Пьеса в двух действиях
Опубликовано в журнале Урал, номер 6, 2009
Булат Ширибазаров — живет в Ханты-Мансийске, работает журналистом. Его прозу публиковал журнал “Уральская новь”. Был участником фестиваля “Новая драма-2007” с пьесой “Прощай, Маньчжурия…” (“Урал”. 2007 год, № 3). Учится в ЕГТИ на отделении “Литературное творчество”, семинар Николая Коляды.
А потом мы полетим на Марс…
Пьеса в двух действиях
Действующие лица:
Жалсан
Бадма
Клара
Шаман
Руслан
И другие…
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Картина первая
Просторная, убогая комната деревянного дома. Беленые стены украшают старые картины без рам. Стены потрескались и постепенно темнеют. Дом, видно, очень давно не ремонтировали.
В одном углу комнаты старая железная кровать. На ней сидит Руслан, в военной форме и кирзовых сапогах. Он держит в руках толстую книгу, читает, судя по отдельным словам, научную статью о жизни на Марсе, вслух и очень громко, пытаясь перекричать включенный на всю катушку старый цветной ламповый телевизор, что стоит напротив.
У экрана сидит подросток лет десяти, смотрит диснеевские мультфильмы. Время от времени изображение пропадает, и подросток с силой бьет по телевизору шваброй. Изображение появляется вновь, правда, всего на пару минут, а затем снова исчезает.
Подросток нервничает, поскольку ему мешают двое — молодой, пестро одетый шаман и некий субъект в форме врача. У него даже стетоскоп на шее висит. Но форма ему явно не к лицу, и складывается впечатление, что он не тот, за кого себя выдает…
Оба пляшут вокруг подростка и не дают ему спокойно досмотреть мультфильм.
В другом углу, у окна, обхватив себя руками, стоит Клара. Она то смеется, то плачет, иногда курит…
Вся эта какофония длится минуту или две, пока у входа в комнату не появляется Жалсан. Еще минуту он с тоской смотрит на все это безобразие, затем дико кричит: “Хватит! Хватит, рты все закрыли!”
Он с разбегу бьет ногой по телевизору. Свет гаснет…
ГОЛОС В ТЕМНОТЕ. Жалса? (Тишина.) Жалса?
ЖАЛСАН (в темноте). Чего?
ГОЛОС. Хорош орать.
ЖАЛСАН. А кто орет?
ГОЛОС. Ты орешь!
ЖАЛСАН. На кого?
ГОЛОС. На всю роту.
ЖАЛСАН. Гонишь, что ли? Я сплю.
ГОЛОС. И орешь.
ЖАЛСАН. Да не ору я…
ГОЛОС. Короче, иди в задницу.
ЖАЛСАН. Сам иди.
Короткая пауза.
ЖАЛСАН. Руслан? (Тишина.) Руся?
РУСЛАН (сонным голосом). Что?
ЖАЛСАН. Тебе снятся плохие сны?
РУСЛАН. Нет.
ЖАЛСАН. А мне каждую ночь снятся…
РУСЛАН. А бабы тебе не снятся?
ЖАЛСАН. И бабы снятся. Только страшные сны чаще…
РУСЛАН. Все, спим.
Короткая пауза.
ЖАЛСАН. Слышь, Руся?
РУСЛАН. М?
ЖАЛСАН. Забыл совсем. Помнишь, ты про сестру рассказывал?
РУСЛАН. Ну?
ЖАЛСАН. Прикинь? Мне приснилось, что я ее, это самое, — люблю?!
РУСЛАН (вскакивает). Что ты сказал?
ЖАЛСАН. Эй, ты чего? Я же не виноват, что мне приснилась твоя сестра?
РУСЛАН. А ты расслабься.
ЖАЛСАН. В смысле?
РУСЛАН. Ей китайцы не нравятся.
ЖАЛСАН. И что?
РУСЛАН. А ты на китайца похож!
ЖАЛСАН. Иди в зад.
РУСЛАН. Сам иди. Все, я сплю.
Короткая пауза.
ЖАЛСАН. Руся? (Тишина.) Руся?
РУСЛАН (резко). Чего тебе?
ЖАЛСАН. А можно я к тебе после армии приеду?
РУСЛАН. Зачем?
ЖАЛСАН. Ну, просто.
РУСЛАН. Давай спать, а?
ЖАЛСАН. Так можно?
РУСЛАН. Можно. Все, спим…
Комната. Жалсан в военной, а точнее, “дембельской” форме на приеме у врача.
ВРАЧ. На что жалуетесь?
ЖАЛСАН. Не знаю…
ВРАЧ. Как это — не знаете?
ЖАЛСАН. Ну, не могу объяснить…
ВРАЧ. А вы попробуйте.
ЖАЛСАН. Сейчас. В общем, на душе у меня хреново…
ВРАЧ. Вас что-то беспокоит?
ЖАЛСАН. Да, очень. Вот тут болит. (Жмет ладонью на грудину, затем показывает кулак.) Вот так аж…
ВРАЧ. Так, где именно? Покажите.
ЖАЛСАН (жмет на сердце). Вот здесь!
ВРАЧ (достает стетоскоп). Куртку снимите.
Жалсан стягивает с себя китель, снимает тельняшку.
ВРАЧ (прикладывает к груди Жалсана стетоскоп). Дышите. (Жалсан дышит.) Не дышите. (Жалсан умолкает.) Так где, вы говорите, у вас болит?
ЖАЛСАН (показывает на сердце). Здесь?!
ВРАЧ. Сердце в порядке, легкие — тоже. (Достает молоточек, водит им из стороны в сторону.) Смотрите сюда. А теперь сюда…
Резко бьет молоточком по колену Жалсана. Тот вздрагивает.
ВРАЧ. Так где, говоришь, у тебя болит?
ЖАЛСАН (уже нерешительно). Вот здесь?
ВРАЧ. Ты знаешь, что у тебя здесь?
ЖАЛСАН. Это, как его…
ВРАЧ (хищно). Знаешь, кто ты?
ЖАЛСАН (окончательно смешавшись). Нет?
ВРАЧ. Контра!
ЖАЛСАН. В смысле?
ВРАЧ. В прямом! Ты понимаешь, что человечество гибнет? У него нет будущего! Ты понимаешь это или нет?
ЖАЛСАН. Нет!
ВРАЧ. Вот падла. (Сжимает кулак.) Шахтеры бастуют! Им жрать нечего! Это ты понимаешь или нет?
ЖАЛСАН. А при чем здесь шахтеры?
ВРАЧ. Как при чем? (Вскакивает из-за стола, нависает на Жалсаном.) Охренел, что ли? Охренел, что ли, спрашиваю? А? Контра ты недобитая!
ЖАЛСАН (испуганно). Сам ты контра.
ВРАЧ (протяжно). Так! Вот и отличненько. (Набирает номер телефона.) Сейчас, сейчас! Никуда не уходи!
ЖАЛСАН. Да не ухожу я!
ВРАЧ (в трубку). Здравствуйте. Охранников в кабинет невропатолога, пожалуйста. Да. И побыстрее, тут моей жизни угрожают.
ЖАЛСАН. Ты чего говоришь-то? Кто тебе угрожает?
ВРАЧ. Спокойно, спокойно, я знаю, что делаю.
Врач крадется вдоль стены к выходу, задевает спиной выключатель. Свет гаснет.
ВРАЧ (в темноте). Охрана, охрана, убивают, на помощь…
Скрип стального засова. Дверь открывается, впуская узкую полоску света в камеру предварительного задержания. На пороге появляется молодой следователь, еще юноша, но уже очень важный. В руках у него тонкая кожаная папка.
Жалсан неохотно поднимается с нар, кряхтит. Его сильно побили, он весь в лохмотьях, сквозь щелочки синяков пытается рассмотреть следователя.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ну, здравствуй.
ЖАЛСАН. Здрасте…
СЛЕДОВАТЕЛЬ. А ты что, не узнаешь меня?
ЖАЛСАН. Да нет чего-то?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Да ты что? Это ж я, Бадма?
ЖАЛСАН. Бадма?
БАДМА. Да, Бадма!
ЖАЛСАН. Ооо, Бадма…
Оба смеются, по-дружески обнимаются.
