Опубликовано в журнале Урал, номер 10, 2010
Детская
От редакции
14 октября 2010 года в Екатеринбурге вручается Международная детская литературная премия имени Владислава Петровича Крапивина (в день рождения писателя).
Журнал “Урал” знакомит своих читателей с тремя рассказами детских писателей, вышедших в финал премии, возрожденной в 2010 г. Содружеством детских писателей. Подробности об этом читайте на сайте премии www.litparus.ru
Вот список всех финалистов премии 2010 года:
А. Я. Папатожечеловек (повесть в рассказах) (Россия, г. Челябинск)
Евгения Басова. Щи (повесть). Сто лет, или Цепочка из рукопожатий (повесть) (Россия, г. Чебоксары)
Ариадна Борисова. Записки для моих потомков (повесть в рассказах) (Россия, г. Якутск)
Елена Владимирова. Полоса препятствий (повесть) (Россия, г. Тамбов)
Наталья Колотова, Анна Ремез. Последняя Атлантида (повесть) (Россия, г. Санкт-Петербург)
Юлия Лавряшина. Улитка в тарелке (повесть) (Россия, г. Королёв)
Юрий Лигун. Карасёнки-Поросёнки (повесть) (Украина, г. Днепропетровск)
Лара Лонд. Рыцарь Приозерья (фантастическая повесть) (США, г. Сенека)
Елена Ракитина. Похититель домофонов (сборник рассказов) (Россия, г. Санкт-Петербург)
Александр Турханов. Острова Тубуаи (повесть) (Россия, г. Москва)
Роман Федин. Один день Дениса Иваныча (рассказ) (Россия, г. Тула)
Аркадий Шушпанов. Дендрарий (роман) (Россия, г. Москва)
Андрей Щупов
Андрей Щупов — писатель, автор около тридцати книг для детей и взрослых, член Cоюза российских писателей, лауреат премии Юлиана Семенова “ДЭМ-92” (за лучший российский детектив), обладатель призов “Алиса” и “Камертон”, лауреат Национальной детской премии “Заветная мечта”, премии им. В.П. Крапивина, премии им. П.П. Бажова.
Шаг к детям — шаг в будущее
Простых времен не бывает. Потому и закономерен постоянный возврат к детским темам. Дети — это вечная надежда, наш шанс на возобновление всего и вся с чистого листа. Но вот ведь какая штука — не получается с чистого. Эстафета диктует свои правила, свою преемственность, а потому детской тему начала взросления назвать сложно. Увы, мы растим их по образу и подобию. Ну, а каков сегодняшний образ и каково подобие, можно рассуждать бесконечно.
Отделить тему детства от взрослой проблематики невозможно. Поскольку имеем интернет и мускулистые масс-медиа, поскольку все вокруг до одури прозрачно и виртуальный мир всерьез потеснил реальный. Кто сегодня сравнит глыбу шоу-бизнеса с возделыванием земли и выращиванием сельскохозяйственной продукции? Я уже не поминаю биржевых империй и банковских крутилок-вертелок, — все главное сосредоточено уже там, а зеленая и черноземная планета забыта, как забыты сказки, слушаемые в детстве, и лично мне это представляется чем-то близким к катастрофе.
Наверное, поэтому и стали объединяться в сообщества учителя, писатели, библиотекари… Наше Содружество детских писателей — отнюдь не исключение. Мы убеждены: общество надо тормошить, пробуждать от спячки.
Смешно, но сегодня мы вынуждены говорить о пользе чтения, прибегая уже не к нравственным примерам, не к этическим эталонам, а к простейшей физиологии. Потому как читающий индивидуум тренирует и развивает нейронные схемы, не впадает в маразм, имеет больше шансов на успешную карьеру. И это срабатывает!
Но если бы за чтение нужно было агитировать только детей, — ведь нет! Главная проблема в самих взрослых. Приоритеты сместились, шкала ценностей перевернулась. В самом деле, нелепо рассуждать о демографии, когда не решаются проблемы сиротства, когда треть Земли голодает и умирает от обезвоживания, когда своим детям мы предлагаем всего-навсего превратиться в собственное подобие. И они, увы, превращаются в это подобие, только вот игрушки, которыми они играют, год от года становятся все опаснее.
