс. Сейчас…
Открывает холодильник, смотрит, что в нем есть съестного.
Рамиля. Давай я приготовлю?
Макс. А ты умеешь?
Рамиля смеется.
Сцена шестая
Вечер. За столом сидят отец Макса и Макс. Рамиля достает из духовки противень с запеченной картошкой и курицей, раскладывает еду по тарелкам.
ОТЕЦ. Прям как Новый год… Мама, помнишь, в Новый год готовила?
Макс кивает.
ОТЕЦ. Может, это… К ужину по маленькой? Я сбегаю?
Макс. Папа!
ОТЕЦ. Рамиля, ты не употребляешь? А то я сбегаю!
Рамиля. Нет, я — нет.
Звонит телефон. Макс идет в коридор, берет трубку.
Макс. Мама?! А, Вован, ты… Алло?.. Че?.. Как? Сейчас приду.
Макс возвращается на кухню.
Макс. Мне уйти надо.
ОТЕЦ. Куда?
Макс. Надо.
Рамиля. Ты надолго?
Макс. Не знаю…
Рамиля. Я с тобой, Макс, можно?
Макс. Нет.
Макс уходит в коридор, обувается. Следом выходит Рамиля.
Рамиля. Макс, пожалуйста… Что я тут, одна с папой твоим?
Макс. Он не кусается.
Рамиля. Ну, пожалуйста…
Макс. Тебе выходить нельзя.
Рамиля. Я тихонько пойду, в темноте все люди одинаковые.
Макс. Че ты привязалась? Пустили тебя, сиди тихо. Нельзя тебе туда, понимаешь?
Макс выходит из квартиры.
Сцена седьмая
Парк боевой славы. На плите сидят Макс и Вован. Макс смотрит на огонь.
Макс. Как ты думаешь, вечный огонь может погаснуть?
Вован. Я думаю — нет… Он же вечный.
Макс. Вот и я так думаю, что не может. Сильно переживаешь?
Вован. А ты бы не переживал? Это из-за меня все! Урод этот с телевиденья все сдал, по-любому он! Вот я олень, вообще! Еще пришли его забирать, а сами ему чуть ли не руки пожимают, менты эти. Они ж тоже понимают, что он герой, блин, а не убийца! Все, Гидре кранты, короче! Мужики за моего впряглись. Ни одна сука с Гидры из города живой не уйдет. Батю отпустят вроде, скоро… Это война, на фиг, все, доигрались черножопые. Я тоже их убивать пойду, у бати винтовка есть.
Макс. Ты? Убивать?
Вован. А че? Сидеть смотреть на это все, что ли? Я за батю кого хошь порежу!
Макс. Ладно, мне домой пора… Ты держись.
Вован. Тебе все время домой пора. Ты определись вообще — ты с нами или за них, че ты мутный такой?
Макс. Да я… Да по фиг мне, короче.
Вован. Как так по фиг, они в твой город пришли, чтобы тебя убить и твоих друзей, ты для них мясо, покупатель, понимаешь? Ты знаешь, что они тебе вслед говорят? Ты не знаешь, не понимаешь, а они, может, над тобой смеются, семью твою оскорбляют. Почему они на русской земле не по-русски говорят?
Макс. Там татары еще живут. Татары вроде нормальные.
Вован. А мне по фиг — татары, цыгане, раз живет на Гидре, значит, наркотой торгует, точно говорю, живет как собака, пусть и умрет как собака!
Макс. Ладно, я пойду…
Вован. Так ты с нами?
Макс. Я? Не знаю. У меня мама на выпускной не приедет.
Вован. Какая мама, Макс? Тут такое в городе творится!
Макс. Да мне все равно, я уехать хочу.
Макс спрыгивает с плиты, уходит. На выходе из парка Макс сталкивается с Ленкой Воробей.
Макс. Ты чего так поздно?
ЛЕНКА. Да… Батя за пивом в ларек послал.
Макс. Бухает?
ЛЕНКА. Не, не особо… Сегодня со сходки с мужиками насчет Гидры пришел, ну, и они там накатили малость… Вот, за добавкой отправил.
Идут. Молчание.