ЖАЛСАН. А меня, видишь, это…
БАДМА. Вижу! А я следователь, дело твое веду. (Жалсан открывает рот, но сказать не успевает.) Да-да. Папа пристроил. Я даже фамилию сменил, а все равно все шепчутся, суки. Ну да хрен на них…
ЖАЛСАН. Мне просто по голове дали… (Снова присматривается к следователю.) Допрашивать меня будешь?
БАДМА. Буду.
ЖАЛСАН. Я не виноват ни в чем.
БАДМА. Да знаю я все. (Садится на нары.) Короче. Пару баранов врачу — и он все забыл. Понял? “Заяву” заберет.
ЖАЛСАН. За что? Да и нет у меня баранов.
БАДМА. Я одолжу. Отработаешь.
ЖАЛСАН. Где? Половина улуса без работы сидит!
БАДМА. У нас.
ЖАЛСАН. В смысле?
БАДМА. В милиции. Ты в каком звании уволился?
ЖАЛСАН. Сержант.
БАДМА. Где служил?
ЖАЛСАН. В армии…
БАДМА. Вот и отлично. Пока рынок китайский охранять пойдешь. А там папа тебя в школу милиции направит. Погоны, репутация, сам понимаешь.
ЖАЛСАН. Я так-то на запад собирался, к сослуживцам. В Курган там или Челябинск…
БАДМА. На хрена?
ЖАЛСАН. Ну, денег заработать, на мир посмотреть?
БАДМА. В Кургане?
ЖАЛСАН. Ну.
БАДМА. И кому ты там нужен?
ЖАЛСАН. Сослуживцам.
БАДМА. Ты уверен?
ЖАЛСАН. Нет.
БАДМА. Вот! Здесь надо жить, где родился. Понятно тебе?
ЖАЛСАН. Понятно.
БАДМА. Тогда пошли.
ЖАЛСАН. Куда?
БАДМА (с раздражением). За баранами…
Оба встают, выходят из камеры. Дверь закрывается.
В темноте вспыхивает свеча. Жалсан в форме сержанта милиции сидит в центре комнаты. Вокруг него ходит, а точнее подпрыгивает, молоденький, очень ярко и пестро одетый шаман. Время от времени он дудит в большую раковину, а затем бьет в бубен, издавая жуткие гортанные звуки.
ШАМАН (вопит). Жалсааан…
ЖАЛСАН (вздрагивает). Че?
Шаман в ярости швыряет в сторону бубен и пытается ударить Жалсана ногой. Жалсан успевает увернуться, а затем, в свою очередь, замахивается на шамана. Шаман тоже успевает увернуться.
ЖАЛСАН. Я тебе пну щас…
ШАМАН (чуть не плачет). Придурок, млядь. Я что тебе говорил, а?
ЖАЛСАН. Забыл я. Орешь так, всех духов распугал…
ШАМАН. Молчать надо, дурень, я душу твою вызываю, понял?
ЖАЛСАН. Зачем?
ШАМАН. Затем. Не на месте она у тебя…
ЖАЛСАН (изумленно). А где она?
ШАМАН. Вот и я пытаюсь это выяснить. Понял?
ЖАЛСАН (растерянно). Понял.
ШАМАН. Молчи, понял?
ЖАЛСАН. Понял.
ШАМАН. Даже когда по имени тебя звать буду. Понял?
ЖАЛСАН. Понял-понял. Только это, еще раз пнешь, платить не буду, понял?
Шаман в бессилии падает на пол, скрипит зубами.
ШАМАН (истерично). Жалсаааааааан…
Жалсан вжимает голову в плечи, зажмуривает глаза. Шаман кричит еще раз пять, затем устало садится рядом с Жалсаном.
ШАМАН. Радуйся.
ЖАЛСАН. Чему?
ШАМАН. Здесь твоя душа. Рядом.
ЖАЛСАН (озирается по сторонам). Где?
ШАМАН (дает Жалсану подзатыльник). Здесь…
ЖАЛСАН. Издеваешься?
ШАМАН. Вот дурак. Я с пяти лет души на место ставлю. Я раз из Чечни душу вызывал. Еле докричался…
ЖАЛСАН. И что? Вернул?
ШАМАН. А то. (Достает трубку, набивает ее табаком из пачки “Мальборо”, закуривает.) Ее, если она улетела, даже с Марса вызвать можно. Никуда не денется, вернется. Было бы куда…
ЖАЛСАН. В смысле?
ШАМАН. Короче, она вот сюда входит (хлопает Жалсана по затылку), а дальше попасть не может.
ЖАЛСАН. Почему?
ШАМАН. Стена у тебя там.
ЖАЛСАН (чешет затылок). Какая еще стена?
ШАМАН. Большая, как великая китайская.
ЖАЛСАН (озадаченно ощупывает грудину). Шутишь?
ШАМАН. Нисколечко. Все, ты и так узнал слишком много. Ложись!
ЖАЛСАН. Зачем?
ШАМАН. Ломать ее будем!
Шаман резко вскакивает, убегает в другую комнату, возвращается с медицинским саквояжем в руках, достает из него большой, инкрустированный нож, молоток, медный кувшинчик с перьями павлина вместо цветов, маленькие бронзовые чашечки, рассыпает по ним благовония, поджигает их, берет в руки нож и молоток.
ШАМАН. Ну что, готов?
ЖАЛСАН (с ужасом смотрит на шамана). Не надо во мне ничего ломать.
ШАМАН. Надо!
ЖАЛСАН (вскакивает, говорит угрожающе). Не подходи!
ШАМАН (пятится). Ну и ходи бездушный.
ЖАЛСАН. Ну и буду ходить.
Шаман в сердцах отшвыривает инструменты, садится на пол.
ЖАЛСАН (присаживается рядом). Это больно?
ШАМАН. Очень.
ЖАЛСАН. Давай потом? У меня от твоих криков голова разболелась.
ШАМАН. Потом поздно будет.
ЖАЛСАН. Да получишь ты свои бабки.
ШАМАН. Дурачок. Человек без души от силы три года живет. (Лицо Жалсана вытягивается.) А потом или умрешь неожиданно, или с ума сойдешь. Это в лучшем случае.
ЖАЛСАН. А в худшем?
ШАМАН. Тебе лучше не знать!
ЖАЛСАН. Да говори уж.
ШАМАН (выждав короткую паузу). Бес в тебя вселиться может. Тогда всю жизнь проживешь, а покоя знать не будешь!
ЖАЛСАН. Как это?
ШАМАН. Вот так. Он ведь тоже жить хочет, по-человечески…
ЖАЛСАН. А стена? Ты же сам говорил…
ШАМАН. Вот потому она и появилась.
ЖАЛСАН. Так давай ее оставим?
ШАМАН. Я же сказал: тогда умрешь или головой тронешься. А ты как думал? Все предусмотрено… (Пытливо смотрит на Жалсана.) Ну так что, будем ломать?
ЖАЛСАН. За что? Что я такого сделал? Бес, стена китайская? За что мне это все?
ШАМАН. Все узнаем, не переживай. Сначала душу надо вернуть.
ЖАЛСАН. Боюсь я. Страшно мне, понимаешь?
ШАМАН. Понимаю. (Думает.) Знаешь что? Приходи через три дня. Мне посоветоваться нужно…
ЖАЛСАН. С кем?
ШАМАН. Не твое дело. Придешь?
ЖАЛСАН. Приду.
ШАМАН. Все, через три дня жду. Обязательно приходи. Понял?
ЖАЛСАН. Понял.
Китайский рынок. Худенький китаец, пытаясь закрыть собой два гигантских баула, громко лопочет на ломаном русском, что-то доказывает двум дюжим сержантам милиции. Жалсан стоит в стороне.
КИТАЕЦ. Нету, капитана, нехолосо, нету, капитана…
Сержанты пытаются поднять один из баулов, при этом грубо отпихивают китайца.
КИТАЕЦ. Хватит, хватит. Сколько?
Сержант показывает две раскрытые пятерни. Китаец вынимает из-за пазухи полиэтиленовый пакет, швыряет его на землю и, взвалив на себя баулы, уходит. Сержанты озираются по сторонам, поднимают пакет. Делят деньги.
ПЕРВЫЙ СЕРЖАНТ. Эй, стажер, сюда иди.