Сокрушив плохонький, но социализм, мы и плохонького капитализма пока не построили, однако наши сегодняшние капиталисты в массе своей убеждены, что атом и нанотехнология — это именно то, что спасет мир. По отношению к культуре эти ребятки испытывают стойкий цинизм — цинизм, который формулируется коротким правилом: “Если что-то продается, то это “что-то” хорошо”. Более того, нас взялись экстренно переучивать, превратив бывшие десятилетки непонятно во что, замещая и видоизменяя общеобразовательные предметы по каким-то загадочным (если не употребить иного слова) правилам. Простой вопрос: чем старые-то школьные программы не угодили? Тем, что устарели? Тогда как объяснить тот факт, что большинство советских учеников, оказавшись за рубежом, легко и быстро сделали карьеру, уверенно обскакав аборигенов? Столь же показателен обмен учениками, когда наши школьники на чужом языковом поле уже через месяц-два просят перевести их в классы постарше. Потому что предлагаемые программы оказываются для них чересчур простыми. Свежий пример: одна из моих знакомых, ныне ведущий специалист НАСА, рассказывала, что в их подразделении абсолютное большинство ученых разработчиков — выходцы из России, Украины, Молдавии, Белоруссии, Индии — то есть той самой школы, которую сегодня безжалостно доламывают. Разовые программы, разовые учебники — все говорит за то, что школа неуклонно превращается в сегмент рынка.
Недавно знакомые учителя ошарашили: в школе очередной переполох, уничтожают все учебные пособия, изданные до 2005 года! Распоряжение сверху. Иные из учителей в панике ксерокопируют бесценные издания с действительно замечательными методиками и советами. Чтобы хоть что-то осталось! Детей-то учить надо! И возникает вопрос — как это все называть, если не полным бредом!
Разумеется, жизнь вносит коррективы, и никто не возражает против появления в школьных программах предметов по социологии, компьютерным программам и пр. Я бы, скажем, добавил еще начальную медицину, декламацию, психологию, но ведь происходит нечто необъяснимое, что ставит в тупик и учителей, и родителей. Количество тех же литературных часов неуклонно снижается, а сочинения, которые во все времена представляли один из важнейших личностных тестов, попросту ликвидируют, сводя к обыденным проверкам на эрудицию и логику. Очень похоже на то, что, не спрашивая нашего разрешения, Россию переводят на западные “рельсы”, уподобляя население среднестатистическим американцам и европейцам. А значит, вопрос уже не к педагогам и не академикам, а к людям, облеченным более высокими полномочиями. И понять-то им надо одно-единственное, а именно то, что, теряя в духовности, мы теряем не в чем-то абстрактном и отвлеченном, а в самом насущном, что как раз и делает непотопляемой любую нацию. Между тем наш собственный корабль дал течь, и то, что мы тонем, легко ощутить по состоянию детской литературы. Не скажу, что у нас ее нет вовсе, но в том, что она прочно встала на прикол, сомневаться не приходится. Для этого достаточно взглянуть на книжные полки магазинов, где уже на протяжении многих десятков лет зависают одни и те же наименования. А ведь, по логике вещей, именно детская литература должна быть наиболее вариативной и ищущей. Детям противопоказана монотонность и монохромность. Они стремительно растут, каждый день предъявляя очередные требования. И, безусловно, книжный рынок должен оперативно реагировать на зарождение новых течений и новых вкусов — хотя бы для того, чтобы искомые вкусы деликатно корректировать и править. Но, увы, этого не происходит, и если те же компьютерные игры давно уже претендуют на роль властителя (довольно жутковатого, к слову сказать) детских душ и дум, то книга осталась за кормой, убегая в кильватерной струе все дальше и дальше. Кто-то бросил бы ей, бедной, спасательный круг, но таковых не находится. И невдомек господам политикам, что не уметь читать — это почти так же страшно, как не уметь писать и говорить, что человек, читающий гламурные издания, — это далеко не то же самое, что человек, читающий книги.
И, безусловно, сегодняшний конкурс Крапивина — замечательный повод коснуться наболевших тем (Владислав Петрович и сам их частенько касается в своих книгах!), а заодно открыть новые имена читателям. Открывать-то в самом деле есть что! И не только потому, что каждый год появляются новые таланты. К сожалению, и старые прозябают неведомо где — должным образом не публикуемые и не читаемые. Подчеркну, все они пишут и все так или иначе пробиваются в печать, но что это означает в действительности? Мизерные тиражи и относительную известность в собственном махоньком регионе.
