Пьеса-сказка в одном действии, семи картинах, с прологом
Опубликовано в журнале Урал, номер 6, 2009
Олег Капорейко
Серая совушка
Пьеса-сказка в одном действии, семи картинах, с прологом
Действующие лица:
Сорока-стрекотунья, она же Белобока
Сова-Совушка, она же Белая Красавица
Ворона серая, она же Каркуша
Белый медведь — Умка
Старый Ворон, дедушка, он же Старожил зверинца
Выдра — выдренок, он же Маленький Зверек
Огромный город, много улиц, домов, дорог, автомобилей и много шума. Почти в центре города за высокой стеной из красного кирпича в квадрате четырех оживленных улиц затерялся со всем своим кричащим, пищащим, шумящим населением, недавно лишенным свободы и изъятым из дикой природы, зоопарк-зверинец.
Обычный короткий зимний день и обычная жизнь зоопарка-зверинца с его жителями-пленниками. Здесь сотни разных клеток, что идут небольшими дорожками-улицами по всей его территории. У каждого зверя или птицы — свое жилье, своя квартира, которая становится пожизненной. Всех обитателей зверинца кормят, поят, за ними ухаживают. Но они лишены главного — свободы. Той самой свободы, которая находится за пределами их клеток.
Все, кто попал в зверинец, появились на свет там, где чистый воздух, где много деревьев, травы, ягод, там, где просыпается солнце и ложится на траву обильная роса, где текут маленькие и большие реки, где выпадают глубокие снега и стоят крутые морозы. Там каждый год приходит весна, шумят вешние воды, летят с юга перелетные птицы, возвращаясь в родные края.
Теперешние жители зверинца, жившие когда-то на свободе, больше никогда не почувствуют ее.
Большая серая ворона (во весь свой открытый клюв). Не может этого быть!
Сорока-стрекотунья (вторя ей шумно и безостановочно). Не может этого быть!
Ворона и Сорока (вместе). Неправда все это! (Они, всю свою жизнь прожившие и живущие доселе при зверинце, хотели, чтобы и все другие тоже оказались на свободе.) Мы многих птиц и зверей вызволили уже из плена. И будем делать это всегда. Пускай стражники этого заведения грозят не только уничтожить нас, но поймать и посадить в те же самые клетки, из которых мы освободили недавних пленников. Слышите вы, тупые людишки? Освобождали пленников и будем освобождать! Дарить им свободу!
Картина первая
Только что одна из клеток была пуста, но вот дверь ее приоткрылась, и в клетку впихнули завернутую в мешок птицу. Дверь быстро закрылась, мешок ожил, зашевелился, и из него показалась круглая совиная голова. Еще секунда — и из мешка не вышла, а выползла Серая сова. Она крепко встала на ноги и встряхнула свою перьевую одежку. Все ее тело, освободившись от мешка, ощутило свободу и мигом разбросило крылья. Может быть, это и была свобода? Но нет, не тут-то было! Разбросав крылья, чтобы отделиться от земли и подняться вверх, она на мгновенье ощутила ее мягкими кончиками перьев и тут же поняла, что никакая это не свобода, что находится она в замкнутом пространстве. Над нею был потолок, вокруг решетчатые стены, сквозь которые просачивается свет фонарей, которые висели длинным рядом на стене, а под лапами — пол, твердый, земляной, замерзший, слегка прикрытый старой соломой. В углу она заметила приставленный к стене ствол высохшей березы с единственным сучком. Короткий взмах крыльев, точнее, полувзмах, и сова крепко-накрепко обхватила сук цепкими когтистыми лапами. Усевшись на сук, она оглядела свое новое жилище, клетку, и поняла, что попалась.
Сова. Да, попалась, попалась!
И она с досадой еще несколько раз повторила это слово. Разговаривая сама с собой, она думала, что здесь она не одна. В пожизненном заключении за решеткой сидели и другие пленники. Один из них был совсем рядом, за стеной. Он и услышал эти слова, слова не жалобы, а отчаяния.
Выдренок. Сосед, ты кто?
