Опубликовано в журнале Урал, номер 4, 2009
Все это, может быть, литература,
А все, что не она, не думаю, что бы.
Вадим Чернов
…всем сказите: насли лзесвидетелей! не лозных,
а настояссих, самых луццих лзесвидетелей!
“Дневник провинциала в Петербурге”
Я хотел ответить на статью уважаемого критика Аллы Латыниной о романе Маканина “Асан” в декабрьском “Новом мире”. Алла Латынина нашла в “Асане” кучу косяков. Придирки Аллы Латыниной очень убедительны. В Чечне нет болот, в Чечне не носят сапоги, а носят берцы, нет такого чеченского божества, как Асан, в Чечне до 2004 г. не было мобильной связи, в Чечне нет проблем с горючим и т.д. Но в Чечне были немногие, что сказать об этом могут, и нет оснований верить тем, кто ссылается друг на друга (постмодернисты какие-то!), даже если то, что они говорят, похоже на правду. Косяки у Маканина конечно есть, он выдумал, но с т. з. формы-то роман написан хорошо. Придираться так — это как бы ветеран троянской войны пришел: “Что за х/ю Гомер написал?.. Колесниц не было!.. Троянского коня не было!.. Воевали не так!”
Алла Латынина пишет само собой разумеющимся тоном: “Я плохо знаю реалии чеченской войны и самой Чечни, но чтобы обратить внимание на несоответствие ряда сюжетных ходов действительности, вовсе не надо быть в Чечне, достаточно изредка читать газеты”. Risum teneatis, да кто же газеты сейчас читает?.. У меня даже телевизора нет, а соседи газеты покупают ради программки передач. Я не знаю, может, у вас в маскве газеты, а у нас их давно никто не понимает, потому что они х/ю пишут (это такой жанр фольклорный).
Уважаемый критик проговаривается: “О федералах писалось много страшилок, но все же налет на заведомо мирную колонну — не в правилах нашей авиации”. Это конец абзаца, и предложение построено, чтобы не застревать. Тут Алла Латынина проговаривается два раза. Во-первых, “писалось много страшилок” — это значит страшилки сами себя писали?! Интересно, кто писал, лица, имена, телефоны? Да нет: “писались”, и все, “стра-” — вроде страшно, а “-шилок” — просто детский horror. Во-вторых, “федералы”, а потом “наша авиация” — понятно, чтобы федералы два раза не повторять, риторика. Только “федералы” и “наши” — это же три большие разницы! Это как мы inclusive и мы exclusive, когда говорящий “мы” либо по умолчанию исключает себя из этих “мы”, либо по умолчанию же себя к ним относит. Алла Латынина могла бы сказать “наши”, если бы это была авиация семьи Латыниных.
Добивает Маканина Алла Латынина тоже не без авиации: “Если же сюжетная конструкция, покоящаяся на мнимом допущении, оказывается для писателя более привлекательной, чем реальность, имеет ли он право пренебречь реальностью? Ну, скажем, ввести мобильную связь в Чечне или придумать дефицит топлива?
Большинство читателей ответит на этот вопрос отрицательно (и я тоже)”.
Я целиком абзац не буду приводить, неважно. Тут замечательно, что “большинство читателей” помещено в самое начало абзаца, а потом уважаемый критик сворачивает на схоластический-таки для обывателя (меня) вопрос, что же Асана-то просмотрели. Ну понятно, чтобы большинство проглотило “большинство”. Но, вы знаете, ссылаться на большинство, да еще читателей, это как-то несерьезно, это еще древние греки в Древней Греции западло считали.
Дайте заработать Маканину — Маканин даст заработать литературоведам, когда они будут лет через пятьдесят отыскивать противоречия в его текстах. Толстой же фальсифицировал Бородино и Кутузова, Пушкин — Пугачева, Гомер — троянскую войну. Ну и что?.. В Трою вообще никто до Шлимана не верил, и я вас уверяю, огромные массы народа и в Чечню не верят совершенно. Она им не нужна (в геополитическом смысле тоже). На фоне этого неверия критическая возня о том, как кавказцы хотели бы, чтобы их изображали — это так мелко, поверьте. Сейчас Великая Отечественная вытесняется в бессознательное во всю ширину, рядом с гуннами и монголами.
Вопрос о жанре, притча или не притча, мифология или не мифология, это тупик. Новые реалисты с их нытьем или, как вариант, брутальным нытьем — мифология не меньшая. Например, “Санькя” Захара Прилепина. “Асан” гораздо лучше сравнить с “Отелем”/“Аэропортом” Хэйли. Маканин показывает войну как взаимовыгодное сотрудничество/тяжелую и неприятную работу. Just business, nothing personal. А то, что русский человек склонен подчеркивать именно второй момент, тяжесть и неприятность оной, так давно было говорено-сказано, что “кроме как с бабой лежать, я приятной работы не знаю”. Русский человек воевать не хочет и не любит, потому что он не хочет и не любит работать вообще, а война — это труд, а труд должен быть оплачен. Это купля-продажа, и товарно-денежный фетишизм здесь неуместен. В самом деле, зачем сводить роман Маканина к притче о власте денег? Если вы по любому поводу будете реанимировать эту мифологию, мы рыночную экономику не построим. Мой сосед Дима-бухалтер (финансист по образованию) сохранил в отношении к деньгам все предрассуждения доэкономического человека. Ему одинаково тяжело расстаться с деньгами и взять деньги, а это, вы знаете, тормозит оборот. Он (финансист!) считает такой обмен невыгодным. А вот на любой неэквивалентный обмен он согласен, хотя разумеется, если неэквивалентный обмен продолжается слишком долго в пользу одной стороны (по принцину “давай поиграем, только чтоб я всегда выигрывал”), он заканчивается естественным образом. Роман Маканина тем и хорош, что свободно и противоречиво истолковывается в любом направлении.