Жалсан подходит.
ПЕРВЫЙ СЕРЖАНТ (протягивает Жалсану пару купюр). На.
ЖАЛСАН (вертит бумажку в руках). Это что, мне?
ПЕРВЫЙ СЕРЖАНТ. Тебе.
ЖАЛСАН (швыряет бумажку на землю). Не надо мне.
ПЕРВЫЙ СЕРЖАНТ. Мало? (Жалсан молчит.) Ну на еще одну.
ВТОРОЙ СЕРЖАНТ. А то заплачешь еще.
ЖАЛСАН. Не надо мне!
Сержанты переглядываются.
ПЕРВЫЙ. А что тебе надо?
ЖАЛСАН. Ничего не надо!
ПЕРВЫЙ (второму). И что мы с ним делать будем?
Второй многозначительно проводит пальцем по глотке.
ПЕРВЫЙ (Жалсану). Видел?
Жалсан замахивается, выбивает купюры из рук первого. Оба сержанта недоуменно переглядываются.
ПЕРВЫЙ (сухо). Подними!
Жалсан, сжав зубы, втаптывает купюры в землю, уходит.
Оружейная комната. Оба сержанта чистят оружие, травят анекдоты. Входит Жалсан. Оба умолкают. Жалсан вынимает из-за пояса дубинку, сует ее в зарешеченное окошко контролера, но сдать не успевает. Один из сержантов, встает и, проходя мимо, как будто случайно, но с силой тычет дубинкой Жалсану в спину. Жалсан резко разворачивается и бьет дубинкой в ответ. Свет гаснет…
Скрипит стальной засов комнаты предварительного задержания. Дверь открывается, у входа в камеру стоит Бадма с папкой в руке. Жалсан неохотно поднимается с нар. Бадма садится рядом, достает пачку сигарет. Оба закуривают.
БАДМА. Папа сказал: тебе три дня на то, чтобы свалить с поселка.
ЖАЛСАН. Мало.
БАДМА. Тогда сядешь!
ЖАЛСАН. А эти?
БАДМА. С этими разберемся.
ЖАЛСАН. Я о баранах.
БАДМА. И с баранами разберемся.
ЖАЛСАН. Так я ж не отработал.
БАДМА. Так отработаешь.
ЖАЛСАН. Как?
БАДМА. Вали в свой Курган, или куда ты там собирался? В поселке тебе все равно житья не дадут. Ну а как бабки заработаешь, почтой долг вышлешь. Буду ждать…
Короткая пауза
ЖАЛСАН. Спасибо тебе.
БАДМА. Не за что. Я тоже из милиции ухожу.
ЖАЛСАН. Куда?
БАДМА. В прокуратуру.
ЖАЛСАН. А там что?
БАДМА. А там у меня дед начальник.
ЖАЛСАН. Круто.
БАДМА. Извини. Для тебя мест нет.
ЖАЛСАН. А мне и не надо.
Картина вторая
Просторная комната, почти пустая. В центре висит большой мешок с песком, вдоль стен расставлены гантели, шесты, сеточные маски, деревянные мечи, еще какой-то хлам. На стенах плакаты с изображением Будды и распятого Христа. У мешка стоит Руслан, по пояс голый, он словно пытается пробить мешок головой.
РУСЛАН (бьет головой). Кайф. (Снова бьет головой.) Кайф.
Примерно после десятого раза парня уже шатает из стороны в сторону. Он медленно оседает на пол. Кто-то звонит в дверь, но Руслан не реагирует.
РУСЛАН (повторяет машинально). Кайф.
В комнате появляется Клара, высокая, очень худощавая, но в целом весьма симпатичная девушка. Секунду она с презрением смотрит на парня.
КЛАРА. Там к тебе китаец пришел.
РУСЛАН. Кто?
КЛАРА. Китаец.
РУСЛАН. Какой еще китаец?
КЛАРА. Откуда я знаю.
РУСЛАН. Вот и я не знаю никакого китайца.
КЛАРА. Выгнать?
РУСЛАН. Гони.
КЛАРА. Говорит, служили вместе.
РУСЛАН. Служили? Тогда впускай.
КЛАРА. Я тебе что, служанка? Сам выходи в следующий раз, понял?
Клара уходит. В комнате появляется Жалсан, в камуфляже и с тощей сумкой на плече.
РУСЛАН. Кайф. (Смотрит на Жалсана.) Ты кто?
ЖАЛСАН. Ты чего, не узнал, что ли? Жалса я.
РУСЛАН. Жалса? (Пытается думать.) А-а-а. Здорово, Жалса. А я думаю — что за китаец? Ты как здесь оказался?
ЖАЛСАН. Ну вот, ты звал — я приехал?!
РУСЛАН. Я? Тебя звал? Не помню чего-то.
ЖАЛСАН. Как не помнишь?
РУСЛАН. Вот так, не помню. У меня, вообще, что-то с памятью стало…
ЖАЛСАН. Я вижу.
РУСЛАН. Ты прости, Жалса. Мне некогда сегодня. Приходи завтра, а лучше послезавтра.
ЖАЛСАН. Слушай, мне идти некуда.
РУСЛАН. Как некуда? А к кому ты приехал?
ЖАЛСАН. К тебе!
РУСЛАН. А почему сразу ко мне?
ЖАЛСАН. Потому что звал. Забыл, что ли?
РУСЛАН. Видимо, забыл. (Чешет лоб.) Кто ж знал, что ты и вправду приедешь? Предупредил бы хоть.
ЖАЛСАН. Я предупреждал. И письмо твое получил, только не понял ни хрена из того, что ты мне там написал.
РУСЛАН. А-а-а, это я поток сознания шлифовал, наверное…
ЖАЛСАН. Не знаю, что ты там шлифовал.
РУСЛАН (резко). Стой!
ЖАЛСАН. Стою.
РУСЛАН. Ты знаешь, откуда все наши беды?
ЖАЛСАН. Откуда?
РУСЛАН. От наших мыслей!
ЖАЛСАН. И что?
РУСЛАН. А ничто! Они несовершенны. Скажи, как ты приехал? Подумал, решил и приехал? Или наоборот? Сначала приехал, только потом подумал и решил?
ЖАЛСАН (растерянно). Не знаю.
РУСЛАН. Как это не знаешь?
ЖАЛСАН. Ты какие-то вопросы задаешь.
РУСЛАН. Понятно. Ты знаешь, что такое теория относительности сознания?
ЖАЛСАН. Нет.
РУСЛАН. Ты умеешь останавливать мысли? Ты знаешь, что твой внутренний диалог не умолкает ни на секунду, даже во сне? И потому ты живешь в десять раз меньше, чем тебе положено на самом деле?
ЖАЛСАН. Нет, не знаю.
РУСЛАН. А знаешь ли ты, что на Марсе есть жизнь?
ЖАЛСАН (утвердительно). Нет, не знаю!
РУСЛАН. Значит, это знамение! Бог послал мне тебя! (Смотрит вверх.) Спасибо тебе, Господи, что позволил мне сделать еще один шаг на пути к тебе! Спасибо тебе, Господи…
ЖАЛСАН (смотрит на Руслана). У тебя кровь на лбу.
РУСЛАН. А, ерунда. Это я мысли свои воспитывал. (Трет лоб.) Слушай, напомни еще раз. Откуда ты?
ЖАЛСАН. Из Бурятии.
РУСЛАН. Точно, вспомнил. Сержант Дугаров?
ЖАЛСАН (с подозрением смотрит на Руслана). Ну?
РУСЛАН. Баранки гну. Круто, я теперь своего сержанта буду воспитывать. Чудны дела твои, господи. А по вере ты кто?
ЖАЛСАН. Ну, буддист, наверное? Хотя я и к шаманам иногда обращаюсь.
РУСЛАН. Да ты что? А ты сам, случаем, не шаман?
ЖАЛСАН. Нет, не шаман.
РУСЛАН. Значит, будешь шаманом. У нас все есть, а шаманов нет.
ЖАЛСАН. У кого — у нас?
РУСЛАН. Скоро узнаешь. Пошли чай пить.
ЖАЛСАН. Пошли…
Оба уходят на кухню. Руслан выключает свет…
ГОЛОС (в темноте). Бум. (Тишина.) Бум! (Тишина.) Да бум еп твою мать…
ГОЛОС ЖАЛСАНА. Ты мать мою не трогай?!