Сова. Я не сосед, я соседка. Я птица, и меня зовут Сова, большие глаза. А ты кто?
Выдренок. Я выдра, но пока еще маленькая. До настоящей выдры еще не дорос. Знаешь, Совушка, в первый день, когда меня посадили в клетку, я очень тосковал.
Сова. А теперь что? Смирился?
Выдренок. Нет, не смирился. Я живу одним желаньем и верю, что выберусь на свободу.
Сова. Как же это ты выйдешь на свободу?
Выдренок. Я каждую ночь делаю подкоп. Работа. Изо всех сил.
Сова. Получается?
Выдренок. Получается. Только сильно устаю.
Сова. Да, ты можешь делать подкоп. У выдр, я знаю, небольшие, но сильные лапы. К тому же скользкие, как рыбы. У меня, у совы, не получится. У меня много перьев и пуха. И я очень толстая, да и голова у меня большая. Знаешь, какую мне нору широкую копать надо.
Выдренок. Не теряй надежду, Совушка.
Сова. Тебе хорошо, выдренок, у тебя четыре лапы, а у меня только две.
Выдренок. Ты извини меня, Совушка, я буду работать. Копать тяжело.
Морозная ночь ложилась на город, гасли огни в окнах домов, и все четче проступали на небе яркие звезды. Наверное, Сова вспоминала ельник, его разлапистые плотные ветви, в которых она пряталась от ветра и мороза. Она готова была кричать, звать на помощь своих собратьев, но они были очень далеко. Так незаметно потекли-побежали дни и ночи. Ей подавали пищу, но ела она плохо. Тоска по родным местам не давала покоя.
Картина вторая
День за днем Сова основательно обследовала свое жилище, выискивая малейшие возможности выбраться на свободу. Но с каждым днем надежда на освобождение гасла. А вот выдренок-малышок ее не терял. Как только приходила ночь, он неистова рыл подкоп. Сова его ни разу не видела, потому что их разделяла не только металлическая сетка, но и перегородка из толстых неструганых досок Пленники могли лишь переговариваться.
Выдренок. Как только, Совушка, удастся сделать подкоп и я выберусь на свободу, так сразу и тебя выпущу из клетки.
Сова. Как это выпустишь?
Выдренок. Сейчас трудно сказать, как это произойдет. Но я буду стараться и что-нибудь придумаю. Ты, Совушка, не видишь меня, но, наверное, слышишь, как я копаю.
Сова. Слышу, слышу! И хотелось бы пожелать тебе удачи, чтобы у тебя получилось то, о чем ты мечтаешь.
Сова по-прежнему сидела на сучке, и это было единственное, что напоминало ей о лесе. Она слегка вытянула крылья, затем, встряхнув ими, плотно их подобрала, нахохлилась и уставила свои круглые глаза туда, в свободное пространство. Ее внимание вот уже который час привлекали две птицы, с которыми она была незнакома, — Ворона и Сорока. Сначала она просто наблюдала за ними, а затем решила поговорить со свободными птицами.
Сова. Разрешите полюбопытствовать, отчего это вы вокруг моей клетки да моего соседа-выдренка так и крутитесь, крутитесь и молчите.
Сорока. Да вот давно не было в нашем зверинце такой круглолицей да пучеглазой птицы.
Ворона. Не надо так говорить, подруга, что не было у нас такой птицы.
Сорока. Я не говорю, что не было. Была! Но вот только не знаю, куда потом исчезла. Поговаривают, что сбежала.
Ворона. Только никто не видел, когда и как это случилось.
Сорока. Скажу по секрету: видел Черный Ворон. Но он кремень. Видел и никому не скажет.
Ворона. Вот какой молодец! Другой бы тут же раскричался, кто и как помог этой самой круглолицей птице.
Сорока. Еще видел, как освободилась из клетки Сова, Белый Медведь Умка. Ну, этот тоже никому не расскажет: он не только кремень — это настоящая каменная глыба.
Ворона. Надо бы сходить к Белому Мишке. Может быть, он чем-нибудь поможет? Не делом, так совет даст какой-нибудь. Все-таки давно сидит Мишутка в зверинце, всего повидал.