Я уверен, что Маканин нарочно напихал в роман косяков, чтоб дать поработать критикам. Это такой гибрид халатности и провокации/самопровокации. На самопровокации построены все современные эмоции, вызывание которых полагается за подлинное предназначение литературной словесности. Маканин сознательно нереалистический писатель. Он ссылается на Аристотеля, что не стоит умножать сущности. “Асан” очень похож на “Сто лет одиночества”. Только из-за того, что нет соответствующих времен для изображения давнопрошедшего и прошедшего, все дается через поток сознания, сведенного к русскому “бормотанию о главном”. Из-за того, что роман по-маканински выверенно-размерен, кажется, что все происходит одновременно, как в точке ?.
Мифотворцы — миротворцы.
Ительменская народная мудрость
Как-то раз мы с Витьком Горошко смотрели “Эйфорию”. Витек (охотник) посмотрел главную сцену и сказал: “Красиво-то красиво, только что ж он гильзы пустые вставляет”. И действительно, заметно, что протагонист Валера заряжает ружье холостыми патронами. Еще смотрел “Две башни” Толкина, кино. Там эльфы стреляют из луков под дождем и кричат “Fire!” Лук — оружие не огнестрельное, поэтому кричать “Fire!” несколько смешно (следует “Let fly!”), плюс под дождем тетива отмокает, и стрелы падают без силы. Хотя с другой стороны, если эльфы волшебные и тетива у них волшебная, им и при стрельбе из лука можно кричать “огонь!”, да? Это к вопросу о мере условности. Вслед за Аристотелем Маканин балансирует между вероятным и возможным. Повторяю для понятности: между тем, как могло быть, и тем, как могло бы быть. Тут разница, как говорил Деррида. Короткие предложения, короткие абзацы, повторы для запоминания (уразумения), бормотание, как у Достоевского в “Бобке”. Чустуеца, что герой мертв с самого начала, такая Санта-Барбара наоборот — Арабраб-Атнас. Там все еще только начинается — здесь уже еще кончается. Маканин складно врет, чего еще желать?.. Не веришь — прими за сказку.
Топоров считает, что “Асан” — это “черезвычайно поверхностное, черезвычайно скучное и черезвычайно дурным (несуществующим, иначе говоря, просто-напросто мертвым) языком написанное сочинение”. Все это черезвычайно эмоционально и черезвычайно необоснованно же. Роман действительно написан “дурным” языком в еще большем количестве смыслов слова “дурной”, чем то кажется Топорову. “Дурью” и жив язык, а мертвыми языками пишется в основном умственная словесность и прочая мертворожденная письменность.
Русский язык лжив (недостоверен) на уровне грамматики. Из-за неразвитости системы времен и наклонений условия достоверности вводятся в русском языке дополнительными оговорками и ссылками на людей (номера, телефоны). По-русски невозможно толково объясниться, не переходя ежеминутно на метаязык. Если человек говорит по-русски без оговорок, — значит, он лжет или, по меньшей мере, несет околесицу. Достаточно вспомнить ахинею, которую мы артикулируем ежедневно. По-русски можно говорить вообще без слов — одними интонациями. Как Толстой учил писать стихи — эх! да ой, да ух! Представляется, что родным языком восточновосточных славян является молчание (по-готски slawan “молчать”), а русский язык дулебы, вятичи и чудь нарочно коверкали, потому что никогда его толком не знали, да и себя за людей не считали.
На почве русского языка Маканин неуязвим. Я живу на Камчатке, какое мне вообще дело до того, есть болота в Чечне или нет?.. Я слышал, что Маканин либерально относится к правкам своего текста. В конечном счете, эпизоды можно переписать. А о том, что Маканин на премию “Большая книга” поторопил свою рукопись, мы знаем от Аллы Латыниной, а она от Топорова. А зачем мне знать об этом?.. Зачем мне знать, что нет божества Асан?.. Нет — пусть будет. Когда древние греки вторглись в Древнюю Грецию, их мифология по ублюдочности была на уровне “Велесовой книги”, а сейчас из-за этого самолеты, может быть, летают.
А почем доверие критику, в том числе и заслуженному критику Алле Латыниной? Потому что она какой-то конкретный (реальный) человек, который где-то обитает, как-то выглядит и что-то пишет. С Маканиным я встречался в Липках, он мне журнал подписал, от портвейна отказался, правда, ну, сфотографировались. Я его читал. Он с Урала, а это к Камчатке ближе, чем Алла Латынина. Поэтому я более доверяю Маканину, чем Алле Латыниной. Это элементарно. Алла Латынина играет на тех же ножницах между возможным и вероятным. А в России возможно все, потому что страна большая, а вероятия более, нежели возможно, потому что, сами понимаете, параноидальная шизофрения как образ жизни и порядок вещей. Доверительные (деловые) интонации, ссылки на свидетелей (знакомых)?.. Смешно!.. Вы на это можете купить детей, а не взрослых марксистов! А вообще и статья Аллы Латыниной, и роман мне очень понравились.
Василий Ширяев
Камчатка, поселок Волканый