Опубликовано в журнале Урал, номер 2, 2010
Голос Камчатки или КРИТИКА ВНЕ ФОРМАТА
Право на память
Jedem das Seine
С детства меня мучила фраза “Каждому своё”. В ней было какое-то двойное дно. Непонятно было, что делать с теми, у кого нет ничего своего. Одни говорили, что это из Библии, другие, что это было написано на воротах в Дахау. Латинский оригинал я узнал из рассказа Короленко “Слепой музыкант”. Ссылки на источник не делали её менее загадочной. Требовался контекст. Cuique suum — формула справедливости древнеримского юриста Домиция Ульпиана. Он сделал хорошую карьеру при Септимии Севере. Важно, что популярность этой неудоботолкуемой фразы указует на потайную сословность общества, в котором мы живём. Когда Янка делала наколки, дети часто обращались наколоть им “каждому своё” по-латински или по-немецки. Паралельно Янка, кстати, гравировала намогильные памятники.
В вольном русском переводе эта формула звучит как: “Не в свои сани не садись”.
Память
Право развивалось из-за смены носителя. Сперва не было ни бумаги, ни денег. Всё право хранилось в памяти. Поэтому везде требовались свидетели. Например, для получения ссуды требовалась не залог, а поручители. Бумаги не было, поэтому право было гласным. Появилось бумага, и право стало негласным. Денег было мало, оборот небольшой. Потом появилась бумага, право разрослось и помнили его целиком только правоведы. Преторское и императорское право вытеснило древнее цивильное право. Впрочем, баланс писаного и неписаного права сохраняется до сих пор, например уставщина/ дедовщина.
В вольном русском переводе это звучит: “Кто старое помянет, тому глаз вон, а кто забудет, тому два”. Память вещь ненадёжная. Именно поэтому “кто забудет, тому два” было по умолчанию забыть, и поговорка укорочена до “Кто старое помянет…”. Наверно, потому, что её своевременно не записали на бумажку.
Отсюда понятие “незапамятное время” (vetustas), с помощью которого человек приобретает или, наоборот, теряет право в силу длительного им пренебрежения. Фикция “давности” требовала “чистой совести” (bona fides) в форме ignorantia (по-русски это будет “здесь помню — здесь не помню”). Сперва давность определялась памятью того, кто помнит. Потом были установлены сроки. Потом сроки укорачивались вместе с памятью. То есть сперва сроки подгоняли под память, а потом память подгоняли под сроки. “Забудешь ли ты наконец?..”
Правословие
Истина есть продукт судоговорения
Лев Толстой. “Воскресение”
Философию придумали юристы.
Voluntas — воля (по-древнерусски точнее, похоть) было необходимо для того, чтобы протащить (под видом извлечения) вместо смысла замысел, чтобы толковать цивильное право превратно, развратно и многовратно. Animus — душа, отдельно от corpus, для того же самого. Caput habere — “иметь голову на плечах”, быть полноправным, persona — “маска”, юрлицо.
Cognitio — дознание, “сыск” по-древнерусски. Intentio — обвинение. Vindicatio — “объявление войны”, обвинение, вернулось к первоначальному значению в итальянском vendetta. Possessio от глагола sedeo (по-древнерусски “сидеть” тоже значит “занять место, поселиться”, “жопу поднял — место потерял”, такая шутка была в “Бумере-2”), поэтому кочевники впервые стали толковать право в несобственном смысле. Traditio — передача из рук в руки. Interest — “какая разница?”, точно соответствует нашему “откат”.
De jure naturali
Ульпиан считал естественное право общим для людей и животных. По естественному праву все люди свободны, ему же не противоречит убить врага на войне. Следовательно, столь же не противоречит нанести врагу меньшее поражение в правах (capitis deminutionem), то есть поработить. Война тогда была занятием сезонным. Собственно “охота” — это табуированное название того, что раньше обозначалось словом “война”, куда одинаково включилось и охота, и собственно война, то есть охота на дичь и на чужого. Сходит снег, проходят мартовские поля (поэтому и называются мартовские), и все мужики идут на войну. Падает снег — война прекращается.
Поэтому когда у нас валят медведя, который задрал грибную тётку или дачника, то этим осуществляют возмездие согласно естественному праву. Медведь — тоже человек, муха — тоже источник заразы. Кстати, Ульпиана потом зарезали преторианцы, но это не важно.
В Риме всё было как на зоне. Не гражданин, выдававший себя за гражданина, карался смертью. Кто уклонялся от переписи (цензуры) — продавался за Тибр, потому что бывший римлянин не мог быть рабом в Риме. Вся римская familia (домочадцы) считалась (простоты для) рабами домовладыки без различия: дети, рабы или побочные дети. Собственные дети patrifamilias могли быть освобождены так же, как и несобственные дети, путём продажи три раза. Проданный три раза считался никуда не годным.
Право на память
Кто вырос в атмосфере кегбэ-естественного права (jus quasi-naturale), не понимает, что право — это борьба за право. Человек теряет право в силу длительного им пренебрежения и наоборот приобретает право в силу длительного пренебрежения своим правом другим человеком. Можно записать право на коже, как шпаргалки. Проблема будет не в том, что трудно переписать. Проблема в том, что место мало и читать неудобно. Поэтому Моисей наколки запретил.
Qui malum carmen incantassit.
(“Кто запоёт злую песню…”)
Законы XII таблиц
Почему была позорной профессия лицедея? Потому что лицедеи доводили до абсурда формальную сторону права. Они заставляли граждан вспоминать то, чего граждане не хотели вспоминать, поскольку право строится на соотношении памяти и забвения. Persona и histrio — этрусские слова. Видимо, этруски были у римлян клоунами.
Наш человек занят исключительно настоящим, потому что всё равно ничего не меняется. “Межа там, где Петру Иванову лонись голову проломили, когда межу искали”.
И так каждый год ищут межу и ломают головы вполне не буквально.
Василий Ширяев.
Камчатка, поселок Волканый