Картина третья
После того как Ворона с Сорокой поговорили с Совой, они твердо решили: пусть им будет хуже, пусть даже стражники выгонят их с территории зверинца, но они всеми правдами и неправдами освободят круглолицую пленницу. Но как устроить побег? Две серо-белые плутовки твердо знали одно правило: если зверя или птицу, недавно посаженных в зверинец, не выпустить на свободу в ближайшее время, они уже никогда больше не смогут жить на свободе. Не смогут добывать себе корм, укрываться от холода и жары. Надо было торопиться. Но кто даст им совет?
Первое, что они сделали: обратились к самому могучему жителю зверинца — Белому Медведю. Она, правда, был не самый старый из пленников, но жил на этом свете дольше других и мог что-то подсказать. Кроме того, он был добр со всеми малыми и слабыми. К тому же его жилье представляло собой огромную яму, огороженную по краям мощной металлической оградой из толстенных прутьев, а крышей служило обычное небо, по которому то бежали гурьбой белые облака, то застилали сплошные тяжелые тучи, из которых шел долгий, нудный мелкий дождик. Хуже было белому зверю летом, когда над его клеткой висело чистое небо и с него смотрело яркое и жаркое солнце. Тогда не было спасения от нещадной жары.
Ворона и Сорока свободно залетали в его клетку, и от них Мишка узнавал все самые последние новости с воли. Его гости могли подобрать мягкие крошки или рыбные остатки. Вот и сегодня, только-только серо-белые гости залетели в клетку к белому другу, как он тут же, как обычно, задал им вопрос, с которого всегда начинался их разговор.
Медведь. Какие новости? Какие вести принесли вы мне из свободного мира?
Сорока. Есть у нас новость, и, как всегда, грустная.
Медведь. Грустная новость — тоже новость. Я вас понимаю. Мало радостных новостей вы мне приносите. Какая радость в нашем зверинце может быть? Вот, скажем, для меня. Взошло солнце — и хорошо! Пошел снег, пришла зима — еще лучше! Жив-здоров, накормили — значит, можно дальше жить.
Ворона. Все живы в зверинце, наш белый гигант?
Медведь. В чем же заключается ваша грусть?
Сорока. Сегодня мы с подругой, только сегодня…
Медведь. Да ты, Сорока, не торопись. Что сегодня?
Сорока. Так вот. Только сегодня мы увидели новую пленницу в клетке. В бывшей клетке канюка, того самого, что не выдержал неволи.
Медведь. Кто она?
Ворона. Сова-совушка. Такая красавица! Сидит в клетке и тоскует.
Медведь. Канюка, говоришь? Я такую птицу ни разу не видал. У нас, за Полярным кругом, таких не бывало. Совы есть, только белые. Их полярными зовут.
Сорока. Канюк не сова, тем более белая. Но совы, какого бы они цвета ни были, все круглолицые и с круглыми глазами. Наша-то сова — она серая!
Ворона. Точнее, новая пленница не совсем серая, она такая белесая или, лучше сказать, светло-серая.
Медведь. Так вот и вся новость. Новость, конечно, грустная. А еще есть какая-нибудь новость?
Сорока. Скоро будет. Слоновник строят новый — специально для слона или, точнее, для слонихи.
Медведь. Наверно, для той самой, которая отработала свое в цирке. Привезут доживать свой век. Куда ее больше деть, как и меня, косолапого. Меня, как и ту слониху, выпусти на волю, тут же за воротами зверинца и погибну.
Ворона. Так и погибнешь?
Медведь. Тут же и погибну, умру! А тут я уже привык, свыкся с неволей. Да на воле-то я, можно сказать, и не жил по-настоящему. Маленьким еще меня отбили у моей мамы.
Сорока. Слушай, Мишка, как это отбили?
Медведь. Да и не только меня одного, но и моего брата тоже. Как, говоришь, отбили? Да лучше об этом, мои пернатые друзья, и не вспоминать! Хоть и много лет прошло с тех пор, а как вспомню тот день и час, так слезы на глаза наворачиваются.