Макс. Ну, а ты это… Вообще… К экзаменам готовишься?
ЛЕНКА. Да не говори! Голова уже пухнет.
Макс. А я че-то… Нет вот. Не готовлюсь.
ЛЕНКА. Да все сдадим! Им какой смысл нас не выпускать?
Макс. Не знаю… Я тут думал… Может, погулять как-нибудь сходим? Просто… Как бы, понимаешь, мы все школу закончим, и потом уже другие дела будут.
ЛЕНКА. Поскорее бы уже другие дела.
Макс. Можно просто вдвоем… Как-то…
ЛЕНКА. Ты мне свидание, что ли, назначаешь?
Макс (вздохнув). Да.
ЛЕНКА (подумав). Ладно, давай после консультации, в парке меня жди.
Макс. Хорошо. Я тебя провожу?
ЛЕНКА. Че меня провожать, мы пришли! (Смеется.) Ладно, до завтра!
Ленка заходит в свой подъезд. Макс долго смотрит на дверь подъезда, за которой скрылась Ленка.
Сцена восьмая
Ночь. Макс и Рамиля сидят на кухне. У Рамили в руках колода карт, она перетасовывает их, шепчет.
Рамиля. Тридцать шесть картей четырех мастей — расскажите, не соврите, чего ждать, ожидать, чего делать, чего бояться, за какое дело не браться. Слово мое крепко и к картам липко. Тридцать шесть картей, четырех мастей, расскажите, не соврите…
Макс. Это так надо?
Рамиля. Молчи. (Раскладывает карты.) На сердце у тебя дальняя дорога, дама червовая, дама бубновая и невеста трефовая.
Макс. Это какие еще дамы?
Рамиля. Дама червовая — это мать, наверное… Дама бубновая — девушка светловолосая, невеста трефовая — девушка темноволосая.
Макс. Фигня какая-то…
Рамиля (раскладывает дальше). О, ничего у тебя судьба какая… Фартовая. Одни дороги. Хлопоты у тебя впереди, дом казенный… А потом дороги, дороги… Нет с тобой невест, ни одной не осталось. Все дамы ушли.
Макс. Как ушли?
Рамиля. Взяли и ушли. (Вдруг как будто испугалась, собрала карты, убрала их в карман юбки.) Больше ничего не скажу.
Макс. А че там было?
Рамиля. Ничего.
Макс. Ну, скажи…
Рамиля. Черное было. Горе.
Макс. Мое?
Рамиля. Нет. Карты врут, может…
Макс. А кто тебя гадать научил?
Рамиля. Да никто. Женщины гадают, смотри да учись.
Макс. А кто такая невеста трефовая?
Рамиля (показывает Максу даму трефовой масти). Вот невеста трефовая. Хочешь, подарю?
Макс. Зачем?
Рамиля. Просто… Держи.
Макс. Ну ладно, давай, зачем только? (Прячет карту в карман.) Скучаешь по своим?
Рамиля. Не-а…
Макс. Может, позвонить там кому-нибудь? Ты телефоны этих родственников, куда они уехали, знаешь?
Рамиля. Ничего не знаю. Да не хочу я звонить… Кто я им? Отец как бросил, так всю жизнь чужая. Все время орали на меня, лишнего съесть боялась… Еще с детьми теткиными сиди, и по дому все… Дядя Армен придет, напьется, пристает, а я виновата. Может, и убили их, может, и уехали… У тетки деньги были, все на черный день копила.
Макс. Ну а ты? Ты же не можешь здесь… навсегда.
Рамиля. Я уйду… Скоро уже. Потерпи меня чуть-чуть.
Макс. Да ладно, ты мне не мешаешь. Просто… У меня мама приедет. Скоро… Не сейчас. И еще я тебе… Зубную щетку, короче, купил, там, в прихожей, лежит…
Рамиля. Спасибо.
Макс. Ну я тогда… Ты, наверное, спать хочешь?
Рамиля. Нет. Мне все время сны страшные снятся.
Макс. Кошмары?
Рамиля. Какие-то люди, бегут за мной по длинному коридору. А я знаю, что там, в конце, есть дверь. Бегу из последних сил, добегаю… А дверь замурована.
