Опубликовано в журнале Урал, номер 11, 2010
Только самые красивые камни!
МУЗЕЙ КАМНЯ: Уральский минералогический музей В.А. Пелепенко. Автор-составитель Е.Ф. Тамплон. — Екатеринбург: КВАДРАТ, 2010.
В этой книге представлены — показаны и описаны — более 250 минералов и минеральных форм на основе коллекции крупнейшего (17 тысяч образцов) частного минералогического собрания России — Уральского минералогического музея Владимира Андреевича Пелепенко. Еще двадцать лет назад частные музеи у нас были невозможны, а подобные коллекции если даже и существовали, то уж точно не предавались огласке.
Можно, не боясь ошибиться, предположить, что все знают: камень необходим, полезен и ценен; многие к тому же верят, что он — вечность, могущество и тайна. И все же лишь красота камня прежде всего и одинаково для всех видна и победительна, и как раз наша готовность очароваться камнем, невозможность наглядеться, отвести глаза и выпустить из рук побуждают нас узнавать, искать и сметь…
Сам Пелепенко многажды говорил, что никогда не гнался за рубинами и изумрудами, что гораздо больше восхищали его уникальные кристаллы горного хрусталя или многоцветие кальцитов. Поэтому в книге алмаз, например, представлен только на одной странице, изумруд — на четырех, а галенит — на тридцати трех, пирит — на сорока пяти, кальцит же — более чем на ста страницах, притом на каждой расположено по три, четыре, а бывает, и по пять фотографий.
Естественно, фотографиям тесновато, да и подавать лики камня следовало бы с подобающим пиететом, но все это, надо думать, издатели тоже понимали — просто им пришлось считаться с финансовыми проблемами, с которыми всех нас понуждают считаться.
Словом, книга в целом исполнена с полным уважением как к материалу — камню, так и к читателю. Но следует иметь в виду, что довольно-таки часто научно-популярные книги бывают написаны столь научно, что перестают быть популярными. Подобного упрека это издание явно не заслуживает. Тексты здесь короткие, внятные — сегодня читать не любят: описания минералов не содержат даже безусловно интригующих легендарных сведений; только — химический состав, условия образования, история названия, открытия, перечень наиболее значительных месторождений в России и в мире. Зато имеются сведения (небольшая статья с портретом) обо всех мастерах, сотрудничающих с музеем, о коллекционерах, уже ушедших из жизни, чьи коллекции вошли в состав собрания В.А. Пелепенко. И справочный аппарат в книге есть, и список литературы для интересующихся: все коротко, четко и ясно.
И если уж говорить об отношении к камню, то Урал, конечно, — место совершенно особенное: здесь все — само устройство жизни, история, культура — связано с камнем; и пристрастие к нему может достигать такой степени, когда появляется то, что именуется “каменной болезнью”. И весь парадокс в том, что излечение от нее невозможно и нежелательно.
Образ человека, одержимого камнем, давно сложился, освящен традицией и, казалось бы, ревизии не подлежит: этакий ходок-одиночка, мудрец и бессребреник, понимающий свою удачу как особое доверие земли (горы, камня) и не допускающий желания на этом доверии нажиться. И тут любой прилежный школьник вспомнит про Данилу Зверева, фантастически удачливого горщика, который, как утверждает молва, и денег-то считать не умел, но всякий раз, оказавшись при деньгах, шел в родные Колташи с подводой пряников и прочих сладостей: “Земля у нас общая, вот и праздник должен быть общим”.
Живучесть этих почти сказочных представлений объясняется прежде всего тем, что здешняя “каменная болезнь” до сих пор является знаком места, запросто делающим здешними, то есть избранниками, практически всех без исключения. Между тем Д.Н. Мамин-Сибиряк, заявивший раз и навсегда, что “жить на Урале и не любить уральских самоцветов” все равно не получится, тут же в очерке “Самоцветы” (“Русская мысль”, 1890 г., № 3—4) отмечал: “Публика знает мало — вот в чем беда”. Он сетовал на то, что “мужички, любопытствующие по части камня”, к горщицкой работе серьезно не относятся, что уже тогда инициативу по поискам, добыче и реализации камня решительно прибрали к рукам смекалистые и жадные торговцы, продающие камни прямо на местах и вывозящие их в дальние европейские столицы. Жизнь менялась, набирала скорость; в начале ХХ века академик А.Е. Ферсман, истинный почитатель и радетель Урала, сокрушался о том, что старые горщики и мастера уходят, не оставляя наследников.
Но вот В.А. Пелепенко — к радости нашей — утверждает, что традиция устояла и не распалась связь времен: горщики на Урале оставались, просто со временем все меньше походили на прежних: “…в будние дни они работали на оборонных заводах, учили детей или преподавали в вузах. А с ранней весны и до поздней осени каждый выходной день и каждый отпуск они по какому-то внутреннему зову, доставшемуся им от дедов и прадедов, брали кирку и лопату и уходили в леса — на старинные выработки и отвалы, к собственным потаенным закопушкам и дудкам”. Таким образом, сама их любовь к камню, предполагавшая приключения и поиск, становилась делом исключительно частным, стало быть, тайным.
Здесь как раз и стоит сказать о том, что Музей камня — не просто демонстрация каменных сокровищ В.А. Пелепенко, но и встреча с ним самим, счастливым коллекционером и, как сейчас говорят, эффективным менеджером, неожиданно заставляющая нас внести в свой привычный роман с камнем продиктованные временем поправки.