Ворона. Я, наверно, буду права, если скажу, что убили твою матушку?
Медведь. Так оно и было. Наша мама родила нас с братцем на острове, в берлоге. Да такой теплой и светлой! В таком домике из снега! А тут пришли нехорошие люди, разрушили наш снежный дом и выжили нас на холод. Хотя было уже весна, но кругом еще лежал снег. Нас с братцем поймали, посадили в разные мешки.
Сорока. А матушка ваша?
Медведь. Я, правда, не знаю, что с ней сделали нехорошие люди, потому что сидел в мешке, но четко слышал резкие хлопки… два раза…
Ворона. Да тут и знать ничего не надо. Убили, белый ты друг наш. У людей есть такие ружья, от которых пахнет порохом, а из ствола при выстреле вылетает пламя и затем — резкий гром.
Медведь. Может быть. Да не может быть, а точно. Теперь мне ясно, что нашу матушку убили нехорошие люди.
Сорока. Медведушка, а на твоей клетке черным по белому написано: “Мамаша убежала от медвежат”.
Медведь. Если бы она была жива и здорова, то этим плохим, нехорошим людишкам крепко бы досталось.
Сорока. Точно бы досталось!
Медведь. Если бы мне самому сейчас выбраться из клетки наружу, на свободу, я бы все клетки разобрал до самого фундамента и всех узников, а иначе их не назовешь, выпустил бы на волю. Хотя и хорошо знаю, что не все они разбежались бы и разлетелись. Одни разучились быстро бегать, другие — летать, да еще и надо добывать себе корм. Это касается особенно тех, кто сидит в своих клетках уже много лет. (Мишка на какое-то время умолк, видимо, вспомнив далекое и совсем маленькое свое детство. Глаза могучего зверя наполнились грустью.) Наверное, мои пернатые друзья, если бы я в эти минуты увидел Ледовитый океан, на котором мы с моим братом родились, то испугался бы его огромного пространства.
Сорока. Вот и та сова, которую посадили в клетку, скажет через много лет то же самое, что ты сейчас сказал.
Ворона. Правильно, подруга моя. Пока есть у нашей знакомой Совушки сила в крыльях, она должна улететь, сбежать из этого проклятого зверинца.
Сорока. Но как это сделать? Об этом мы спрашиваем тебя, дорогой наш пленник Белый Мишка.
Медведь. Понимаете, ничем я вам не могу помочь. Лучше вам, подруги мои серо-белые, сходить за советом к мудрейшему из мудрейших, старейшему из старейших, к первому пленнику этого зверинца дедушке Ворону. Он знает не только много, но даже больше, чем много. Думаю, он даст вам полезный совет.
Подруги поблагодарили Белого Мишку и тотчас отправились к Черному Ворону.
Картина четвертая
Клетка из ржавых прутьев стояла в самом дальнем, глухом и темном углу зверинца. Здесь всегда было тихо даже в самые шумные дни. Здесь было сумрачно даже в самые яркие солнечные дни. Здесь было прохладно даже в самые жаркие летние дни. Ворон сидел в самом дальнем углу клетки на толстой жердочке, крепко обхватив ее лапами.
Вот и сегодня, когда две подруги, Сорока и Ворона, подбежали к клетке Ворона, он сидел на своем месте неподвижно. Его черные глаза смотрели прямо на дорожку, что тянулась вдоль клетки, запорошенную свежим снежком. Сегодня, как никогда, он был грустен, угрюм и задумчив. И было отчего! Вот уже который день ему нездоровилось. Птице не давали покоя лапы. Они были будто не его, а чужие, не слушались хозяина, как прежде. Чтобы успокоить их, Ворон с раннего утра разминал лапы, двигался по жерди то в одну, то в другую сторону.
В таком мрачном состоянии и застали Ворона и Сорока старейшего жителя, пленника зверинца. Сегодня, в этот морозный день, он не ждал их в гости. Птицы сразу громко заговорили, перебивая друг друга.
