Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2010
Голос Камчатки или КРИТИКА ВНЕ ФОРМАТА
Смерть как метафора метафоры
Есть метонимия, синекдоха и метафора. Метонимия значит переименование. Метафора — перевод. В первом случае — предмет: станут люди в один прекрасный прыгать из окон, перепутав их с Windows?.. Во втором случае переименовываем само слово: как будет работать это слово, если оно будет значить не это, а то? Например, когда око было переименовано в глаз (камень), не стало ли это поводом для их неукоснительного выкалывания и складывания в кучи, как то делалось прежде с камнями?..
Отличие метонимии от синекдохи зависит от соотношения часть/целое. Например, если считать берег реки частью реки, то “я был на реке” — синекдоха, если нет — метонимия. Метонимия — это разграничение. Синекдоха — это исцеление. Юридический базар построен на выявлении скрытых синекдох, ясно из следующей беседы Нумы Помпилия с Сатурном: “Ты дашь мне голову. — Это будет головка чеснока. — Нет, человеческая (caput среднего рода). — Я дам тебе волосы. — Нет, живое. — Я добавлю маленькую рыбку”. Можно предположить, например, что лес — это синекдоха/метонимия совокупности деревьев (“за деревьями не видеть леса”). В первом случае лес — это нечто большее, чем лес, например, дух леса. Во втором лес — это не совсем лес (собственно лес увидеть нельзя, также как дух леса), а его опушка, наконец, поляна. То есть совсем не лес.
Лоботомия смысла / Из пустого в порожнее
Кони-трактора — метафора, кони-сапоги (у Глеба Успенского) — метонимия: из конёвой кожи. Но когда носитель забывает, что сапоги сделаны из конёвой кожи, то метонимия становится метафорой, кони-сапоги осмысляются как средство передвижения, по аналогии с “кони-трактора”. Однако средство передвижения не сапоги, а ноги, тут обратно метонимия. С другой стороны, “автомобиль — средство передвижения” такая же условность. Например, без бензина автомобиль не поедет. “Автомобиль — орудие убийства” не менее верно, равно и “автомобиль — роскошь”. Чтобы убедиться в этом, достаточно обернуть тезис: “роскошь — это автомобиль”, “орудие убийства — это автомобиль”. Зачем вам быть в шесть часов утра в Новом Орлеане?.. Ещё. Кони-сапоги делают понятной метафору “двинуть кони”, “кони кинуть”, это то же самое, что и “протянуть ноги”.
Н.Д. Арутюнова, специалист по метафоре, пишет: “Во всех случаях метафора рано или поздно исчезает”. Н.Д. Арутюнова в духе позднего совка переоценивает “обыденное общение”, коммуникативную функцию. Тогда слишком много болтали. На самом деле язык нужен не для того, чтобы говорить, а для того, чтобы думать. Метафора рано или поздно исчезает, да. Но мы исчезнем еще раньше.
Метафора “быки” может реализоваться далее в “бой быков”, “забивать быка” и достигать мощи тотема и оборотничества, то есть когда человек сам себя начинает воспринимать в большей степени как “быка”, чем “человека” (особое питание, замкнутая субкультура). Да и “человек” тоже метафора от “наш” или “свой”. Если мы употребляем “наш” вместо “наш человек”, то формально это эллипс, а если подумать, то метонимия, хотя бы потому, что просто “наш” более “наш”, чем “наш человек”. А “человек” менее “человек”, чем считаемый таковым по умолчанию. На самом деле это не установление соответствий, а перекачка смысла.
Кенотаф
Слово Юсщт герой происходит от ЮсЯпн курган. Сперва это были просто холмы, потом грекам стало мерещиться, что там кто-то похоронен. На самом деле никто там похоронен не был. Греки это прекрасно знали и понимали. Поэтому они стали возводить пустые могилы (кенотафы): сперва в виде курганов, потом в виде гробниц. Похоже на памятник неизвестному солдату, только наоборот.
Тамерлан приказал каждому воину взять камень, сложить их по ходу в курган, а на обратном пути забрать. “Но остались камни. И поднимал Тамерлан камни и говорил с ними. Всемирная история. Банк империал”. Кажется, клип этот сделал Бекмамбетов, и сделал намного лучше “дозоров”, потому что короче. У тюрок был обычай ставить камни по числу мертвых. Цинь Ши Хуан вылепил точную копию своей армии. Но ведь сущность человека скорее передает необработанный камень, а не скульптурный портрет.
Если смерть — это предел, то любое захоронение пусто, потому что останки человека — это уже не человек. Тогда метафора невозможна.
Если смерть — это беспредел, то смерти нет, поэтому погребенный продолжает жить под землей: фараоны, Фридрих Барбаросса, упыри в домовинах итд. Отсюда славянская народная казнь — закопать живьем в землю, и отсюда же — любовь-ненависть к Родине/матери, потому что она мать, она же и могила. И тогда метафора — это просто перевод. С русского на церковнославянский, с греческого на латинский итд.
Эпитафия
Есть три типа речи. 1) Мертвые говорят с нами. 2) Мы говорим с мертвыми. 3) Говорят камни. Эпитафии до сих пор пользуются самым прочным носителем. Когда бумага истлеет, а Интернет упадет, останутся надгробные надписи.
“Здесь лежит Суворов”. Так говорят камни.
“Лежал бы ты — читал бы я”. Тут у Губермана “умри ты сегодня, а я завтра” в интеллигентском изводе. Интересный пример общения жанров.
Здесь лежит купец из Азии. Толковым
был купцом он — деловит, но незаметен.
Умер быстро: лихорадка. По торговым
он делам сюда приплыл, а не за этим.
Купец, гость, чужой. Древнегреческая эпиграмма возникла как пародийная эпитафия, когда перестали бояться мертвых самих по себе, духов мертвых и родственников мертвых. Потому что их у них не было. Короче, из глумления над ничейным/чужим мертвецом.
Здесь был Вася.
Василий Ширяев.
Камчатка, поселок Волканый