Опубликовано в журнале Урал, номер 7, 2008
Нестерильные афоризмы
Andrei Koriakovtsev. Anicos de cerebro. Aforismos. Андрей Коряковцев. Дребезги ума. Афоризмы. — Estacion Mir Editiones, 2006
Что порой раздражает в маленьких книжечках? Да то, что прочитал за присест, — и с глаз долой, из сердца вон. А ведь много этих книжечек толчется на твоём письменном столе, — и не уходят, как ни выгоняй. Но некоторые таки цепляют. Вот так и с книжечкой Андрея Коряковцева, заключающей в себе избранное из четырёх авторских сборников: “Как покончить жизнь самоубийством, не причинив вреда себе и окружающим”, “Граффити с незримых стен”, “Мысли впопыхах” и “Дребезги ума”. Кстати, с очень подходящими иллюстрациями и вкусно скомпонованной обложкой. Вышла эта книга екатеринбургского автора в Мадриде по-русски и по-испански: то есть классическая билингва, где слева текст на языке оригинала, а справа он гостит в чужом языке, стараясь в нем прижиться. С доброжелательным предисловием издателя и переводчика Галины Лукьяниной. Словом, масса причин не пройти мимо. Я и не прошёл.
Корни афоризма тянутся из античности, а прелестные лепестки его цветов распускаются в Новое время и становятся эталоном изящества и лаконизма благодаря Ларошфуко. Если у Гиппократа афоризмы выступали в качестве гигиенических и терапевтических предписаний, а у Бальтасара Грассиана они становились “лекарями” моральными, то, к примеру, Ежи Лец афористично издевается над самими возможностями дидактических поучений: “Дидактическое произведение не только поучает, но и отучает думать”. Кстати, Ежи Леца А. Коряковцев, не скрывая, считает своим духовным отцом. И пусть его афоризмы не всегда столь критичны и остры, не столь резко оппозиционны политике и идеологии “текущего дня”, но в виртуозности издёвок и стремлении к непреднамеренной парадоксальности он идёт по стопам “папы”.
Современный афоризм — это своего рода “театр одного высказывания”, актёрствующего слова и юродствующего смысла. Смысла, который играет роль разоблачителя, снимающего покровы с того, что кажется естественным порядком. Иной раз он гораздо жёстче и настырней, чем приколы КВНщиков и шкварки даже таких монстров сатиры, как М. Задорнов или М. Жванецкий. Он смелее обнажает клишированность избитых фраз, цитат, высказываний, идиом. При этом он, однако, не стремится к выражению полноты каких либо Истин, Правил или Законов. Тем современный афоризм и отличается, скажем, от максим Ларошфуко, ибо он не просто честный и бескорыстный детектив, расследующий преступления лживой действительности. Он сам повязан с жизненными условностями, общественной фальшью и социальными установлениями, ибо жадно ими питается. Смакует и никогда не насыщается. Он ищет писаные и неписаные правила, затверженные и неоспоримые истины, затёртые веками фразы и фразеологизмы с тем, чтобы лишить их смысловой невинности, заключить в такой контекст, где бы они выглядели двусмысленно, даже придурковато. Он взламывает идиоматические фразы и обороты — и тогда получается нечто совсем иное: “Совесть родится порой из собственных угрызений” (Лец), “Мужчина в полном расцвете женщин” (Коряковцев).
Схватив расхожую фразу, современный афоризм как бы провоцирует вступить с ними в спор, псевдодиалог, чтобы своим ответным высказыванием тут же положить её на лопатки, превратить в нелепицу, парадокс, или приклеить к ней непредсказуемые последствия. “Человек, мир перед тобой открыт, смотри же, не выскочи из него”. Или: “Вся жизнь в трудах. Даже глупость надо “сделать”.
Современный афоризм — это дионисийство на сцене аполлонического, где афоризм показывает Языку свой “язык”, профанируя и расшатывая его словарные своды в их стереотипности, бытующие в обыденном сознании как вполне законные и соответствующие самой Жизни. Конечно, всё это относится к наиболее удачным современным афоризмам. В том числе и к тем, что собраны под обложкой книжечки, о которой пора наконец сказать подробней.