Человеком широко известным он стал после возвращения с Мюнхенской минералогической ярмарки 1988 года, куда впервые чуть ли не с дореволюционных времен прорвался из России со своей коллекцией, поимевшей там сенсационный успех: за нее сразу, не торгуясь, предложили миллион долларов. Но коллекционер миллионом не соблазнился, и все его камушки вернулись домой. Подобная удаль в России ценилась всегда, а отказ от миллиона в то время, когда страна разваливалась и все уже шло на продажу, выглядел как поступок безусловно патриотический. Кто-то даже вспомнил Всемирную промышленную выставку в Париже в 1900 году и скульптора Н.А. Лаврецкого, отказавшегося продать скульптуру, стоявшую у входа в уже покоривший парижскую публику Каслинский чугунный павильон: “Россия не продается!” Сам Владимир Андреевич таких параллелей не проводил и главным успехом мюнхенского прорыва до сих пор считает десятки визиток европейских и американских коллекционеров, а также различных музеев, то есть установление деловых контактов и связей, без которых трудно ожидать успеха в будущем.
Его коллекция начиналась, как у всех: по любви, совершенно неожиданной и разом изменившей всю жизнь. Где-то в конце 60-х годов минувшего века подвез он своих друзей-геологов до Малышевского рудника, с ними за компанию прокопался целый день в отвалах и — везет же новеньким! — нашел небольшой обломок настоящего прозрачного, цвета молодой травы, изумруда. Через три года его минералогическая коллекция стала одной из лучших в Свердловске, а через тридцать лет — самой крупной частной коллекцией и в стране.
Отличает его от многих коллекционеров и то, что он делится своим опытом спокойно и даже с радостью. Вот некоторые из его советов.
Подсказывает направления поисков: на Урал, на Дальний Восток, на Кольский полуостров, в Среднюю Азию, предлагает и конкретные маршруты: Акчетау, Джезказган, Кара-Оба, Хайдаркан. Главное же — не лениться и себя не жалеть: “по 70 тысяч км за год проходила моя машина”, “колесить по дорогам, копаться в земле, возить и таскать тонны камня в надежде найти что-то новое и интересное, переворачивать кубометры земли и горной породы, зачастую рискуя жизнью”.
Настаивает на необходимости понимать и видеть камень и еще “учиться технике и ремеслу препаратора”, ценить своих учителей. Они, коллекционеры, ученые, шахтеры, горнорабочие, упомянуты в книге с благодарностью и почтением.
Дает ценные советы: брать у тех, кто добыл, а не у посредников; помнить, что иной раз это значит спасти, так как “в случайных руках образец рано или поздно погибает”, что “уникальный образец дорогого стоит и скупиться при его приобретении не следует”, а отдавать, напротив, с легким сердцем: “Личные вещи — ружье, бинокль — отдавал без разговоров… Как-то за редкий образец стибнита пришлось отдать запасное колесо…”
Предлагает хитроумные решения, скажем, “пересыпать хрупкий образец манной крупой, чтобы тот не повредился при пересылке”.
И, наконец, уверяет всех в том, что настоящую коллекцию собрать в одиночку невозможно, что она всегда — плод коллективного труда, что он просто собрал в одном месте то, что удалось за многие годы добыть из недр земли десяткам, а то и сотням увлеченных людей.
Понятно, что чем значительнее коллекция, тем сильней степень ответственности: частная коллекция, даже всемирно известная, остается объектом угрожаемым. И совсем не случайно Пелепенко вспоминает о судьбе минералогической коллекции Денисова-Уральского, знаменитого художника и камнереза: подаренная Екатеринбургу, родному, любимому городу, она так навсегда и затерялась на пути домой из северной столицы. Таких примеров много: Мамин-Сибиряк оставил свои каменные сокровища — несколько сундуков — в собственном доме, под надзором близких родственников, но и они не доглядели и не уберегли. Все сводится к тому, что в определенное время создание музея становится единственным способом сохранить коллекцию.
Опыт становления частного музея в условиях дикого рынка и начальной демократии сегодня вызывает уже, можно сказать, исторический интерес. Интересней другое: то, что частный минералогический музей в Екатеринбурге — самый доступный в городе (взрослый билет — 50 руб., детский — 20), работающий без выходных, — та же, как у Данилы Зверева, подвода с пряниками: “земля у нас одна, вот и радость — для всех”.
Музей В.А. Пелепенко и принят был сразу же доброжелательно. А наличие очень разных оценок нового музея — от полностью восторженных до содержащих упреки в отсутствии научного подхода к организации экспозиции — объясняется просто: Пелепенко, бесстрашно доверившись беспроигрышному принципу “что не прельстительно, то мертво”, выставил разные, из разных мест, но только самые красивые образцы.
Зато его музей принципиально отличается от нашего поистине уникального Уральского геологического музея, представляющего исключительно уральские минералы: более 40 тысяч экспонатов! Геологический музей разом не оглядеть — туда нужно ходить много раз, постоянно, как в школу. В Музей камня В.А. Пелепенко — как на счастливое свидание. Так и ходят. Следует отметить исключительно доброжелательную атмосферу в этом музее: там не говорят: “Мальчик, отойди от витрины!” и “Руками не трогать!”. Там роскошные образцы, те, что на столах и на подоконниках, выставлены специально для того, чтобы их трогали, чтобы с ними общались.
В этом — главное. Камень от природы, по сути своей, — возвышенное и земное, он доступен и бесконечен, манит и учит, прельщает и воздает, он самим собой подтверждает, что нет камней драгоценных и простых: все прекрасны. Основные посетители музея — дети; в музее с ними хорошо и интересно работают; сотрудники музея могут подтвердить, что “Минералогию для дошкольников” следует начинать раньше, чем букварь. В этом плане музей и книга о музее делают одно и то же: окружают нас камнем — заслоняют от фальши, суеты и отчаяния. Именно за это — посмотрите в книгу отзывов — и благодарят: “Горжусь, что это есть в моей стране!”… “Спасибо за красоту!”
Майя НИКУЛИНА