ГОЛОС (резко). Свет, включите свет.
Огромная комната, по всей видимости, это спортзал. В центре стоит дюжий мужик в белой рубахе, в лаптях, подпоясанный оранжевым кушаком. На голове у него ободок из бересты. Напротив, примерно в пяти шагах, лицом к нему стоит Жалсан. Вокруг люди, одетые кто во что горазд: здесь и рыцари в стальных доспехах, и самураи, и маги в туниках, старцы в цепях с огромными крестами, и еще бог весть кто…
МУЖИК. Разойдись! (Все разбегаются.) В колонну по одному становись! (Толпа выстаивается перед ним в очередь.)
МУЖИК (взмахивает рукой). Бум! (Первый отлетает с блаженной улыбкой на лице.) Бум! (Следующий.) Бум…
Колонна замирает, когда очередь доходит до Жалсана.
МУЖИК. Бум! (Жалсан стоит.) Бум! Бум? (Мужик в бешенстве.) Холопа ко мне, быстро, быстро, я сказал! Холопа.
К мужику подбегает Руслан.
МУЖИК. Ты где его взял, а?
РУСЛАН. Он сам приехал. Служили вместе.
МУЖИК. Служили вместе? Оно и видно. (Отвешивает Руслану подзатыльник.) Плохо работаешь, сукин сын. Уже месяц прошел, а он только зенками хлопает. Почему он еще не падает?
РУСЛАН. Сам не знаю, батюшка. Не падает и все тут. Я уже и так и сяк ему объясняю.
МУЖИК. Ремнем сечь пробовал?
РУСЛАН. Пробовал.
МУЖИК. Ну?
РУСЛАН. Сопротивляется.
МУЖИК. Плохо пробовал, значит.
Руслан что-то шепчет мужику на ухо.
МУЖИК (с изумлением). Где — там?
РУСЛАН (хлопает себя по затылку). Тут.
МУЖИК. На себе не показывай, остолоп! (Руслан сдувает с ладони.) А ну-ка, смерд, подойди.
Жалсан подходит. Мужик обходит его, оглядывает с ног до головы.
МУЖИК. Болит где-нибудь?
ЖАЛСАН. Нет.
МУЖИК. Не пи…и!
ЖАЛСАН (с возмущением). Сам не пи…и!
МУЖИК (багровеет). А ну растерзать этого гада, иноки мои, на крест его, на кол жопой.
Толпа угрожающе подступает к Жалсану. Он, в свою очередь, принимает боксерскую стойку, озирается по сторонам.
МУЖИК. Отставить, отставить, я сказал, все назад!
Толпа отступает.
МУЖИК (Жалсану). Понял? То-то! (Толпе.) Вон, все вон! Быстро, я сказал! (Жалсану.) А ты останься. (Толпа уходит.) Садись.
Оба усаживаются напротив друг друга, прямо на пол. Чуть поодаль, в стороне, усаживается Руслан.
МУЖИК (примирительно). Тебе что, упасть трудно?
ЖАЛСАН. Я просто притворяться не умею. Какой мне смысл падать просто так?
МУЖИК. Есть смысл, и смысл великий. Твое сознание несовершенно, потому и не падаешь. Видел? (Показывает пальцем на Руслана.) Я даже пальцем их не касаюсь, а они как мячики отлетают. Представляешь, насколько они совершенны? Как они чувствуют мою энергию? Ты понимаешь это или нет?
ЖАЛСАН. Нет.
МУЖИК. А знаешь почему?
ЖАЛСАН. Почему?
Мужик манит к себе Жалсана пальцем сказать “на ушко”. Жалсан наклоняется, слушает, пытливо смотрит на Руслана. Руслан опускает глаза.
МУЖИК. Понял?
ЖАЛСАН. Теперь догадываюсь.
Мужик снова шепчет на ухо. Жалсан с изумлением смотрит в потолок.
ЖАЛСАН. Да? А ракета? Или самолет хотя бы?
МУЖИК. Какой самолет, дурак. (Снова шепчет на ухо.)
ЖАЛСАН. Ну не знаю. Так не бывает.
МУЖИК. Еще как бывает. Ты сам не чуешь, сколько она весит.
ЖАЛСАН. Пока нет.
Снова шепчутся. Руслан старательно прислушивается.
МУЖИК. Это еще по-божески!
ЖАЛСАН. А по-другому никак?
МУЖИК. Ремнями, всей группой.
ЖАЛСАН. Может, она сама как-нибудь рухнет?
МУЖИК. Остолоп! Ее триста лет строили.
ЖАЛСАН. Да я не живу столько.
МУЖИК. Ты с кем споришь, сукин сын? Сказал триста, значит — триста!
ЖАЛСАН. Нет у меня столько!
МУЖИК. А ты найди!
ЖАЛСАН. Негде. Не местный я.
МУЖИК. Тогда ремнями!
ЖАЛСАН. Спасибо, мне пора.
РУСЛАН (в отчаянье). Не спорь, дурак.
ЖАЛСАН (Руслану). Рот закрой.
МУЖИК (его словно осенило). Тогда друга твоего. (Лицо Руслана вытягивается.) Выбирай — триста или друг?
РУСЛАН. Выбрали, батюшка, выбрали, триста, триста.
ЖАЛСАН. Не друг он мне.
РУСЛАН (в недоумении). Жалса?
МУЖИК. Хорошо подумал? (Жалсан молчит.) Значит — друг. (Хлопает в ладоши.) Ко мне, иноки мои.
Выбегает толпа. Мужик показывает на Руслана, щелкает пальцами. Толпа тут же хватает Руслана, срывает с него рубашку. Огромный детина, в сказочной накидке палача, заносит над Русланом широкий ремень.
МУЖИК. На счет “раз”… (Детина взмахивает ремнем, Руслан визжит.) “два”…
Жалсан врывается в толпу, выхватывает меч у самурая, разгоняет толпу, бросается на мужика.
МУЖИК (вытянув руки). Все, все, больше не буду, не буду, все-все…
ЖАЛСАН (приставив меч к глотке мужика). Короче…
МУЖИК. Да, да, да, я все понял.
ЖАЛСАН. Руся, вали, я прикрою.
Руслан между тем крадется, словно кот, и нападает на Жалсана сзади. Свет гаснет.
Комната. С порога в нее влетает Руслан, следом заходит Жалсан. Одежда на нем висит клочьями.
ЖАЛСАН. Так, значит, все-таки притворяются?
РУСЛАН (ждет удара). Ну да. Ты ведь несовершенен в начале пути. Вот и делаешь как все. Мне тоже сначала казалось, что фигня это все. Потом раз упал, два, так и привык со временем…
ЖАЛСАН. Но он же дебил, он сумасшедший. У него с головой не все в порядке. Ты в курсе, что он в “психушке” лежал?
РУСЛАН. В “психушке” сознание еще быстрее расширяется. Там даже делать ничего не надо. Врачи сами твой мысленный поток остановят и мозги на место вправят.
ЖАЛСАН. Это тебе учитель твой сказал?
РУСЛАН. Он всем так говорит. Но “психушка” только для избранных, таких, как он. Ну и я.
ЖАЛСАН. Да ну?
РУСЛАН. У нас это почетно.
ЖАЛСАН. Ага? А ты?!
РУСЛАН. Ну да.
ЖАЛСАН. А как?
РУСЛАН. Ну, как обычно, по синей грусти…
ЖАЛСАН. “Белку” словил?
РУСЛАН. У нас это по-другому называется.
ЖАЛСАН. О! Ясно все с вами. А я-то думаю…
РУСЛАН. А в жизни тоже так. Тоже притворяться приходится. Только там ты один. А здесь таких, как я — много. И мысли дурные в голову не лезут. Это и есть теория относительности. Вот смотри: ты все сейчас поймешь. (Подходит к груше, бьет по ней головой, с каждым разом все сильнее и сильнее.) Кайф, кайф, кайф, кайф, кайф…
Примерно после десятого удара Руслану становится плохо. Повторяя одно и то же, он медленно оседает на пол.
ЖАЛСАН (подхватывает Руслана). Эй? Ты чего, Руся?
РУСЛАН. Кайф.