Макс. У меня так тоже бывает. Только я всегда в последний момент вспоминаю, что умею летать. И взлетаю. А потом лечу и думаю, на фиг я, дебил, от них убегал?
Рамиля. Повезло тебе… У тебя крылья есть, значит.
Макс. И вообще я ангел!
Рамиля. Ты красивый. Сколько тебе лет?
Макс. Шестнадцать. А тебе?
Рамиля. Восемнадцать.
Макс. Да ладно! Я думал, меньше. Ты в школе-то хоть училась?
Рамиля. Не-а…
Макс. И как ты теперь без аттестата?
Рамиля. А мне зачем аттестат? Я и так все знаю.
Макс. Ага, квантовую физику, еще скажи…
Рамиля. Да на фиг мне она нужна? Она мне что, как жить, расскажет?
Макс. Ладно, давай спать…
Рамиля. Макс… Не уходи. Посиди со мной. Страшно.
Макс. Ложись тогда. А я рядом посижу.
Рамиля расстилает матрас, Макс садится на матрас рядом с ней. Рамиля ложится.
Макс. Тебе из форточки не дует?
Рамиля. Нет… Здесь вообще хорошо.
Макс. Спи тогда.
Молчание. Рамиля закрывает глаза. Макс о чем-то думает.
Макс. Рамиля… Спишь?
Рамиля. Нет.
Макс. Рамиля, а карты не сказали, когда мама приедет?
Рамиля. Сказали…
Макс. Когда?
Рамиля. Скоро уже. Все случится, и приедет.
Макс. Что случится?
Рамиля. Ничего…
Молчание. Рамиля, кажется, заснула. В кухню, прихрамывая, заходит отец в одних трусах. Пьет из чайника.
Отец. Ты че тут сидишь?
Макс. Так…
Отец. Это… Цыганка твоя здесь будет теперь жить, что ли?
Макс. Здесь. И че?
Отец. Да не… Я это… Пусть пока. Ноги болят. Завтра дождь будет.
Уходит с кухни. Макс смотрит на Рамилю, гладит ее по волосам.
Сцена девятая
Все тот же парк. На плите сидит Макс, смотрит на вечный огонь, в руках у него бутылка минералки. К нему подходит Ленка.
Ленка. Привет.
Макс (оборачивается, спрыгивает с плиты). Привет… Слушай, мы вот тут с Вованом думали, может вечный огонь погаснуть или нет?
Ленка. Газ кончится, и погаснет.
Макс. Так-то да, но в том-то и загвоздка, он же вечный.
Ленка. Ничего вечного нет.
Макс. Почему?
Ленка. Потому что потому… Ну, и что мы с тобой делать будем?
Макс. Не знаю… Хочешь мороженого?
Ленка. Нет.
Макс. Можно просто гулять.
Ленка. Просто гулять я и с подружкой могу.
Макс. А что тогда?
Ленка. Не знаю. Придумай!
Макс. Давай тут сидеть.
Ленка. Очень оригинально! Ну… (Залезает на плиту.) Вот. Села. Дальше?
Макс. Ты куда после школы хочешь?
Ленка. В университет куда-нибудь…
Макс. А на кого?
Ленка. Да не знаю. Где конкурс меньше, туда и пойду. Какая разница?
Макс. А кем бы ты быть хотела?
Ленка. Ой, всё! Космонавтом!
Макс. Да я так… Просто спросил. Я вот на ветеринара…
Ленка. Всю жизнь в навозе копаться?
Макс. А что, плохо?
Ленка. Так себе перспектива…
Макс. А куда тут еще?
Ленка. А ты уехать не хочешь?
Макс. Хочу… Просто не знаю, куда. И маму еще дождаться надо. А ты уедешь, да?
Ленка. Понятно, уеду…
Макс. Жалко.
Ленка. Че это тебе жалко?
Макс. Ну… Так… Может, тогда… Не знаю… Гулять будем, пока ты не уедешь?
Ленка. Давай. Только в школе не говори никому.
Макс. Ладно.
