Опубликовано в журнале Урал, номер 7, 2008
Шихов Владислав — родился в 1972 году в Ижевске. Окончил Удмуртский госуниверситет, преподаватель русского языка и литературы. Стихи публиковались в журналах “Дикое поле”, “Новая Юность”, “Луч”, “Дети Ра”. Автор двух книг стихов: “Тени” (2000), “Руны” (2005). Живет в Ижевске.
***
Еще следов свежа печать,
Но лучше бы не дочитать,
Но лучше бы остаться с этой
Частицей времени и слов.
Куда же рвешься, зверолов?
Потом не жалуйся, не сетуй.
Благоразумный знает сам,
Что по таким рискнешь следам —
И вмиг окажешься добычей,
И твой испуганный зрачок
Метаться будет между строк,
Уже лишенных всех обличий.
***
И воздух был словно дыханье воловье.
И горний взял камень себе в изголовье.
И лег, обессилев, и сразу же прочь
От приступа жизни, от призрака бдений.
И, павший на землю, я спал без видений,
Как только апостолы спали в ту ночь.
И не было там, в пустоте совершенной,
Ни слов, ни начальных пылинок вселенной —
Лишь света неявленное торжество
В потоке немыслимых пресуществлений
И без ощущений, как без утешений,
Не ведая, будет что после сего.
Когда бы камеи, когда бы камены,
Когда бы другие еще перемены,
Но звезды пылают, как на пустыре.
И я — словно дым от костра поражений,
И камень с такою тоской притяжений,
Что сны тяготеют, как в черной дыре.
Хроника
От недосыпа красными очами,
Уставшими от чтения ночами,
Я тщетно зрю запечатленный сон
Из кинохроники — каких? — времен,
Но, судя по всему, начала века
Двадцатого, и дергается веко.
Не знаю, но из множества видений
Я выбираю эти светотени,
Хоть ничего особого в них нет.
Ну, девочка из темноты на свет
Бежит, о землю темным ударяя
Большим мячом, как мотылек порхая.
И чудится: я слышу звонкий звук,
Но мяч на ножку попадает вдруг,
И зыбкою уносится волною,
И пропадает, поглощенный тьмою.
А девочка как бледное пятно…
И длительно мерещится оно!
И мне не важно, кто она и как
Жизнь провела в бесчисленных мирах.
И умерла давно ли? И какое
Оставила наследство роковое?
Но прилепилась к ней моя душа,
Невыразимой жалостью дыша.
И каждой ночью, отходя ко сну,
Я вечный свет под веждами несу.
И ощупью спускаюсь в катакомбы,
И сто теней веду для гекатомбы*,
И время обращается со мной
Как с исчезающей величиной.
***
И слегшую траву,
И почерневший клевер,
И шумную листву
Затягивает ветер.
Летийственный поток,
Растущий по минутам,
О, как он изнемог
В предвосхищенье смутном
Ворваться и вовлечь,
Заполонить, настигнуть,
И прошлым пренебречь,
И будущность отринуть.
И небо в нищете
Холодною волною,
И тело на щите,
Покинутое мною.
***
Лес в ноябре зияет пустотой,
И чувствуешь себя как понятой
В квартире, из которой подчистую
Изъяли обстановку золотую.
И, горько опоражнивая дух,
Хозяин обнаруживает вслух
Весь длинный выводок немыслимых утрат.
А — у фотографа уже глаза болят
От вспышек, в совершенной пустоте
Наткнувшихся на призрачные те.
***
Побудь еще, дух глухий и немой.
Без воздуха за темной пеленой
Деревьев, брошенный на ужас.
Я бодрствовал, пока не позабыл
Существование, а ты со мною был,
Еще ничем не обнаружась.
Когда же появился мир теней,
Я только мог единственно твоей
Быть барабанной перепонкой
И, содрогаясь, ощущать собой,
Как затихает за протяжною трубой
Зашедшийся беззвучно плач ребенка.
***
Заговори, такое чудо,
На чудном языке.
Заговори, я не забуду,
Я выжгу на руке.
Твои сандалии простые
Схоронены в песке.
И ходят ножки золотые
По солнечной реке.
И я хотел бы за тобою
Пуститься налегке,
Но с этой духовой трубою,
Но с горем в узелке…