Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2008
Вадим Дулепов — родился в 1964 году в СССР. Служил в Вооруженных Силах. Награжден орденом Красной Звезды. Майор запаса. Член Союза писателей России.
Стихотворения из книги “Дом на холме”
***
крутись, запиленный винил…
А. Ильенков
перебирая наши даты,
начни отсчет с восьмидесятых.
высоцкий и афганистан,
дырявый флаг олимпиады,
винил-джинса, мечты-бравады.
и каждый призван, но не зван.
а в девяностых стало просто
для вышедших лицом и ростом.
не бьют — беги, бери, что хошь.
в стране раздетых прокуроров,
собачьих свадеб мародеров
царили токарев и нож.
теперь настали нулевые.
башка с мошной пусты навылет.
сиди, смешной, крути винил —
морской калибр, 12 дюймов…
кто прихлопнут первым? думай!
и ты там был, мед-пиво пил.
. . . . . . . .
ознобной ночью, до рассвета
приедет черная карета.
они войдут без лиц, толпой —
не снимут обувь у порога,
не зачитают некролога
и навсегда возьмут с собой.
***
на жесткой плацкартной полке
у времени на виду
я еду не зайцем — волком —
разыскивать беду.
меня она тоже ищет,
и встретит, блатно блажа,
в осенней дороге нищей
кривой ухмылкой ножа.
но я не простой: мой ножик —
под цвет дождевому плащу.
на тесном перроне — тоже,
увижу когда — не прощу.
***
остановимся на месте,
чтобы разобрать, где юг.
птицы — божии невесты,
а не знают, что поют.
пахнут азиатством яства.
тополиный стынет пух.
не бывает много счастья,
для двоих,
чтоб — больше двух.
ты и я — начало дома.
полдень с четырех сторон:
дан-дон — голос джона донна.
и не спрашивай, по ком.
***
весной в проулках у вокзала
сырой сквозняк углем горчит.
бомжи — народец одичалый —
как прилетевшие грачи,
снуют сутуло, деловито
ругаются, деля ничье,
звенят посудою, намытой
в протоках золотых ручьев.
а говорили — огнь и стужа,
велели не смотреть назад…
ну, глянул: там — гнилая лужа —
без цифр и стрелок — циферблат,
латунный лжец, бельмастый вестник
метаморфоз и перемен.
замри-умри и не воскресни:
кто был никем — не станет всем.
але, бичи! стеклопосуду
не превратить никак в смарагд.
але! ад есть… вот гадом буду.
здесь и сейчас! наш, легкий ад —
под этим облаком наивным,
под этим дерзким ветерком,
качающим слепые ивы
незлым дежурным матерком,
одетый в польта на ватине,
обутый в ржавый войлок бот,
печатающих в красной глине
рептильный след пустых хлопот —
беспечный и всегда спешащий
безумной белкой в колесе,
нелепый, значит, настоящий:
сиди — не рыпайся! — как все,
махнувший время на движенье,
как машут паспорт на пузырь,
в сто двадцать первом поколеньи —
не скиф, не сфинкс — паук-мизгирь.
. . . . . . . .
…вокруг железные дороги,
гудят, не чувствуя вины.
а русский ад стоит, убогий,
на все четыре стороны.
***
бог не смотрит телевизор,
он вообще не смотрит вниз,
птицы сели на карнизе,
посидели, взмыли ввысь.
стали маленькие ростом
и безжалостно легки.
выше туч седой апостол
кормит хлебом их с руки.
дождевик похож на тогу.
пахнет ваксой от сапог.
ключник, птицы…
слава Богу,
бог один не одинок.
***
дом всюду, где утраты навсегда,
где росчерком нечаянной свободы
одна и та же легкая звезда
в урочный час пронзает небосводы —
все семь хрустальных сфер,
к исходу дня,
привычным жестом женщины любимой.
и небосводы рушатся, звеня.
и восстают наутро — нерушимы.
механика сретения вещей.
ответ находит правила задачи.
земля есть плоскость.
оттого на ней
устроено все так, а не иначе.
окраина, горячих тополей
окалина — казенная природа,
евразия асфальтовых полей.
пустующая зебра перехода
июньской ночи, выжженной дотла,
до пепла карандашного наброска.
но там, где мгла
уже совсем бела,
проходит он — лазоревой полоской.
дом всюду, где есть радость естества,
подробно время, речи изначальны,
любовь безвинна, вечность не тесна,
летит звезда и небеса хрустальны.