Ленка. Давай гулять. Все равно скучно… А что мы будем делать?
Макс. Не знаю… Хочешь мороженого?
Ленка (закатывает глаза). Хочу, пошли.
Макс и Ленка уходят из парка.
Сцена десятая
Рамиля и Макс сидят на кухне, на матрасе. Рамиля положила голову Максу на колени, Макс гладит ее по волосам.
Макс. А на Гидре правда детей воруют?
Рамиля (смеется). На фиг они нужны, там своих бы кто своровал!
Макс. Что завтра купить?
Рамиля. Риса купи, мясо осталось.
Макс. Плов будешь делать?
Рамиля. Увидишь.
Макс. А ты лечить умеешь?
Рамиля. С чего это?
Макс. Ну, раз гадаешь, я думал, значит, и лечишь тоже…
Рамиля. А что у тебя болит?
Макс. Ничего. Просто спросил.
Рамиля. Конечно, ты вон какой лось, че тебе там лечить?
В дверь стучат. Макс идет открывать. На пороге стоит Ленка.
Макс. Ты чего?
Ленка. Короче… У меня предки на денюху к маминой подружке свалили. Пошли ко мне?
Макс. Ну… Поздно уже.
Ленка. Какое поздно? Я бухла у бати в заначке нашла. Пошли, че телешься?
Макс. Серьезно? К тебе?
Ленка. Нет, шучу! Мы же как бы гулять решили, пока я не уеду…
Макс. Ладно, подожди здесь…
Идет на кухню.
Макс. Рамиля… Мне уйти нужно срочно. Там по делу одному.
Рамиля. Куда? К этой?
Макс. Не к этой, а к Ленке. Это по делу, серьезно. Я приду скоро. Ты тут… Пока спать ложись.
Рамиля. Макс, не уходи, пожалуйста.
Макс. Я быстро.
Рамиля. Макс, пожалуйста…
Макс. Скоро приду.
Рамиля. Пожалуйста…
Макс. Схожу и вернусь, все, спокойной ночи.
Макс выключает свет на кухне, идет в прихожую, обувается.
Ленка. С кем ты там разговаривал?
Макс. Да ни с кем, к отцу родственница приехала. Пошли.
Макс и Ленка выходят из квартиры.
На кухне Рамиля наблюдает в окно, как Макс и Ленка уходят. Ленка взяла Макса за руку, чему-то смеется.
Рамиля выбегает из дома. Сидит во дворе на детских качелях, затем уходит.
Сцена одиннадцатая
Утро. Макс возвращается к себе домой, пьяный. Смеется. Из-за кустов на него лает собака. Макс встает на четвереньки, лает на собаку в ответ. Хохочет. Заходит в свой подъезд.
Квартира Макса. Макс входит в квартиру.
Макс. Рамиля… Рамиля… Я тебе конфет принес. (Смеется.)
Входит в кухню — Рамили нет.
Макс. Рамиля! Рамиля! Ты где? В туалете, что ли? (Заглядывает в туалет.)
Рамиля, блин! Куда пропала-то?
Из комнаты выходит заспанный отец.
Отец. Че кричишь?
Макс. Пап, а где Рамиля?
Отец (пожимает плечами). Я откуда знаю… (Идет в кухню, пьет воду из чайника.)
Макс выбегает из квартиры.
Двор.
Макс. Рамиля! Рамиля! Рамиля!!! (Вдруг замолкает. Бежит куда-то.)
Сцена двенадцатая
Цыганский поселок. Сгорело все, пепел покрыл землю черным песком. Кое-где уцелели остовы домов и бараков. На земле лежит детская кукла. Остатки диванов, шкафов — обгоревшие доски, черные тряпки, — все валяется вперемежку. На месте, где когда-то стоял один из бараков, сидит Рамиля. Обхватила руками колени, плачет. Пальцем рисует узоры из пепла на земле.
Вдалеке показался Макс. Подходит к Рамиле, садится рядом.
Рамиля. Все сгорело, все… Вся жизнь.
Пауза.
Макс. Я тебе конфет принес.