Мы разнесены по городам и весям, как робинзоны на своих маленьких островах. Кто знает у нас замечательную писательницу Коми — Елену Габову, публиковавшуюся на “ура!” в Японии, печатающуюся в Скандинавии? А кто читал добрые и смешные рассказы Юрия Лигуна, проживающего на Украине? Да что там Коми с Украиной, мы и собственных живущих под боком авторов не знаем! Давно уже радует малышей своими сказками Светлана Лаврова, огромных тиражей заслуживает повесть Александра Папченко “Инкубаторские”, а стихи умершего около полугода назад челябинца Николая Шилова вообще должны быть в доме каждого любителя и знатока литературы. Потому что это истинно российская классика! Та самая классика, которой никто не читает и не знает. Не удержусь и приведу свой любимый из шиловских стихов. Сам автор называл это рецептом для тех, кто хочет стать знаменитым:
Если плакать десять дней —
Образуется ручей.
Если очень долго —
Кама или Волга.
На реке построят мост,
На мосту поставят пост
И прибьют дощечку:
“Наплакавшему речку”.
Детские стихи? И да, и нет. Собственно, это и отличает истинно талантливые творения, когда невозможно одним словом обозначить тему, смысл, адресную аудиторию. Потому что они для всех и обо всем сразу, потому что свои ручьи и речки мы продолжаем сызмальства наполнять слезами. К слову сказать, сегодняшняя детская литература и впрямь грешит этим “слезным” перекосом. В каком-то смысле взрослые могут быть довольны, — собственное подобие они уже сотворили. Как масс-медиа, не умеющие сообщать о нормальной человеческой жизни, купаясь исключительно в катастрофах, терроризме и прочей чернухе, так и большинство авторов, участвовавших в конкурсе, как-то враз позабыли о том, что радоваться и шутить мы еще, слава Богу, не разучились. Поздравим себя, это уже новое поколение — с новым представлением об окружающем мире и ценностях, его наполняющих. Кто-то принимает предлагаемую шкалу, другие прибегают к эвтопии, убегая в миры выдуманные, в миры, где правят иные законы и люди. Вот бы чем заняться нашим современным социологам и психологам. В пику корпоративным “коучингам” и прочей, уж простите, ахинее. Поскольку пищи для раздумий более чем достаточно, а надежд на внезапное прозрение власть имущих — как раз менее всего. Недавно мне озвучили зарубежную статистику приема антидепрессантов. Цифры ошарашивающие. Если учесть, что антидепрессанты — лекарство, немногим отличающееся от наркотиков, то картинка складывается мрачноватая. Так вот и выходит, что психологи дружно учат забывать и забываться, школы прививают небрежение к старым книгам и старым учебникам, медицина успокаивает транквилизаторами. Но может, все-таки обратить внимание на первопричины? Ей-богу, получится честнее и проще.
И напоследок маленькое наблюдение… Да, компьютеры стали обыденной вещью, мировая паутина опутала большую часть населения, однако и среди самых продвинутых пользователей сети с удивительным постоянством мелькают настоящие читатели. Читатели десяти, двенадцати и четырнадцати лет — те самые, на которых многие уже поставили крест, и явно при этом поторопились, потому что это уже генерация детей, которые умеют читать и с ридера, и с экрана, умеют выбирать авторов и произведения, уважающие в равной степени и бумажные книги. Откуда они берутся? Только ли от читающих родителей? Далеко не факт! Я разговаривал со многими из таких читателей. Они признавались, что сами не знают, почему вдруг стали читать. И скажу откровенно, для меня это было открытием из светлых, потому что я неожиданно понял, что мироздание (природа, Бог, мутации — называйте как хотите) тоже участвует в нашей судьбе. Стало быть, мы не одиноки в своих тревогах и не одиноки в своем стремлении сохранить читателей, книги, весь этот мир пусть в зыбком, но равновесии. А значит, стоит и продолжать — конкурсы, встречи с читателями, издание действительно замечательных авторов. И “глас вопиющего в пустыне” — это, по счастью, не про нас. Помните, имеющий уши да услышит. Сегодня слышат не ушами, а сердцем, и этот орган у нас пока еще не атрофировался.