Сорока. Послушай, Дедушка Ворон… (Зачастила.) Мы только что были у нашего Белого Мишки, того самого, которого зовут Умка.
Ворона. Не торопись, подруга! При чем тут Умка? Ты расскажи о Сове, новой пленнице нашего зверинца.
Сорока. Обо все по порядку. Были мы сейчас у Белого Мишки…
Ворона. Опять ты о нашем белом друге! Не о нем сейчас наш разговор. О Сове, о Сове надо рассказывать Дедушке Ворону! А что касается Мишки Белого, он сидел и будет сидеть в своей яме, так как он сам говорит, что и свободы ему не видать, и того далекого Ледовитого океана, где его родина.
Ворон. Шумите, подружки? Никак не могу понять, в чем дело. Что касается Медведя, знаю его хорошо. Помню, как его медвежонком доставили в наш зверинец. Тогда его посадили рядом с моей клеткой. Он был совсем махоньким и, очутившись в железном заключении, бродил по клетке и постоянно жалобно пищал.
Сорока. Почему вы, дедушка Ворон, говорите такие слова: посадили, сидел?
Ворон. Да тут все просто. В наших клетках можно только сидеть, а жить надо на свободе. Вы лучше мне скажите, какой у вас ко мне вопрос. А то шумели и вдруг притихли.
Ворона. Мы хотели с вами посоветоваться о том, как нам вызволить Сову, которую посадили в клетку.
Ворон. И давно?
Сорока. Нет, неделю назад.
Ворон. Недавно — это хорошо.
Сорока. Недавно, недавно.
Ворон. Самое главное — освобождать ее надо без промедления, пока она не отвыкла добывать себе корм. Там, в лесу, где ее дом.
Сорока. Думай, Дедушка Ворон! Думай!
Ворон. Есть у меня одна мыслишка. Подойдите, подружки, ко мне поближе, не стану же я кричать на весь зверинец. Вдруг подслушает кто-нибудь из охраны? Тогда мне несдобровать, да и вам тоже!
Ворона. Почему это нам несдобровать?
Ворон. Тише, говорю! Прижмитесь к решетке, да поплотнее. (Почти шепотом.) Надо вам, дорогие подруги, выкрасть ключ от той самой клетки, в которой сидит Сова.
Сорока. Ну, ты, Ворон, даешь! Придумал тоже! Как это — выкрасть ключ от клетки? Поймают же! Пристрелят на месте!
Ворон. Извините, подруги! Мне ли вас учить? Вы кого угодно надуете. Вам ловкости не занимать! Тем более для такого благородного дела, как освобождение пленной Совы.
Ворона. Дело это не простое, надо к нему хорошо подготовиться.
Ворон. Я молчу, но именно таким способом освобождали из зверинца раньше. Правда, тогда было меньше охранников, не было такой высокой кирпичной стены да клеток с такой толстой проволокой. Я вам советую: отправляйтесь к той самой клетке, где сидит наша пленница. И посмотрите, какой там замок. Не то стащите ключ, да не тот.
На том и порешили.
Картина пятая
Дело шло к ночи, мороз крепчал, на небе проступили яркие звезды. Охранники собрались в своей теплушке. На обход территории если и выйдут, то только в полночь. Сегодня все благоприятствовало тому, что выкрасть ключ будет много проще, чем обычно. Причем надо было выкрасть два ключа, чтобы освободить и Выдренка.
В это самое ночное время и подобрались Ворона и Сорока к домику, где находилась охрана зверинца. В домике горел свет. Ворона, привстав на завалинку, заглянула в окошко.
Сорока. Что там видно, подружка?
Ворона. Охрана. Четыре человека. Сидят за столом. Играют в карты.
Сорока. На деньги или на интерес?
Ворона. Похоже, на деньги.
Сорока. Как это ты определила?
Ворона. Уж больно сильно спорят, даже машут руками.
Сорока. Так на деньги или нет?
Ворона. На деньги, на деньги. Вижу на столе не только монеты, но и бумажные деньги.
Сорока. Азарт страшный! И шуму — ничего не слышно!
