Опубликовано в журнале Урал, номер 4, 2009
Человечество в ближайшем будущем не бросит читать книги, не бросит их читать и Россия. Помните прогноз героя популярного некогда фильма: “Через двадцать лет не будет ни книг, ни театра. Только телевидение. Одно сплошное телевидение”. Спустя двадцать лет этот герой повторяет свое предсказание, продлевая жизнь театру и библиотеке еще на двадцать лет. И опять ошибается. Телевидение и в самом деле превратилось в значительную силу, но книги не исчезли, как не исчезли они и в эпоху интернета.
Современный книжный магазин, такой, как “Московский дом книги” или “Библио-глобус” в Москве, как “100000 книг” или “Дом книги” в Екатеринбурге, больше, богаче, интересней советского. Эти магазины не пустуют. Купить можно все: от исследований по семиотике до энциклопедии кошек, от Плутарха и Геродота до Виктора Суворова, от богато изданных альбомов репродукций мастеров Возрождения до не менее богатого и дорогого анатомического атласа.
Гораздо хуже обстоят дела в маленьких городках. Говорят, найти книгу современного серьезного русского писателя к востоку от Урала нелегко. Даже будто бы в областных центрах. Возможно, так оно и есть, но в Москве, Петербурге, Екатеринбурге, Перми на книжный голод грех жаловаться. Книги по-прежнему пользуются спросом. Хрестоматийный пример — чтение в метро. В нашем, правда, не почитаешь — весь путь по единственной пока ветке от “Проспекта космонавтов” до “Геологической” занимает минут пятнадцать. Зато в Москве что ни вагон, то читальный зал.
Люди зажиточные, предпочитающие метро собственный автомобиль, стоят в пробках и слушают аудиокниги. В конце концов, так ли уж важно, читает человек “Золотого теленка” в метро или слушает того же “Теленка” за рулем “Бентли” или “Фольксвагена”.
А тиражи? Той же Людмиле Улицкой грех жаловаться. Общий тираж “Казуса Кукоцкого” мне не известен, но вот тираж “Даниэля Штайна” давно перевалил за полмиллиона.
Бумажной книге, привычной нам, тоже ничто не угрожает. Сейчас уже мало кто сомневается в этом. Посмотрите сами, практически все книги Виктора Пелевина доступны в интернете. Их можно читать с экрана, скачивать на домашний компьютер, причем совершенно бесплатно. Но Пелевина издавать не перестали. Одно за другим выходят его трех-четырехтомные собрания сочинений, их исправно раскупают. Читать с экрана большой роман, а этот жанр сейчас наиболее востребован, неудобно, неловко, не так интересно. Ни формат PDF, ни HTML, ни тем более Word не сравнятся с настоящим, пахнущим типографской краской толстым бумажным томом в твердом переплете или даже в дешевой мягкой обложке. Курсор зрачка привык к белым страницам, заполненным мелкими черными значками. Книгу надо перелистывать, книгу можно положить на колени… Словом, привычная бумажная книга останется с нами надолго.
Гарри Поттер впервые появился не на телеэкране, не на каком-нибудь сайте фэнтези, но опять-таки на страницах толстого романа. Как бы ни относиться к Джоан Ролинг, но успех эпопеи о мальчике-волшебнике был потрясающим, невероятным.
Мы читали и будем читать. Беда в другом: подавляющее большинство читает мерзкие, бестолковые, бессодержательные книги.
Нет, я вовсе не собираюсь сотрясать воздух, доказывая, как бездарна Татьяна Устинова, как дурно пишет Дарья Донцова, как пусты и неценны романы любимого интеллектуалами Б. Акунина. Об этом сказано уже много раз. Но что делать, такова человеческая природа. Серьезная книга требует времени, внимания, а бывает, и напряженной духовной работы. А человеку на даче, в метро, на любимом диване хочется отдохнуть, ни о чем не думая, ничем не заморачиваясь.