Рамиля. Столько плохого здесь было… Армен пришел, говорит, будешь в Казахстан ездить, привозить… Я и еще девчонка… Я не хотела. А куда денешься? Ездили, привозили… Они продавали, тетя с детьми, Армен. Тут все так живут. Гидра… Где они теперь? Убили, наверное…
Макс обнимает Рамилю.
Рамиля. Господи, одиноко, Макс, одиноко жить… Почему так? Почему? Кто за это отвечает?
Пауза.
Макс. Пошли домой.
Рамиля. Куда домой? Я же тебе все сказала. Я — такая же, с Гидры…
Макс. Все равно пошли. Не надо тебе здесь быть.
Рамиля. Ветер… До сих пор пепел несет.
Макс. Все изменится… Пошли.
Макс помогает подняться Рамиле, уходят.
Сцена тринадцатая
Парк. В парке на плите сидят Макс, Ленка и Вован.
Ленка. Ну что! Поздравляю всех со сдачей экзаменов!
Вован (невесело). Ну вот и кончилась школа… Десять лет от звонка до звонка…
Ленка. Вы че кислые такие? Все, я все придумала! Закупаем бухла, после выдачи аттестатов идем сюда! Че мы, с ботанами в школе тусовать, что ли, будем? Давайте думать, че покупаем? Макс, ты что хочешь?
Макс. Да мне все равно…
Ленка. Я не поняла, я одна за всех все решать должна? Макс! Ну-ка, поцеловал меня и сказал свое веское мужское слово! Целуй.
Подставляет щеку. Макс неохотно целует Ленку в щеку.
Макс. Мне домой пора.
ЛЕНКА. Зачем тебе домой, я не поняла. У тебя все равно мамы дома нет.
Макс. Да я хотел дело одно…
ЛЕНКА. Никаких дел! Пошли! Я придумала, куда гулять пойти можно — там ларек рядом и до реки недалеко… Вован, ты с нами?
Вован. Ну, пошли.
Ленка тянет Макса за руку, Макс неохотно спрыгивает с плиты, идет за Ленкой и Вованом.
Сцена четырнадцатая
Ночь. В парке на плите сидят Макс и Рамиля. Рамиля обнимает Макса.
Макс. Вот… Прогулял тебя. Хорошее место, правда? Мы тут все время собираемся.
Рамиля. Где ты был весь день?
Макс. Дела у меня, в школе там еще… Выпускной скоро. Училка оставила на собрание — по сколько скидываемся там, все такое.
Рамиля. До десяти вечера?
Макс. Рамиля, ну а ты как думала? Ты же не училась в школе, вот и не говори.
Рамиля. Я все чувствую, Макс…
Макс. Что ты чувствуешь?! Карты, предсказания… Я же сказал, что буду с тобой.
Рамиля. Всегда?
Макс. Ну, когда мама приедет… Я ей объясню, короче. Она согласится, она добрая у меня.
Рамиля. Точно согласится?
Макс. Наверное… Да согласится, она на вахте работает по полгода, а отцу по фиг.
Рамиля. Макс… У тебя было когда-нибудь с девушкой?
Макс. Ну… Почти не было. Так… А у тебя?
Пауза.
Рамиля. Да конечно было… Там же Гидра…
Макс. Все равно.
Рамиля. Макс… Не ходи ты на этот выпускной, зачем он тебе нужен?
Макс. Я обещал уже.
Рамиля. Опять на всю ночь уйдешь?
Макс. Не… В десять вернусь. Хочешь поклянусь?
Рамиля. Не надо. Не вернешься, я умру.
Макс. Да вернусь, чего ты?
Вдруг целует Рамилю, та отвечает на поцелуй. Сидят, обнявшись.
Макс. Как ты думаешь, вечный огонь может погаснуть?
Рамиля. Может… Только потом снова загорится. Он вечный. Ты очень взрослый, Макс… Взрослее их всех.
Сцена пятнадцатая
Квартира Макса. Кухня. Макс надевает выглаженные штаны, Рамиля гладит на столе на простыне ему рубашку. Рядом на табуретке сидит отец, смотрит на сына.
Отец. Совсем сына вырос… Выпускник. Может, это… Отметим как-нибудь?