У Руслана начинаются судороги. Жалсан убегает в коридор, набирает номер телефона.
ЖАЛСАН. Ало, скорая? Пожалуйста, быстрее. Человеку плохо…
Свет гаснет, но совсем ненадолго.
Жалсан сидит на циновке, подперев голову руками. Спит.
В комнате появляется Клара, крадется кошачьей походкой, присаживается напротив Жалсана на корточки.
КЛАРА. Привет.
ЖАЛСАН (вздрагивает). Привет.
КЛАРА. А где этот дурень?
ЖАЛСАН. В больнице.
КЛАРА. Понятно. Ты, поди, и “скорую” вызвал?
ЖАЛСАН. Ну да.
КЛАРА. Не стоило. У него все равно мозгов нет.
Жалсан молчит.
КЛАРА. А это правда, что ты шаман?
ЖАЛСАН. Я? Нет. Кто тебе такое сказал?
КЛАРА. Считала твое биополе. (Жалсан тяжело вздыхает.) Шучу.
ЖАЛСАН. Нет, я не шаман.
КЛАРА. Жаль.
ЖАЛСАН. Что — жаль?
КЛАРА. Тебя жаль!
ЖАЛСАН. Почему?
КЛАРА. У тебя тоже “не все дома”. (Жалсан морщится.) Ты знаешь, что такое просветление?
ЖАЛСАН. Не знаю. И знать не хочу.
КЛАРА. Ну и зря. Это когда тебя словно по голове ударили чем-то тяжелым. И ты вдруг все начинаешь понимать. И тебе кажется, что ты — гений…
ЖАЛСАН. Мне не кажется, что я — гений.
КЛАРА. Потому что ты еще не просветленный. (Жалсан молчит.) Ты можешь не спать трое суток подряд?
ЖАЛСАН. В армии было, неделю не спал.
КЛАРА. Ну и как?
ЖАЛСАН. Мультики смотрел…
КЛАРА. Вот. Это твое сознание просилось наружу. (Усаживается рядом с Жалсаном.)
КЛАРА. Но ты ничего не понял.
ЖАЛСАН. Как же, поймешь вас.
КЛАРА. Это ты братца моего наслушался. Ты знаешь, что он псих?
ЖАЛСАН. Знаю.
КЛАРА. Откуда?
ЖАЛСАН. Сам догадался.
КЛАРА. А про меня он тебе ничего не говорил?
ЖАЛСАН. Нет, ничего…
КЛАРА (некоторое время очень пристально смотрит на Жалсана). Мы люди иерархии и должны жить по законам космической системы.
ЖАЛСАН. Да еп твою мать…
КЛАРА (одергивает Жалсана). Ты послушай меня.
ЖАЛСАН. Слушаю.
КЛАРА. Я сейчас. (Убегает, возвращается с ручкой и тетрадью.) Дата твоего рождения, быстро.
ЖАЛСАН. Седьмое июня, тысяча девятьсот семьдесят шестой.
КЛАРА. Ага, близнец, полярность моя… (Что-то рассчитывает в тетради.) Да ты у нас совсем умница.
ЖАЛСАН (пытается заглянуть в тетрадь). Это что, уравнение?
КЛАРА. Матрица! Наука есть такая, астроэзотерика… (Что-то бормочет про себя, затем замирает.) Две.
ЖАЛСАН. Что две?
КЛАРА. Десятки две. А говоришь — не шаман.
ЖАЛСАН. Я не понимаю.
КЛАРА. Если сложить все цифры из даты твоего рождения, получается число мессии. У тебя две десятки. Ты — мессия!
ЖАЛСАН (ежится). Кто?
КЛАРА. Да! А еще у тебя семерок аж семь штук. И шестерки, обалдеть, целых четыре. А еще четверки — две в скобках. Да ты — ты просто гений!
ЖАЛСАН. Да ладно.
КЛАРА. Тебе надо срочно к нашему координатору!
ЖАЛСАН. К кому?
КЛАРА. Координатору! У него тоже две десятки. (Вскакивает, убегает, появляется уже в плаще.) Скорее одевайся, пока координатор не спит. Ну, быстрее же, ну?
Жалсан неохотно встает и выходит следом.
Картина третья
Летний лагерь. Справа и на заднем фоне множество палаток. В центре школьная доска, на которой красуется плакат с изображением обнаженного мужчины, а точнее, витрувианского человека Леонардо да Винчи, расчерченного горизонтальными линиями поперек тела. Каждая линия отмечена цифрой, начиная с самой верхней — цифра семь, и самой нижней — цифра один.
Координатор — невысокий, сухощавый, в очках и медицинском халате, с козлиной бородкой, что-то объясняет блеющим голосом группе полуголых, в одних плавках и купальниках, людей. Они сидят прямо на земле, среди них — Клара.
У доски стоит Жалсан, тоже в одних плавках. Мужчина водит указкой то по животу Жалсана, то по изображению на плакате.
КООРДИНАТОР (касается указкой головы Жалсана). Гибкость ума — семь семерок…
КЛАРА. Потрясающая гибкость.
КООРДИНАТОР (делает указкой круг на плакате). И прошлый опыт — две десятки…
КЛАРА. Колоссальный прошлый опыт.
КООРДИНАТОР (резко). Ты можешь помолчать? (Продолжает.) Так вот. Перед вами уникальнейший случай: челове- мессия, подверженный астральному атавизму. А точнее, индивид, практически полностью контролируемый негативными эгрегорами…
Жалсан, переминаясь с ноги на ногу, затравленно смотрит на слушателей, которые, в свою очередь, беспардонно его разглядывают.
КООРДИНАТОР. При этом у него великолепная интуиция — это уровень шесть (проводит указкой по плакату и по Жалсану), и просто отличный канал для приема энергии кундалини, две четверки (тычет указкой Жалсану в пах), но они в скобках. Их надо раскрывать! И так, господа, что мы имеем? (Деловито отпивает из чашки.) Сапиенс эзотерикум! Нераскрытые четверки тормозят развитие мессии в целом!
КЛАРА (с воодушевлением). Так, значит, их надо раскрыть. (Осекшись, смотрит на координатора.) Вы же можете это сделать?
КООРДИНАТОР. Я?
КЛАРА. Я имела в виду, медитации там, ну, огненная пранаяма?
КООРДИНАТОР. Четверки раскрываются при непосредственном контакте двух индивидуумов, полярных друг другу…
КЛАРА. Да?
КООРДИНАТОР. Да.
КЛАРА. А что ж ты меня медитировать тогда заставлял?
КООРДИНАТОР (Слушателям). Все свободны! (Все расходятся.) Если ты еще раз… (Смотрит на Жалсана.) Ну так вот. У тебя сколько четверок?
КЛАРА. Ни одной.
КООРДИНАТОР. Вот. Ты ему и поможешь!
КЛАРА. Что?
КООРДИНАТОР. Ты ему и поможешь.
Клара кошачьей походкой крадется к координатору, и тот отступает. Клара оступается, координатор вздрагивает.
КООРДИНАТОР. Спокойно, спокойно, сейчас все скажу. У тебя нет четверок, у него есть, но в скобках. Ты сколько лет в группе?
КЛАРА. Три года.
КООРДИНАТОР. Вот. А он всего три дня.
КЛАРА. И что?
КООРДИНАТОР. Ты обязана поделиться с ним своим опытом. Его четверки раскроются, и он поделится с тобой энергией кундалини. И ты станешь просветленной.
КЛАРА. Ты уже три года обещаешь…
КООРДИНАТОР. Я тебе уже говорил: все потому, что у тебя нет четверок.
КЛАРА. Устала я уже…
КООРДИНАТОР. Потерпи, немного осталось. Вот тебе мессия. Сама его привела. Раскроешь его, точно просветлеешь. Все, я пошел.
КЛАРА (в отчаянии) Но он же китаец?
ЖАЛСАН. Я не китаец — я бурят!
КЛАРА. Да какая разница.
ЖАЛСАН. Большая!
КООРДИНАТОР. Ну и что? Значит, это твоя карма. Значит, в прошлой жизни ты жила в Китае или в Бурятии и там напакостила. Вот. Напакостила? (Кивает на Жалсана.) Отрабатывай!
Координатор торопливо уходит. Клара бессильно оседает.