Поэтому тиражи Донцовой, Дашковой, Куликовой, Б. Акунина неизбежно выше тиражей Александра Иличевского, Майи Кучерской, Александра Эткинда и даже Людмилы Улицкой.
Ругать издателя не стоит. У издательского бизнеса, так же как и у любого другого бизнеса, только одна основная цель — прибыль. Все остальное вторично. В сказки о благородных меценатах сейчас вряд ли верит даже гуманитарная интеллигенция. Бизнес есть бизнес. Поэтому издательства и раскручивают каких-нибудь Литвиновых, как раскрутили они несколько лет назад не известную никому (но коммерчески перспективную) Устинову.
К счастью, то же самое издательство, что печатает Донцову, выпускает “Словарь Античности” и еще много хороших книг. Современный книжный рынок богаче, разнообразней и цивилизованней, чем рынок начала девяностых. Меня волнует не рынок сам по себе, а его вторжение в те сферы, где ему быть не положено. Меня беспокоит не современный книжный магазин, а современная библиотека.
С каждым годом все более развивается гламуризация библиотек.
Недалеко от моего дома есть Библиотека им. А.П. Чехова. Когда-то это была небольшая, небогатая, но все-таки неплохая библиотека. Ее книжный фонд был не так уж и велик, но читатель всегда мог найти там необходимый минимум: Ремарка и Томаса Манна, Гофмана и Льва Толстого, Василия Белова и Фазиля Искандера, Сергея Аксакова и Шолом-Алейхема.
Выписывала библиотека и почти все центральные толстые литературные журналы — от “Знамени” и “Нового мира” до “Москвы” и “Нашего современника”.
Но вот минули тощие девяностые годы, город вновь начал развиваться и богатеть, и муниципальные власти, отдадим им должное, не забыли о библиотеках. Деньги выделили, старые здания отремонтировали. Библиотека им. Герцена превратилась в дворец, более комфортной и удобной стала библиотека на Антона Валека, 12. Сделали ремонт и в библиотеке им. Чехова.
Стало не только красиво, но даже, говоря языком героини известного сериала, “гламурненько”. Толстые журналы выписывать перестали. Картинок нет, места занимают много, выглядят так себе. Правда, щадя привычки и вкус отдельных читателей, из соседней библиотеки приносят прошлогодние журналы. Их выбор в два раза меньше, чем до гламуризации, но скоро и этих, видимо, не будет.
Старые книги, своим видом оскорблявшие эстетическое чувство библиотекарей, по возможности убрали с глаз долой. Начали закупать новинки. Новые издания Фредерика Бегбедера, Саши Соколова, Милана Кундеры и даже Ольги Славниковой и Романа Сенчина, но главный образом — Донцову, Донцову, Донцову.
Я с ужасом бродил вдоль книжных стеллажей, тщетно пытаясь найти любимые книги. Десятитомника Валентина Катаева на месте не оказалось. Я подошел к молодой библиотекарше (модные очки, веселый и наглый взгляд). Попросил поискать десятитомник по базе данных (библиотеку, конечно, компьютеризировали, отменив устаревшие читательские формуляры). Девушка уверенной рукой набрала: “Котаев”.
— Нет, его книг у нас нет.
Я поправил. Но и на фамилию “Катаев” компьютер прореагировал не так, как я ожидал: нашлись несколько книг поздней прозы, изданных пару лет назад. Собрания сочинений не было.
— Списали, наверное.
— Как списали?
— Ну, выбросили.
— А вот у вас было собрание сочинений и писем Чехова, оно куда делось?
— Да оно, наверное, старое было. Тоже списали. Новые книги пришли, ну, а старые выбросили.
— На помойку?!
Она пожала плечами:
— А что вы так волнуетесь, вы кто, филолог? Зачем нам старые книги, кто их читает? Нам нужны Донцова, Дашкова… К нам тут люди приходят, предлагают свои личные библиотеки, целые собрания сочинений, а нам ничего этого не нужно. Нам нужны новые книги!