Ворона. Похоже, что игра идет очень азартно. Как бы дело не дошло, чего хорошего, и до драки.
Сорока. Слушай, подруга! Пока игра в полном азарте, надо действовать. И как можно быстрее! Слезай с завалинки, а то словно прилипла к стеклу.
Ворона. Ну, ты даешь, Сорока! То смотри, то слезь!
Сорока. Торопиться надо. Давай действовать. Зачем это нам смотреть, как они в карты играют? Пора. Все ключи от всех клеток висят в прихожей. Все они под номерами. А у тебя, серая, память на номера отличная. Ты должна все их помнить.
Ворона. Обижаешь, сорока. Мы, серые вороны, арифметику знаем назубок. Не то что вы, белобоки.
Сорока. Я тебе и не говорила, что вы плохие математики. Нет слов, вы — лучшие. И я могу ошибиться с номерами ключей. Поэтому, подруга, ключи придется брать тебе.
Ворона. Все правильно, белобока! Давай вместе приоткроем двери, тебе одной это не под силу. Только тихо!
Птицы поднатужились, и дверь слегка приоткрылась.
Сорока. Давай, серая, пролезай потихоньку. Мы с тобой — настоящая Служба спасения для Совушки. Да и для выдренка тоже! Поэтому нам нельзя ошибиться!
Ворона быстро нырнула в дверь. Сорока не видела, что там делает ее подруга. Но вскоре “серая” появилась с ключами. И они, прикрыв дверь, помчались к Сове.
Картина шестая
Выдренок уже которую ночь делал подкоп. Он неистово копал и копал. Вначале все шло хорошо, но вскоре его когтистые лапы уперлись во что-то твердое. Выдренок прямо-таки заплакал. Сова, сидевшая за двумя стенками, своим тонким слухом уловила, как поскуливает маленький звереныш, и поняла, что Выдренку никогда не выбраться на свободу: перед ним была железная стена. Ворона и Сорока застали ее как раз в таком расстроенном состоянии. К клетке Совы они подобрались незаметно, и, увидев их тени, хозяйка клетки вздрогнула. Посланцы с воли поспешили успокоить ее.
Сорока и Ворона (в один голос). Не бойся, Совушка, это мы, серобокие, твои спасители.
Сова. Извините меня, но я вам не верю. Зря вы беспокоитесь. Откуда у вас, пернатых, такая сила, чтобы сломать клетку?
Сорока. Да, верно, Совушка! С нашими клювами и слабыми лапами разворотить металлическую клетку невозможно. Но тут надо действовать не силой, а хитростью, обманом и ловкостью.
Сова. Здесь я не возражу. Вы очень хитрые птицы!
Ворона. Не знаем и не хотим знать, что ты думаешь о нас, но будем стараться сделать все возможное, чтобы освободить тебя и Выдренка из этого проклятого зверинца как можно скорее.
Сорока. Если у нас получится сделать то, что подсказал нам дедушка Ворон, мы освободим тебя. Правда, как с Выдренком поступить, не знаем. Мы, птицы, улетим, да и все! А он-то летать не умеет и никогда не научится. У зверей крыльев нет, с этим им не повезло. Стихия у выдр — вода, они в ней — как рыбы.
Ворона. Если все получится, как мы задумали, выпустим мы и Выдренка. А что дальше?
Сорока. Да, надо думать, как говорит наш наставник дедушка Ворон. Тебя выпустим, ты — р-раз! — и полетела. А Выдренка куда?
Сова. Как — куда? Мы с ним вместе полетим!
Сорока. Как это? Как?
Сова. Да очень просто! Он заберется ко мне на спину. Он небольшой и не тяжелый, малыш еще.
Сорока и Ворона (в один голос). Правильно, правильно! Замечательно ты придумала, Совушка! Своих в беде нельзя оставлять!
Картина седьмая
День близился к вечеру. Солнце садилось, и на заре, протянувшейся через весь город, тысячи окон взблескивали своими стеклянными глазами. Вот в домах, обступивших зверинец, стали зажигаться огни. Солнце спряталось, выглянули звезды, но ненадолго. Небо затянули тучи, и большими хлопьями повалил снег. В этот самый момент Сорока и Ворона подобрались к клетке Совы.
