Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2008
Сентябрь 1998 — я окончил работу над своей первой литературно-критической статьей “Плохой хороший писатель Олеша”.
Декабрь 1999 — отнес рукопись своей статьи в журнал “Урал”.
Октябрь 2000 — в десятом номере журнала “Урал” появилась моя первая публикация: рецензия на книгу М.А. Литовской “Феникс поет перед солнцем”.
Сентябрь 2001 — в девятом номере журнала “Урал” выходит моя статья под названием “Хороший плохой писатель Олеша”.
Июль 2003 — я начинаю работать в журнале “Урал”.
Fiction
Замок и чугунный медведь
Я не хотел быть критиком. Никогда. Признаюсь, и сейчас с трудом представляю себе человека, который бы добровольно взялся за такую изнурительную и небезопасную для физического и психического здоровья работу. Ежедневно критик вынужден погружаться в сточные воды грязного воображения и больной фантазии авторов. Нет, это был не добровольный выбор. Неумолимая рука судьбы. Тогда я этого еще не понимал. Учился на истфаке. По вечерам писал исторический роман. Своим первым прозаическим опытом остался доволен и отправился показать его редакции журнала “Урал”.
Табличка на дверях редакции меня несколько озадачила: “Не входить! Идет репетиция”. В этот же момент кто-то отчетливо произнес: “Только через год, десять месяцев и три дня”. Оглянувшись, я не увидел никого, кроме чугунного медведя. Тогда я еще не знал, что это обладающий даром предвидения легендарный медведь. Его преподнесли восторженные читатели Антону Павловичу Чехову, когда тот по дороге на остров Сахалин остановился на пару дней в Американской гостинице Екатеринбурга. К сожалению, Чехов не смог взять подарок в дорогу. Весомость дара сделала бы его дальнейшее путешествие практически невозможным. Он завещал медведя великому драматургу XX века.
Уже много лет единственным обладателем чугунного медведя был Большой К. Время от времени медведь волшебным образом перемещался из редакции журнала “Урал”, где Большой К. писал свои пьесы, а в свободное время руководил журналом, в фойе Театра имени Большого К.
Пока я раздумывал, на двери появилась табличка: “Антракт”, и я нерешительно открыл дверь. В комнате, низко склонившись над столами, сидели трое мужчин и девушка. Они не обратили никакого внимания на мое появление. Услышав, что я принес роман, бородатый мужчина, похожий на итальянца, не поднимая головы, махнул рукой куда-то в угол.
— Положите туда и приходите через год.
Не на того напали, подумал я и перешел в наступление:
— Я хочу, чтобы мой роман прочитал главный редактор.
Тут все четверо подняли головы и уставились на меня, как будто к ним прилетел птеродактиль.
— Он хочет, чтобы его роман прочитал Большой К.!!! — закричали они хором.
— Может быть, вы знаменитый артист или великий драматург? — ядовито спросил бородатый.
— Я не актер, не драматург и вообще не люблю театр.
— А вот этого вам говорить не следовало. Впрочем, все равно Большой К. не будет читать ваш роман раньше, чем через год. Сегодня у него генеральная репетиция. Завтра — премьера. А послезавтра он уезжает с театром в длительную гастрольную поездку: Рим — Луанда — Париж — Антананариву — Джакарта — Берлин — Монтевидео — Бердичев — Мадрид.
Но я не собирался сдаваться.
— Я постараюсь встретиться с Большим К. в театре. Как он выглядит?
Сотрудники журнала молча переглянулись.
— Я работаю в журнале третий год, но еще не видел лица Большого К., — сказал один.
— Я в журнале шестой год, и тоже не видел лица Большого К. — добавил второй
— Я десять лет в журнале, но никогда не видел лица Большого К. — заключил третий. — Мы можем рассказать вам только, как одевается Большой К. Он носит джинсовый костюм и яркую тюбетейку, расшитую бисером.
— Дело в том, — пояснила девушка, — что лицо Большого К закрыто маской, Золотой Маской, и он снимает ее только раз в году в день именин Теннеси Уильямса. Но когда этот день — никому выяснить не удалось. Не отчаивайтесь, заходите через месяц. И еще хочу дать вам добрый совет: переделайте свой роман в пьесу.
Я пришел в редакцию через месяц, потом еще через месяц, потом еще и еще. Я узнал, что добрую девушку зовут Небольшая К., а серьезных мужчин — Средний К., Ил и Ол. Был еще Счастливчик Си, но его я так и не увидел. Си считал себя гением и на работу не ходил.
Так прошли год, десять месяцев и три дня. Пьеса “Пластилиновый мальчик” принесла Счастливчику Си Бриллиантовую Звезду Альбиона. С ней он и исчез навсегда, растворился в густом тумане Лондона. Пьесу Небольшой К. поставили в Санкт-Петербурге в Небольшом драматическом театре. Ил отправил на конкурс Большая книга трехтомный роман в стихах “Солдатский котелок”, написанный гекзаметром. Средний К. и Ол по настоятельной просьбе Стивена Спилберга написали для него киносценарий.
Однажды, поднимаясь по лестнице в редакцию, я вспомнил, сколько раз уже приходил сюда, и умножил на количество ступенек. Тогда мне представился Замок на вершине высокой горы. Где-то там на вершине кабинет Большого К., дверь которого не откроется для меня никогда. Но предсказание чугунного медведя сбылось, и дверь открылась ровно через год, десять месяцев и три дня.
Я увидел человека в джинсовом костюме и яркой тюбетейке. На стене над его головой сияла Золотая Маска.
— Это вы прозаик, который не хочет стать драматургом? — обратился он ко мне.
И тут случилось непоправимое. Вспомнив свои бесконечные скитания по лестницам и коридорам редакции, молчащий телефон и навечно запертую дверь, я, неожиданно для себя, ответил:
— Нет, я не прозаик и не драматург. Я критик!
Это прозвучало как вызов. Но человек в тюбетейке неожиданно улыбнулся и протянул ко мне руки.
— Так бы сразу и сказали! Критики нам очень нужны.