Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2008
С “Уралом” меня связывают давние отношения. Оставив работу в книжном магазине “Букинист”, что на Вайнера, 14, в начале 80-х годов я пришла работать корректором в Средне-Уральское книжное издательство, в составе которого был и журнал. Во время перестроечной реорганизации сначала отделился журнал “Урал”, потом в издательстве начались сокращения. Я работала в некой политической газетке, а потом пришла работать корректором в “Урал”.
В нашей корректорской работе, как и во всякой другой, было немало разных забавных случаев. Расскажу о некоторых.
Как-то попросили нас коллеги из газеты Уральского университета вычитать им номер. Читаем. О! Знакомая фамилия — Шляхтер, мы у нее учились. А дальше — глядь! — что такое? Шлюхтер! И еще раз, и еще! Четыре раза. Посмеялись, решили, что кто-то из ее учеников зло на нее держит, хотя вряд ли, она-то как раз была из тех преподавателей, которых студенты все поголовно любили. Исправили все, отослали в университет.
Присылают сверку. Открываем, читаем — глядь! — что такое? Бляхтер! Пять раз!
Выправленные гранки посылали в запечатанном конверте с сопроводительным письмом.
В 80-х годах в Средне-Уральском издательстве готовили к печати книгу о Тобольске — великолепный альбом со старинными фотографиями, цветными иллюстрациями, на мелованной бумаге в футляре. Это было важное издание, поэтому на разворотном титульном листе стояли фамилии редакционной коллегии, которую возглавлял председатель райисполкома города Тобольска.
Печатался альбом в Финляндии. Прислали его в коробках, каждая книга запаяна в целлофан — тогда такое было в диковинку. Мы в издательстве полюбовались и отправили тираж в Тобольск.
Вдруг — звонок. “Привет с того света, — говорит председатель райисполкома. — Что ж это вы меня раньше времени похоронили?” Схватили альбом, открыли, — глядь, а там фамилия первого лица исполнительной власти города обведена в черную траурную рамочку!
Вот это был сюрприз! При “разборе полетов” выяснилось, что в процессе верстки технический редактор, размещая фамилии членов редколлегии в два столбца, обвел фамилию руководителя в овал (!) и стрелочкой поставил ее на нужное место. Финские верстальщики исполнили указание, но заменили овал на траурную рамку.
Как ни странно, большого резонанса это не вызвало. Мужик оказался с чувством юмора. А потом, кто ж не знает примету: кого при жизни похоронят, жить будет до ста лет.
На рубеже веков, когда главным редактором стал Николай Коляда, журнал проводил различные акции для привлечения подписчиков и увеличения тиража. Решили отметить выпуск пятисотого номера журнала, для чего издать дополнительный, 13-й номер. В числе прочих материалов была опубликована повесть Владислава Крапивина. Номер вышел.
Спустя несколько дней сотрудники вздрогнули от грохота. Выскочили в коридор. По коридору идет Владислав Петрович, палкой лупит по дверям кабинетов и гневно что-то кричит!
Открываем журнал — глядь… Владислав Крапивин. “Неуклюжий опыт бессюжетного мемуара”. — вроде все правильно. “Какое правильно! — кричит писатель. — Вы читайте!..”
Читаем. В информации об авторе после строк о публикациях написано: “Живет в Екатеринбурге под созвездием Ориона”. Все правильно, ошибок нет, а главное, — красиво!
Выяснилось, что “Под созвездием Ориона” — это главный заголовок повести, а “Неуклюжий опыт” — подзаголовок, он стал заголовком, а это название ушло в сведения об авторе. Как оно там оказалось? Никто не знает.
А я знаю. И сейчас за давностью лет хочу это рассказать, благо, что писатель Владислав Крапивин сейчас далеко, живет в Тюмени под каким-то другим созвездием и вряд ли приедет сводить с нами счеты.
А было все так. Конец года, работы много, готовились к празднику по поводу выхода пятисотого номера и выпускали сразу два номера журнала. Голова кругом. В последний момент хватились, а информации о Крапивине нет. Я прибежала к Николаю Яковлевичу Мережникову, который готовил эту повесть к публикации. Он, занимаясь какой-то своей работой, стал мне диктовать сведения об авторе. В конце я говорю вслух привычное: “Живет в Екатеринбурге”. А Мережников пошутил: “Под созвездием Ориона”. А мне не до шуток, все очень срочно. Ну, я так и набрала.
Кстати, в этом же номере у подборки стихов Бориса Рыжего в информации об авторе написано так: “Живет себе в Екатеринбурге”. Вот это точно не моя работа. А откуда это взялось, никто не знает, загадочная история. Боря ходил по редакции и спрашивал, кто же это написал так, хотел поблагодарить, ему очень понравилось.
Еще один случай. Публиковали очерки-воспоминания Бориса Путилова о писателях. Один очерк назывался “Мечтатель из Банковского переулка”. Приносил автор свои материалы на каких-то ветхих листочках: машинопись и множество сделанных от руки поправок. Меня попросили набрать на компьютере. Журнал вышел.
Через несколько дней сотрудники слышат из коридора страшный крик Бориса Анатольевича: “Где эта ваша Сергиенка, я ей ноги повыдергиваю!!!” Слава Богу, что я была в отпуске.
Открывают журнал — глядь! — в заголовке написано: “Мечтатель из Банного переулка”. Откуда взялось это название, сказать трудно. Может быть, это я плохо разобрала почерк писателя, я, честно говоря, не помню. А техред Игорь говорит, что у материала вообще не было никакого заголовка, и он мог набирать и плохо разобрать почерк автора. Мой компьютер полетел, и файла не сохранилось, а корректорскую распечатку выбросили. А согласитесь, что если абстрагироваться от текста, то название “Мечтатель из Банного переулка” звучит лучше?
Какие еще курьезные ошибки нас ожидают впереди?