О жанре прекрасно высказался сам автор: “Не требуйте от афоризмов доказательств: это будет уже другой жанр”. Тематически же афоризмы А. Коряковцева можно (пусть и не в порядке очерёдности) разложить по основным темам. В первой части книги основная — это жизнь и смерть в их неизбежном, безысходном, порой парадоксальном переплетении, и суицид. К примеру, “Умирать не страшно. Страшно кончать жить”; “Хочешь жить — сумей родиться”; “Если вам трудно жить, то не думайте, что умирать — легче”. Пожалуй, в этих афоризмах есть привкус классичности в смысле ясности и точности выраженной мысли, с которой только и можно, что согласиться. С афоризмами на тему суицида — посложнее. Как ни странно, в них больше сквозит иронии, саркастичности, парадокса, нежели утвердительности или каких- либо жалеющих ноток. Взять хотя бы само название первого раздела (так же, кстати, назывался и первый сборник автора, вышедший в Екатеринбурге более десяти лет назад): “Как покончить жизнь самоубийством, не причинив вреда себе и окружающим”. Что это? Шутка, издёвка, попытка переиграть личностную трагедию в комедийном плане, зазеркалив её в кривом зеркале? Или желание предначертать перед читателем, подумывающим о суициде, всю нелепость и бессмысленность последнего? Обратить эту мысль в едкий совет или вопрос? Типа: “Решившись на самоубийство, определитесь, какой именно жизни вы собираетесь себя лишить и в пользу кого”? Хотя с другой стороны — “Верёвка самоубийцы чаще всего начинает плестись из его пуповины”.
Сама идея суицида у А. Коряковцева может вовсе превратиться в нечто пародийно-шутовское, вроде “проекта закона”: “В целях искоренения самоубийств, порочащих наше общество, ввести за попытку совершения оного смертную казнь”. И эта ирония и фамильярность становятся вполне оправданными. Более того, они смогли бы стать своего рода психотерапией для бесноватых типов наподобие Кириллова у Достоевского. Может, тут кроется и какой-то сократический смех в отношении рассуждений о самоубийстве у Камю. Но, похоже, автор сам отвечает на наши вопросы, и довольно однозначно: “Ничего не бояться: ни людей, ни себя; ни смерти, ни одиночества; ничего. Смотреть прямо в глаза реальности и смеяться ей в лицо, если она пугает. Знать, что в этом смехе — то, ради чего стоит жить”. — Вот вам, отчаявшиеся и пугливые, сиротливо тоскующие философы и поэты! К тому же самоубийство может означать не только добро- или зловольный уход из жизни, а убийство в себе, например, “злокачественной” любви, бесплодных чувств одиночества, тоски, отверженности (“Не тот по-настоящему одинок, кто ни с кем не общается, а тот, с кем никто не хочет общаться”), ещё одной иллюзии (“Несчастная любовь? Измена друга? Слава богу! Ещё одной иллюзией меньше”). И в этом плане убийство в себе одного из своих Я, испытывающего taedium vitae, просто необходимо. Может, именно этот подтекст скрывается во внешне шутливой мысли: “Совершить самоубийство — проще простого. Я делал это уже множество раз”.
Впрочем, автор на этой специфической теме не зациклен, в сборнике есть все основные темы и мотивы, каким может быть посвящен современный афоризм. Время (“Время лечит раны, нанесённые любовью, а любовь — нанесённые временем”). Истина и ложь (“Поиск истины всегда есть поиск себя”, “Ложь — это истина вне адекватного ей контекста”). Современное общество (“Наше общество точнее всего отразит разбитое зеркало”). Самоирония (“Как часто твоя точка зрения — лишь запятая среди чужих!”). Любовь (“Самый близкий человек — тот, который не мешает тебе оставаться одиноким, когда ты этого хочешь”). Тонко психологичны афористичные замечания на тему мужчины и женщины: “Когда мужчина бросает женщину, она чувствует себя старухой, а когда женщина уходит от мужчины, он становится ребёнком”. К современному состоянию религии автор не просто ироничен, а порой жестко саркастичен. Но в Испании христианские традиции незыблемо устойчивы, и на Бога там нападать не принято, — может, потому многие хлесткие антирелигиозные высказывания (которых много в других сборниках) не попали в эту книжечку-билингву А. Коряковцева.
Зато попало такое, например: “У каждой работы есть отходы. У шахтёров, например, это шлак. А у философов — афоризмы”. Конечно, это нужно воспринимать как шутку (честно сказать, не слишком удачную), но никак не буквально. Мы-то это понимаем, а вот как там испанцы?
Игорь ТУРБАНОВ