ЖАЛСАН. Слушай, я ничего не понял, но мне это не нравится.
КЛАРА (поднимается с земли). Пошли.
ЖАЛСАН. Куда?
КЛАРА. Пошли, я сказала. Мессия, мать твою.
ЖАЛСАН. Ты мать мою не трогай.
Уходят вслед за координатором. Темнеет. Там, куда все ушли, похоже, развели огромный костер. Оттуда слышна динамичная музыка, крики, вопли, тяжелое дыхание, как будто одновременно тяжело дышат несколько сотен человек. Появляется Жалсан. На нем плавки и пластиковая маска зайца. Он бежит, испуганно озираясь. Следом, на ходу заворачиваясь в простыню, бежит Клара. На ней маска кошки или кота, что, впрочем, не важно.
КЛАРА. Стой, стой, я сказала. Да стой же ты.
Жалсан останавливается.
КЛАРА. Ты что, сдурел? Ты же ее на костер чуть не посадил?
ЖАЛСАН. Да это вы все сдурели, сектанты несчастные.
КЛАРА. Это тренинг, дурак, так четверки быстрее раскрываются.
ЖАЛСАН. Да на фиг мне не сдались твои четверки. (Срывает маску, замахивается на Клару.) Уйди от меня, дура. Все, бесите вы меня все, дебилы недоделанные.
КЛАРА. Выслушай меня.
ЖАЛСАН. Ну еп твою мать. Девки молодые, куда ни шло. Но бабки восьмидесятилетние…
КЛАРА. Им тоже нужна энергия кундалини.
ЖАЛСАН. Да идите вы в задницу со своими кундалини.
Со стороны костра постепенно подтягиваются любопытные, все голые и в масках.
ЖАЛСАН (показывает на людей пальцем). Вот скажи, кто они?
КЛАРА. Группа!
ЖАЛСАН. Бараны они, а не группа. (Группе.) Че встали, а? А? (Рычит, швыряет в группу маску.) Бегом отсюда, придурки голозадые.
Группа убегает.
КЛАРА. Ты можешь не орать?
ЖАЛСАН. Нет, не могу! Ты сама подумай? Вот этот, кооператор твой…
КЛАРА. Координатор.
ЖАЛСАН. Один хер. Вот этот твой, как его, вот хитер а? Нет, ты сама подумай? Геморрой из задницы торчит, а смотри-ка, туда же, девственницу ему подавай…
КЛАРА (кричит). Тихо!
Жалсан умолкает.
ЖАЛСАН. Все, я ухожу.
КЛАРА. Куда?
ЖАЛСАН. Куда надо.
КЛАРА. А как же я? Я столько энергии в тебя вложила.
ЖАЛСАН. Я жрать хочу. Две недели на одной перловке.
КЛАРА. Это не перловка, а овес. Он очищает поры и открывает путь для космической энергии.
ЖАЛСАН. Ооо. (Берется за голову.) Я сплю! Стопудово! Я сплю! Этого не может быть!
КЛАРА. Как я устала.
ЖАЛСАН. Я сам от себя устал.
КЛАРА (собирается с мыслями). Да, тяжек твой крест. Но я вынесу, все равно вынесу…
Она рыдает, Жалсан садится рядом, молчит. Ждет, пока она успокоится.
ЖАЛСАН. Скажи, зачем тебе все это?
КЛАРА (резко). Что?
ЖАЛСАН. Зачем ты здесь? Тебе самой не противно?
КЛАРА (успокаивается). Мне здесь спокойно.
ЖАЛСАН. Тебя и дома никто не обижает?
КЛАРА (усмехается). Ты видишь, какая я худая?
ЖАЛСАН. Ну, не толстая.
КЛАРА. А в школе меня каланчой дразнили. И мальчики со мной не дружили, знаешь почему?
ЖАЛСАН. Почему?
КЛАРА. Потому что худая была, и выше всех на голову.
ЖАЛСАН. Дураки они все. Ничего не понимают.
КЛАРА. Не перебивай меня. А еще в институте мне каждая дура говорила: ну когда же ты поправишься? Как в зеркало посмотрю, так и жить не хочется. Такая шпала…
ЖАЛСАН. А секта тут при чем?
КЛАРА. Ты угомонишься или нет?
ЖАЛСАН. Ну…
КЛАРА. Во-первых, это группа — группа научного мироздания. Повтори.
ЖАЛСАН. Группа научного мироздания.
КЛАРА. А во-вторых, у меня нет четверок. Значит, нет канала для энергии кундалини. Я просто не могу ее черпать из космоса. Зато могу получать ее из группы…
ЖАЛСАН. Я знаешь что заметил?
КЛАРА. Что?
ЖАЛСАН. Здесь у всех более или менее симпатичных девчонок нет четверок?
КЛАРА. Опять придираешься?
ЖАЛСАН. Нет. Просто говорю, что думаю.
КЛАРА. Я за год поправилась здесь на один килограмм!
ЖАЛСАН. И еще этот ваш кооператор…
КЛАРА. Координатор, повтори.
ЖАЛСАН. Координатор. Так вот, а почему у него шесть жен?
КЛАРА. А что тебя удивляет?
ЖАЛСАН. А харя не треснет?
КЛАРА. Да, у него семь четверок. Потому шесть жен…
ЖАЛСАН. А седьмая где?
КЛАРА. В Караганде. Ты знаешь, что из космоса поступает семь лучей?
Так вот каждая жена отвечает за конкретный луч.
ЖАЛСАН. И какой из них твой? Четвертый? Пятый? Или первый?
КЛАРА (смешавшись). Заткнись!
ЖАЛСАН. Извини.
Короткая пауза
КЛАРА. Да ладно. Я оказалась неготовой к такой ответственности.
ЖАЛСАН. Не понял?
КЛАРА. Ну, влюбилась я в него, как дура. А этого нельзя делать.
Надо любить только космической…
ЖАЛСАН. Бред какой-то. (Клара молчит.) Умный мужик, однако. Хорошо. Скажи мне, а на что живут эти жены? Их ведь кормить надо, одевать?
КЛАРА. На это существует закон сохранения энергии.
ЖАЛСАН. Во как?
КЛАРА. А это справедливо. Он весь отдается группе духовно, а группа — ему, ну и материально тоже. По закону сохранения энергии…
ЖАЛСАН. Слушай, а на Марс вы лететь не собираетесь?
КЛАРА. А это вполне возможно, в будущем. Просто наши астральные каналы пока не совершенны…
ЖАЛСАН. Все, я не могу это слушать.
КЛАРА. Я тоже устала. Ты как хочешь, а я спать.
Она залезает в палатку. Жалсан некоторое время стоит на месте, затем тоже залезает следом. Темнеет.
КЛАРА (в темноте). Давай займемся огненной пранаямой?
ЖАЛСАН. Не хочу.
КЛАРА. Ради меня. Пожалуйста?
ЖАЛСАН. Только не долго, ладно?
КЛАРА. Ладно. Обними меня. Вот так. Вдох — выдох, вдох — выдох…
Их дыхание становится все громче и громче. Слышны раскаты грома, они все заглушают. Начинается все очищающий летний ливень.
Но он прекращается так же резко, как и наступил. Тишина. Только слышно, как поют ночные птицы.
Раннее утро. Еще сумерки, но уже светает. Жалсан вылезает из палатки, осторожно вытягивает за собой одежду и сумку. Не спеша одевается. Какое-то время смотрит на палатку, уходит.
Из темноты появляется Бадма. Он в купальных плавках, на голове маска волка.
КЛАРА (из палатки). Я не смогла…
БАДМА. Ничего страшного.
Бадма уходит вслед за Жалсаном.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина первая
Ночь. Пустая улица, серый бетонный забор — крепостная стена, расходится в разные стороны. Фонарный столб, на нем фонарь, нет-нет да поскрипывает на ветру. На переднем плане здание контрольно-пропускного пункта. По всей видимости, здесь начинается воинская часть.
Появляется Жалсан, видно — уставший, в рваной одежде, стриженный наголо, с сумкой на плече. Он подходит к КПП, стучится в дверь. Открывается маленькое окошко, выглядывает солдат.
ЖАЛСАН. Здарова.
СОЛДАТ. Здарова. Тебе чего?