Макс. Я в школе отмечу.
Отец. А чего меня-то не позвал, сына? Другие вон мужики вроде к своим-то идут…
Макс. У тебя ноги больные.
Отец. Дак, а чего? Доковыляю. Другие-то родители идут.
Макс. Другие не пьют и работают. В чем ты пойдешь? У тебя костюма даже нет!
Отец. Родного отца застыдился… Нехорошо, сына…
Макс. У меня в кармане денег возьми — отметишь.
Отец. Не надо… Перебьюсь.
Отец уходит с кухни. Звонит телефон. Макс бежит в коридор, берет трубку.
Макс. Мама?! Алло… Спасибо! Мама… Ну ладно, не приехала, что теперь… Да я не сержусь, мам! Мама, приезжай скорее, я тебе рассказать хочу… Мам, такое дело… Опаздываешь?.. Ладно, мам, позвони вечером, я тебе все расскажу!.. Тоже обнимаю тебя!
Кладет трубку, возвращается в кухню.
Рамиля протягивает Максу рубашку.
Рамиля. Не ходил бы …
Макс. Да че ты! Скоро приду!
Рамиля. Макс… А что ты после школы решил делать?
Макс. На ветеринарный хотел. А вчера передумал вот. Хочу уйти из этого города, поздно, ночью, с одним рюкзаком, а там видно будет…
Рамиля. А я?
Макс. И тебя с собой заберу.
Рамиля. Заберешь?
Макс. Конечно, заберу. Ну все, я приду скоро…
Целует Рамилю в щеку. Выходит из квартиры.
Сцена шестнадцатая
Парк. Много людей. Из магнитофона играет музыка. На плите выставлены водка, закуска, лежат сигареты. Нарядно одетые подростки, с красными лентами через плечо, на которых написано: “Выпускник”, родители выпускников. К толпе подходит коренастый мужичок, отец Вована. Его приветствуют другие мужчины — отцы подростков.
1 мужчина. О, Коля! Здоров! Выпустили?
Отец Вована. Два дня как…
2 мужчина. Как в камере? Отдохнул?
Все смеются.
1 мужчина. Ну, герой! Мы в мэрию уже хотели идти всем городом за тебя.
Отец Вована. Надо было посидеть еще чуть-чуть, знаменитостью бы стал! Че там с этими… Чучмеками. Ушли, твари?
1 мужчина. Да пока не видно вроде, Гидра пустая.
Отец Вована. Ладно, че, мужики, разливайте!
Отца замечает Вован.
Вован. Батя пришел! (Жмет отцу руку.)
Отец Вована. Че, выпускник, ты с нами выпьешь?
2 МУЖЧИНА. Не спаивай пацана.
Отец Вована. На выпускной можно. А где друг твой?
Макс стоит в стороне от общего веселья.
Вован. Макс! Макс! Иди сюда!
Макс подходит.
Отец Вована. Выпей с нами, Максимка, мы чутка. Давайте, давайте, разливаем… (Разливает водку по рюмкам.)
Отец Вована (Максу). А че батя твой не пришел?
Макс. Болеет он…
Отец Вована. А-а-а… все болеет. На завод-то не берут его?
Макс. Нет.
Отец Вована. Ну… После травмы, так конечно… (Берет рюмку в руки.) Ну что, за будущую счастливую жизнь выпускников!
Все чокаются, выпивают.
Квартира Макса. Рамиля готовит что-то на плите. Смотрит на часы. Время — девять часов вечера.
Парк. Первый мужчина держит рюмку, говорит тост.
1 мужчина. Я что скажу… Говорить, как говорится, я не привык… Я только одно вам скажу, ребята мои милые! Оберегайте город свой от всякой мрази, и детям своим это самое завещайте. Чтоб хорошо у нас в городе было… Чтоб молодежь на завод пошла работать.
Все чокаются. Выпивают.
К Максу подходит Ленка.
Ленка. Макс… Макс, ты пьяный совсем уже, да?
Макс. Нет.
Ленка. Макс, ну ты чего напился-то, я не пойму… Сейчас еще танцы будут.