Сова. А, это вы! Я не вижу. Но слышу: кто-то крадется.
Сорока. Тихо, Совушка. Мы выкрали ключи от замков и твоей клетки, и клетки Выдренка.
Ворона. Вот только не знаем, сможем ли открыть замки.
Сорока. Почему это не сможем?
Ворона. Знаю я вас, белобоких! Вы проворные и быстрые, но…
Сорока. Да, мы быстрые! Что, завидно?
Ворона. Да нет у нас зависти к вам. Только мы, вороны, пока не сделаем какое-то дело, не кричим, что сделали.
Сорока. Ты, голубушка, что-то разволновалась. Надо попробовать открывать.
Ворона. Не пробовать, а открывать! (Вынула из кармашка ключ и начала открывать замок.) Слушай, белобокая, у меня, видно, сил мало. Давай помогай, подруга!
Обе птицы, ухватившись за ключ, торчавший из замка, со всей птичьей силой крутанули его, и в замке щелкнула пружина.
Сорока. Ура, ура! Мы победили!
Ворона. Что ты так громко раскричалась? Потише нельзя?
Сорока. Я и так тихо.
Ворона. Знаем мы твое “тихо”!
Сова. Что, подруги, получилось?
Сорока и Ворона (в один голос). Получилось, получилось! Теперь у Выдренка открыть бы надо.
Ворона. Слышишь, Выдренок, давай прекращай копать! Мы с Сорокой сейчас открывать твой замок будем. Затихни! Скоро, возможно, выпустим тебя на волю.
Сорока. Опять тугой замок. Опять надо вдвоем ключ поворачивать. А ну, навались, подруга!
Они обе навались всеми своими птичьими телами на ключ, и он, проворачиваясь, грубо заскрипел на первом и втором повороте. Вот в замке резко щелкнуло, и он открылся.
Ворона. Фу, наконец-то! Теперь как-то бы незамеченными смогли они покинуть клетку.
Пока Сорока с Вороной открывали замки, снег повалил еще гуще.
Сорока. Смотри-ка, сама природа нам помогает. В такую погоду сторожа и носа своего не высунут. Но все равно надо поторапливаться.
Ворона. Слышишь, Совушка, выходи, но только не торопись улетать. Не забудь с собой Выдренка прихватить. Один он пропадет.
Сова. Я его не оставлю.
Выдренок. Я согласен, буду послушным. И я не боюсь высоты. Хочу на волю, там ждут меня мои папа и мама, а еще и мои братья. Правда, я никогда не летал на птицах.
Ворона. Мы все поняли, давай, Выдренок, выходи. И ты, Совушка, тоже выходи, только тихо-тихо. Для начала вам надо спрятаться и переждать, пока пройдет сильный снег. А то ничего не видно. Такой крупный и густой снег не может идти долго.
Сорока. Идите за мной! Вот тут, возле клетки бурого Медведя, можно переждать непогоду. А медведя не бойтесь: он теперь в крепкой спячке, проснется нескоро.
Снег все еще падал, но было тихо, и стало слышно, как в большом деревянном ящике посапывал и похрапывал спящий Мишка. К полуночи снег совсем прекратился, все вокруг посветлело от выпавшего снега. Небо очистилось, и на нем яркими огоньками зажглись звезды, много звезд, и среди них главная — Полярная звезда. Она переливалась, разбрасывая свой яркий свет по темному небу.
Сова. Давай, малыш Выдренок, садись на мою спину.
Она слегка присела, Выдренок взобрался на ее спину, и она, разбросив мощные крылья, взмахнула ими, поднялась и полетела. Вот позади их железные клетки, высокая стена из красного кирпича. Пленники, бывшие узники зверинца, летели. А им вслед смотрели их спасители, две милые подружки, Ворона и Сорока. Им хотелось громко кричать от радости, но они молчали, боясь всполошить охрану.
Поднялся ветер и зашумел лес.
ЗАНАВЕС