ЖАЛСАН. Не узнаешь?
СОЛДАТ (присматривается). Узнаю.
ЖАЛСАН. Тогда впусти, я в армию решил вернуться.
СОЛДАТ. Не положено.
ЖАЛСАН. Мне?
СОЛДАТ. Тебе!
ЖАЛСАН. Ты чего, душара?
СОЛДАТ. Ты с луны свалился? Или берега попутал? Я уже год, как дедушка.
ЖАЛСАН. Да для меня ты всегда душарой будешь.
СОЛДАТ. Ты кто вообще?
ЖАЛСАН. Я? Вот ты припух. Жалса я, Жалса, слышишь? Сержант Дугаров я, понял ты или нет?
СОЛДАТ. Слушай, Жалса, я вот сейчас караул вызову, и посмотрим, кто из нас припух… (Резко закрывает окошко.)
Короткая пауза
ЖАЛСАН (стучит в окошко). Слышишь, брат, впусти а?
СОЛДАТ (открывает окошко). Зачем?
ЖАЛСАН. Плохо мне, брат, я обратно хочу.
СОЛДАТ. Ты с ума сошел?
ЖАЛСАН (показывает пальцем куда-то назад). А там все с ума сошли. Тебе сколько служить осталось?
СОЛДАТ. Полгода.
ЖАЛСАН. Вот и служи дальше. Кормят, одевают, на зарядку — строем, в столовую — строем. Все просто и понятно. А там — дурдом какой-то. Я ни хрена уже не понимаю. Они притворяются все, а не живут…
СОЛДАТ. Даже не знаю, что тебе сказать.
ЖАЛСАН. Лучше не знать, точно говоришь. Давай я незаметно пройду, шмыг, и никто не узнает. Так и буду служить дальше. Как будто и не было ничего, давай, а?
СОЛДАТ. Давай без “давай”. Короче, нам духи нужны. А деды — сам понимаешь. Нам самим места мало.
ЖАЛСАН. Согласен! Короче, впускай, а там разберемся…
СОЛДАТ. Да погоди ты, дай подумать. (Думает.) Короче, Жалса.
ЖАЛСАН. Ну?
СОЛДАТ. Не впущу я тебя!
ЖАЛСАН. Почему?
СОЛДАТ. Неправильно это все.
ЖАЛСАН (в отчаянье). Что неправильно?
СОЛДАТ. В армии только на два года все по-настоящему, а скоро, говорят, и вовсе год будет. Видишь, как время быстро летит? Вот! Кто не успел, тот опоздал. А так ты ведь и здесь ныть начнешь, типа, неправильно это все, притворяются все? Возьмешь и испортишь все. Нет уж. Мы как жили без тебя, так и будем жить!
Солдат снова резко закрывает окошко. Жалсан смотрит в изумлении.
ЖАЛСАН. Э? Ты чего? Смерти моей хочешь? А ну впусти…
Он начинает ломиться в дверь. Воет сирена. Слышен топот сотен ног, обутых в солдатские сапоги, щелчки затворов. Свет гаснет.
Картина вторая
Темнота. Только слышно, как водичка журчит. Ее словно кто-то переливает из кружки в кружку. Это длится достаточно долго, журчание становится нудным, словно обволакивает…
Вот скрипит железная кровать. Темнота постепенно рассеивается. Видна больничная палата с зарешеченными окнами. По разные стороны две койки, между ними сидит Руслан в больничной пижаме, в позе лотоса, переливает воду из кружки в кружку. Справа от него кто-то заворочался, скинул с лица подушку и уставился на Руслана. Это Жалсан. Он привязан к койке ремнями. Руслан на секунду прекращает свое нудное мероприятие и смотрит себе между ног. Его лицо растекается в улыбке.
РУСЛАН. Сработало.
ЖАЛСАН. Руся?
Руслан медленно поворачивает к нему лицо, улыбается.
РУСЛАН (торжествующе). Ну здарова, Жалса! Поздравляю тебя…
ЖАЛСАН. С чем?
РУСЛАН. Как с чем? Теперь ты тоже, как и я, избранный!
ЖАЛСАН. Где я?
РУСЛАН. На небе!
ЖАЛСАН. Я серьезно?
РУСЛАН. И я серьезно!
ЖАЛСАН. Как я сюда попал?
РУСЛАН. Это не важно. Круг замкнулся, Жалса! Так всегда бывает, когда живешь, как обыватель. Или ты расширяешь свое пространство, или оно сжимает тебя, вот так… (сжимает до хруста кулак), пока совсем маленьким не станешь, как эмбрион. Теория относительности, брат…
ЖАЛСАН. Развяжи меня.
РУСЛАН. Нельзя.
ЖАЛСАН. Почему?
РУСЛАН. Иначе ты снова станешь обывателем. Неужели ты так ничего и не понял?
ЖАЛСАН. Чего ты от меня хочешь?
РУСЛАН. Знал бы ты, какое это счастье быть обывателем? Но тебе нельзя, ты — шаман!
ЖАЛСАН. Как вы меня все задолбали.
РУСЛАН. А ты не матерись, Жалса. Тебе не кажется, что это все неправильно?
ЖАЛСАН. Что?
РУСЛАН. Вот это все. (Принюхивается.) Ты чуешь, чем здесь пахнет?
ЖАЛСАН. Хлоркой.
РУСЛАН. Вот. А это неправильно.
ЖАЛСАН. Что неправильно?
РУСЛАН. А все неправильно! Дерьмом должно пахнуть, понимаешь? Вот это правильно. Кстати, ты там еще не обоссался?
ЖАЛСАН. Развяжи меня.
РУСЛАН. Ишь че удумал. Хитренький какой. Я слишком долго ждал этого часа. А теперь давай, с самого начала… (переливает из кружки в кружку) пись-пись, пись-пись, пись-пись…
ЖАЛСАН. Ты че делаешь, а?
РУСЛАН. Душу твою спасаю. Ну? Описился? (Подходит к койке, поднимает край одеяла, принюхивается.) Нет еще. Терпеливый, зараза. Ну да ладно. Сам обоссышься. В этом деле главное — обкакаться вовремя. (Садится рядом, в упор смотрит на Жалсана.) Ну, давай, а-ка-ка-ка-ка, а-ка-ка-ка-ка, а-ка-ка-ка-ка-ка…
Жалсан плюет ему в лицо, яростно рвется из койки.
РУСЛАН (утирает лицо). Спокойно, спокойно. (Пытается удержать Жалсана, давит ему коленом на живот.) Ну? Ну? Ну же?
Жалсан обмякает.
РУСЛАН. Да неужели? (Приподнимет край одеяла.) Так, начало положено.
ЖАЛСАН. Встану — пипец тебе, понял?
РУСЛАН. А ты не психуй. Для тебя же, дурака, стараюсь. (Мнет подбородок.) Сам подумай? Вот, детишки? Почему они так много срут? Да потому что просветленные они, понимаешь? Чуть дермецо завелось, они — бах и наружу. А мы их по попкам за это. Так и теряются чистые души, тонут в дерьме…
ЖАЛСАН. Развяжи меня, пожалуйста.
РУСЛАН (ходит по комнате). Не понимаешь ты ни хрена…
ЖАЛСАН. Развяжи.
РУСЛАН. Не развяжу, пока не обосрешься. (Ходит кругами по комнате, думает.) Вот скажи мне: ты когда-нибудь нянчил детей?
ЖАЛСАН. Развяжи, не могу уже.
РУСЛАН. Ты видел, какие у них ясные глаза? Клара маленькая была, я за нее мир готов был разнести, не дай Бог кто обидит…
ЖАЛСАН. Развяжи…
РУСЛАН. Вот тогда я и был просветленным. Куда все это делось?
ЖАЛСАН. Все, не могу.
РУСЛАН. И правильно. Понимаешь, эти метаморфозы, они от избытка дерьма, как правило. (Тяжело дышит.) А знаешь что?
ЖАЛСАН. Что?
РУСЛАН. Давай со мной?
ЖАЛСАН. Куда?
РУСЛАН. На Марс.
ЖАЛСАН (его лицо белеет). А что я там забыл?
РУСЛАН. Туда чистые души улетают, когда им здесь делать нечего. Теперь понял?
ЖАЛСАН. Нет.