Макс. Танцы? (Смеется.) Мне домой надо.
Ленка. Куда домой? Ты че? Все только началось! А рассвет встречать?
Макс. А… Ну так… Мне домой, у меня дела.
Ленка. Какие дела? Все, Макс. Молчи вообще! Иди сюда! (Подходит к Максу, целует его.)
Макс. Ты че? При всех?
Ленка. А мне по фиг.
Квартира Макса. Рамиля моет пол на кухне. На часах — десять вечера.
Парк. Из магнитофона играет музыка. Танцующие пары. Вован танцует с Надюхой, Макс с Ленкой.
Надюха. Ты такой смешной вообще…
Вован. А то… Я могу, блин!
ЛЕНКА (Максу). Пойдем от них от всех.
Макс. Я домой скоро пойду.
ЛЕНКА. Че, как ботан? Домой, домой… Бухла еще смотри сколько! Поцелуй меня.
Макс целует Ленку взасос.
Квартира Макса. Рамиля смотрит в окно. На часах — полдвенадцатого.
Парк.
Отец Вована (держит рюмку). За то, чтоб у наших детей хорошие семьи сложились.
Вован (обнимая Надюху, пьет водку). Правильно, батя! (Целует Надюху.) Я щас блевать пойду.
Надюха. Ты такой смешной, копец!
Ленка. А меня, Макс, почему не целуешь? Я же уеду скоро.
Макс. Куда?
Ленка. Ну, не знаю… В город большой. Может, в Новосибирск.
Макс. Куда поцеловать?
Ленка. А куда хочешь?
Макс целует Ленку в губы.
Возле вечного огня вдруг из темноты появилась Рамиля, смотрит на Макса.
Рамиля. Макс!
Макс оборачивается, смотрит на Рамилю. Бежит к ней.
ЛЕНКА. Макс, ты куда?
Вован. Батя, смотри, это ж с Гидры деваха!
Отец Вована. Сука! Мужики, вон она!
Мужики и Вован кинулись к Рамиле. Рамиля подбежала к Максу, прижалась к нему. Макс тянет Рамилю за руку, они бегут.
Рамиля. Макс!
Темнота.
Мужской голос в темноте. Пацан, ты че? Перепил? Она ж с Гидры! Мужики, держи его… Не рыпайся, бля… Сумасшедший, что ли?
Сцена семнадцатая
В квартиру Макса входит женщина с чемоданом.
Женщина. Макс! Ты дома? Макс! Я приехала!
Из комнаты выходит отец Макса, смотрит на женщину. Обнимает ее.
Женщина. Ты че? Пьяный? Что за телячьи нежности? Где Максимка?
Отец обнимает женщину сильнее, качает головой и, кажется, плачет.
Парк. Повзрослевший Макс стоит у вечного огня.
Макс. После того, как Рамилю утопили, я ушел из города, как и мечтал, осенью, с рюкзаком за плечами. И были только я и дорога… Я много ходил, много скитался — два года жил в цыганском таборе, потом танцевал и пел на свадьбах, гадал на картах прохожим в Москве, шлялся по степям Монголии, дошел до Тибета, сидел за незаконное пересечение границы… Потом вернулся в табор, и снова ушел, поступил в театральное училище, работал дворником, актером, клоуном, официантом, разъезжал по миру в цирковой труппе… У меня было много женщин, и я до сих пор не знаю, сколько у меня детей. Живя в таборе, да и просто — в городах, на вокзалах и улицах, я беспрестанно вглядывался в лица цыганок. Красивые, с тонкими носами и большими черными глазами, толстые, страшные, старые и опустившиеся, с золотыми зубами и бородавками на лице — среди них не было ни одной, похожей на Рамилю. А у меня даже не осталось ни одной ее фотографии. Но в моей памяти она вечно жива, а во внутреннем кармане у меня всегда хранится ее портрет, совсем не похожий на нее, но все-таки это она, моя трефовая невеста. (Достает из-за пазухи карту — даму трефовой масти.) Потому что вечный огонь не гаснет. На то он и вечный…
Льет из бутылки воду в вечный огонь. Тот шипит, но не гаснет…
Темнота