— Как вы можете так говорить, ведь вы — библиотекарь!
— И что?
Разговаривать с интеллигентной девушкой, видимо недавно окончившей один из наших гуманитарных вузов, было бесперспективно. Я позвал заведующую. Оказалось, что дело не безнадежно. Книги не выбросили, как полагала молодая библиотекарша, а передали в депозитарий. В компании с Чеховым и Катаевым оказались Чарльз Диккенс и Эмиль Золя. Зато непостижимым образом на полках сохранились Александр Чаковский и Георгий Марков. Кто и по какому принципу отбирал книги? Чем руководствовались библиотекари? Или Чаковского читают больше, чем Катаева?
— Правда, их там недавно залило, так что не знаю, сохранились ли там ваши книги.
Я беседовал не с анекдотическими “новыми русскими”, не с бездушными чиновниками, а с представителями одной из самых интеллигентных профессий. Откуда это воинствующее невежество?
Конечно, свою роль сыграл и “человеческий фактор”. Гуманитарные факультеты, как частные, так и государственные, выпускают тысячи полузнаек с дипломами, их надо куда-то девать. Но беда-то в другом. В конце концов, и в наши дни в библиотеках трудится немало высокообразованных, неглупых, культурных людей. Многих я знаю. Знакомством с ними дорожу. Но ведь и они вынуждены так или иначе считаться с непонятно кем установленным правилам, по которым “новая” книга ценится выше “старой”. В чем же дело? В господствующей идеологии.
Господствующая идеология охватывает общество тотально, проникая во все сферы его жизни. Так, в советские времена были не только советская литература, советский кинематограф, но даже советская наука.
Вопреки распространенному мнению, идеология у нас есть и теперь. Ее можно выразить одним словом, повторив вслед за Франсуа Гизо и Николаем Бухариным: “Обогащайтесь”.
Конечно, неверно игнорировать исторический контекст: Гизо издевался над политическими противниками, Бухарин пытался через рынок идти к социализму. В наши дни идеология “Обогащайтесь!” вошла в кровь и плоть целых поколений. Не стану развивать эту серьезную и болезненную тему, нам надо вернуться к нашей библиотеке.
Глупо и бессмысленно упрекать издателя в том, что он выпускает Б. Акунина тиражом в 100 000, а Лотмана — в 3 000. Повторю: это бизнес.
Но ведь библиотека предприятие некоммерческое. Почему же библиотекарь ведет себя как продавец, а заведующая — как менеджер по продажам? Она не получит с Донцовой бонусов, журнал “Садоводство” возьмут почитать бесплатно, как и “Новый мир”. Но влияние рынка здесь не материальное, а, так сказать, “духовное”. Библиотека закупает те книги, что пользуются спросом, а к “редко требуемой литературе” относится как продавец к немодному и неходовому товару — на склад его или на свалку!
Люди не любят, когда им читают нотации. Но я все-таки не могу удержаться от менторского тона, ведь если библиотекари забыли о своих прямых обязанностях, им надо напомнить. Напомнить, что главная задача библиотек — просветительская, что библиотекарь — не продавец модного товара, а помощник читателя. На нем лежит величайшая миссия: познакомить читателя с лучшими образцами мировой литературы, от “Илиады” и “Одиссеи” до “Оливера Твиста” и “Посмертных записок Пиквикского клуба” и далее до “Лондона” Питера Акройда, до поэмы “Москва—Петушки” Венедикта Ерофеева, до стихов Иосифа Бродского и Николая Рубцова. Вот задача!
Предвижу возражение: помещения библиотек невелики, а книжные новинки надо где-то размещать… Но стоит ли даже ради хороших книг Ольги Славниковой, Романа Сенчина, Игоря Сахновского сбрасывать с полок Диккенса, Бальзака, Сервантеса? Отправлять их в депозитарий?
Сергей Беляков