РУСЛАН. Понятно все с тобой. (Принюхивается.) Халтурщик. Какая же ты сволочь, сержант Дугаров. (С силой бьет ногой по кровати.) Тварь бездушная! Ты, ты во всем виноват…
ЖАЛСАН (испуганно). Ты чего, Руся?
РУСЛАН. А ничего. (Переводит дыхание.) Я почти, почти достиг просветления. Но появился ты и все испортил…
ЖАЛСАН (его лицо белеет). Как это?
РУСЛАН. Как-как? По закону кармы — как! Если бы ты тогда, в армии, не напросился ко мне в гости, ничего бы сейчас не было. Понял? А так, я по дурости сказал “можно”, и сработал закон кармы. Твоя карма стала моей кармой! Спасай теперь тебя…
ЖАЛСАН. Так это, нет проблем, Руся. Развяжи меня, и в расчете. Заодно карму мою отдашь. Я и твою карму могу взять. Мне-то что? Я на Марс не собираюсь.
РУСЛАН. Скучный ты человек, Жалса. А еще шаман. Ну да ладно, заболтались мы с тобой. Значит, не хочешь какать?
ЖАЛСАН (испуганно). Да погоди, нечем пока.
РУСЛАН. Ладно, есть еще один метод…
Руслан вынимает подушку из-под головы Жалсана, мнет ее, смотрит отстраненно в сторону.
ЖАЛСАН (лопочет). Руся, прошу тебя, развяжи. Кармой клянусь…
РУСЛАН. Поздно, Жалса, поздно. (Облизывает губы.) Закон обратной силы не имеет…
Жалсан яростно рвется, но Руслан наваливается на него сверху, закрывает лицо подушкой.
РУСЛАН. Спокойно, спокойно, сейчас все закончится. Вот так. Еще чуть-чуть, Жалса. А потом… (давит с силой) а потом мы полетим, на Марс…
С треском лопаются ремни. Жалсан валит Руслана на пол, душит.
Картина третья
Скрип стального засова. Дверь открывается, впуская узкую полоску света в карцер. На пороге появляется молодой человек восточной внешности, в строгом и стильном костюме, очень похожий на Кирсана Илюмжинова, президента республики Калмыкия. Точнее, этот молодой человек явно пытается быть похожим на президента. В руках у него толстый кожаный портфель черного цвета.
На голом бетонном полу лежит Жалсан, связанный рукавами смирительной рубашки. Он лишь отрывает голову от пола, с удивлением смотрит на гостя…
ЖАЛСАН. Бадма? Ты, что ли?
БАДМА. Я, что ли.
ЖАЛСАН (тяжело дышит). Как время быстро летит…
Бадма помогает Жалсану сесть удобнее, присаживается рядом.
ЖАЛСАН (кивает на портфель). Ты кто теперь?
БАДМА. Помощник депутата Госдумы.
ЖАЛСАН. Быстро ты, однако.
БАДМА. Не придуривайся.
ЖАЛСАН. Ну да, прости, забыл. А там у тебя кто?
БАДМА. Лучше не спрашивай.
ЖАЛСАН. Опять фамилию поменял?
Короткая пауза
БАДМА. Короче. Тебя сейчас выпустят, но при одном условии…
ЖАЛСАН. А не хочу. Ни при каких условиях.
БАДМА. Вот как?
ЖАЛСАН. Ты лучше скажи, как ты меня нашел?
БАДМА. Очень просто. Сделал депутатский запрос: где ты, что с тобой. Через три дня пришел ответ…
ЖАЛСАН. Круто. А теперь скажи, зачем ты мне помогаешь?
Бадма достает сигареты, прикуривает одну, вкладывает в губы Жалсану, закуривает вторую, пускает колечки дыма, щурится.
ЖАЛСАН. А еще у меня такой вопрос: кто ты?
Короткая пауза
Бадма по-прежнему курит и пускает колечки, улыбается.
ЖАЛСАН. Я что, по-китайски говорю?
БАДМА. А ты молодец.
ЖАЛСАН. Что?
БАДМА. Заметил-таки…
ЖАЛСАН. Кто ты? Я как будто знаю тебя, и не знаю? Бред какой-то…
БАДМА. Да, бред…
ЖАЛСАН. Подожди. Меня сейчас стошнит (Пытается отдышаться.) Скажи мне, кто ты и как ты меня нашел?
БАДМА. А я никуда и не уходил.
ЖАЛСАН. Значит, ты не помощник депутата Госдумы?
Бадма молчит.
ЖАЛСАН. И отца-мента у тебя нет? И деда-прокурора тоже?
БАДМА. Для тебя это так важно?
ЖАЛСАН. Для меня важно, есть ты или нет.
БАДМА. И все?
ЖАЛСАН. И все.
БАДМА. Тогда не сходи с ума и слушай меня внимательно. Это сон! Твой сон! Ты — спишь!
Короткая пауза
ЖАЛСАН. Что-то плохо мне.
БАДМА. Боишься?
ЖАЛСАН. Боюсь. Ты можешь ответить?..
БАДМА. Нет!
ЖАЛСАН. Почему?
БАДМА. Потому что это сон.
ЖАЛСАН. Как вы все меня достали. Даже во сне от вас покоя нет…
БАДМА (голосом Руслана). Ты не нервничай, Жалса…
Жалсан в страхе срывается с места, пятится, прижимается спиной к стене, затравленно смотрит на Бадму.
ЖАЛСАН. А Клара?
БАДМА. Тоже.
ЖАЛСАН. А-а?
БАДМА (усмехается). Нет. И все на этом. А теперь слушай. Совет Иерархии…
Жалсан дико кричит, бьется головой о стену, зовет на помощь. Но его никто не слышит. Он пытается избавиться от пут, изо всех сил напрягается, но все напрасно…
БАДМА. Успокоился? (Жалсан обмякает.) А теперь слушай. Совет Иерархии постановил: ты все начнешь заново…
ЖАЛСАН (обреченно). Я понял, кто ты!.
БАДМА. Ерунда. Ты не представляешь, как тебе повезло. И все на этом. Ты и так узнал очень много!
ЖАЛСАН (стонет). Я уже совсем, совсем. (Всхлипывает.) Отпустите меня, пожалуйста. Не надо мне ваших иерархий. Я устал, устал, устал…
БАДМА. Нет, так ты однозначно не проснешься. (В сторону двери.) Заходите!
В комнате появляются шаман и врач. У шамана в руках нож и молоток.
ЖАЛСАН. А-а, и вы здесь?
ШАМАН. И мы здесь! (Бадме.) Мы готовы!
БАДМА. Ну, тогда начинайте…
Шаман склоняется над Жалсаном, машет молотком, что-то с хрустом вырезает. Врач держит за ноги. Жалсан яростно брыкается, пытается вырваться, но у него ничего не получается. Абсолютно ничего. Свет гаснет…
Просторная, убогая комната деревянного дома. Беленые стены украшают старые картины без рам. Стены потрескались и постепенно темнеют. Дом очень давно не ремонтировали.
Комната почти пуста. Только подросток сидит у экрана телевизора, смотрит диснеевские мультфильмы.
Время от времени изображение пропадает, и он с силой бьет по телевизору шваброй — изображение появляется вновь, правда, всего на пару минут, а затем снова исчезает.
У входа в комнату появляется Жалсан, в военной форме, с сумкой на плече. Он незаметно подходит к подростку, садится рядом, смотрит на него, словно пытается узнать…
ПОДРОСТОК (виновато). Я только мультик посмотрю…
ЖАЛСАН. Смотри, конечно, смотри…
Изображение пропадает. Жалсан берет швабру, бьет ею по телевизору, изображение вновь появляется. Подросток весело смеется, всматриваясь в экран и не замечая ничего, что происходит вокруг. Только диснеевские мультики, и больше ничего…
У порога появляется шаман, он весь, с головы до ног, забрызган кровью.
В его руках бубен…
ШАМАН (бьет в бубен). Товарищ сержант… (удар) товарищ сержант… (удар) товарищ сержант…
Свет гаснет. В темноте слышен топот солдатских сапог, все громче и громче. Невидимые солдаты поют строем “У солдата выходной”. Топот постепенно удаляется. Песня звучит все тише и тише. Затихает совсем…
КОНЕЦ